Магические притязания

Глава 6

Я снова сидела на балконе, закинув ноги на плетеную скамеечку для ног, со стаканом холодного чая на маленьком приставном столике и наблюдала, как строительные бригады Пендертона стараются извлечь тело чудовищного носорога. Я была права. Это существо было скорее магическим, чем реальным зверем. Как только магия, поддерживающая его жизнь, ослабла, оно начало разлагаться с пугающей скоростью. Его труп разваливался на большие куски. Бригада сгребала их бульдозерами и отгоняла в сторону к свежевырытой горящей яме, наперегонки с наступающей темнотой.

Была причина, по которой Кэрран не смог снять броню. Костяные пластины брони были каким-то образом сплавлены с длинными металлическими и костяными прутьями, которые проходили через тело носорога изнутри. Он должен был умереть, когда его пронзил первый прут, но магия сохраняла ему жизнь. Каждый раз, когда я думала об этом, моя рука тянулась к мечу.

Мэр Джин и пожилая женщина стояли перед местом побоища и живо жестикулировали. По словам Джийнкс, женщина представляла городских кузнецов, и они хотели извлечь металл из внутренностей носорога. Они были почти уверены, что это золото. Мэр Джин хотел спрятать золото из-за возможности магического заражения. Если они не решат это между собой, они придут сюда за моим экспертным мнением, и тогда кузнецы возненавидят меня навсегда.

Кэрран сел в кресло-качалку рядом со мной. Он вернулся в свое человеческое тело, принял душ, от него пахло свежестью, и пил пиво из большой кружки. Он купил небольшой бочонок в местной пивоварне, который теперь стоял в углу балкона. Метаболизм оборотня сжигал алкоголь за считанные минуты, так что кайф был недолгим.

Верный себе, он отвел меня в старую тюрьму, и Нереда снова меня подлатала. Дымчатые когти неплохо поработали надо мной. Она предложила мне все виды обезболивающих. Я ограничилась таблеткой аспирина. С годами многие мои старые шрамы рассосались от неоднократных визитов к медикам и квалифицированного ухода Дулиттла. Сегодня это исправили.

Парень на стене снова вышел из сторожевой башни.

— Фостер! — окликнул его Кэрран.

Подросток обернулся, чтобы посмотреть на нас. Кэрран указал назад, в башню. Парень ссутулил плечи и вбежал обратно под безопасную крышу.

Килан сидел слева от Кэррана, потягивая пиво, и каждые несколько минут осторожно разминал левую ногу. Должно быть, повредил ее в драке. Мы никого не потеряли, но у нас было несколько сломанных костей. Оуэну достался «самый крутой трофей» — раздробленная бедренная кость. После того, как он протаранил носорога, тот лягнул его. Пока Трой лечил Оуэна, он спросил его, хороший ли это был день, чтобы быть Оуэном, на что Оуэн, очевидно, ответил: «Черт возьми, да. Я надрал задницу этому большому ублюдку».

Дверь распахнулась, и на балкон вышел Картер. На нем были спортивные штаны Стаи и белая футболка. В свои тридцать с небольшим Картер был шести футов ростом и сложен так, как это свойственно крупным кошкам — оборотням — не громоздко, но и далеко не худощаво, его мускулы были большими, твердыми и четко очерченными. Мускулы, которые могли поднять его на дерево или на отвесный утес, или раскроить врагу череп одним хорошо рассчитанным ударом ладони. Его волосы были коротко подстрижены с бритвенной точностью. У него был широкий нос, высокие скулы и крепкая челюсть. Его глаза под густыми бровями были выразительными, и в тех двух случаях, когда я встречалась с ним, он казался мне человеком, который знает, что мир полон дураков, и находит это забавным.

Я не очень хорошо его знала. Картер приобрел известность после того, как Джим стал Царем Зверей.

— Пива? — предложил Кэрран.

— Не возражаю. — Картер подошел к бочонку, взял одну из кружек, стоявших на подносе рядом с ним, и налил себе полную.

Если бы Кэрран или я встали, чтобы налить ему пива, это могло быть воспринято как предложение или требование лояльности. Таким образом, мы обошли это стороной.

Картер схватил кресло-качалку, поставил его между Киланом и Кэрраном и сел. Интересно.

— Спасибо за помощь, — сказал Кэрран.

— Мне показалось, что это драка была забавной, — ответил Картер.

Килан допил пиво и размял ногу.

— Это было весело, не так ли? Хорошая, быстрая погоня, крупная добыча, все действуют сообща… Прямо как в старые добрые времена.

Вот Килан заговорщик! Посмотрите-ка, как круто все складывается, когда у руля Кэрран.

Если Картер и понял, то не подал виду. Они пили пиво. Две большие бездельничающие кошки, притворяющиеся расслабленными, но прекрасно понимающие, где проходит граница, и большой волк, хитрый и умнейший, выжидающий, в какую сторону пойдет разговор.

— Асканио Ферара претендует на место Царя Зверей, — сказал Картер.

Я изо всех сил постаралась не подавиться.

Асканио был одним из моих оборотней. Я знала его с пятнадцати лет, и он был пресловутым двадцатифунтовым чудаком в пятифунтовом мешке. Добавьте сюда слишком много тестостерона, плохой контроль над импульсами и лицо сердцееда, и у вас получится подросток Асканио. Тетя Би, предыдущая альфа клана буда, вручила его мне, потому что, хотя буда и лелеяли своих детей, особенно мужского пола, Асканио перешел все границы. Она боялась, что он разозлит не того человека и ему не поздоровится.

Он несколько лет проработал у меня в «Новом рубеже», в течение которых получил образование, стажировку и здоровую дозу жизненного опыта. В конце концов, Асканио решил вернуться в клан, которым теперь управляли Андреа, моя лучшая подруга, и ее муж Рафаэль. Мне было грустно видеть, что он уходит, но я это приняла. Асканио хотел признания и уважения со стороны других буда. Он хотел добиться успеха на условиях Стаи.

Кэрран ничего не сказал.

— Асканио амбициозен, — сказал Картер. — Медрано поддерживают его. Парень умеет делать деньги. К нему это относится так же, как и к Рафаэлю.

Но быть Царем Зверей означало нечто большее, чем деньги. Это была не должность финансового директора.

— И он хорош в драке. Если бы он выбрал этот путь, то получился бы выдающийся рендер.

Быть Царем Зверей также не означало быть самым крутым бойцом. Я знала это из первых рук.

— У него нет базы власти. Буды богаты, но их недостаточно. Тем не менее, они предпринимают шаги, крутят и сдают карты, пытаясь сколотить коалицию. Однако есть одна вещь, в которой нуждается Асканио, и они ничего не могут сделать, чтобы дать ему это.

— И что это? — спросил Килан.

— Честность, — сказал Картер. — Буда всегда себе на уме. Их считают головорезами.

— Они чтят свои союзы, — сказала я.

— С вами, Кейт, — сказал Картер. — Они — скала, когда дело доходит до поддержки Леннартов, я отдаю им должное. Но что касается остальных, говорят так: прежде чем заключать контракт с буда, прочтите каждое слово, написанное мелким шрифтом, а затем прочтите еще раз. Им всегда удается получить львиную долю прибыли. Мы провернули с ними пару сделок. Оба раза клан котов был в плюсе, и все же, оба раза я чувствовал, что нас обвели вокруг пальца.

Кэрран допил свое пиво.

— Я не держу зла, — сказал Картер. — Мы действительно получили прибыль. Если появится еще один вариант, мы, вероятно, ввяжемся в это, и снова что-нибудь заработаем, но чувство необходимости приглядывать за своей спиной рядом с таким деловым партнером никуда не денется.

Мне было знакомо это чувство. Когда мы с Кэрраном отделились от Стаи, Джим использовал опыт Рафаэля, чтобы сделать предложение о выкупе акций Кэррана. Джим должен был это сделать, потому что как Царь Зверей он не мог позволить, чтобы чужак владел большой частью бизнеса Стаи. Рафаэль должен был это сделать, потому что Джим приказал ему, и он поклялся в верности Царю Зверей, но все это оставило у меня неприятное чувство, на которое ушли годы.

— Клан буда сделал ставку на богатство, чтобы расширить свое влияние, и получил проблемы, связанные с одалживанием людям денег, — продолжил Картер. — И нет, не вся их репутация заслуженна, но важно восприятие. Как бы Асканио ни старался, он не может отделить себя от репутации клана. Джим честен и вызывает уважение, но он не поддержит Асканио. Парню нужен кто-то, кто поручился бы за него, если он собирается добиться успеха в своем стремлении занять кресло Царя Зверей.

Кэрран взглянул на него.

— Так в чем дело?

— Мне надо знать, просил ли Асканио Ферара вашего благословения.

— Нет. А если бы и просил, я бы ему его не дал.

Поддержать притязания Асканио на трон означало бы подписать парню смертный приговор. Картер был прав. У Асканио просто не было той преданности всей Стае, которая была необходима, чтобы занять это место. Именно эта лояльность, эта смесь доверия, уважения и некоторой здоровой осторожности удерживала оборотней от вызова своих альф.

Если он каким-то образом получит титул Царя Зверей, они будут бросать ему вызов снова и снова, пока кто-нибудь не убьет его, и в Стае воцарится хаос. Мне бросили вызов, когда Кэрран впал в кому. Я вытерпела это, но только потому, что уйти означало разлучиться с мужчиной, которого я любила, пока он лежал без сознания в постели, и никто не знал, очнется ли он. Асканио был умным парнишкой. Он все это понимал.

— Почему он так напрягается? — спросила я.

Картер решил, что сейчас самое подходящее время отпить пива.

Это был наш шанс выяснить, что, черт возьми, происходит со Стаей. Нам нужно было разговорить Картера.

— Я знаю Медрано, — сказала я. — Я знаю, как Андреа и Рафаэль управляют кланом. Они не подвергли бы Асканио опасности, и он не ослушался бы их. Он боготворит землю, по которой ходит Рафаэль. Последний раз, когда я проверяла, Джим был в добром здравии, и его положение было незыбленным. Почему возникла такая срочная необходимость заменить Царя Зверей?

— Потому что Стая катится к обрыву, — сказал Картер. — Мы все видим впереди крутой обрыв. Медрано просто пытаются повернуть лошадей вспять.

— И что это за обрыв? — спросила я.

— Я раздумываю, должен ли я рассказать вам. В конце концов, ваш муж создал эту проблему, когда поставил во главе этого добросердечного человека.

Добросердечного? Я прыснула.

Картер посмотрел на меня.

— Несколько лет назад, — сказала я, — я наткнулась на место преступления, где оборотень подвергся нападению. В то время Джим отвечал за безопасность Стаи. Его команда нашла меня посреди пустой площади, когда я пыталась разобраться в пятнах крови. Джим знал меня. На тот момент мы были партнерами по халтуркам в Гильдии наемников уже как года четыре. Он знал, что я работала на Орден и у меня была причина быть там, где я была. Я сражалась за Стаю и со Стаей. У меня был статус Друга Стаи. Я поприветствовала его команду поднятыми руками, и он позволил им вырубить меня, а когда я позже спросила его об этом, он сказал: «Здесь тебе начинают доверять, когда у тебя отрастает мех».

Кэрран повернулся ко мне, и его глаза были из чистого золота. Картер слегка откинулся назад. Килан очень осторожно поставил пиво и замер.

— Ты никогда не рассказывала мне об этом, — сказал мой муж. — Когда это произошло?

Дерьмо.

— Что было — то прошло.

— Когда?

— Во время разборок Дерека. Я хочу сказать, что слово «добросердечность» к Джиму Шропширу не относится.

Кэрран повернулся к Картеру, его глаза все еще горели.

— Расскажи мне. Все.

— На бумаге в Стае семь тысяч членов, — сказал Картер.

— Сколько их на самом деле? — спросил Кэрран.

— Мы не знаем. Джим отказывается предоставить официальные списки. Я бы оценил более одиннадцати тысяч.

Лицо Кэррана стало суровым.

— Как так? Существуют протоколы допуска. Для их отмены требуется большинство в восемьдесят процентов голосов Совета Стаи.

— О, они все еще действуют, — сказал Картер. — Проверки биографических данных, списки очередников и предварительный период. Все по-прежнему на месте. Он справляется с этим, за исключением «Неминуемой опасности».

Я помнила этот закон. Кэрран всегда был очень осторожен с теми, кого Стая принимала в свои ряды. Организация Стаи была уникальной, каждый клан разделялся по животной форме. Клан возглавляли два альфы, которым помогали две беты и несколько человек на административных должностях, таких как казначеи, начальники службы безопасности и так далее. Семь пар альф составляли Совет Стаи, который собирался раз в неделю, и возглавлялся Царем Зверей и его консортом.

Стая гарантировала личные свободы и права и защищала своих членов от злоупотреблений властью. Оборотень более высокого ранга не мог бросить вызов оборотню более низкого ранга. Когда имело место преступное поведение, такое как кража или нападение, существовала надлежащая процедура, а пределы и характер наказания были четко прописаны законами Стаи. Стая родилась как защита от хаоса и постоянной резни среди зарождающихся групп оборотней. Она была разработана для обеспечения безопасности своих членов и предоставления им возможности жить своей жизнью без страха.

Взамен Стая требовала строгой дисциплины. Ты должен был быть там, где тебе сказал быть твой альфа, и когда он сказал быть там. Иногда приходилось идти в бой, когда вся Стая была под угрозой. Нарушение закона было недопустимо.

Ко всему этому требовалось много времени, чтобы привыкнуть, особенно оборотням, которые убегали из небольших стай, где жестокое обращение могло быть безудержным. Включение их в иерархию Стаи требовало времени и терпения, вот почему были приняты все меры предосторожности, о которых упомянул Картер. Но иногда ситуация становилась слишком острой, и тогда срабатывало исключение — «Неминуемая опасность». Оборотень мог обратиться напрямую к Царю Зверей или консорту, и если он доказывал, что находится в непосредственной опасности, альфа-пара сама имела право принять его в Стаю, минуя все остальные правила.

За все время, что я служила консортом, мы использовали это исключение только дважды — один раз для женщины, которую преследовал агрессивный альфа, и в другой раз для семьи из четырех человек, которую несправедливо обвинили в убийстве.

— Вы знаете, в чем проблема Джима? — спросил Картер.

Дай мне бумагу и ручку, и я составлю тебе список.

— Он знает, что натворил дерьма ради Стаи. Во многих случаях у меня было место в первом ряду. Это преследует его, — сказал Картер. — Та история, которую вы рассказали, Кейт, попала в точку. Для него все предельно ясно: оборотни Стаи хорошие, все остальные плохие, и пока он находится по правую сторону этой черты, он золотой. Но весь этот багаж все еще гложет его. Цель Джима в жизни — быть спасителем. Он хочет быть тем парнем, который найдет тебя, когда дела пойдут хуже некуда, похлопает по плечу и скажет: «Пойдем со мной. Я все устрою».

На лице Кэррана все еще было выражение Царя Зверей, а его глаза так и горели.

— Это кривая дорожка, — сказал Килан.

— По которой он не ходит, — сказал Картер. — Он бежит так быстро, как только может. На данный момент не имеет значения, что ты сделал или какой длинный у тебя послужной список. Если вы говорите Джиму, что вы в опасности и за вами охотятся люди, он вас впустит. Он дает зеленый свет всем и делает это лично. Тебя сажают в камеру предварительного заключения, ты не знаешь, что произойдет, ты сидишь там некоторое время, волнуясь, а потом входит Царь Зверей и лично сообщает тебе, что ты принят.

— Лично? — спросил Кэрран. Его голос был почти рычанием.

— Каждый раз, — сказал Картер. — Он пристрастился к этому: улыбки, слова благодарности, внезапный прилив счастья. С тех пор, как у него родился ребенок, все стало еще хуже. Теперь он берет сына с собой, чтобы тот мог увидеть, какой отличный парень его отец.

Это было плохо.

— Новички видят его только один раз, — сказал Картер, — а потом они никогда не видят его снова, потому что в тот момент, когда они принимаются, им присваивается клан, и они становятся нашей проблемой. На прошлой неделе мне пришлось убить парня, которого не следовало принимать. Он был серийным убийцей. Не лупой. Просто психопатом, который готов на все, чтобы получить то, что он хочет, и у которого была судимость, подтверждающая это.

Черт побери, Джим.

— Но даже если бы они не были жестокими, их прибывает столько, что мы не успеваем справляться. Всем этим людям нужно жилье. Им нужна работа. Им нужна еда. У многих из них нет навыков, поэтому их нужно обучать. Вчера у меня был разговор с женщиной-рысью, которую уволили с трех мест подряд в течение одной недели. Она сказала мне, что до того, как ее приняли в Стаю, она была не рабочей самкой, а размножающейся.

Некоторые стаи оборотней использовали тот факт, что они превращались в животных, чтобы оправдать кучу дерьма. Я видела кое-что из этого, когда Кэрран был Царем Зверей, так что у меня было довольно хорошее представление о том, в каком окружении жила эта женщина, и мысль об этом приводила меня в ярость.

— Что ты ей сказал? — спросил Килан.

— Что у нас все не так. Что ни в чем из того, что с ней случилось, нет ее вины — а это не так, и что мы поможем ей найти свое место, сколько бы времени это ни заняло. У нас был долгий и аккуратный разговор о жестоком обращении и девизе Стаи «не работаешь, не ешь». Она — жертва, и при идеальных обстоятельствах я мог бы позволить себе роскошь выяснить, в чем ее сильные стороны, и убедиться, что у нее есть надлежащая подготовка для той профессии, которую она хотела. Но мы были перегружены, поэтому я отправил ее в детский сад. Воспитание детей — это навык, и мы решили, что он у нее есть. Она видела себя не в этом, но мы согласились, что, хотя это и не идеально, но на данный момент это сработает. Я внес ее в список ожидания на тестирование. Ждать предстоит четыре месяца. Кланы не могут продолжать в том же духе.

— Что сказал Джим, когда ты говорил с ним об этом? — спросила я.

— Он винит в проблемах плохое управление на клановом уровне. Он также предоставил кланам гораздо больше автономии. Он был вынужден. Никакие два человека в одиночку не смогли бы справиться с тем объемом работы, который сейчас требуется Стае.

Картер замолчал, что-то обдумал и продолжил:

— Я пытался поговорить с ним один на один. Он некоторое время говорил о великой цели и пристанище для всех оборотней и сказал мне, что я, как никто другой, должен понять, учитывая мою историю. Он не собирается останавливаться. Но он умный человек. Он знает, что эта тележка не может продолжать катиться вперед. Я думаю, он собирается сбежать. Он упоминал, как хотел бы проводить больше времени со своей семьей. Единственная причина, по которой он еще не ушел, заключается в том, что у него нет преемника, и его чувство долга не позволяет ему бросить нас. Те, кто хочет эту работу, не могут ее выполнять, а те, кто мог бы, не хотят. Но рано или поздно он уйдет, и когда это произойдет, Стая распадется. Тогда каждый клан будет сам за себя, а волков там очень много.

— Вот почему Асканио идет на это, — подумала я вслух. — Буды — маленький клан.

Картер кивнул.

— Да. Клан котов тоже маленький. Волки превосходят нас численностью в десять раз, шакалы — в четыре раза, а крысы — в семь раз. Крысы почти разорены. Шакалы были вынуждены признать женщину, которая раньше была лидером культа, и ее последователей, что серьезно подорвало стабильность их клана. Клан тяжеловесных стал еще более противодействующим, и с ним трудно иметь дело. Полный бардак.

И вот грянул тот самый гром, о котором предупреждала меня тетя.

Картер повернулся к Кэррану.

— На случай, если ты думаешь, что я здесь за твоим благословением, это не так. Я не кланяюсь, не съеживаюсь и не целую кольцо. Если я захочу Стаю, я сделаю ее своей, и мне не нужно ничье разрешение. Мне не нужна Стая. Не такая, сломанная, которую не починить.

Бедный Кэрран. Он создал Стаю, и теперь он видел, как она трещит по швам.

Картер смотрел на него. Что бы он ни говорил, он пришел сюда за помощью. Он и сам не знал, в чем будет заключаться эта помощь, но я могла сказать, что его приперли к стенке.

Кэрран допил пиво. Его глаза перестали светиться.

— Это не вина Джима, — сказал он.

Я чуть не вытаращила глаза.

— И ты прав, Стая сломана. Никто не может это исправить, включая меня.

Картер кивнул. Он был похож на пессимиста, который позволил прорасти единственному слабому зерну надежды, а теперь и его вырвали из души.

— Стая была построена на ошибочной предпосылке, — сказал Кэрран. — Рано или поздно она должна была сломаться.

Картер снова кивнул.

— Давайте сделаем что-нибудь получше, — сказал Кэрран.

Слова запали в душу. Картер нахмурился.

— Кто?

— Мы, — сказал Кэрран. — Давай сделаем что-нибудь получше.

— Прямо сейчас?

— Почему бы и нет?

Картер моргнул.

— Я принесу нам бумагу. — Килан поднялся.

* * *

Я открыла глаза, потому что муж крепче прижал меня к себе. Мягкий, медового цвета свет просачивался сквозь щель под жалюзи. Часы на стене уверяли, что уже далеко за полдень.

Мы не ложились спать до рассвета, улаживая дела. Когда Картер уходил, как раз когда первый золотой краешек солнца скользнул над лесом, на его лице была широкая улыбка, и он шел как человек, у которого с плеч свалился непосильный груз. Мы снабдили его образцами тканей Троя для Дулиттла и двумя золотыми ошейниками для Лютера Диллона из «Биозащиты». Мне нужно было найти более опытного специалиста, а Картер все равно возвращался в Атланту, а Лютер был лучшим.

Я легла спать сразу же, как только Картер ушел, и, по-видимому, проспала почти до вечера.

Кэрран поцеловал меня в затылок, прижимаясь ко мне. Он был таким теплым, и от него потрясающе пахло. Я почти замурлыкала, но затем реальность вернулась ко мне.

Я повернулась в его объятиях. Маленькие золотистые искорки заплясали в его серых глазах.

— В этом доме, кроме нас, семь человек. И у всех у них сверхъестественно острый слух.

— Мы будем вести себя тихо.

— Нет, мы не будем, и ты это знаешь. Ты обещал мне, что на этот раз никаких аквариумов.

Он вздохнул и перекатился на спину.

Жизнь консорта в Крепости Стаи была подобна жизни в аквариуме, за которой постоянно наблюдало слишком много людей, живо интересующихся каждой деталью нашей личной жизни. Они хотели знать, что мы ели, сколько занимались сексом, с кем встречались и о чем говорили. Когда мы разрабатывали детали нового плана, я позаботилась об этом. Мы должны были сохранить некоторую приватность.

— С тобой все будет в порядке? — спросил он.

— Это будет очень трудно, — сказала я ему торжественно. — Но я уверена, что магия подействует в течение следующих двадцати четырех часов или около того, и мне потребуется всего пятнадцать минут, чтобы установить звуконепроницаемую защиту. Мы должны быть сильными.

Он рассмеялся.

— Ни о чем не думай, — сказала я ему.

— Я имел в виду, тебя устроит тот план?

— Да. Как думаешь, Картер сможет сохранить его в секрете?

Это был хороший план. Он мне очень понравился. Но он зависел от того, чтобы незаметно расставить множество фигур по местам, так, чтобы большинство альф не знали, что происходит. Трещина в Стае могла пойти без предупреждения, и нужно было так много сделать.

— Да. Картер достаточно силен, чтобы возглавить всю Стаю прямо сейчас. Он не хочет этого делать, и я его не виню, но он действительно хочет обезопасить своих людей. Он лидер, и он принимает на себя ответственность за все, что с этим связано.

— Хорошо.

— Я больше беспокоюсь о тебе. Ты уверена?

Это был вопрос с длинным и емким ответом. Лучше всего было начать с более простого и продвигаться к нему.

— Когда оборотни напали на нас в лесу, и та большая тварь попыталась откусить мне голову, а потом я ударила ее ножом?

— Ммм.

— Мне это понравилось. — И так оно и было. Я сказала это и ждала.

— Я знаю, — сказал он. — После того, как ты убила мага-черепа, ты повернулась ко мне и улыбнулась. Широкой яркой улыбкой. Улыбкой старой Кейт.

— Старой Кейт?

— Опасной Кейт. Пронзительной Кейт. Моей Кейт.

Я подняла голову и оперлась на согнутый локоть.

— Пронзительной?

— Да. Захватывающей. — Он ухмыльнулся.

Пока все шло хорошо.

— Иногда лучше жевать, чем говорить, Ваша Пушистость.

— Ты не называла меня так целую вечность.

— Ты не ревел целую вечность.

Его ухмылка стала мягче.

— Когда я был на стене со стаей Килана за спиной, это казалось правильным. Видеть приближение врага, встретить его и остановить. Я скучал по этому. Это была битва, Кейт. Мы целую вечность не участвовали в битве вместе.

Пришло время прыгнуть в омут с головой.

Например, прямо сейчас.

Сейчас было бы неплохо.

— Мы просто парочка маньяков-убийц, — пробормотала я, выигрывая время.

— Мы не маньяки. Мы делаем то, что должны делать, и делаем это хорошо. Нравится нам это или нет, миру нужен случайный рев. Может быть, в будущем это и не понадобится, но сейчас это может пригодиться… Кто-то поднимается по лестнице.

Мы молча ждали.

В дверь раздался осторожный стук.

— Консорт, — сказала Джийнкс. — К вам пришли двое парней. Они сказали, что они «из Совы».

— Спасибо.

Она ушла.

— «Совы»? — Брови Кэррана нахмурились.

— Мой отец — это как горшочек, который продолжает варить. — Я скатилась с кровати. — Пойдем?

— Конечно. — Он тихо рассмеялся. — Я буду стоять рядом с тобой и выглядеть угрожающе.

— Не нужно стоять. Ты можешь сидеть и выглядеть угрожающе.

— Благодарю тебя, моя королева.

— Да, будь благодарен за то, что я мудрая и великодушная правительница.

Мы натянули одежду и вышли на балкон.

Двое мужчин ждали на улице под нами, заблокированные стеной оборотней. Тот, что моложе был одет в старую зеленую футболку и красную бейсболку. Мужчина постарше выбрал поношенную серую толстовку и белую бейсболку. На обоих были джинсы, а их потрепанные рабочие ботинки выглядели задрипанными. Пара поденщиков, ожидающих, когда их заберут, готовых к работе и совершенно безвредных. Никто не стал бы обращать на них внимания.

Мужчина постарше поднял голову. Его кожа была похожа на древний пергамент, светлая, даже цвета умбры. У него было продолговатое лицо, которое удлиняла густая короткая борода с проседью. Его скулы выделялись, щеки были настолько лишены жира, что на них образовались вертикальные складки. Его глаза были темными и узкими под густыми бровями. Все в нем, от глубоких морщин на лбу, когда он щурился от вечернего солнца, до резких линий носа, было острым, угловатым и суровым, и все же он был красивым пожилым мужчиной.

Джушур, сын Киззура. Также известен как Акку-Сова. Бывший начальник разведки моего отца. Эти глаза были свидетелями жестокой резни моей семьи, чудес правления моего отца, расцвета Шинара и конца света.

Мужчина рядом с ним выглядел вдвое моложе его. Тот же профиль, те же ярко выраженные скулы, тот же высокий лоб и тот же золотистый оттенок кожи. Римуш обладал каким-то непоколебимым спокойствием. Казалось, его ничто не смущало. Теперь он смотрел на меня как человек, взобравшийся на половину крутой горы. Он знал, что на этом пути будут падающие камни, оползни и голодные монстры, потому что он уже победил некоторых из них и был полон решимости подняться на вершину.

Ничего хорошего из этой встречи не выйдет.

— Пусть поднимаются, — сказала я.

* * *

Бывший начальник шпионской службы отца оглядел балкон, прежде чем сесть в предназначенное для него кресло-качалку. Римуш проигнорировал предложенное кресло и тихо встал позади отца. Килан занял такую же позицию позади меня и Кэррана.

Открылась балконная дверь, и вошел Андре, неся в одной руке кофейный столик, уставленный напитками, и блюдо с печеньем. Он поставил его между нами, кивнул Кэррану и мне и вернулся в дом.

Положение Римуша раздражало меня, но просить его сесть было бессмысленно, а приказать ему сесть означало бы признать мою власть над ним, которую я изо всех сил старалась отвергнуть. Килан явно тоже не собирался садиться.

— Вы предпочитаете Джушур или Акку? — Я взяла со стола кофейник и налила две чашки. Роланд упоминал, что Акку был помешан на кофе.

— Джушур, — сказал он. — Человек по имени Акку умер, когда его король покинул мир.

Как там однажды выразился Хью? Король ушел, да здравствует королева! Жизнь продолжается.

— Вполне справедливо. Сахар? Сливки?

Джушур помедлил с ответом.

— Сахар, пожалуйста.

Римуш промолчал.

Я насыпала в чашки немного сахара и предложила их двум посетителям.

— Пожалуйста.

Джушур бросил на меня странный взгляд, взял чашку и сделал глоток. Римуш сделал шаг вперед, взял свою чашку так, словно она была сделана из золота, и сделал маленький глоток.

— Вы выбрали общественное место для этой встречи, — сказал Джушур.

— Это мои люди. Я доверяю им свою безопасность.

— Некоторые слова предназначены только для определенных ушей.

— Если бы вы хотели обсудить опасные секреты, вы бы не искали меня здесь. Вы знаете, где я живу.

Джушур сделал глоток кофе.

Кейт — один, Джушур — ноль. Пора воспользоваться своим преимуществом.

— Ваш сын поклялся мне в верности.

— Так он мне и сказал, — сказал начальник разведки.

— Боюсь, его преданность неуместна. Я не та королева, которую он ищет.

Джушур встретился со мной взглядом.

— В этой жизни каждый из нас должен решить для себя три вещи: кому поклоняться, на ком жениться и кому служить. Только Римуш может определить, подходите ли вы для того, чтобы руководить им.

Перехитрил. Ладно. У меня все еще оставался туз в рукаве.

— Мой отец сказал мне, что Римушу понадобится импульс нашей силы, чтобы полностью раскрыть свой потенциал.

Джушур хранил молчание.

— Я сделаю это для него без залога или каких-либо обязательств. Он может служить другому или никому.

Римуш низко поклонился.

— Вы очень щедры, Шарратум.

— Консорт милосердна и добра до безобразия, — сказал Килан.

Полсекунды они молча смотрели друг на друга.

— Я уверен, что это так, — сказал Джушур.

Хa!

Уголок рта Кэррана слегка скривился. Он заставил свое лицо вернуться к нейтральному выражению.

— Зачем вам делать моему сыну такой подарок? Это честная сделка: пожизненная служба в обмен на пожизненную власть.

— Твоя полная сила не должна быть заложницей, — ответила я Римушу. — Это не должно стоить тебе свободы. Со стороны моей семьи было неправильно связывать вашу семью таким образом. Будет правильно, если я освобожу вас от этого.

Джушур прочистил горло.

— Точка зрения вашего отца не совсем точна.

— В какой части?

— Нам не требуется магия вашей родословной, чтобы полностью раскрыть наш потенциал. Мы можем достичь этого в любое время.

О- о- о!

— Вы солгали моему отцу.

Джушур отхлебнул кофе.

— Технически, мы солгали вашему дедушке.

— Зачем?

— Шалманасер Им-Шинар был подозрительным, ему повсюду виделись заговоры и предательства. Мы ввели его в заблуждение, чтобы обеспечить безопасность будущих поколений. Поскольку он верил, что наши дети не смогут достичь полной силы без его разрешения, он не видел в них угрозы.

Ничего себе.

— Ваш отец никогда напрямую не подтверждал нам этого. Он просто принял слова своего родителя за факт. Он гордился своими знаниями. Указание на его невежество причинило бы ему неоправданные страдания.

Я чуть не рассмеялась. Ну, разве это не означало, овчинка выделки не стоила?

— Значит, вы манипулировали моим отцом. Как бы забавно это ни было, я не хочу, чтобы вы манипулировали мной.

— Наша цель не манипулировать, а поддерживать и помогать, — сказал Римуш.

— Вы солгали, умолчав. Как я могу доверять вам?

— И все же мы признали свою ложь, — сказал Джушур. — Разве это не должно вас успокоить?

— Можно признаться в маленькой лжи, чтобы избежать наказания за большую.

Джушур прищурился.

— Вы очень непохожи на своего отца.

— Да. Тем больше причин не служить мне. Еще кофе?

— Да, пожалуйста.

Я снова наполнила его чашку и добавила сахара.

— Мы все являемся продуктом нашего времени, — сказал Джушур.

Не все из нас. Как и отец, моя тетя также пробудила людей, которые погрузились в глубокий сон, чтобы поддержать ее в новую эпоху. Когда я разговаривала с ними, было совершенно ясно, что они принадлежали к другому времени. Манеры, речевые обороты, даже их рекомендации были другими. Джушур говорил так, словно родился после Сдвига. Он полностью адаптировался.

— Ваш дед, Шалманасер, был одним из двенадцати кандидатов на трон. Он вырос во времена ожесточенной борьбы, когда его братья и кузены наносили друг другу удары в спину. Завоевать его доверие было подвигом, достойным легенд. Он хотел получить власть и сохранить ее. Он был убежден, что имеет на это право в силу своего рождения и способностей, и, самое главное, он не хотел, чтобы это было у кого-то из его братьев и сестер.

Я читала хроники, которые сотрудники Эрры добросовестно воспроизвели в современной эпохе. Сказать, что мой дед был параноиком, было бы преступным преуменьшением.

— Ваш отец, Нимррад Им-Шинар, был гением, которому нет равных. Его звезда сияла так ярко, что иногда ослепляла его.

Более чем изредка. У него в значительной степени были постоянные шоры, когда дело доходило до определенных вещей.

— Ваш отец стремился к знаниям, прогрессу и просветлению. Он так сильно верил в силу своего разума, что не мог представить, что кто-то под его командованием может не разделять его видение. Для него его путь был настолько очевиден, что любое разумное существо должно было следовать ему.

Верно.

— Вас тоже сформировало ваше время. Мир вокруг вас развалился на части. Сейчас он пытается возродиться, как феникс из пепла. Мы должны терпеть его родовые муки, даже когда они подвергают нас опасности. Вы хотите и власти, и знаний, но не ради них самих. Вы хотите, чтобы они сохранили безопасность и свободу вашего народа. Больше всего на свете вы боитесь одного.

— И чего же? — спросила я.

— Раскованной версии себя самой, дающей волю своей силе. Вы так сильно этого боитесь, что заковали себя в кандалы.

Ладно, тут он меня поймал.

— Я служил двум правителям Шинара, — сказал Джушур. — Это моя величайшая награда и благословение, что я буду служить третьему, тому, кто действительно заслуживает моей преданности, прежде чем мое тело превратится в прах, а душа покинет этот мир.

Так, тормозим.

Джушур поднялся и преклонил колено. Римуш опустился на колени позади него.

— Я посвятил много лет выживанию вашей семьи. Есть и другие, подобные мне, которых привел сюда ваш отец, брошенные на произвол судьбы и одинокие, чужаки на чужой земле. Ваш народ вопит в пустыне, потому что им нужен дом. Неужели вы останетесь глухи к нашим отчаянным мольбам? Вы отвергнете нас? Вы изгоните нас после стольких поколений служения?

— О, черт возьми, — пробормотал Килан.

— Пожалуйста, Шарратум. — нараспев произнес Джушур. — Позволь нам остаться.

Он точно знал, на какие кнопки нажимать. Мой отец действительно притащил их сюда. Они последовали за ним в кому, которая длилась тысячи лет, не зная, проснутся ли они когда-нибудь. Несмотря на все их манипуляции и тщательное управление, они были верны. Теперь моего отца не стало, и им нужен был кто-то, кто позаботился бы о них. Они могли позаботиться о себе сами, это верно, но моя семья перед ними в долгу. Я могла бы развести руками и сказать, что это не моя проблема. В конце концов, я не создавала эту проблему. Я не должна была нести ответственность за ошибки мага с манией величия только потому, что он оказался моим отцом. И все же я чувствовала, что поступила неправильно.

Они все еще стояли на коленях.

— Я подумаю об этом, — прорычала я.