Магия торжествует

ГЛАВА 14

Я ПОВЕСИЛА трубку и бросила на телефон злобный взгляд. Он не пискнул и не убежал прятаться под кухонный стол. Жаль.

В окна лился утренний свет. В моей любимой кружке медленно остывала половина моего утреннего кофе. В доме было тихо.

Прошлой ночью, приехав домой, мы забрали сына у Марты, выполнили минимум необходимых действий по поддержанию личной гигиены и отключились втроём на нашей огромной кровати. Мне приснился кошмар, что ночью вдарили технологии и разорвали Кэррана на части. Я проснулась в холодном поту. Потребовалось несколько минут, пока Кэрран держал меня, чтобы мое тело избавилось от чувства паники.

Как только мы встали, пришла Джордж и забрала Конлана, и мы разошлись. Кэрран пошёл к Джордж, чтобы созвать Конклав, а я стала звонить из нашего дома. Я не хотела, чтобы он уходил. Магия действовала всю ночь. Технологии могли ворваться в любую минуту, но он вёл себя так, будто ничего не случилось. Никто не знал, насколько он был человеком, а насколько… богом, а моя тётя всё ещё не выходила на связь. Но провести весь день, цепляясь за мужа, чтобы убедиться, что он не исчезнет, было невозможно. Нам нужно было собрать Конклав, а собрать всех влиятельных людей Атланты в одном месте было всё равно, что вырвать зуб, только гораздо менее весело.

Зазвонил телефон.

— Это Эми из «Саншайн Риэлти»…

— Вычеркните меня из своего списка звонков, или я найду вас и заставлю пожалеть об этом. — Я повесила трубку. Отлично. Теперь я перешла к угрозам. Какой козел-садист звонит по одному и тому же номеру двадцать чертовых раз в течение недели, приставая к незнакомым людям с просьбой продать их дом?

Я допила кофе. Это был первый раз, когда я смогла прийти в себя за несколько дней. Я вспомнила, что мне нужно было разобраться во многих вещах, но у меня не было возможности сделать это, пока они происходили, и теперь я просто не могла собраться с силами.

Теперь Кэрран был теофагом, как и Кристофер, только гораздо более развращенным. Он съел шесть воплощений различных животных-богов. Только время покажет, переживет ли он технический сдвиг. Думать об этом было все равно, что подставлять шею и ждать, когда обрушится топор.

Джули исчезла после спасения Ровены. Я позвонила Дереку и в Гильдию, и в последний раз, когда ее видели, она уезжала из Кингз-Роу на максимальной скорости. Она вернется. Если она куда-то уезжала, у нее обычно была на то веская причина.

Дракон собирался вторгнуться в город. Дракон, брат которого убил большую часть моей семьи. Когда я, наконец, расскажу Эрре, она будет вне себя. Она, должно быть, подозревала, что в этом замешан дракон, но я сомневаюсь, что она догадывалась, что он и наш древний враг были связаны. Этот разговор пройдет хорошо, я просто знала это.

Нам всего лишь надо убедить город во вторжении дракона без каких-либо доказательств.

А мой отец все еще готовил наступление.

Я чувствовала, что меня недостаточно, чтобы ходить вокруг да около.

По крайней мере, Ровена была жива. Хоть что-то я сделала правильно.

Кто-то постучал в дверь. Я подошла и открыла ее.

Сайман стоял на моём пороге с большой лампой в стиле «Тиффани», которая поместилась бы на прикроватном столике, в одной руке и спортивной сумкой в другой.

— Ты отказался от богатой и интеллектуальной жизни и решил продавать лампы от двери к двери?

— Прикалываешься, — сказал он. — Возможно, я нашел способ пообщаться с суанни.

Я отступила в сторону, впустила его и заперла за ним дверь.

— Это еще одна вещичка из коллекции Дэвида Миллера? — спросила я.

Дэвид Миллер был магической версией идиота-гения. Жестокая шутка природы или судьбы, он вообще не мог пользоваться магией, но каждый предмет, к которому он прикасался при жизни, приобретал какую-то случайную силу. Сайман потратил целое состояние, чтобы собрать вещи Миллера после его смерти.

— Нет, — сказал Сайман. — Где он?

— В подвале. Позволь мне пойти первой.

Я показала дорогу. Адора оторвалась от книги, бросила на Саймана насмешливый взгляд и вернулась к чтению.

Сайман поставил лампу на приставной столик рядом с Ю Фонгом и помолчал, изучая его.

— Что не так? — спросила я.

— Довольно примечательное лицо, — сказал Сайман.

Где-нибудь в будущем, если оно у меня будет, Сайман появится с лицом Ю Фонга. Тьфу.

Сайман опустился на колени, расстегнул молнию на рюкзаке и достал рулон ткани, завернутый в пластик. Он развязал узел и вытащил небольшой коврик, который расстелил на полу. Старый ковер, должно быть, когда-то был ярким, но теперь синие и красные оттенки цветов, вьющихся по нему, поблекли почти до бежевого. Сайман достал из сумки чайную свечу и поставил ее на стол, рядом с лампой. Наконец, он достал маленькую шкатулку.

— Протяни руку.

Я протянула ему ладонь. Он открыл шкатулку и вложил в мою руку сияющий аметист. Камень размером с грецкий орех пульсировал ярким цветом.

— Не отпускай, иначе разрушишь чары. — Сайман вытащил коробок спичек. — Эта лампа поступила из больницы Каннингем, учреждения в Новой Англии, специализирующегося на лечении пациентов в коме. Бесчисленное множество людей сидели при ее свете и каждой каплей своего существа желали еще одного шанса поговорить со своими близкими.

Вся эта энергия, вся любовь, горе и печаль влились в свет одной лампы. В ней было столько отчаяния.

— Это причинит ему боль? — спросила я.

— Лампа не выведет его из комы. Но если все пройдет хорошо, мы сможем с ним связаться. Чайная свеча будет гореть с ускоренной скоростью. У нас будет около пяти минут. Готова?

— Готова.

Сайман зажег свечу. Лампа зажглась со щелчком. Шнур был обмотан вокруг нее. Она не была подключена к сети, но светилась знакомым электрическим светом.

— Ю Фонг? — позвала я, сжимая в руке холодный аметист.

— Да… — ответил четкий мужской голос.

— Это Кейт Леннарт. Ты в коме в моем доме. Ты в безопасности.

— Я осознаю свое окружение, — сказал он.

Тогда ладно.

— Мы можем тебе чем-нибудь помочь?

— Исцеление, которое мне требуется, выходит за рамки человеческих возможностей. Задавайте свои вопросы. Вы тратите время впустую.

Свеча таяла у меня на глазах. Он был прав. Мне нужно было перейти к делу.

— Расскажи мне о драконе, который напал на тебя.

— Он безумен. Мы — древний вид. У нас есть традиции. Правила поведения. Нельзя просто так, без причины, нападать на другого дракона.

— Насколько он был велик? — спросил Сайман.

— Я никогда не видел такого большого. Даже мой старший брат не может с ним сравниться.

— Как мы можем убить его? — спросила я.

— Как много вы знаете о царствах драконов? — спросил Ю Фонг.

— Царство драконов — это карман в реальности, — сказал Сайман. — Складка в ткани пространства, где время и физические ограничения имеют другое значение. Часто она спрятана в месте, куда нужно войти: пещере, дворце, ущелье, где встречаются два отдельных пространства и между ними существует граница.

Гляньте-ка на Саймана.

— Место, куда можно попасть только по приглашению дракона, — добавила я. — Пока посетитель ничего не съест, дракон не сможет причинить ему вреда.

— Но что создаёт карман? — спросил Ю Фонг. — Что удерживает его закрытым?

— Я не знаю, — сказала я ему.

— Якорь. У каждого дракона есть такой. Это очень ценный для них предмет. Это может быть меч, книга, стихотворение на свитке, что-то, что мы ценим превыше всего. Мы вкладываем в него свою силу. Мы спим с ним, облизываем его, купаем его в своей крови и магии. Мы держим его рядом. Да, время не так сильно влияет на нас в наших логовах, но оно всё равно имеет значение. Чем больше времени проходит во внешнем мире, тем сильнее якорь. Это стержень, вокруг которого вращается всё царство. У такого старого дракона, как и у этого безумного придурка, должен быть якорь невероятной силы. Он может призвать его в любом месте, и тот вернёт его домой.

Дерьмо.

— Мы не можем его убить, — сказал Сайман. — Если мы каким-то образом не добьёмся мгновенной смерти, он призовёт якорь и вернётся в своё царство.

— Да, — подтвердил Ю Фонг.

Чёрт. Чёрт, чёрт, чёрт.

— Мы можем уничтожить якорь?

— Это предмет огромной силы. Если вы каким-то образом уничтожите его, мир обрушится на вас.

Это звучало не очень хорошо.

— У вас есть книга, — сказал Ю Фонг. — О маленьких людях. Они идут в логово дракона и крадут его…

Свеча погасла.

— Маленьких людях? — спросила я.

Сайман покачал головой.

— Мы можем провести еще один сеанс? — спросила я.

— Не сейчас. Нам придётся подождать хотя бы двадцать четыре часа.

Я вздохнула.

— По крайней мере, у нас есть подтверждение из независимого источника, — предположил Сайман.

— Нам-то что с того? На Конклаве будут люди, которые будут утверждать, что дракон ненастоящий, пока он будет поджаривать их своим дыханием.

Просто никогда не бывает.

* * *

— ДРАКОН? — Ник посмотрел на меня через стол.

Трое рыцарей из Волчьей Ловушки стояли позади него. Рыцарь-нападающая Кабрера посмотрела на меня так, словно я была шипящей коброй. Она продолжала тянуться к ножнам с мечом, но оружие было запрещено на Конклаве, так что её пальцы нащупали лишь воздух. Я её понимала.

— Я не ясно выразилась? — Я допила свой кофе. Я рассказала о событиях в Кингз-Роу и о своём разговоре с Нейгом.

Сидящие за столом озабоченные лица нахмурились.

Мы изо всех сил старались собрать всех вместе утром, но к тому времени, когда нам удалось уговорить силы Атланты зайти в «Риверс Стейкхаус», было уже восемь часов вечера. Обычно мы встречались на нейтральной территории в «Бернарде», но нам нужно было уединение, а в «Бернарде» была высококлассная клиентура, и он отказался закрываться на ночь, чтобы принять нас. Ребекка Риверс закрыла свой ресторан, выставила у дверей сотрудника кухни и налила нам столько кофе, сколько мы хотели, отчего мне захотелось обнять ее. Желание было тревожным.

Здесь были все, кто хоть что-то из себя представлял. Ник и Орден сидели напротив нас; Джим, Дали, Роберт и Десандра справа от них. Из Племени были Гастек, Ровена, закутанная в плащ, с капюшоном, закрывающим лицо, и Райан Келли — бизнесмен до мозга костей, за исключением своего ярко-фиолетового ирокеза. Красная гвардия. Колледж магов. Пифии, представленные Евдокией с двумя женщинами помоложе, обе из которых, вероятно, были ее дочерьми. Волхвы — худой, изможденный Григорий, его брат Василий, который поклонялся Белобогу, а так же Роман. Тедди Джо и двое других, представляющие нео-язычников. Сайман, представляющий самого себя и Лютер, представляющий «Биозащиту». Пришли даже друиды: Дрест в безупречно белом одеянии, торжественный и исполненный достоинства. Его взгляд встретился с моим. Да, да, неважно, насколько хорошо ты прихорошился, я все равно видела, как ты бегаешь по лесу в звериных шкурах, а твое тело разукрашено синими чернилами.

— Итак, позвольте мне прояснить ситуацию, — сказал Ник.

Ну вот.

— Я бы хотела, чтобы ты это сделал.

— Вы говорите, что дракон собирается вторгнуться из магического карманного измерения со своей армией.

— Да.

— И он хочет, чтобы ты стала его королевой.

— Да.

— И поправьте меня, если я ошибаюсь, но технически вы ведь принцесса, не так ли?

Запрыгнуть на стол и ударить его кулаком в лицо, было бы контрпродуктивно для создания коалиции.

— Да.

Сидевший рядом со мной Кэрран слегка повернулся, глядя на Ника. Мне не нужно было смотреть на его лицо, чтобы понять, что его глаза стали золотыми.

Ник посмотрел на остальных за столом.

— Итак, дамы и господа, то, что мы имеем — это кампания «Подземелья и драконы». Злой дракон хочет украсть нашу принцессу для гнусных целей, и она ищет рыцарей в сияющих доспехах, чтобы спасти ее.

По столу пробежал нервный смех.

— Ты закончил? — спросила я.

— Нет, я только начал. Вы действительно видели этого дракона в его драконьей форме?

— Нет.

— Почему вы думаете, что это дракон? — спросил Филипп из Колледжа магов.

— Я получила информацию от языческой фракции, которая утверждает, что это так.

— Что за фракция? — спросил Роберт.

Друиды выглядели совершенно невинно. Ни хрена, никакой помощи.

— Языческая фракция пожелала остаться анонимной.

— Я могу за это поручиться, — сказал Роман. — Я был там.

— Ты женил их, и ты связан с ней через её мать, — сказал Ник. — Ты не совсем нейтральная сторона.

Волхвы выглядели так, будто их отхлестали рыбой по лицу.

— Ты сомневаешься в словах моего сына? — прогремел Григорий.

Ник открыл рот.

— У нас также есть подтверждение от Ю Фонга, — сказал Сайман. — Получено магическими средствами.

Филипп взглянул на него.

— Дай угадаю, магические средства означают, что только вы можете воспроизвести то, что не может быть проверено нами в настоящее время из-за каких-то технических сложностей?

— На что вы намекаете? — спросил Сайман ледяным голосом.

— Дракон, — сказал Кэрран, его голос перебил остальных.

— Да, дракон, — сказал Ник. — Кто-нибудь действительно видел этого дракона?

— У вас есть какие-нибудь доказательства его? — спросил Филипп. — Чешуя, когти…

Ровена опустила капюшон. Филипп замолк.

— Наши соболезнования в связи с твоими страданиями, — сказал Роберт. — Могу я задать несколько вопросов?

— Вперед.

— Кингз-Роу находится за пределами маршрутов патрулирования Племени. Что ты там делала?

— Я собиралась навестить друга. Я была там в свободное время и взяла с собой одного вампира для личной безопасности.

— Что это за друг? — настаивал Роберт.

— Это действительно имеет отношение к делу? — спросил Гастек.

Ровена подняла руку.

— Я отвечу. Один из моих подмастерьев умер. У него осталась беременная невеста. Я его любила и иногда навещала её и её дочь.

— Тебе удалось встретиться с ними?

— Нет. У нее были неотложные семейные дела, и она уехала навестить свою семью за пределами штата. Она оставила для меня записку у соседки.

По крайней мере, она и ее дочь выжили.

— Что было дальше? — спросил Роберт.

— Когда я вышла из соседского дома, на улице стояла целая армия.

Было слышно, как падает булавка.

— Там были воины, — сказала она. — Они были полностью экипированы и убивали людей на улицах. Развращенные существа служили им, как собаки. Они забегали в дома и вытаскивали людей.

— Что ты сделала? — спросил Роберт.

— Я повелительница мертвых. — Холодный огонь вспыхнул в ее глазах. — Я сделала то, что делаю. Я убила столько, сколько смогла. В конце концов, мы с моим вампиром были окружены. Я поняла, что мне не сбежать, поэтому послала нежить на территорию Шинара. Затем воины потащили меня по улице.

И пока они это делали, она загнала своего вампира так далеко, как только могла, и позаботилась о его безопасности, чтобы он никого не убил. И когда йеддимур погнался за ее нежитью, она использовала вампира, чтобы заманить его в ловушку. Команда Гастека нашла его и заперла в Казино.

— Я обезвредила вампира, чтобы избежать дальнейшего кровопролития, — сказала Ровена.

Я спросила ее, откуда у вампира взялась пика. Она не знала.

— Что было дальше? — спросил Роберт.

— Огонь.

Мы ждали.

— Огонь? — подсказал Джим.

— Поток огня с неба. Когда я очнулась, я была заключена в столб из расплавленного стекла.

— И все же ты здесь, не сгоревшая, — сказал Ник.

Меня это уже достало.

— Мы все были там, — сказала я. — Мы все это видели. Мне пришлось позвонить отцу, чтобы вытащить ее из столба.

Рыцарь-защитник наклонился вперёд.

— Вот оно. Всё это время ты на словах готовилась к борьбе со своим отцом, а как только всё пошло наперекосяк, ты побежала к папочке.

Мне хотелось прибить его.

— Она побежала к папочке, потому что жизнь ее подруги была важна для нее, — сказал Кэрран. — Так же, как жизни всех вас важны для нее. И потому что у нее достаточно мозгов, чтобы понять, что Нейг устроил эту изощренную ловушку, чтобы доказать всем, что мы не можем сопоставить его магию с нашей. Теперь он знает, что можем. — Он поднял руку и сосчитал на пальцах. — Она убила его созданий и спасла Ю Фонга. Она убила его избранного. Она нейтрализовала его магию и вернула жизнь Кингз-Роу. Добился ли Орден какого-либо прогресса в выявлении причины трансформации в теле, которое мы вам послали?

— Не меняй тему, — сказал ему Ник.

— Это вопрос с ответом «да» или «нет», Фельдман, — сказал Кэрран. — Да или нет?

Все посмотрели на Ника.

— Нет, — ответил он.

Хa!

— Смог ли Орден точно определить происхождение магии или найти какие-либо другие подобные случаи?

— Нет, — сказал Ник.

— Итак, тебе нечего привнести в эту дискуссию, — сказала я. — Ты собираешься сидеть здесь, скулить, стонать и вести свою личную вендетту. Вот тебе тема для размышления: если я принцесса, то ты рыцарь, Ник. Это указано в твоем титуле. Рыцарь-защитник. Как насчет того, чтобы надеть свои сияющие доспехи и немного защититься от этого дракона, вместо того чтобы полагаться на принцессу в выполнении грязной работы?

Ник наклонился вперёд.

— Вы просите меня поверить в мифическое существо, которое никто не видел сотни лет и которому требуется слишком много магии, чтобы выжить и вторгнуться к нам со своей магической армией. Есть более простое объяснение.

— Я бы с удовольствием его послушала.

— Это твой отец.

Племя и представители Гильдии дружно застонали.

— Ты прекратишь? — прорычала я ему. — Просто прекрати, Ник! Прекрати! Это не Роланд.

— Откуда ты знаешь? Есть два варианта: либо он всё это подстроил, либо ты участвуешь в его махинациях.

— Заткнись! — рявкнула на него Ровена.

— Он прав, — закричал Филипп. — Нет никаких доказательств существования этого предполагаемого дракона. Это невозможно с точки зрения магии. На самом деле я написал статью…

— Ваша статья была чушью, — вмешался Лютер.

— Абсолютнейшей, — добавил Сайман.

— Я Великий маг. Со мной так не разговаривают!

За столом разразились крики.

— Я буду говорить с вами, как мне заблагорассудится! — парировал Лютер.

— Вы неуправляемый, Лютер! — Филипп погрозил ему пальцем.

— Для вас Доктор неуправляемый!

— Доказательства! — Ник повысил голос, пытаясь перекричать остальных. — У вас нет никаких доказательств, ни доспехов этих воинов, ни чешуи, никаких доказательств!

— Скажи им! — Григорий указал на Дреста.

— Сказать им что? — спросил Дрест.

— Знаешь что, — крикнул Григорий.

— Я понятия не имею, о чём ты говоришь, — крикнул Дрест.

— Трус! — Григорий сплюнул.

— Дряхлый дурак!

Друиды и волхвы ударили посохами по полу, глядя друг на друга.

— Нам нужно разбудить Ю Фонга! — закричал Филипп. — Он действительно видел это существо. Мы можем спросить его напрямую.

— Только через мой труп! — рявкнула Дали.

Все в Стае выглядели возмущенными.

С одной стороны, Евдокия вздохнула и закатила глаза. С другой стороны, Десандра хлопнула в ладоши, заглушая какофонию, и запела: «Сражайся, сражайся, сражайся…»

Я повернулась к Кэррану.

— Рыкни.

Он покачал головой.

— Пока нет. Пусть наорутся.

Входная дверь распахнулась. Внутрь вошёл огромный Хью д’Амбрей в плаще и чёрных доспехах Железных псов. За ним следовала красивая женщина. На ней было синее платье, а волосы были неестественно белыми.

Я оставила меч на парковке. Ничего страшного. Я разберусь с ним голыми руками.

Джули протиснулась следом за ними.

Моему разуму потребовалась секунда, чтобы осознать тот факт, что Джули не пыталась нанести ему удар в спину. На самом деле, она выглядела так, как будто… Как будто она пришла с ними. Как будто это она притащила его.

За что мне это все? За что? Я больше не могу этого выносить, правда, не могу.

Д’Амбрей поднял большой мешок и высыпал его содержимое на стол. На дерево с металлическим звоном посыпались: череп в шлеме, пара кинжалов, амулеты, фотографии пиктских символов, вытатуированных на человеческой коже. Полагаю, я должна быть благодарна, что он не вывалил на нас гниющее тело.

За столом воцарилась полная тишина.

— Я пришёл помочь вам с вашей проблемой с драконом, — сказал он.

Ник покраснел, как помидор. Кэрран, сидевший рядом со мной, совсем затих.

— Ну? — ухмыльнулся Хью. — Не благодарите меня все сразу.

Беловолосая женщина улыбнулась и слегка помахала нам.

— Пожалуйста, извините его. Иногда он забывает о манерах. Меня зовут Элара. Возможно, вы знаете меня как Белую колдунью. Я так много о вас слышала. Рада с вами познакомиться. Я жена Хью.

Мир встал на дыбы и ударил меня ногой в лицо.

* * *

У ХЬЮ Д’АМБРЕЯ БЫЛА жена. У него был замок. Он жил посреди дикой местности в Кентукки. Они впервые столкнулись с войсками Нейга больше года назад. Они сражались с ними и разработали несколько стратегий. Он был рад поделиться этими стратегиями с нами. Он не сомневался, что Нейг был драконом. Он мог выставить триста своих Железных псов и лично повести их помогать нам в этой битве. Он сожалел, что не мог выставить больше, но ему пришлось оставить отряд для охраны замка. Взамен он ожидал, что город Атланта поможет ему с торговлей травами.

Торговлей травами…

Я сидела и слушала все это, словно находясь под водой. Это казалось нереальным. Это было так странно, что мой мозг отказывался это переваривать.

Его женой была Белая колдунья. Раз или два я поймала взгляд Евдокии. Она не казалась шокированной. Пифии знали. Джули даже не смотрела на меня. Они вошли вместе. Она привела его.

Возможно, он женился и счастливо живет в каком-нибудь замке.

Она знала, где он, и не сказала мне.

Я поняла, что в комнате повисла тишина. Все смотрели на меня, включая Д’Амбрея. Должно быть, он задал мне вопрос.

Я получила удар под дых.

— Мне нужно подумать об этом.

— Нам следует прервать заседание, — сказал Гастек.

— Отличная идея! — Филипп потянулся к куче доспехов на столе.

— Нет! — Лютер шлепнул его по руке.

— Не прикасайтесь ко мне.

— Это лучшее доказательство, которое у нас есть на данный момент! — сказал Лютер. — Вы не наложите на него свои лапы.

— Это не так, — сказал Сайман, поворачиваясь к Гастеку. — У него есть живой образец.

Лютер и Филипп повернулись к Гастеку. Лютер открыл рот и попытался что-то сказать, но у него ничего не вышло.

— Он у него уже двадцать четыре часа, и он никого не уведомил, — наябедничал Сайман.

— Йеддимур — собственность Племени, — сказал Гастек.

Трое экспертов взвизгнули в унисон, словно внезапно превратились в гарпий.

— Хватит, — взревел Кэрран.

За столом воцарилась тишина.

Я повернулась к Лютеру.

— Ты ведущий эксперт по инфекционной магии. — Я посмотрела на Гастека. — Ты ведущий эксперт по преобразованиям, вызванным магическим вирусом. — Я повернулась к Сайману. — Ты обладаешь широким спектром экспертных знаний в нескольких областях. — Я взглянула на Филиппа. — Вы профессиональный скептик, опасающийся за свою репутацию. Работайте вместе.

Гастек выглядел озадаченным.

— Ты хочешь, чтобы я…

— Поделился, — сказала я.

Он моргнул.

— Работайте вместе. Потом опубликуете совместную статью, если захотите, мне все равно. Просто достаньте мне что-нибудь, что мы сможем использовать.

Кэрран поднялся на ноги. Я встала, и мы вышли.

Позади меня Хью пробормотал:

— Все прошло хорошо.

— Дай им время, — сказала Элара.

— Стид, — произнес Хью.

Я остановилась. Одно неверное слово в адрес Кристофера, и я убью его. Краем глаза я увидела Барабаса. Его глаза стали ярко-красными.

— Ты выжил, — сказал Кристофер.

— Ты же знаешь, что обо мне говорят. Меня трудно убить. Мне нужно кое за что извиниться.

— Заходи ко мне домой, — сказал Кристофер. — Форест-лейн, 303. Мы поговорим.

Я заставила себя идти дальше.

Мы с Кэрраном сели в «Джип». Я заговаривала двигатель, пока он не завелся, и мы выехали со стоянки. Пока мы были внутри, шел дождь. Город казался раздраженным, как промокшая кошка.

— Я сумасшедшая? — спросила я.

— Нет, — сказал он.

— Это только что произошло?

— Верно.

— Джули съездила за ним после Кингз-Роу.

— Похоже на то.

Город проносился мимо нас.

— Он подходит к Кристоферу и говорит «привет», а Кристофер отвечает: «Заходи ко мне домой»?

Кэрран не ответил.

— Он посадил Кристофера в клетку и чуть не уморил его голодом, а теперь всё прощается и забывается?

— Я не забыл, — сказал Кэрран с мрачным выражением лица. — Я помню Мишмар.

Я чуть не погибла в Мишмаре, потому что Хью телепортировал меня туда и пытался заставить подчиниться голодом.

— Я помню тетю Би, — сказала я.

Кэрран молчал.

— О чем, черт возьми, он меня спрашивал? — спросила я.

— Примешь ли ты его помощь.

— У меня такое чувство, что я сошла с ума.

— Вступай в клуб, — сказал он.

Он затормозил, выставив руку передо мной. Машина с визгом остановилась.

— Что?

— Смотри.

Прямо впереди, на углу городского квартала, находилось большое здание почтовой смены. Горел свет, и в его свете я могла видеть людей, сидящих за столами с телефонами у ушей. Должно быть, было почти десять часов. Кто бы стал кому-то звонить в такой час…

Мой мозг, наконец, заметил вывеску, освещенную фейри-лампами: «САНШАЙН РИЭЛТИ».

Я повернулась к Кэррану.

— Можно? Можно, пожалуйста?

Глаза моего мужа вспыхнули золотом.

— О да.

Мы оставили машину включенной и направились к двери.

— Все тело или только голову? — спросил он, хрустнув костяшками пальцев.

— Только голову. — Я притянула магию. — Так еще страшнее.

Кэрран подергал дверь и распахнул ее передо мной. О боже. Не заперто. Я вошла. Мой муж последовал за мной.

Молодая блондинка подняла на нас взгляд от своего стола.

— Привет. Меня зовут Элизабет. Вы пришли продать свой дом?

— Элизабет, начальник на месте?

— На месте. — Она добавила лишнюю ложку сахара в свой голос.

— Вы можете пригласить его к нам? — спросила я.

— Я должна сказать, кто его зовет.

— Скажите ему, что это Кейт Леннарт. — Первый импульс моей магии потряс здание. — Дочь Нимрода. — Более сильный импульс. Люди подняли головы от столов. — Кровавый клинок Атланты и ее муж, Царь-Бог, Кэрран Леннарт.

Все здание зазвенело, будто кто-то ударил в гигантский гонг.

Человеческое лицо Кэррана дрогнуло, и на его плечах появилась чудовищная львиная голова. Мой муж взревел.

* * *

КОГДА МЫ ВЕРНУЛИСЬ домой, Кэрран пошел к дому Дерека, а я перешла улицу. Джордж открыла дверь и прижала палец к губам. Я прокралась за ней наверх.

— Где вы были? — прошептала Джордж. — Дерек сказал, что Конклав разошелся час назад.

— Нам пришлось кое-куда зайти. Мы никого не трогали. — После того, как Кэрран взревел, все разбежались, а потом мы поговорили с владельцем о надлежащем телефонном маркетинговом этикете, часах работы и значении фразы «Уберите нас из списка звонков». Он ушёл сам, без единой царапины, но я была уверена, что нежелательные звонки прекратятся.

Конлан был в своей комнате, спал на кровати. Марта лежала рядом с ним, свернувшись калачиком вокруг моего сына.

— Оставь его с мамой на сегодняшнюю ночь, — сказала Джордж. — Она потеряла его вчера. Ей это нужно.

Я не хотела оставлять его. Я хотела вытащить его из кровати, отнести домой и прижаться к нему, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Но он спал, и Марта тоже. Я выскочила из дома, никого не разбудив.

Переходя улицу, я увидела следы мокрых шин, ведущие к сухой подъездной дорожке Кристофера и Барабаса. У них горел свет.

Я не должна вмешиваться. Уже поздно. Даже по стандартам оборотней.

Нет, к черту все. Я подошла к дому и постучала во входную дверь.

Барабас открыл и отступил в сторону.

— Это к тебе.

Кристофер вышел из кухни с чашкой чая в руках. Он был босиком, в спортивных штанах и простой темной футболке. Его глаза были ясными, ни намека на Деймоса, а светлые волосы обрамляли лицо, как шелковый занавес.

— Входи. Чай будешь?

— Нет.

— Я заварю тебе ромашки, — сказал Барабас. — Похоже, тебе это нужно.

— Прямо сейчас мне надо утонуть в успокоительном чае, чтобы от него был хоть какой-то толк.

— Я принесу тебе чашечку. — Барабас пошел на кухню.

Я скинула туфли, прошла в гостиную и села на диван. Кристофер сел в большое синее кресло. В Кристофере чувствовалась спокойная элегантность, даже когда он сидел в кресле босиком.

— Выкладывай, — сказал он.

— Он посадил тебя в клетку. Он морил тебя голодом несколько недель. Ты был весь в грязи. Я не знаю ни одного человека, кроме Рафаэля, который имел бы право хотеть убить его больше, чем ты. И ты пригласил его к себе домой. Помоги мне разобраться.

Кристофер заглянул в свою чашку.

— Ты хочешь убить его?

Я вздохнула.

— Нет. Я не хочу. Я должна, потому что его центурион убил тётю Би, потому что он переломал ноги Кэррану и из-за Мауро. Кэрран, наверное, убьёт его, если получит шанс. Но прямо сейчас я хочу только одного — понять тебя.

— Хью похитил тебя и морил голодом почти до смерти. Почему ты не хочешь его убить?

— Потому что я пообщалась с отцом. Я всю свою жизнь тренировалась убивать его, а когда мы встретились, я отложила это в сторону. Мой отец производит впечатление сверхновой. Хью появился у него с малых лет. Он формировал его, и у Хью не было от него защиты. Там никогда не было честной игры. Отец несет большую ответственность за Хью Д’Амбрея. Тем не менее, Хью — мясник.

— Так и есть, — сказал Кристофер.

Барабас подошел и протянул мне чашку дымящегося ромашкового чая.

— Пей.

Я сделала глоток. Он опустился в кожаное кресло, вытащил папку из сумки рядом с ней и начал читать содержимое, держа ручку в руке.

Я выпила чай. Пару долгих минут мы сидели в тишине. Я выдохнула. Мир устаканился.

— Хорошо, — наконец сказала я, поставив чашку на столик. — Расскажите мне о Хью Д’Амбрее.

Кристофер улыбнулся. Это была небольшая улыбка, в которой сквозило сожаление.

— В первый раз я понял, что что-то не так, когда меня только назначили трибуном, заместителем Моргана, который в то время был легатом Златого легиона. Мы были в Бостоне: твой отец, Морган, Хью и я. Роланд хотел встретиться с сенатором по вопросам магической политики. Встреча прошла хорошо. Мы планировали уехать утром. Больница через дорогу от отеля загорелась. Сотни пострадавших от ожогов, в основном дети. Д’Амбрей спустился туда. Он лечил несколько часов. К утру он едва мог стоять на ногах. Морган послал меня туда, чтобы я сказал ему, что Роланд хочет уехать.

Кристофер снова заглянул в свою чашку.

— Я нашел его покрытым сажей, переходящим от ребенка к ребенку, иногда исцеляя двоих за раз. Д’Амбрей сказал мне, что он еще не закончил. Морган снова отправил меня вниз, а потом пошел сам. Мы не могли оттащить Хью от этих детей. Он был помешанным. К тому времени, когда мы вернулись, твой отец уже проснулся, сидел в ресторане отеля, пил кофе и наблюдал за спасательными бригадами. Он оплатил счет, перешел улицу и сказал Хью, что пора уходить. Хью сказал ему, что он еще не закончил. У него был мальчик, лет двенадцати, и ребенок надышался дымом, который сжигал его изнутри. Каждый раз, когда он вдыхал, мальчик издавал этот свистящий скрежещущий звук. Д’Амбрей пытался собрать его воедино. Твой отец мгновение смотрел на Хью и сказал: «Все будет хорошо». Хью опустил мальчика на землю и последовал за нами. По дороге к машинам он пошутил по поводу задницы проходящей мимо женщины.

Я знала этого Хью. Тот, кто шутил и перешагивал через горящие тела. Исцеляющий Хью… Он действительно спас Дулиттла. Он так же спас Асканио, но шантажировал меня его исцелением. Он убил Мауро. Мауро был моим другом.

— Следующие два года я был занят с Морганом, — сказал Кристофер. — После того, как я убил его и стал легатом, я присмотрелся к Хью повнимательнее. Как легат, я подчинялся только Роланду. Я контролировал все Племя. Я изучил всех потенциальных соперников, поднимающихся по служебной лестнице, и я изучал Хью. Д’Амбрей не представлял непосредственной угрозы. Мы были равны, но разделены, и он не выказывал никаких признаков желания занять мое место. Тем не менее, нужно проявлять должную осмотрительность.

Кристофер допил чай.

— Боль других людей доставляет Хью дискомфорт.

Я чуть не рассмеялась.

— Хью Д’Амбрею?

Кристофер встретился со мной взглядом.

— Я кажусь тебе человеком, склонным делать поспешные выводы?

Барабас фыркнул в своем кресле.

— Природа его магии такова, что когда он видит травму, это вызывает у него стресс. Не совсем боль, но высокую степень беспокойства. Этот механизм позволяет ему точно идентифицировать проблему и исправить ее. Он вынужден исцелять.

— Ты описываешь человека, который почти эмпат, но вместо эмоциональной боли он чувствует физическую. Такой человек не стал бы намеренно причинять вред другим. Хью — убийца.

— Парадокс, — сказал Кристофер. — Итак, я спросил себя, как мне совместить эти два явления? А потом я стал наблюдать за твоим отцом. То, что я собираюсь рассказать тебе… предположение, но это предположение, основанное на тщательном наблюдении и долгих размышлениях. Я полагаю, твоему отцу требовался военачальник. Он хотел кого-то молодого и с большим количеством магии. Он нашел Хью и попытался превратить его в инструмент разрушения, в котором нуждался. Однако для этой должности требовался психопат с садистской жилкой. Хью никогда таким не был. Он был совершенен во всех других отношениях: физически и магически одарен, превосходный боец, талантливый стратег, харизматичный, верный, рад служить, но он не был садистом. Итак, твой отец использовал кровную связь между ними, чтобы притупить его эмоции. Я неоднократно наблюдал, как взволнованный Хью отстаивает свою точку зрения. Твой отец говорит с ним, и Хью внезапно с ним соглашается, а источник волнения больше не имеет значения.

Я должна была это понять. Внезапно так много вещей обрело смысл. Мишмар обрел смысл. Мой отец сказал ему сделать все необходимое, чтобы заставить меня подчиниться, и настолько, внушая, надавил на него, что у Хью не оставалось других вариантов, как сделать это.

— У вас с Джули кровные узы, — сказал Кристофер. — Скажи мне, ты тоже так можешь?

Я вздохнула.

— Да. Я могу навязать ей свою волю. Я могу заставить ее не беспокоиться. За это приходится платить высокую цену.

Кристофер поставил чашку и откинулся назад, сплетя пальцы на колене.

— Каковы последствия?

— Если ты накладываешь на себя кровную связь, в конце концов, разум сломается. Не останется ничего, кроме твоего отражения. Как сделать лоботомию. Моя тетя читает мне лекцию об этом, по крайней мере, раз в три месяца, на случай, если я забуду. Она любит Джули.

— Вопрос. — Барабас поднял палец. — Хью был связан с Роландом десятилетиями, и теперь мы знаем, что Роланд притуплял его эмоции. Затем Роланд разорвал кровные узы.

— Да, — сказала я.

— Почему Хью не умер?

Я развела руками.

— Потому что он — Хью. Его невозможно убить. Кэрран сломал ему спину и бросил в магический огонь, который расплавил целый каменный замок, но он всё ещё жив. Он даже не должен быть в состоянии связно мыслить.

Название «Железные псы» подходит во многих смыслах. Пес запрограммирован на то, чтобы угождать человеку. Когда вы берете щенка и выращиваете его, вы формируете его характер. Если вы обеспечите щенку любящий дом, то в большинстве случаев он вырастет милой собакой. Взяв того же щенка, посадив его на цепь во дворе — будет совсем другая история. Мой отец брал палку и избивал свою собаку до потери сознания каждый раз, когда она выходила за пределы двора. Бедный Хью. Но он никогда не бросался на своего хозяина. Он никогда не кусал руку, которая держала палку.

— Хорошо, мой отец навязывал ему свою волю, но это не снимает с него ответственности за то, что он натворил.

— Именно об этом я и говорю, — сказал Барабас. — Невозможно сказать, что из сделанного им было делом рук Роланда, а что — его. Может, он жестокий психопат. Он мог восстать, но он этого не сделал.

— Хью не стал бы бунтовать, — сказала я ему. — Он предан. Вопрос в том, с кем мы имеем дело сейчас? Моего отца больше нет. Остался только Хью. Никто из нас не знает, кто такой Хью. Он натворил столько дерьма. Я не уверена, что смогу с этим справиться. Я не знаю, есть ли это во мне. Я напоминаю, Кристофер, он посадил тебя в клетку.

— Твой отец посадил меня в клетку, — сказал он.

— Но Хью удерживал тебя там, — сказал Барабас.

— Ты когда-нибудь задумывалась, как я выжил два месяца в клетке без еды и воды? — спросил он. — Почему у меня не отказали органы? Почему у меня не было болячек, несмотря на то, что я сидел в собственных испражнениях?

— Хью кормил тебя, — догадалась я.

Кристофер кивнул.

— Ночью. Он разговаривал со мной.

Я вскинула руки вверх.

— Во-первых, ему не следовало держать тебя в клетке.

— Он сохранил мне жизнь.

Барабас вздохнул.

Выражение лица Кристофера заострилось, став каким-то образом более хрупким.

— Вы двое помните только человека в клетке. До этого я был легатом Златого легиона. Я убивал, чтобы пробиться к вершине. Я совершал зверства. И, в отличие от Хью, мне некого винить, кроме самого себя. Я признаю все, что натворил. Я делал это, потому что хотел власти. Я должен жить с этим. Хью живет со своими воспоминаниями. Это будет его выбор — искупать то, что он сделал, или нет. Но я простил Хью, потому что, если я не прощу его, у кого-то вроде меня не будет надежды на прощение.

Он встал и пошёл наверх. Барабас пошёл за ним, а я вышла.

* * *

Я вошла в наш дом и спустилась в подвал. Ю Фонг всё ещё был в коме. Адоры нигде не было.

Я поднялась обратно и вошла на кухню, залитую включенным тёплым и мягким светом. В воздухе пахло топлёным маслом и свежим кофе. Кэрран стоял у плиты и поджаривал хлеб. Рядом с ним была тарелка с нарезанным копчёным мясом.

Я отстегнула ножны, в которых всё ещё был «Саррат», и повесила их на стул.

Здесь, на кухне, было так уютно. Только я и он. Я любила нашего сына, но иногда было приятно ненадолго отвлечься от ответственности за маленького человека.

— Где Адора?

— Я отправил ее домой отдохнуть. Принять душ, поспать и все такое. Она вернется утром.

Я села за стол. Мы никогда не будем обычными. У нас никогда не будет защищенной жизни. Но у нас может быть это, тихий момент простого счастья, зажатый между опасностью и отчаянием. Я жила ради этих моментов.

— Я решила дать Д’Амбрею шанс, — сказала я.

— Я так и думал, что ты можешь.

Он положил последний ломтик хлеба на тарелку и повернулся ко мне.

— Что меня выдало?

— Ты склонна давать людям второй шанс. И третий. И четвертый.

— На себя посмотри! Ты сможешь с ним работать?

Он пожал плечами.

— Нам нужны он и его жена. Я всегда могу убить его позже.

Его Пушистость — долгосрочный планировщик.

— В конце концов, нам придется сесть с ними и поговорить. Ты можешь вести себя вежливо?

Я достала из холодильника кусок сыра и нарезала его ломтиками толщиной с бумагу.

— А ты сможешь?

— Я всегда вежлива.

Он скрестил руки на груди. Мускулы на его предплечьях выделялись. Ммм.

— Неужели? — спросил Кэрран.

— Иногда я запрыгиваю на стол и бью людей по лицу, но я всегда веду себя вежливо.

Он встал у меня за спиной. Его дыхание коснулось моей кожи. Я перестала резать.

— Всегда вежлива? — пробормотал он. Его пальцы убрали волосы с моих плеч. Его губы задели чувствительное местечко на затылке. Я вздрогнула.

Его губы обожгли мою кожу. Я выгнула спину, прижалась к нему, и запустила руку в его волосы. Он не опустил ее.

— Сегодня у нас нет детей, — прошептал он мне на ухо. — В доме никого, кроме нас.

— А как же Джули?

— Она ночует у Дерека. Она подумала, что тебе может понадобиться время.

Что мне было нужно, так это сменить характер, потому что, если бы она вошла в эту дверь прямо сейчас, я бы кричала на неё до рассвета.

— Она знала, где был Хью.

— По-видимому.

Он снова поцеловал меня. Его руки скользнули по моей талии, притягивая меня ближе к нему, стальные мускулы согревали меня. Да…

— Нам не нужно быть тихими, — пообещал он и прикусил мою шею. По мне пробежали крошечные искорки удовольствия.

— Нет?

— Нет.

— Что заставляет тебя думать, что я не буду вести себя тихо?

— Это вызов? — Его рука погладила мою поднятую руку. У меня перехватило дыхание. В том, что он касался моей руки, не должно было быть ничего эротического, но все мое тело напряглось, отслеживая движение его пальцев.

— Хотели бы вы, чтобы так и было, ваша Божественность?

Он остановился.

— Все еще злишься?

Я обернулась и посмотрела на него. Действительно посмотрела на него.

— Ты все еще ты?

Серые глаза, полные танцующих золотых искр, смотрели на меня.

— Я ем богов уже почти два года. Ты всё это время жила со мной. Ела, спала, занималась сексом. Расскажи мне сама.

— Я не знаю, — прошептала я.

— Прощупай почву и узнай. Если только ты не трусиха.

— Лучше бы ты этого не делал.

— Я так и знал. Испугалась.

— Я боюсь за тебя, идиот.

Он окинул меня оценивающим взглядом.

— Продолжай говорить себе это. Но все пройдет легче, если ты просто признаешь это.

— Признаешь что?

Он указал на себя.

— Все это слишком для тебя.

Я закатила глаза.

— Ты прав. Именно так. Я увидела твою божественную мужественность, и теперь меня охватывает женский трепет. Преодолей себя.

— Не волнуйся, детка. Я буду с тобой помягче.

К чёрту всё. Я обняла его за шею и поцеловала. От него пахло кофе и Кэрраном. Я прикусила его губу, ущипнула и лизнула. Он приоткрыл рот, и я просунула язык, дразня его. Он подхватил меня, сжимая руками мою попку, и поцеловал в ответ, пробуя мой рот на вкус. Мой язык скользнул по его. Моя грудь заныла. Моё тело знало, что я пуста, и мне нужно было наполниться им.

— Играешь с огнём, — сказал он мне, усаживая на кухонный стол.

— Нет, просто тяну льва за усы. — Я поцеловала чувствительную кожу под его подбородком. Он издал низкий мужской стон. Мы снова поцеловались. Мир стал горячим и сосредоточенным. Я стянула с него футболку и провела руками по его животу, по твёрдым мышцам груди, по напряжённым соскам, целуя его, нетерпеливо, горячо и страстно.

Он стянул с меня футболку. Его рука скользнула в лифчик, обнажая грудь, большой палец скользнул по чувствительному бутону соска. Я ахнула и поцеловала его сильнее. Он был в огне, и если бы я просто поцеловала его достаточно крепко, я бы вытянула его из него.

Он стянул с меня лифчик и приподнял меня. Его рот нашел мою правую грудь, к которой он приложился, его язык обрисовал тепло и текстуру на моем соске, и вспышка удовольствия заставила меня застонать. Я обхватила его ногами. Он отнес меня в гостиную. Мои ступни коснулись мягкого ковра. Мне было жарко, я взмокла и ужасно спешила. Он целовал меня, прикасался ко мне, сжимал, гладил. Он не мог насытиться. Я расстегнула его джинсы и вытащила член, проводя рукой вверх и вниз по твердости, обернутой шелковистой кожей. Он застонал и прижал меня к себе. Его глаза стали золотыми. Его верхняя губа приподнялась, обнажая зубы.

Я подставила ему подножку. Это был классический приём, простой и эффективный. Он потерял равновесие, потому что хотел ещё раз потрогать мою грудь. На мгновение он перенес вес на правую ногу, и я выбила её из-под него. Он мог бы бороться со мной, пока падал, но вместо этого просто упал. Я стянула с себя джинсы и нижнее бельё, сорвала с него одежду и приземлилась на него.

Он ухмыльнулся мне, и не было на земле мужчины красивее его.

— Твоя очередь, надирательница задниц.

Он всё ещё был собой. Всё ещё был моим Кэрраном. У него всё ещё было достаточно сил.

Я поцеловала его и впустила твёрдый член в себя. Это было божественно. Он зарычал и толкнулся. Я скакала на нём, подмахивая его толчкам, чувствуя, как каждый его сантиметр наполняет меня, скользит в моей горячей влаге. Его руки блуждали по моим грудям, скользили по животу и касались чувствительного местечка между моих ног. Я закричала. Он зарычал в ответ.

Я двигалась на нем все быстрее и быстрее, сбиваясь с ритма, пока давление, которое нарастало внутри меня, не достигло вершины и не утопило меня в экстазе. А потом он оказался позади меня, сильно толкаясь, и затем я снова была сверху, затем мы оказались лицом к лицу, замедляя темп. Наслаждаясь каждой минутой. Каждое мгновение было подарком. Я любила все это: вкус, аромат, прикосновения, то, как он смотрел на меня, золотые искорки в его глазах, прикосновение его рук к моей коже, то, как напрягалось все его тело, когда он входил в меня… Я кончила снова, а затем его тело содрогнулось, и кончил он. Мы рухнули бок о бок на ковер.

У меня кружилась голова. Пот медленно остывал на моем теле. Я была так счастлива. Измученная и счастливая. Наступила мягкая, уютная темнота.

— Кейт, — сказал он. — Мы не можем здесь заснуть. Давай, детка.

Каким-то образом мы поднялись наверх и легли в постель. Он обнял меня, и я уснула.