Магия торжествует

ГЛАВА 16

Я СИДЕЛА в кресле на заднем крыльце и пила чай со льдом. Кэрран присел на корточки на заднем дворе. Его серые глаза уловили слабый намек на движение в кустах малины на краю лужайки. Элара ненадолго ушла в наш лес после инцидента с Рейзером. Я не была уверена, нужно ли ей было остыть или взять себя в руки, но теперь она вернулась, сидела на нижней ветке большого дуба и наблюдала за Кэрраном.

Дверь распахнулась, Хью протиснулся плечом наружу и опустился на стул рядом со мной.

— Дали, наконец, ушла?

— Все еще висит на телефоне, — сказал он.

Как только труп Рейзера убрали, и всё вернулось на круги своя, Дали решила поговорить с Джимом о том, чтобы Хью провёл операцию. К сожалению, она отказалась уходить, потому что, по её словам, я могла убить Хью, пока её не будет. Вместо этого она решила поговорить с Джимом по телефону на нашей кухне. Разговор не задался, потому что Джим, по понятным причинам, был не в восторге оттого, что Хью д’Амбрей будет резать его жену и удалять из неё части тела. Она дважды бросала трубку, а он один раз повесил трубку. Последнее, что я слышала — они перешли от диких обвинений к холодной логике. Учитывая, что они были двумя самыми умными людьми из всех, кого я знала, они ещё долго будут это обсуждать.

— Она уходит, — сказала я. — Я могу убить тебя прямо сейчас, пока ты стоишь со мной на крыльце.

— Если я не буду сопротивляться.

— Ты бы стал сопротивляться?

— Я думаю об этом. — Он наблюдал за Эларой. Она сидела на ветке, болтая ногами. Выражение его лица по-прежнему было суровым, но в глазах появилось какая-то мягкость. Теплота.

Кэрран повернулся к нам, отводя взгляд от кустов.

— Ты должен дать отпор, — сказала я Хью. — Никто не любит слабаков.

Конлан выскочил из кустов и набросился на спину своего отца. Кэрран драматично взревел и рухнул в траву.

— Это то, чего ты хотела? — спросил Хью.

Я поняла, что он имел в виду. Он спрашивал о Кэрране и Конлане, друзьях, о лесе за домом, в котором никогда не бывает тихо слишком долго.

— Да.

— Ты знаешь, что Нимрод дал бы тебе всю власть в мире. Если ты скажешь ему, что принимаешь его, он вывернется наизнанку, чтобы доставить тебе удовольствие. Он построит дворец для твоего сына. — Нотка горечи проскользнула в его голосе. Он быстро подавил ее, но я все равно уловила.

Я поняла. Что бы ни делал Хью, как бы сильно он ни старался, и насколько хорошо у него это получалось, отец никогда не ценил его так, как ценил меня. Я была кровной, а Хью — нет. Самое смешное, что он не особо ценил и меня.

— Но все его дары будут сопровождаться ошейником на шее.

— И то правда.

— В любом случае, Роланд видит во мне не это. Он не видит во мне дочь, которую может учить. Он видит во мне меч, которым может пользоваться. Время от времени он гладит меня против шерсти, и я раню его, а он удивляется и радуется, что меч острый, но дальше этого дело не заходит.

— Ты понятия не имеешь, — сказал Хью.

— Ага. Он пытался жить рядом с моей территорией. Он заманивал меня через каждые несколько дней. Он ничего не мог с собой поделать. Вот почему замок, который он основал, теперь превратился в сгоревшие руины. У нас с тобой есть кое что общее — ни один из нас никогда не получит от отношений с ним того, чего мы хотим. Больше всего он хочет, чтобы я заменила тебя. Он еще не понял, что у меня нет твоей подготовки или ума. Если бы он дал мне армию, я бы понятия не имела, что с ней делать.

— Твоя тетя справлялась достаточно хорошо, — сказал Хью.

— Тётя изучала стратегию и тактику с тех пор, как научилась читать. Я — убийца-одиночка. Это то, что у меня получается лучше всего.

— Судя по тому, что я слышал, всё, что ты делала, срабатывало достаточно хорошо, когда ты с ним сражалась.

— Он построил свои войска в два прямоугольника и повел их маршем к Крепости. Я не могла в это поверить.

Хью поморщился.

— Он ездил на колеснице?

— Угу. На золотой.

Хью на секунду закрыл глаза.

— Она была чертовски медленной.

— Ну, конечно, она медленная. Она золотая. Ты знала, что он хотел поставить на нее гальюнную фигуру?

Я моргнула.

— Что, как на корабле?

— Ага. — Хью выглядел так, словно только что откусил гнилой лимон. — С лицом твоей матери с глазами-бриллиантами и крыльями из электрума. С расправленными крыльями. — Он поднял руки вверх, загнув кончики пальцев назад.

— Как аэродинамично. — Я ухмыльнулась.

— Я сказал ему, что ему понадобится чёртов слон, чтобы сдвинуть ее с места.

— Он сдался?

— Нет, — сказал Хью. — Насколько я знаю, в последний раз он строил пару механических магических лошадей, чтобы тянуть за собой колесницу.

— Дай угадаю, платиновых? С золотыми гривами?

— Думаешь?

Мы рассмеялись.

— Ну а, что насчет тебя?

Он поднял брови.

— Что насчет меня?

— Что произойдет, когда все будет прощено, и ты снова будешь ему нужен?

Хью снова взглянул на Элару.

— Это уже произошло.

Он отказался.

Ха! Должно быть, это дорого ему обошлось. Мой отец был для Хью всем: приёмным отцом, командиром, богом… И Хью отказался от этого. Он мог лгать, но это казалось правдой. Это было в его глазах, в том, как они слегка погрустнели и смирились.

— В конце концов, все его дети отвернулись от него, — сказала я.

— Я никогда не был его ребенком.

Я закатила глаза.

— Он растил тебя, он учил тебя, он поощрял тебя.

— Он заморочил мне голову.

— Он на хрен всем морочит голову. Тебе больше, чем остальным. В конце концов, ты его сын. Ты достаточно испорчен, чтобы быть его сыном.

Он фыркнул.

— Посмотри правде в глаза, — сказала я ему. — Мы травмированные брат и сестра.

Мы наблюдали, как Кэрран гоняется за Конланом.

— На что это было похоже? — спросила я.

Лицо Хью вытянулось. Мне не нужно было уточнять. Он точно знал, о чём я спрашиваю.

— Это было всё равно, что лишиться солнца, — сказал он. — Я по привычке тянулся к связи, а там была незаживающая рана, наполненная всем тем дерьмом, которое я натворил.

— Извини, — сказала я ему.

— Не стоит. Теперь я — это я. Все еще ублюдок, но теперь я сам по себе ублюдок. Никто не указывает мне, что делать. — Он взглянул на Элару и улыбнулся. — Ну, время от времени ей это удается, но оно того стоит.

— Он подарил бы тебе весь мир, если бы ты приполз обратно, — сказала я ему, подражая его голосу.

— У меня есть она. У меня есть наши солдаты и наш народ, которых нужно защищать. У меня есть замок, которым нужно управлять. Мне не нужен весь мир. Я просто хочу, чтобы этот маленький его уголок был в безопасности.

— Война с драконом не гарантирует безопасность Железных псов.

Он посмотрел на меня.

— Нет, но это поможет тебе.

— Ты не обязан платить свои старые долги, Хью. Не со мной.

— Просто прими помощь, — прорычал он. — Она тебе нужна.

— О, я приму ее. Триста Железных псов и Хью д’Амбрей. Я была бы сумасшедшей, если бы отказалась.

— Умная девочка.

— Но у нас с тобой все в порядке, Хью. Я серьезно.

— Вот так просто, — сказал он.

— Нет, я думала об этом. Я позволила этому случиться больше ради себя, чем ради тебя. Ты не единственный, у кого в памяти остались трупы. Я убивала по команде. Я не спрашивала почему. Ворон укажет — я убью.

— Ты была ребенком, — сказал он.

— А тебе перенастраивали эмоции. Я полагаю, это то, что называют смягчающими обстоятельствами. Их наличие помогает не так сильно, как должно было бы, не так ли? Я не могу изменить того, что делала. Я могу только идти вперед и стараться делать лучше. Я всегда буду убийцей. Мне это нравится. Ты всегда будешь ублюдком. Какая-то часть тебя наслаждается вышибанием двери и швырянием отрубленной головы на стол.

— N’importe quoi[7].

Я сделала мысленную пометку попросить Кристофера перевести. Он бегло говорил по-французски.

— Ну и парочка же мы с тобой, — сказал Хью.

— Угу. Сидим здесь, грустные, на крыльце, в то время как вторгается дракон, а у нашего папы кризис среднего возраста из-за золотых колесниц…

Хью ухмыльнулся, а затем его лицо потемнело.

— Сделай для меня одну вещь, — сказал он.

— Эм?

— Не делай с девочкой того же, что сделали со мной.

— Воля Джули — ее собственная воля. Я никогда ни к чему ее не принуждала и не планирую.

Элара соскользнула с ветки и спрыгнула на траву.

— Не все так плохо. — Хью встал и подошел к ней.

Я допила чай.

— Ты ему доверяешь? — спросила тетя у меня над ухом.

— Я доверяю выражению его глаз, когда он говорит об отце. Как будто он разрывается между любовью к нему и желанием придушить его.

— Это может оказаться глупостью.

— Если так, я разберусь с этим, — сказала я ей.

— Говоришь как королева. — Тётя провела призрачными пальцами по моим волосам. — Я наконец-то сделала из тебя королеву.

— Жаль, что у меня закончилось время.

— Я слышу поражение? — Эрра подняла брови.

— Нет, это реальность. У нас может не быть войск, чтобы сражаться с Нейгом, и мы точно не сможем противостоять ему и отцу одновременно. Дракон ненавидит нас, но особенно он ненавидит его.

— Ты просишь меня убедить твоего отца заключить союз?

— Если представится такая возможность.

Тётя замолчала. Встреча с моим отцом дорого ей обойдется.

— Ты многого просишь, дитя.

— Я слышу поражение?

Она фыркнула.

— Как ты собираешься его убедить? — спросила она. — Застыдишь? Угрозами?

Что там сказал Роман? Родители любят играть в спасителей.

— Нет. Я собираюсь позволить тебе так действовать. Если я так сделаю, папа просто воспримет это как личную атаку и перейдет в наступление. Он хочет быть героем. Он хочет прийти и спасти положение, и за это им будут восхищаться и любить. Поэтому я планирую смириться со своей судьбой. Мрачной, скорбящей, в темной яме отчаяния.

— Значит, твой отец может быть твоим единственным лучом надежды во тьме?

— Ага.

Она изучающе посмотрела на меня.

— Ты стала манипулятором.

— Ты не одобряешь?

— Да нет. Я удивлена.

— Хорошо. Папа тоже удивится. Я долго убеждала его, что я не из тех, кто действует исподтишка. Он не думает, что у меня хватит ума манипулировать им, поэтому он не ожидает этого.

— Ты не умеешь действовать тонко. Твоя тонкость заключается в том, чтобы нанести удар, но не убить человека, а просто переломать ему кости.

— Я училась.

Она ждала, желая от меня чего-то большего.

— Слово Шарратум имеет силу, — пробормотала я. Именно это сказала мне Эрра, когда потребовала, чтобы я поклялась никогда не править землёй, которую притязала. — Я не правлю, но я королева. Я притязала город. Они все нуждаются в моей защите. Они даже не знают об этом, но я нужна им, чтобы выжить. — Мой голос звучал мёртво. — Поэтому я буду лгать, обманывать и откажусь от своей гордости. Я сделаю всё, что потребуется, чтобы защитить их всех. Я не принадлежу себе.

Эрра подошла ко мне. Она обняла меня. Я не чувствовала её тела, но ощущала, как её магия окутывает меня.

— Бедное дитя, — прошептала она таким мягким голосом. — Я пыталась уберечь тебя от этого так долго, как могла.

Мне захотелось заплакать, но это никак не выходило наружу. Я не могла позволить себе плакать. У меня были дела, которые я должна была сделать.

Кэрран поднял Конлана и подбросил его в воздух. Солнце светило прямо на них, и я увидела исходящую от него ауру, слабое мерцание теплого свечения. Мое сердце подпрыгнуло в груди. Он был так далеко.

— Ты побудила его стать богом, — прошептала я в ее объятиях.

— Я это сделала.

— Я никогда не прощу тебе этого.

— Со временем ты изменишь свое мнение.

Нет. Не изменю. Мне хотелось разозлиться и накричать на неё, но окончательное решение принял Кэрран. Я так сильно его любила, и даже сейчас он ускользал от меня.

В моей голове эхом отозвался глухой звук. Кто-то только что проверил мои чары. Я отодвинулась от Эрры, встала, взяла «Саррат» и направилась к двери.

* * *

ВОИН СТОЯЛ В КОНЦЕ УЛИЦЫ. Он был в тёмных доспехах, в левой руке держал шлем, а в правой — золотую цепь. Я направилась к нему, держа меч наготове.

Я остановилась прямо перед своим домом. Он стоял по другую сторону от него.

Он был молод, лет двадцати, с ясными голубыми глазами, похожими на две льдинки зимой, линией татуировок, идущей по одной стороне его бледного лица, и длинными светлыми волосами, стянутыми сзади кожаным шнурком. Цепочка в его руке была прикреплена к медальону с драгоценным камнем размером с грецкий орех, который выглядел как чистый красный огонь, пойманный под стеклом.

— Мой господин приглашает тебя, — сказал он высокопарно. — Пойдем со мной, и он покажет тебе мощь своего царства.

Если отец солгал мне, и я попаду в царство Нейга, я могу застрять там навсегда или умереть.

Позади меня на улицу вышел Кэрран. Мне не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что он уже бежит. Если он доберется сюда, то отговорит меня. Нам нужно было знать, сколько у Нейга солдат. Без этого мы как слепые котята.

— Кейт! — рявкнул Кэрран.

Отец не захочет, чтобы я застряла в царстве Нейга по первому зову дракона. У нас с ним были свои проблемы, но он ненавидел Нейга. В его глазах было слишком много ярости, когда он говорил о драконе. Он бы не стал лгать мне, только не в этом.

Кэрран был почти рядом со мной.

— Поверь мне, — крикнула я. — Я разберусь.

Позже я попаду в ад за это. Я растворила защиту и протянула левую руку.

— Показывай дорогу.

Воин взял мои пальцы в свои, прижимая камень к руке.

Кэрран был почти рядом с нами. Он прыгнул, преодолев последние двадцать футов.

Мир стал белым, а затем мой желудок попытался пойти в одну сторону, в то время как большая часть меня пошла в другую. Белый свет померк. Мое тело сжалось. Я развернулась, и меня вырвало на каменистую землю. Потрясающий вход. Такой царственный и впечатляющий.

Я выпрямилась. Мы стояли на каменном мосту, перекинутом через глубокое ущелье. Перед нами возвышался замок. Построенный из тёмного камня, он не имел замысловатых шпилей и декоративных элементов, как английские дворцы Викторианской эпохи или немецкие пряничные замки. Нет, это была англо-нормандская квадратная каменная крепость с толстыми стенами и лесом массивных башен, устремлённых в небо. Слева горный хребет изгибался и уходил в туман. Справа простиралась глубокая широкая долина, окаймлённая на горизонте другими горами. Вдалеке, у подножия другого горного хребта, как на солнце, сверкало озеро. В воздухе пахло соснами. По моей коже пробежал холодок, и я вздрогнула.

В его мире ты призрак… Что ж, этому призраку стоило захватить с собой свитер.

— Сюда, — сказал мне воин.

Я убрала «Саррат» в ножны. Мы прошли по каменному мосту к массивным воротам. Я не видела солнца, но небо было светлым.

— Как долго ты служишь Нейгу? — спросила я.

— Вечность.

— А как же твоя семья? Ты ее оставил?

Ответа не поступило.

— Ты помнишь, где ты жил раньше? Это было здесь, в Джорджии? Это было в Ирландии?

Нет ответа.

Мы достигли ворот.

— Ты уверен, что не помнишь свою семью? Ты, должно быть, откуда-то приехал. Как звали твою мать?

Нет ответа.

Ворота распахнулись, и мы вошли во двор. При нашем приближении со скрипом открылись вторые ворота. Солдат остановился и указал на ворота. Мне нужно было идти дальше одной.

Я прошла через двери в тронный зал, освещенный стеклянными шарами, стекающими со стен. Пол блестел. На первый взгляд он казался стеклянным, но нет, это было золото. Расплавленная и остывшая поверхность превратилась в идеально гладкую, отливающую зеркальным блеском. Рукотворный ручей вился по полу плавной дугой, всего в пару дюймов глубиной. Драгоценные камни устилали русло ручья, поблескивая в воде: красные рубины, зеленые изумруды, синие сапфиры, фиолетовые аметисты, светло-зеленые перидоты… Целое состояние в драгоценных камнях, отлитых здесь, как морское стекло на дне аквариума.

У дальней стены возвышался трон, вырезанный из костей какого-то огромного существа в форме дракона в профиль. В глазнице дракона находился красный драгоценный камень размером с грейпфрут. Он казался теплым и наполненным магией, как будто каким-то образом был живым. Я коснулась его магией, и от него загорелась моя сила. Вау. Это была сгущенная магия, настолько мощная, что казалась крошечным солнцем.

Якорь. У этого высокомерного ублюдка якорь был прямо за входной дверью.

Нейг ждал меня на троне, одетый при всех регалиях, его меховая накидка была накинута поверх доспехов, золотой обруч сверкал. Слева от него за длинным столом был накрыт пир. Жареное мясо, золотистый хлеб, фрукты, вино. От аромата у меня потекли слюнки.

— Надо было окрасить воду в твоем ручье в красный цвет, — сказала я ему.

— Река крови? — спросил он. Его голос обволакивал меня, глубокий и вибрирующий силой.

— Так было бы честнее.

— Но ты не сможешь увидеть красоту драгоценностей. — Взмахом руки он указал на стол. — Пожалуйста. Утоли свой голод.

Хорошая попытка. Я изобразила свою фирменную ухмылку.

— Реально?

Нейг улыбнулся, обнажив острые зубы. Стол исчез. Тогда ладно.

Он встал с трона и подошёл ко мне. Раньше я оценивала его рост примерно в метр восемьдесят пять-девяносто. Я ошиблась примерно на полфута. Он возвышался надо мной.

— Я хочу провести для тебя экскурсию по моим владениям.

— О, здорово.

Мы вышли из тронного зала в коридор с огромными арочными окнами.

— Ты человек или дракон? — спросила я его.

— Я и то, и другое.

— Но кем ты родился?

— Это было очень давно. Я не помню. Некоторые из нас родились с когтями, другие — с руками, но все мы — драконы.

— Кто такие драконы?

— Древняя раса. Мы были здесь, когда люди выползли из грязи. Мы наблюдали, как вы пытались ходить прямо и стучали камнями друг о друга, пытаясь сделать когти и зубы.

Да, точно.

— Ты не такой старый.

Он снова ухмыльнулся. Изо рта у него вырывались тонкие струйки дыма. Потрясающе. Если бы мне стало совсем холодно, я могла бы попросить его подышать на меня.

— Зачем тебе нужны завоевания? — спросила я.

— А почему бы и нет?

— Ты привел меня сюда, чтобы убедить присоединиться к тебе. Пока у тебя это ужасно получается.

— Ты интересное создание, дочь Нимрода.

— Меня зовут Кейт Леннарт. Я не определяюсь тем, что я дочь своего отца.

— Но тебя определяет имя твоего мужа.

— Я выбрала это имя. Я решила, что хочу его.

Его густые брови сошлись на переносице.

— Если ты не собираешься отвечать ни на какие вопросы, это будет очень односторонний разговор, — сказала я ему.

— Хорошо. Я отвечу на твой вопрос. Я хочу завоевывать, потому что это доставляет мне удовольствие. Мне нравится править, мне нравится владеть, и мне нравится, когда меня признают верховной властью.

— Твое завоевание будет стоить сотен тысяч жизней. Миллионы.

— Человеческих жизней.

— Да.

— Людей всегда больше, — сказал он. — Недостатка никогда не бывает.

Мы прошли из коридора в огромный зал. Вдоль пятидесятифутовых стен тянулись полки. Полки были заполнены книгами, тысячами и тысячами книг: некоторые в кожаных переплетах, некоторые спрятаны в трубочках для свитков, папирусе, глиняных табличках, китайских бамбуковых книгах, длинных полосах шкур животных, прикрытых деревянными переплетами… Над всем этим стеклянный люк пропускал поток солнечного света в середину комнаты, никогда не касаясь драгоценных томов. Мой отец покончил бы с собой из ревности.

— Ты читал что-нибудь из этого?

— Да.

— Они написаны людьми?

— Большинство из них.

— Тогда ты заглянул в их разум. Ты знаешь, что каждый человек уникален. Если ты убьёшь одного, другого такого же не будет.

Нейг подошёл к полке и достал тяжёлый фолиант в кожаном переплёте, инкрустированном золотом. Надпись на обложке напоминала ашурийскую письменность, но древние евреи писали на свитках, а не в книгах в переплёте. Нейг подошёл к окну. Оно распахнулось перед ним, и он выбросил книгу наружу.

— Стой! — Я бросилась к окну и увидела, как книга нырнула вниз и исчезла в тумане где-то далеко внизу.

— Эту книгу написали пятьдесят человек, — сказал Нейг и взмахом руки указал на библиотеку. — Разве моя коллекция менее великолепна?

Я вздохнула.

— Тебе-то что? — спросил он. — Ты сильнее их. Ты быстрее, сильнее, лучше во всех отношениях. Я видел, как ты убиваешь. Тебе это нравится.

— Я убиваю, чтобы защитить себя и других. Я не начинаю насилие, я реагирую на него.

— Почему бы не убивать ради удовольствия?

— Потому что я получаю удовольствие другими способами. Когда я вижу, как люди процветают и наслаждаются своей жизнью, это делает меня счастливой.

Он с удивлением посмотрел на меня и продолжил свой путь. Я последовала за ним.

— Почему? — спросил он.

— Потому что, когда люди процветают, мир становится безопаснее. В мире есть удовольствия, о которых ты и не мечтал. Зачем ты читаешь книги?

— Понимать тех, кого я хочу подчинить.

— Чушь собачья. Ты застрял здесь, в месте, где время не имеет значения, и тебе нечего делать. Ты читаешь, потому что тебе скучно.

Он рассмеялся. Каждый волосок у меня на затылке встал дыбом. Острый, холодный удар тревоги ударил меня глубоко в живот. Заметка для себя: избегай смеющихся драконов.

— Если ты завоюешь всех, жизнь станет скучной и лишенной всякого смысла. Больше не будет ни книг для чтения, ни веселых бесед.

— Потребуется некоторое время, чтобы завоевать мир. Тем временем меня будут очень развлекать.

— Ты пробовал на самом деле ходить среди людей?

Мы вышли из библиотеки в другую большую комнату. К стенам были прислонены кучи золота. Монеты, самородки, украшения. Он показывал мне свои сокровища. Как предсказуемо.

— Я был молод, — сказал он. — Я прожил с людьми полвека. Я понял, что вы слабы, глупы и легко поддаётесь страху. Если бы у вас была возможность, вы бы скорее сражались друг с другом, чем объединились против угрозы. Я никогда не видел существ, которые так сильно ненавидят самих себя.

— Тогда тебя ждет сюрприз, — сказала я.

— Искажённые волосатые твари, с которыми ты сражалась и которых убивала, — сказал он. — Мои псы-рабы.

— Йеддимуры.

— Каждый начинал свою жизнь человеческим младенцем. Каждый вдыхал пары моего яда. Теперь они звери, примитивные и грязные. Они не знают ничего, кроме ярости и голода. Они едят своих. Такова истинная природа человечества. Я просто вытащил ее на поверхность.

Впереди перед нами открылись двойные двери.

— Позволь мне показать тебе свою силу, — сказал он.

Мы вышли через дверь на балкон. Внизу перед нами расстилалась долина, покрытая странной голубой растительностью. Я прищурилась.

Он передал мне подзорную трубу. Я посмотрела в нее.

Воины. Они стояли вплотную друг к другу, как сардины в банке. Целые мили воинов, стоящих совершенно неподвижно.

О Боже.

— Моя армия, — сказал он. — В моих владениях нет ни времени, ни голода, ни жажды, если я этого не пожелаю. Здесь я правлю безраздельно.

Они стояли квадратами, по два, четыре, шесть, двадцать человек в ряд. Двадцать на двадцать равнялось четыремстам. Сколько квадратов? Один, два, три…

— Они спят, пока я их не позову. Они ждали тысячи ваших лет, но для них это мгновение.

… Двадцать один, двадцать два, двадцать три…

— Их мышцы тренированы, их навыки отточены. Они живут, чтобы сражаться во славу меня.

… Тридцать четыре… Я остановилась. У нас не хватало людей. Даже если бы Конклав выставил на поле боя всех бойцов, которые у них были, у нас было бы недостаточно.

Я перевела подзорную трубу влево, в сторону каких-то темно-коричневых пятен, и увидела загоны, заполненные йеддимурами, сбившимися в стаи, наваленные друг на друга. Орда, ожидающая своего выхода.

— Откуда мне знать, что это не иллюзия?

— Мне нет нужды лгать, — сказал он. — Какой в этом был бы смысл? Это был бы недолговечный обман. Согласна ты на мои условия или нет, я все равно выставлю свою армию. Мне нужны средства к существованию, чтобы оставаться в вашем мире, и я готов к битве. Ты увидишь размер моей силы, когда я выпущу ее на волю. Ничто не помешает тебе наброситься на меня, если я солгу.

Тысячи, и тысячи, и тысячи солдат. Меня подташнивало. Атланта была обречена.

— Ты готовишь людей и пожираешь их кости.

— Да. Это быстрее и эффективнее, чем поглощать их целиком. В конце концов, я съем достаточно, и мне это больше не понадобится.

— Сколько людей умрет, чтобы в конечном итоге достичь этого?

— Останется достаточно, — сказал он.

Он шагнул ближе ко мне. Его пальцы легли мне на плечи.

— Ты ненавидишь своего отца, — сказал он. — Все это знают. Люди шепчутся об этом.

— Я люблю своего отца.

— Семьи — сложная штука. Я любил своего отца, но убил его и забрал его землю. Я даю тебе шанс сделать то же самое. Мне нужен проводник в твой мир. Ты можешь быть моей королевой. Ты переполнена магией. Я чувствую ее вкус.

Он наклонился ко мне. Дым из его рта коснулся моей щеки. По коже побежали мурашки.

— Наши дети были бы могущественны сверх всякой меры. Они были бы королями и королевами.

— Я замужем, и у меня уже есть ребенок.

— Оставь его себе. Оставь своего мужа в качестве игрушки. — Его низкий голос обволакивал меня. — Я помогу тебе убить отца. Мы будем править миром вместе.

— А что произойдет с Атлантой?

Он коснулся моих волос.

— Город твой, делай с ним, что пожелаешь. Свадебный подарок, если хочешь. Мне нужны только рабы.

— Рабы?

— Люди. Мы можем поторговаться, если хочешь. Сколько ты хочешь оставить? Я отдам тебе самых красивых.

— Фу. Ты действительно бесчеловечен.

— Богатство, власть, удовольствие от завоеваний, удовольствия плоти, удовольствия разума. Чего ты хочешь, Кейт Леннарт?

— Отрубить тебе голову.

Он снова рассмеялся. Его руки сжались на моих плечах, как будто у его пальцев были когти.

— Я даю тебе три дня на принятие решения. Три дня покоя и размышлений. Через три дня, с приходом первой магической волны, я прихожу завоевывать.

У него было достаточно войск, чтобы атаковать город с нескольких фронтов. У нас не было ни стен, ни укреплений, чтобы остановить его, и недостаточно солдат, чтобы ответить на одновременные атаки. Мы бы сражались повсюду, и я бы носилась по Атланте, как курица с отрубленной головой, пытаясь потушить пожары. Я должна была определить правила этого боя до того, как он попытается это сделать.

— Встретимся через три дня на развалинах замка моего отца.

Он поднял брови.

— Покажи мне всю свою армию. Дай мне взглянуть на нее. Тогда я дам тебе свой ответ.

— Согласен, — пообещал он, и его голос прокатился по просторам его замка. Изо рта у него вырвался дым.

— Это мой сигнал уходить.

— Останься со мной еще ненадолго. Я покажу тебе еще больше моих чудес.

— Я увидела достаточно.

— Но ты не видела меня.

Он отошёл в сторону и сбросил с плеч меховую накидку. Его доспехи с грохотом упали на пол. Он стоял передо мной обнажённый, большой, мускулистый, с твёрдым членом размером с исполинский.

Серьезно? О чем он думал? Я знаю, ты ненавидишь меня, потому что я бесчеловечный массовый убийца, но посмотри на мою гигантскую эрекцию. Это заставит тебя предать все, за что ты выступаешь.

Я скрестила руки на груди.

— Предполагается, что это убедит меня?

— Нет, — сказал он. — Вот это.

Он побежал и прыгнул с балкона. На полпути к катастрофическому падению его тело разорвалось. Из него вырвалась колоссальная фигура, обсидианово-чёрная, с ужасающей головой рептилии на длинной шее и двумя расправленными крыльями. Моё сердце бешено заколотилось в груди, а все инстинкты кричали мне бежать, прятаться и надеяться, что он меня не найдёт.

Он был крупнее Аспида. Размах его крыльев затмевал самые большие самолеты, которые я когда-либо видела.

Дракон спикировал, сделал вираж и нырнул под балкон. Мгновение — и его голова приподнялась над перилами, два горящих глаза уставились прямо на меня. Он поднялся в воздух, поднимаясь прямо, его взгляд был прикован ко мне. Мне потребовалась каждая капля моей воли, чтобы оставаться на месте.

Его рот открылся, обнажив кошмарные клыки.

В его царстве ты призрак…

Из его рта вырвался огненный поток и обрушился на меня. Пламя ослепило меня, прошло по моему телу, но не причинило вреда.

Я подождала, пока он закончит. Когда пламя опало, я стояла точно там же, где была раньше, мои руки все еще были скрещены на груди.

Глаза дракона изучали меня, и впервые я увидела намек на неуверенность в их глубине.

Я заставила себя пожать плечами и мысленно потянулась к дому.

Мир побелел. Я приземлилась на траву, моргнула и увидела отца с искажённым от ярости лицом.

— ШАРРИМ! О ЧЕМ ТЫ ДУМАЛА?

* * *

ВСЁ БОЛЕЛО. Боль не была острой, просто всепоглощающей. Каждая клеточка моего тела пульсировала.

— ТЫ ПЛОХО СЛЫШИШЬ, ШАРРИМ? ОТВЕТЬ МНЕ! ШАРРИМ?

До меня дошло, что он ожидает от меня какого-то звука.

— Нет.

— ТЫ МОЖЕШЬ ГОВОРИТЬ? ПОНИМАЕШЬ СЛОВА, КОТОРЫЕ Я ПРОИЗНОШУ?

— Да. — Я села. Я сидела на поляне за нашим задним двором. Кэрран, Хью и Элара стояли всего в нескольких метрах от меня. Казалось, они кричали, но по какой-то причине я их не слышала.

— ПОВТОРИ МНЕ ТО, ЧТО Я СКАЗАЛ О ЦАРСТВЕ НЕЙГА.

— Ты запретил мне идти туда, — нараспев произнесла я.

— И ЧТО ТЫ СДЕЛАЛА?

— Я пошла.

— ИТАК, ТЫ НАМЕРЕННО ОСЛУШАЛАСЬ МЕНЯ.

— Да, Муфаса[8].

— ПОХОЖЕ ЛИ, ЧТО Я НАСТРОЕН ШУТИТЬ? — прогремел отец.

Когда не знаешь, что сказать, тяни время. У меня была роль в этой драме, и я должна была придумать, как именно ее сыграть, чтобы подтолкнуть отца к краю. При условии, что тетя не струсит.

— Я ДАЛ ТЕБЕ ЧЕТКИЕ ИНСТРУКЦИИ. БОЛЕЕ ТОГО, Я ОБЪЯСНИЛ, ПОЧЕМУ НЕОБХОДИМА ОСТОРОЖНОСТЬ.

Кэрран разбежался и прыгнул. Невидимая стена запульсировала ярко-красным, и он отскочил назад.

— Ты установил вокруг нас кровавую защиту, чтобы неустанно кричать на меня?

— ДА!

Ну, еще бы!

— Тогда продолжай.

Я легла на траву. Она была приятной и мягкой. Ну же, Роза Тигра. Не бросай меня. Если Эрра не появится, мне придётся быстро пересмотреть свою стратегию.

Он наклонился надо мной.

— Ты пошла в логово дракона. Ты могла погибнуть.

Ах, вот почему ты так взбесился.

— Я жива. Ты всё ещё с нами, отец. Не драматизируй.

— Я БЕСПОКОИЛСЯ О ТЕБЕ, ГЛУПЫЙ РЕБЕНОК!

— Ты беспокоился о своем собственном выживании.

Мой отец хлопнул себя ладонью по лицу.

— За что, боги? За что это мне? Что я такого сделал, чтобы заслужить такое наказание?

— Завоевывал, грабил, манипулировал, навязывал свою волю другим…

— Убивал своих детей, — произнес ледяной голос тети позади нас.

Я почти обрадовалась.

Отец застыл совершенно неподвижно. Я повернула шею и увидела Эрру. Она прошла через стену защиты крови, как будто ее там не было.

— Значит, это правда, — сказал он, и древние слова прозвучали лирично и наполненные болью. — Ты предала меня.

— Ты приказал убийцам расправиться со мной. — В голосе тёти было столько всего: боль, гнев, удивление, горе. Это почти сломило меня.

Она могла это сделать. Если мне придется проглотить гордость и иметь дело с человеком, который хотел убить моего ребенка, она тоже сможет иметь с ним дело.

— Я никогда не хотел так поступать.

Эрра подняла руку. Отец замолчал.

— Мы разрушили нашу семью, Им, — сказала она. — Мы разрушили ее.

— Мы вели войну.

Она покачала головой.

— Смерть даёт определённое видение. Мы разрушили Шинар. Это были не захватчики. Это были мы. Мы горевали и позволили гневу ослепить нас. Мы разрушили всё, что построила наша семья. Посмотри на нас сейчас. Посмотри на наше наследие. Мать оплакивает нас.

Отец усмехнулся. Это было почти так же впечатляюще, как когда это делала тетя. Очевидно, это было в нашей семье.

— Наша мать совершила множество собственных грехов.

— Этот ребенок, — Эрра указал на меня, — наша единственная надежда на будущее. Как ты мог?

Роланд вздернул подбородок.

— Да. Я знаю, — сказала она. — Ты привязал ее. Ты действительно так боишься смерти?

— Я сделал это из любви, — выдавил он.

— Ты сделал с младенцем в утробе такое, чего нельзя исправить. Теперь ты воюешь с нерождёнными, Нимрод? Так низко ты пал?

Я поднялась на ноги и коснулась барьера. Магия схватила меня за запястье. На мгновение барьер стал видимым — полупрозрачный купол из красного стекла. Он продержался полсекунды, треснул и рассыпался, превратившись в пустоту, и я увидела разъярённое лицо Кэррана.

Терять нечего.

— Это не имеет значения, — сказала я. — Я видела армию Нейга. У него тысячи воинов. Достаточно, чтобы захватить город и убить каждого человека, который здесь живет. В его логове ждет орда йеддимуров. Он принимает подношение в виде новорожденных, а затем отравляет их своим ядом, пока они не превращаются в этих существ. Он сказал мне, что они примитивные и грязные звери, которые знают только ярость и голод, и которые едят своих. Он говорит, что такова истинная природа человечества. Он хуже тебя, отец. Ты стремишься править. Он же хочет нас уничтожить.

Было слышно, как падает булавка.

— У меня нет союзников. Я одна. Только я и город. Помощь не придёт. Но я — Ин Шинар, и я не склонюсь перед драконом. Я буду сражаться за человечество, даже если никто не встанет рядом со мной. Я здесь Шарратум. Я отвечаю за этот город. Я не опозорю свою кровь и свою семью.

Кэрран нахмурился, глядя на меня. Не смей портить мне речь. Я нажала на все кнопки, которые были у моего отца.

— Неймхедг придёт за нами через три дня. Атланта падёт. Мы умрём. Тогда ты последуешь за нами, отец. Покойся с миром.

Я ушла и не оглянулась.

* * *

Я СИДЕЛ НА ступеньках крыльца со стаканом чая со льдом. Лед давно растаял, поэтому я пила в основном воду со вкусом чая. Отец и тетя все еще спорили на нашей лужайке. Они восстановили защиту крови, я полагаю, для уединения, что не пошло им на пользу, потому что я все еще могла видеть их лица. Все эти размахивания руками и указания пальцами были довольно забавными.

Кэрран сидел слева от меня. Хью прислонился к столбу крыльца справа от меня. Конлан был внутри, в подвале, окруженный медведями-оборотнями и охраняемый Адорой и Кристофером. Моему отцу пришлось бы пройти через меня и Кэррана, чтобы добраться до него, и если бы до этого дошло, Кристофер унес бы его оттуда, пока оборотни сдерживали Роланда.

Дали и Дулиттл уехали, как только я исчезла. Снова были только мы, семья и друзья. Ну, мы, Хью и Элара.

Мой отец сжал кулаки. В куполе вспыхнул свет, скрыв его из виду. Он померк, обнажив тетю со скрещенными на груди руками. Она закатила глаза и что-то сказала.

Отец развернулся и вскинул руки.

— Я признаю свою ошибку, — сказал мой муж. — Есть другой человек, который может свести твоего отца с ума так же, как ты.

— Это самый человечный человек, которого я когда-либо знала, — сказала я.

— Ты не одна, — сказал Хью ровным голосом. — Это была отличная речь. Я на секунду подумал, что ты сошла с ума.

— Нам нужна его армия. Я натравила на него тетю. Если кто-то и сможет убедить его, то это она.

Мы наблюдали за драмой, разыгравшейся в пузыре. Тетя переключилась на лекцию. Отец ущипнул себя за переносицу, глядя вниз.

— Давай, ты, эгоистичный засранец, — прорычал Хью себе под нос.

На дальнем краю лужайки сидела Джули с решительным выражением лица. Дерек был вместе с ней с бесстрастным выражением лица.

— Сколько войск у Нейга? — спросил Кэрран.

— Я перестала считать на тринадцати тысячах.

Кэрран ничего не сказал. С тысячей проблем не будет. С пятью тысячами будет трудно. Они в доспехах, так что нам придётся вытаскивать их из доспехов, чтобы убить, пока они плюются огнём. Десять тысяч — это кошмар.

Десять тысяч солдат — это больше, чем было в Национальной гвардии перед Сдвигом. А у Нейга было даже больше.

Пузырь защиты упал. Отец повернулся к нам. Тетя подошла к ступенькам крыльца.

— Твой отец согласился вступить с тобой в союз, чтобы сразиться с драконом.

— Ага. — И что взамен?

— Он хочет видеть Конлана, — сказала Эрра.

— Нет, — сказал Кэрран.

— Я подержу своего внука, — сказал Роланд, — и он узнает, что я его дедушка. Это моя цена.

Все во мне восставало против того, чтобы Конлан находился где-либо в пределах его досягаемости.

Мы не сможет выжить без моего отца. Дело было не только в его армии, но и в нём самом. Нам нужна была сила и магия отца. Он уже сражался с драконом и победил.

Я чувствовала себя так, будто спускаюсь по винтовой лестнице. Каждая ступенька была частью моей жизни, за которую я боролась бы до конца. Мои друзья. Мои отношения. У каждой было имя или какая-то уступка, на которую я не была готова пойти. Моя гордость. Моё достоинство. Моя неприкосновенность. Джули. Дерек. Асканио. Гастек. Ровена. Джим. Дали. Кэрран…

Я боролась за каждого из них. Я цеплялась за них, держась ногтями, но, в конце концов, сдавалась и отступала во имя высшего блага. Это было королевство, и если бы я только могла найти кого-то, кто забрал бы его у меня, я бы избавилась от него за долю секунды.

Этот шаг назывался «Никогда не позволяй моему отцу прикасаться к моему ребенку».

Я высвободила магию. Она потекла из меня, как мантия. Я решила больше не пытаться её скрывать.

Сила струилась из меня, разветвляясь, растягиваясь, достигая. Я стала центром Атланты, сердцем земли, которую притязала. Я сидела на ступеньках крыльца, но с таким же успехом могла бы сидеть на троне.

Мой отец почувствовал это. Его глаза сузились. Он моргнул, и всё его существо, казалось, озарилось слабым золотистым светом. Это был уже не разговор между Роландом и мной. Это был разговор между Новым Шинаром и Атлантой. Два враждующих королевства вели переговоры о кратком перемирии.

— Что ты предлагаешь, Им Шинар? — спросила я.

Глаза отца сузились ещё сильнее.

— Всю мощь моей армии и меня самого.

— Ты будешь сражаться с Нейгом, пока он не умрёт? Ты будешь хранить наш союз до конца этой войны?

— Да.

— Кейт, — сказал Кэрран.

— Не делай этого, — крикнула Джули с другого конца лужайки.

Вот и все. Это было последнее, что я должна была отдать. Я собиралась передать сына в руки моего отца.

— Слово Шаррума имеет силу, — сказала я. — Поклянись мне, отец, что ты вернёшь моего сына мне на руки после того, как подержишь его.

— Я клянусь, — сказал он.

Были границы, которые даже мой отец не переступал. Я должна была в это верить.

— Атланта принимает ваш союз. Приведите ко мне моего сына, — сказала я. Мой голос разносился, проникая сквозь стены, словно они были из воздуха. Я знала, что Адора меня слышит.

Джули выругалась.

В доме началась потасовка. Мгновение спустя Адора открыла дверь, посадила Конлана мне на колени и сделала шаг назад, держа руку на мече. Кровь текла по ее левому виску, но она не обратила на это внимания.

Конлан заморгал от света. Мой малыш. Мой крошечный милый малыш. Серые глаза Кэррана и мои каштановые волосы.

Я указала на своего отца.

— Это твой другой дедушка.

— Деда?

— Дедуля. Дедушка. Великий король.

Отец присел рядом со мной. За эти несколько секунд он каким-то образом стал таким, каким должен быть дедушка: мудрым, добрым, заботливым и полным любви. Если бы я встретила его в детстве, я бы сразу ему доверилась.

Я осторожно передала ему Конлана.

Его руки сомкнулись вокруг моего сына.

Все на лужайке ждали, готовые взорваться. Кэрран замер, пригнувшись, на волосок от насилия. Хью оскалился. Адора сосредоточилась на моем отце, как будто ничего другого в мире не существовало. Только тетя казалась расслабленной, стоя рядом с Роландом.

Отец выпрямился и поднял Конлана. Мой сын моргнул.

В глазах Роланда читался благоговейный трепет. На его губах появилась улыбка, тёплая, искренняя улыбка, которая дошла до самых глаз.

— Ты чудо… — тихо сказал он.

Тетя улыбнулась.

— Ты видишь Дикую природу? — спросил ее Роланд.

— Да. Ты понятия не имеешь, что он может с этим сделать. Разве он не самое красивое создание, которое ты когда-либо видел?

— Так и есть. Молодец, дочь моя, — сказал мой отец. — Молодец. Он сияет, как звезда в небесах.

Черт.

На лицах Хью и Джули появилось одинаковое выражение. Они уже видели такое благоговение на его лице раньше.

Отец любил блестящие вещи и одарённых детей. Это был потенциал, который притягивал его, как магнит. Однажды он сказал мне, что Хью был светящимся метеором, который он поймал и выковал из него меч. Если Хью был метеором, то мой сын был сверхновой. Он был непохож ни на кого другого, кого я когда-либо видела.

Отец хотел моего сына. Он хотел его больше всего на свете. И если бы он забрал его, то воспитал бы как принца. Он дал бы ему всё, и это было бы ужасно.

— Конлан, — позвала я. — Иди к мамочке.

Мой сын извивался в руках дедушки.

Роланд колебался. Кэрран наклонился вперед на четверть дюйма.

Отец сделал три шага вперёд и передал Конлана мне на руки. Я прижала его к себе.

— Значит, у нас есть три дня, — сказал отец. — Возможно, больше, так как атака начнётся с первой магической волной через три дня. Я приду, чтобы обсудить стратегию до этого.

Он исчез во вспышке бледно-золотого света.

Все разом закричали на меня.

Я прижала Конлана к себе.

— Дедушка плохой, — прошептала я ему. — Я не позволю ему добраться до тебя. Я не позволю.

Это была цена, которую я не была готова платить.

Волна магии схлынула, технология снова заявила о себе.

Кэрран рухнул.