Мальвина (СИ)

Глава двадцать пятая: Маша

Возможно, я покажусь жутко наивной, но даже после того, что мы с Владом вытворяли в его комнате, его случайная реплика о «наших близнецах» заставляет меня хотеть нервно смеяться и рычать. Причем одновременно. Что я и делаю, судя по тем звукам, которые булькают и хрюкают где-то внутри меня.

Ну и видимо вид у меня тоже не карамельный, раз Влад, мой двухметровый бесстрашный красавчик-муж, осторожно пятится к стене, увеличивая расстояние между нами.

— Какие еще близнецы? — спрашиваю с прищуром.

— Машка, а ну лиса положь, — предлагает Влад, миролюбиво поднимая руки ладонями вверх. — Незачем так ребенка пугать, у нее от страха усы закурчавились.

Я отпускаю Фисташку и продолжаю свое наступление.

Проясним кое-что, пока я провожу первый в своей жизни показательный танковый бой, правда, пока только с моей стороны. Я — сирота. И все, что связано с семьей, для меня священно. А особенно дети. Не могу сказать, что в девятнадцать лет я никогда не представляла себя мамой толстого карапуза, но делала это не так часто, чтобы нормально встретить заявление о близнецах. Даже если они будут двумя мелкими карапузами с глазами и улыбкой Влада. Даже если они будут пахнуть шампунем «Кря-Кря». Даже если Влад наверняка возьмет премию «Отец года», расхаживая по дому сразу с двумя свертками.

Ох.

— О детях в договоре ни слова, — говорю я, хмуро тыча в сторону его носа указательным пальцем.

— Но ты же не хочешь, чтобы твои родители думали, что мы обманщики? — изворачивается он, удерживая меня на расстоянии.

— Конечно, не хочу, поэтому расскажу им все, как есть.

— Уверена, что это стоит делать до того, как мы отъедем от вашей дачи на безопасное расстояние?

И рада бы сказать, что уверена, но язык не поворачивается. И Влад пользуется ситуацией, чтобы рывком поймать меня за руки, потянуть на себя, чтобы перебросить через плечо. Никогда еще мир так стремительно не переворачивался вверх ногами.

— А ну поставь меня на место! — В довесок к словам добавляю пару ударов кулаками по спине, но ему хоть бы что.

— Маша, я сказал, что у нас все серьезно, — говорит, осторожно хлопая меня по заднице. — А ты снова за старое.

— Извращенец! — шиплю я, когда еще один шлепок опускается на ягодицы.

Это не больно, это странно… волнует, но должна я хотя бы ради приличия немного посопротивляться?!

— Машка, хватит вертеться, все равно не выпущу. И вообще, какой пример ты подаешь детям?

Только теперь замечаю, что наши фенеки синхронно начинают носиться по комнате и тявкать на все голоса, как будто в них сменили батарейки. Только что выглядели сонными, а теперь, кажется, готовы скакать ночь напролет. Хотя, какая там ночь, за окном уже сереет. Мне на работу через три часа, а я поспала максимум минут тридцать.

Ну вот зачем я вспомнила о тех минутах сна? Мысли выуживают свежие воспоминания о руках Влада, его ласковых прикосновениях, его шепоте мне на ухо.

— О чем бы ты ни думала — продолжай думать об этом дальше, — хмыкает Влад, одним махом сгружая меня на кровать.

Пружиню спиной от матраса и чуть не задыхаюсь, когда Влад нависает сверху, прижигая меня свои дьявольским взглядом. Я уже говорила, что он у меня красавчик? Так вот, он у меня просто невероятный красавчик! И я ответственно признаю себя по уши влюбленной дурой.

Откровение оглушает так внезапно, что я не сразу разбираю, что говорит Влад.

— Маша, хватит играть уже в детский сад. Ну правда, вроде решили все, а ты снова заладила: договор, договор. Эта бумажка не имеет никакой юридической силы и…

— Что? — переспрашиваю я. — Не имеет… чего?

— Маша, спокойно! — Влад прижимает меня к постели всем своим телом, но удерживает вес на локтях. Чувствую себя несчастной монашкой, которую придавило первозданным грехом, даже вырываться не очень хочется.

— Ах ты… засранец!

Влад только выгибает бровь в немом недоумении: «И это все?»

— Мошенник! Лгун! Извращенец!

— Повторяешься, солнышко мое.

— Может, и в ЗАГСе нас тоже расписали понарошку?!

Я вдруг отчетливо представляю эту ситуацию: через пару недель, когда я, потеряв бдительность, буду греть ему постель и повешу над своей пещерой плакат: «Добро пожаловать, Влад!», оказывается, что мы не муж и жена, и Влад выставляет меня за порог вместе с фенеками. И мы уходим в закат под воображаемую грустную мелодию, с узелками на плечах, как Жужа и Машка из мультфильма[1].

— В ЗАГСе все было по-настоящему, — говорит Влад, прихватывая меня зубами за кончик носа.

А потом вдруг выравнивается, садится на колени и начинает медленно расстегивать пуговицы на рубашке. И эта его карамельная кожа так классно смотрится на контрасте с белой тканью, что я прикладываю ладони к мгновенно вспыхнувшим щекам.

— Ты что делаешь? — спрашиваю скорее для приличия, потому что намерения мужа очевиднее некуда.

— Собираюсь перевести наш брак из статуса «фиктивный» в статус «настоящий».

Кажется, это самая сексуальная вещь на свете, какую я только слышала. Иначе откуда взяться в голосе этим мурлыкающим вибрациям, когда я говорю:

— Ну не при детях же.

И пока Влад весьма ловко выталкивает наших фенеков в гардеробную, думаю о том, что все-таки он будет потрясающе смотреться с двумя свертками. Особенно, розовыми.

Я никогда не думала о том, что мой первый раз может случиться вот так: не в темноте комнаты, под одеялом, а когда за окнами уже плещется ламповый оранжевый рассвет. У меня не было иллюзий насчет лепестков, шампанского и тому подобных романтических штампов. Я вообще редко думала о том, как же ЭТО случится.

Наверное, поэтому мне все кажется до безобразия идеальным. И то, как красиво отсвечивает кожа Влада в спускающемся рассвете, и как он мягко улыбается мне одними глазами, потому что губы напряженные и твердые, когда он осторожно обнимает мое лицо и распечатывает терпение поцелуем.

— И только попробуй уснуть, — предупреждает он, мягко, палец за пальцем, разжимая мои ладони на одеяле, в которое я вцепилась клещом.

— Наверное, если я усну, это очень ударит по твоему мужскому эго? — пытаюсь шутить я, чтобы хоть как-то развеять неловкость.

Влад останавливается, смотрит на меня сосредоточенным взглядом — и прыскает от смеха. Опускает голову, чтобы как-то справиться с хохотом, но у него ничего вообще не получается. Что такого сказала?

— Машка, если женщина спит, когда мужчина занимается с ней любовью, это означает, что мужчина так себе мужчина. Уж прости за каламбур.

— А ты хороший мужчина? — переспрашиваю я, и взгляд непроизвольно спускает вниз по его все еще подрагивающему от смеха животу.

— Эммм… — Влад следит за моим взглядом и берется за ремень на джинсах.

Я зачем-то пищу, словно мышь, которую окунули в молоко, и он снова начинает смеяться. И все эти бицепсы, трицепсы и прочие «цы» на его теле так офигенно перекатываются и напрягаются, что мы с лисой хором думает, как будет классно измазать его во вкусняшку и облизать. И если вы думаете, что эти мысли как-то не вяжутся с образом девятнадцатилетней девственницы, то у меня для вас есть еще одно откровение — я точно в таком же шоке от происходящего.

— Солнышко мое, ты никогда не видела голого мужчину? — вкрадчиво интересуется Влад, и я безумно рада, что его пальцы так и лежат на пряжке ремня.

— Неа, — тушуюсь я. — Ну, то есть, без футболки и в трусах, но…

Влад обхватывает мое лицо ладонями и буквально разбивает вдребезги смущение горячим поцелуем. Голова моментально кружится, словно после сумасшедшей карусели. Он прикусывает мои губы, делает это так нежно, словно я могу исчезнуть от любого неосторожного прикосновения. И я тут же отзываюсь в ответ, мысленно постукивая несуществующим хвостом по подушкам. И, немного осмелев, перехватываю инициативу, потому что, между прочим, губы у Влада тоже потрясающие, особенно сейчас: в брутальной суточной щетине, которая так приятно колется, что хочется повизгивать и фыркать одновременно, а потом потереться об нее каждой частью тела.

Он выстанывает мое имя, когда я аккуратно, боясь от восторга не рассчитать силы, прихватываю его за нижнюю губу, сжимаю зубы и медленно провожу по влажной коже языком. Точно говорят, что в самый ответственный момент мать-природа подскажет, что делать. И хоть моя до сих пор нашептывает, что было бы неплохо еще и пощекотать его, пока он весь такой расслабленный и довольный, делать этого лучше не стоит. Мало ли, а вдруг у него после этого перестанет работать… ну… этот… Хвост в общем.

Я и сама не замечаю, как мы с Владом меняется местами: он перекатывается на спину, а я оказываюсь сверху — и одеяло немилосердно ползет вниз. Мне стыдно и безразлично одновременно, потому что руки Влада оказываются у меня на бедрах и недвусмысленно тянут чуть ниже, вынуждая оседлать заметную выпуклость на джинсах.

— Не раздавлю? — зачем-то спрашиваю я, вдруг сообразив, что я действительно мало что знаю о функционировании мужских детородных органов.

Ну просто потому, что как-то не случалось со мной ситуаций, когда бы приходилось гуглить такие вопросы. Бывало, интересовалась, можно ли надуть лягушку через соломинку или как выспаться за два часа, но чтобы спрашивать, какова предельная крепость мужского члена — не приходилось.

Влад снова смеется мне в губы, и наш поцелуй наполняется таким невероятным теплом, что я буквально мурлычу от удовольствия. Теперь я знаю, что он — мой «тот самый», с которым можно шутить и прикалываться даже в момент превращения из девушки в женщину. Даже если все другие люди делают это в стонах и криках, а не как мы — через смех и подначивания.

— Точно не раздавишь, — успокаивает Влад.

— Ну слава богу, — выдыхаю я и, усаживаясь поудобнее, непроизвольно на нем верчусь.

Что вам сказать об этих ощущениях? Были бы мы на природе, в лесу, я бы сказала, что сидеть на таком большом сучке просто чертовски неудобно, но наверное лучше оставить это замечание при себе, тем более, что Влад вдруг закатывает глаза и падает головой на подушку, а его руки у меня на бедрах сжимаются так сильно, что от приятной боли покалывает, кажется, сразу во всем теле.

— Разденешь меня? — хрипло спрашивает он и тут же снова стонет, когда я непроизвольно делаю движение вверх-вниз. — Машка, притормози. У меня полгода целибата, я успел стать почти девственником, блин.

Мне приятно, что он одновременно и сумасшедше-брутальный, и трогательно-нежный. Такой разный, но все равно где-то подсознательно уже накрепко сшитый с моим сердцем простым словом «муж».

Я тянусь к ремню и дрожащими пальцами только с третьей попытки его расстегиваю. И с молнией приходиться повозиться, и Влад судорожно сглатывает, когда я пару раз случайно задеваю пальцами жесткую длину под тканью.

Хотите откровение о том, что самое сексуальное в данный момент? Не его потрясающее тело в загаре а-ля «Мистер Тропический пляж», и не белая резинка трусов с надписью «Кельвин Кляйн», которая видна в расстегнутой ширинке. Нет, самое потрясающее — это его лицо. Напряженные скулы, дрожащие на щеках ресницы, взлохмаченные волосы. И — «джек-пот»! — то, как Влад кусает губы, сдерживая стоны. Дайте мне пульт от реальности: я затру этот момент бесконечными повторами.

[1] Мультфильм «Волшебное кольцо»