Мальвина (СИ)

Глава тридцать шестая: Маша

Когда все закончится — если закончится без крови — я обязательно выясню, кому в голову пришла светлая мысль устроить такую подставу. Потому что не бывает таких совпадений, чтобы единственный раз, когда мне позвонили из офиса Влада и сказали, что я должна срочно подъехать, чтобы подписать какие-то документы о браке, я тут же наткнулась на размалеванное говорящее Брокколи.

Кстати говоря, однажды у нас в саду был день Здоровой пищи, и мы измучились, делая костюмы овощей. Мне тогда достался болгарский перец, а вот Лоли именно Брокколи, и мы тогда просто животы порвали, так смешно выглядела ее бумажная шапочка.

Вот у этой Дал-же-Боженька-фамилию Шеворской тот же феерический кошмар, но свой, натуральный. Видимо за это еще и заплачены немалые деньги, но реально выглядит просто как кошмар, который хочется перекрестить и сказать: «Покойся с миром, ужасное Брокколи, ты слишком не вовремя пришло в этот мир».

Но не это сейчас главное. Куда важнее то, что Влад тоже причастен к афере с садиком. Возможно, именно поэтому и встречался с Донским в ресторане. Все просто одно к одному, и самый очевидный ответ будет самым верным. Даже если мне противно его принять.

— И так, — я провожаю взглядом секретаршу Влада, возвращаюсь в кабинет и прикрываю дверь. Выйдут они оба только через мой труп. — Зачем ты просила у него деньги? Ты от силикона и так по швам трещишь. А мозги новые, насколько я знаю, у нас еще не делают.

— Влад, успокой свою собачонку. — Брокколи, шатаясь, пятится к нему за спину.

Но не зря же я играла в школьной женской сборной по хоккею. Кстати, еще и хорошо вкладывала в ворота. Поэтому цветок, пусть и не легче клюшки, но очень даже подходит для меткого удара. Мне даже не нужно особо стараться: просто замахнуться — и врезать Брокколи по ее кошмарной прическе так, чтобы букли посыпались.

И это не просто мечты…

Удар выходит отменным.

Она хватается за затылок, начинает орать, как недорезанная, а я взвешиваю оружие на ладони и примериваюсь ко второму удару.

Вам кажется, что я веду себя ужасно? Недостойно? Как ребенок и пацанка? А я и есть пацанка, я жила в детском доме до четырнадцати лет, и я умею защищать свою гордость и достоинство от вот таких хозяек жизни, которым раз плюнуть — сунуть руки к чужому мужу. Поэтому у меня разговор короткий, ведь, если он будет длинным, Брокколи придется купить парик и тогда, может быть, она станет похожа на нормального человека.

— Ты что делаешь, больная?! — орет Брокколи и вываливает свои копыта из туфель.

Нет у меня к таким женщинам ни уважения, ни сострадания. Поэтому: Брокколи с копытами, и никак иначе. И уж лучше я буду невоспитанной пацанкой, чем вот такой поганой беспринципной личинкой.

— Мало? Могу добавить, мне не жалко, — говорю без тени насмешки и очень выразительно поглядываю на вазу, где у меня просто целый готовый инвентарь для «серьезного разговора». — Последний раз спрашиваю: зачем ты просила деньги у моего мужа?

На миг мне кажется, что у нее все-таки не хватит извилин, чтобы взвесить свои шансы выйти отсюда живой, но не все так запущенно, потому что Брокколи поджимает губы и очень невнятно сознается, что хотела вложиться в строительство, чтобы застолбить в будущем торговом центре место для себя.

Я перевожу взгляд на Влада, и он кивает. Хорошо, с этим мы разобрались.

— Вопрос номер два на повестке дня: зачем тебе сдался мой детский сад?!

Муж скрещивает руки на груди и спокойно говорит:

— Ты бы не хотела обсудить это дома?

Если бы я хотела обсудить это дома, я бы сделала это дома. Но воров нужно ловить, пока на нах шапка горит. А тут не измена — не такая уж я девочка-припевочка, чтобы поверить, что мой Влад настолько себя не уважает, что притащил вот это вот Брокколи к себе в офис для банального секса.

— Я вроде не сказала: поехали домой?

Влад сокрушенно вздыхает, но потом разводит руками и говорит:

— У меня есть свой интерес, Мальвина. И я не готов обсуждать его подробности при посторонних.

Ах, он не готов?

— Отлично. — Я иду к Брокколи, а она пятится все дальше и дальше, но этот размалеванный овощ меня больше не интересует. Я пинками качу ее наверняка очень дорогие туфли к двери и так же пинками вышвыриваю их куда-то далеко за пределы кабинета моего мужа. — Выметайся, зелень, пока я не обработала тебя пестицидами.

Она очень даже энергично выметается с поля боя, но на прощанье, уже в дверях, все-таки крутит пальцем у виска. Просто выдающаяся смелость, куда деваться.

— Машка, дура, я же для тебя! — орет Влад.

— Для меня решил поучаствовать в сносе единственного детского сада на весь район?! — тоже ору я.

— Нет, блин, я выкупил почти все строительство! Чтобы запороть к чертям все! Заморозить! Пошел на поганую аферу. Из-за тебя! Чтобы ты не плакала!

Вот как так: чтобы я не плакала, а я реву. И горло сдавливает от слез, и почему-то хочется вытереть глаза моим воображаемым лисьим хвостом.

— Правда… ради меня?

Влад хмурится, налегает бедрами на стол и немного нервно тянет узел галстука. Какой он у меня все-таки Мистер Совершенство, эх. А я его хотела, вот этим вот… недоразумением, по голове. Запихиваю потрепанный цветок обратно в вазу и бочком, виновато, к нему.

— Конечно, ради тебя, Мальвина, — все еще хмурится он. А потом хищно поднимает одну бровь — ох, мое сердце падает туда, где неприлично сказать! — и совершенно деловым тоном интересуется: — Как будешь извинятся за свое плохое поведение, солнышко мое невоспитанное?

— Разрешу повезти меня в горы, — мило улыбаюсь я.

— А как же секс на столе? — ворчит он.

Официально подтверждаю: мой муж просто неисправим.

Теперь, когда буря миновала, Влад берет меня за талию и запросто, хоть я визжу и брыкаюсь, усаживает на стол. Упирает руки по обе стороны моих бедер и строго, словно стиляга-практикант симпатичную школьницу, спрашивает:

— Маша, а ну скажи мне, ты что здесь делаешь?

Я, конечно, понимаю, что он не собирался ничего такого делать с этой… зеленью, но как подумаю, что она была здесь минимум два раза, так и подворачивает. И грех об этом не напомнить, и не сделать внушение на будущее. У нас же вроде как оно теперь общее должно быть, хоть очень серьезно на эту тему еще предстоит поговорить, главное, подловить удобный случай. А то за чашкой чая вроде как-то не очень звучит: «Влад, а какие у тебя на меня планы?»

Кстати, да, я именно из тех женщин, которые любят все по полочкам, чтобы было прозрачно, понятно и железобетонно. Потому что только тогда я смогу спать спокойно. С ним.

— Скажу, как только ты скажешь, почему всякие Шеворские ходят тут, как у себя дома, — очень стараюсь язвить я, но получается так, будто мне обидно. Наверное, потому, что мне и правда обидно. Понимаю, что Влад меня не обманывал и не было ничего такого, о чем бы стоило рассказать в обязательном порядке, но должна же я покапризничать, в конце концов.

Влад хмурится и взглядом спрашивает, действительно ли я хочу продолжить. Очень серьезно киваю, а он потихоньку отодвигает на край стола какую-то несуразную зеленую штуку для ручек. Наивный парень.

— Маш, она действительно моя бывшая, — сосредоточенно говорит Влад. Нет, не виновато, но ему явно неловко говорить об этом со мной.

Я вздыхаю, кладу обе ладони ему на плечи и голосом апостола Петра — я думаю, что это звучало бы примерно так — говорю:

— Облегчи душу, станет легче. Я понимаю, что от хорошей жизни с Брокколи не спариваются.

Мой красавчик муж морщится, кривит рот, очень стараясь удержать смех, но я, все так же изображая Большого Босса, киваю, и он смеется куда-то мне в сгиб шеи. Зарывается носом под ухо и между прочим целует, обдавая кожу теплым дыханием. Жмурюсь, довольная, и приказываю себе не шевелиться, пока у мужа такой романтический настрой. Хотя, кажется, он у меня вообще любитель нежностей. Даже если иногда моя пятая точка с этим утверждением категорически не согласна.

— Это было до тебя, — кается Влад. — Тогда я еще не мог видеть разницу между Земляникой и Брокколи.

— Земляникой? — переспрашиваю я.

— Есть еще вариант с патиссоном, но его я приберег для случая, когда поблизости не будет предметов, которыми ты сможешь разбить мне голову.

— Ты просто на глазах эволюционируешь, — наигранно всплескиваю руками.

— Есть хочешь? — вдруг спрашивает Влад и смотрит на часы. — Я бы мамонта съел. Можем в ресторан сходить.

— Ты шутишь? — Я выразительно окидываю взглядом свой совсем не ресторанный наряд.

— Тогда будем ужинать здесь. Не люблю потрошить душу на голодный желудок. Подождешь немного? Мне нужно сделать еще пару звонков?

Сегодня суббота, поэтому большая часть сотрудников его офиса уходят до того, как нам привозят доставку. Влад ставит кресла друг напротив друга, усаживается и кладет ноги на то, что стоит напротив, предлагая мне сесть сверху.

— Тебе не кажется, что мы не настолько близки для этой позы? — интересуюсь я, ерзая мягким местом чуть выше его колен.

— Ну попытка все же удалась.

Он протягивает мне коробочку с огромным сочным стейком и салатом. Я кое-как даже умудряюсь порезать мясо пластмассовым ножом, и Влад тут же демонстративно открывает рот. Так и ужинаем: кормим другу «с ложечки», и под это дело Влад рассказывает, как его угораздило связаться с этой женщиной. Нет, он над ней не смеется и ведет себя очень по-мужски: просто говорит, что раньше его жизнь была такой: красивые женщины, короткие романы без обязательств.

— Никогда не думала, что так приятно чувствовать себя спасательным кругом для пресытившегося жизнью миллионера, — не могу удержаться от шутки, и Влад ртом ворует с моей вилки кусочек огурца.

— Машка, а ведь я видео танца Бабки Ежки и в ютуб могу выложить, — как бы между прочим говорит Влад — и я знаю, что он достаточно ненормальный, чтобы сделать такое. Благо, в том гриме меня бы даже мама не признала. — А теперь давай все же к делу: как ты тут оказалась? Судя по всему, моему офису требуется срочная дератизация.