Мамочка для принцессы (СИ)

Глава 23

Ася

Тишина в моей старой квартире оглушает. После гулких просторов особняка Павла эти стены кажутся картонными, а потолок давит.

Прошло три дня. Семьдесят два часа. Я провожу их, как в лихорадочном сне. Первую ночь Артем молчит, сжавшись в комок на своем старом диване, а я сижу у окна и смотрю на темный двор, не в силах плакать. Шок слишком глубокий.

Затем нужно встать, сделать Артему завтрак-обед-ужин, сесть за стол, открыть ноутбук. Печатать. Печатать. Печатать. Слова выходят плоскими, безжизненными, но я заставляю пальцы двигаться. Это единственное, что у меня осталось. Работа. Та самая работа, ради которой, по версии желтушных газет и, видимо, самого Павла, я и продалась.

Сейчас я сижу за столом, уткнувшись в экран ноутбука. Пальцы механически выстукивают слова. Сценарий. Новый. О женщине, которую предали. Ни капли юмора, только холодная, режущая стеклом правда. Это моя терапия. Или самобичевание.

На столе, рядом с ноутбуком, лежит мой телефон. Он вибрирует. Снова и снова, и снова. Короткая, настойчивая дрожь, потом еще одна. Сообщения. Пропущенные вызовы. Я даже не смотрю. Не нужно. Я знаю, кто это.

Павел.

Сначала бесконечные звонки. Потом — сообщения. Требовательные, потом с уговорами, сейчас — почти отчаянные. Я не читаю, но вижу уведомления на заблокированном экране.

«Ася, мы должны поговорить...» «Это недоразумение. Дай мне объяснить...» «Пожалуйста, ответь хоть что-нибудь...»

Я отвожу взгляд. Объяснить? Что он мог объяснить? Тот взгляд? Тот ледяной тон? То мгновенное недоверие, которое перечеркнуло все? Нет. Некоторые вещи не исправить.

Из комнаты Артема доносятся приглушенные звуки игры. Он заперся там, как и я в своей скорлупе. Наш дом, который всегда был нашей крепостью, теперь разделен на две одинокие осажденные территории. Две хрупкие вселенные.

Дверь в мою комнату скрипит. Я не оборачиваюсь, продолжаю стучать по клавиатуре. — Мам. Я не отвечаю. — Мам, нам нужно поговорить.

— Нет. Не нужно.

— Но я…

— Артем! — я поворачиваюсь к нему, и вижу, как он вздрагивает от моего тона. Во мне нет сил на мягкость. Все силы ушли на то, чтобы просто не развалиться. — Я сказала — нет. Иди поиграй. Или почитай. Не мешай мне. У меня дедлайн.

Это ложь. Дедлайна никакого нет. Только стена, которую я спешно возводила между собой и миром. — Хватит врать! — он резко входит в комнату. Его лицо бледное и злое, глаза лихорадочно блестят. — Ты не работаешь! Ты просто сидишь и тупишь в экран! И игнорируешь всех!

— Я никого не обязана слушать, — отрезаю я, закрывая ноутбук с таким щелчком, что он едва не сломался. — Даже меня? — его голос дрожит. — Мам, я был неправ! Я накосячил! Я поверил какой-то хрени в интернете и набросился на тебя! Прости меня!

Я наконец смотрю на него. Мой мальчик. В его глазах стоит такая искренняя боль и раскаяние, что у меня сжимается сердце. Но каменная глыба внутри не сдвигается с места.

— Ты не виноват, — говорю я устало. — Виновата я. Я втянула нас в эту историю. Я позволила себе поверить в сказку. Но сказок не бывает. Есть только контракты. И подвохи.

— Но Паша… он же звонит! Он пишет! Может, он правда хочет извиниться? — Не называй его так, — шиплю я с такой внезапной яростью, что Артем отшатывается. — Он для нас больше никто. И точка. Забудь о нем! И не смей с ним общаться! Никогда!

Я вижу, как он сглатывает, как его плечи опускаются. Он смотрит на меня, словно впервые видит эту холодную, черствую женщину, в которую я превратилась. — Ладно, — тихо отвечает мой сын. — Как скажешь.

Стоит еще какое-то время, сверлит меня взглядом. Такой же настырный, как я.

— Ты вообще есть будешь? — бухтит он. — Я сосиски сварил.

— Потом.

Он разворачивается и выходит, закрыв за собой дверь. Тишина снова поглощает комнату, но теперь она была другой. Гнетущей. Я проиграла. Я потеряла не только Павла и Аришу. Я теряла сына. Стена, которую я строила, отгораживала меня от него, от самого главного человека в моей жизни — моего сына.

Телефон снова вибрирует. Долгий, настойчивый звонок. Раздраженно смотрю на экран. Не Павел. Неизвестный номер.

Думаю, взять или пошли они все.

Инстинктивно я тянусь к нему. Может, продюсер? По поводу сценария? Любая соломинка, лишь бы вытащить меня из этой трясины. Хоть что-то, что займет мозги и заглушит боль.

Провожу пальцем по экрану и подношу трубку к уху. — Алло? — мой голос чужой, отстраненный.

В трубке слышится короткое, прерывистое дыхание. А потом — тихий, до боли знакомый всхлип. — Тетя Ася? — шепчет детский голосок. — Это я. Ариша. Я скучаю… Когда ты вернешься?