Мамочка для принцессы (СИ)

Глава 8

Ася

Просыпаться в шелках на королевском ложе — это, конечно, сильно бьет по самоощущению. Первые секунды я лежу с закрытыми глазами, пытаясь сообразить, где я и не приснилось ли мне все это. Но нет. Запах качественного дорогого белья, непривычная мягкость матраса и гулкая тишина большого дома подтверждают — я не в своей хрущевке с соседом-перфораторщиком за стенкой.

Вчерашний вечер прошел на удивление спокойно. После того как Павел удалился в свой кабинет — или куда там он удаляется — я уложила Аришу. Читала «Муми-тролля», она заснула на третьей странице, доверчиво уткнувшись носом мне в бок. Артем к тому времени уже благополучно освоился в своей «берлоге» и завис в игровой приставке.

Я вернулась в свою комнату, приняла душ в кабинке размером с мою прошлую кухню и… села работать. Парадокс. В этой непривычной роскоши мой внутренний редактор проснулся и потребовал срочно дописывать главу. Видимо, стресс — лучший допинг.

А сейчас утро. Я натягиваю свои старые, застиранные джинсы и футболку — пусть знают, с кем имеют дело, — и выхожу из комнаты. В доме пахнет кофе и свежей выпечкой. Идя по коридору, я слышу тихие голоса. Женский смех. Легкий, серебристый.

Коленки почему-то слегка подкашиваются. Что, так быстро? Первая ласточка? Я прибавляю шагу, стараясь идти громче, чтобы предупредить о своем приближении. Смех умолк.

На кухне Галина Ивановна. На столе стоит плетеная корзинка с круассанами, кофеварка шипит, а сама экономка с невозмутимым видом нарезает фрукты.

— Доброе утро, Ася. Кофе? Артем еще спит. Ариша тоже.

— Доброе… — сажусь на барный стул. — А… Павел уже встал?

— Павел Сергеевич завтракает в столовой, — отвечает Галина, ставя передо мной чашку с благоухающим капучино. — С гостьей.

«С гостьей». Вот оно. Первая битва. Я делаю большой глоток кофе, обжигая язык. Нужно собраться. Я не рабыня Изаура, чтобы прятаться по углам.

— Пойду поздороваюсь, — говорю, стараясь, чтобы голос не дрожал, и беру с собой круассан.

Прохожу в столовую. Павел сидел во главе стола, за огромным деревянным столом, завтракая омлетом. Напротив него, спиной ко мне, сидит женщина. Длинные каштановые волосы, дорогое шелковое платье, из-под которого виднеется пеньюар не менее дорогого бренда.

Павел видит меня первым. Его взгляд на мгновение встречается с моим, и я чувствую, как по спине пробегают знакомые мурашки. Но в его глазах нет ни смущения, ни предупреждения. Просто… наблюдение.

— Доброе утро, — улыбаюсь, подходя ближе.

Женщина оборачивается. Молодая, лет двадцати пяти, с безупречным макияжем, который, кажется, был нанесен еще до сна. Холодные голубые глаза быстро оценивают меня с ног до головы, задерживаются на моих джинсах, и на лице мелькает легкое презрение.

— Доброе, — парирует она, словно делая одолжение.

— Ася, это Виктория, — представляет Павел, его голос ровный, деловой. — Старая подруга. Вика, это Ася. Новая… гувернантка Ариши.

«Гувернантка». Прямо в сердце. Четко, ясно, без сантиментов. Виктория тут же расслабляется, ее губы растягиваются в снисходительной улыбке.

— А-а, понятно. Здравствуйте, — она кивает мне и тут же поворачивается к Паше. — Паш, так ты представляешь, эта дура Катя всем рассказывает, что ты ее чуть ли не с ребенком выгнал! Ужас просто.

Я подхожу к столу, наливаю себе стакан апельсинового сока, давая рукам заняться делом. Сердце колотится где-то в горле.

— Катя сама сделала свой выбор, — спокойно ответил Павел. — Приоритеты у нее были не на ребенке.

— Ну конечно! — фыркает Виктория. — Кому охота возиться с чужим ребенком? Это же такая обуза.

Я беру свой стакан и круассан, поворачиваюсь к столу. Павел смотрит на меня. Выжидающе.

— Знаете, Виктория, — начинаю я, и мой голос звучит на удивление мягко, — это смотря какой ребенок. Вот Ариша, например, не обуза. Она — счастье. Просто некоторым для счастья нужны не дети, а, скажем, новые сумки. Или сплетни о бывших.

Наступает тишина. Виктория замирает с вилкой на полпути ко рту, ее глаза округляются. Павел прикрывает веки, но я вижу, как уголок его рта дернулся.

— Я… я не это имела в виду, — пытается оправдаться Виктория, бросая взгляд на Павла.

— Конечно, — улыбаюсь во все тридцать два зуба. — Просто я, как гувернантка, — делаю яркий акцент на этом слове, и бросаю убийственный взгляд на Павла, — очень трепетно отношусь к своему подопечному. Не терплю, когда о нем говорят в таком ключе. Надеюсь, мы поняли друг друга?

Я не жду ответа.

— Павел, я пойду, разбужу детей. Приятного аппетита.

Разворачиваюсь и выхожу, оставив за спиной гробовую тишину. В коридоре я прислоняюсь к стене, и коленки предательски дрожат. Черт, кажется, я только что объявила войну. Но отступать некуда.

Через полчаса, когда я кормлю Аришу кашей на кухне, туда входит Павел. Виктории с ним уже нет.

— Гувернантка? — выпаливаю, не глядя на него.

— А как бы ты представила себя в этой ситуации? — спокойно спрашивает он, подходя к кофеварке. — «Моя новая сожительница по контракту»?

Я сжимаю ложку так, что костяшки побелели.

— Ты мог бы просто назвать меня по имени.

— И вызвать еще больше вопросов и сплетен, — он наливает себе кофе. — «Гувернантка» — четко, понятно, объясняет твое присутствие в доме и твои обязанности. Это защищает и тебя, и Аришу от лишних пересудов.

— У нас был другой договор, — смотрю на этого мужчину прямо. — Ты сказал, что для общества я… — замолкаю, ощущая себя полной дурой. — Неважно, Павел Сергеевич, — называю его по имени-отчеству ядовитым голосом, каким только умею.

Он трет лицо, взъерошивает волосы, но молчит.

— Она ушла? — спрашиваю, сглатывая обиду.

— Ушла, — он смотрит на меня, облокотившись на стойку. — Ты произвела на нее… неизгладимое впечатление.

— Надеюсь, отпечаток моей пяты на ее самолюбии скоро сойдет, — ворчу я.

Павел смеется. Тихим, грудным смехом, который, казалось, грел весь воздух вокруг. Гад ползучий.

— Добро пожаловать в мой мир, Ася. Держись крепче. Таких, как Виктория, будет много.

— Не сомневаюсь, — вздыхаю. — Но предупрежден — значит вооружен. А еще я помню, что у меня карт-бланш, верно?

— Верно, Ася, — улыбается этот паразит.

Ариша, доев кашу, тянет ко мне руки.

— Тетя Ася, гулять!

Я поднимаю ее, сажаю на бедро. Она обнимает меня. Павел смотрит на нас, и в его зеленых глазах что-то сложное, невысказанное.

— Вы можете быть спокойны, Павел Сергеевич, — говорю ему. — Езжайте, куда вы там обычно ездите. Мы тут сами справимся.

— Ась, мы же на ты и по имени, — как-то растерянно напоминает он мне.

Поджимаю губы и смотрю на него укоризненно.

— Негоже простой гувернантке к хозяину по имени обращаться, — не могу удержаться от колкости.

Он вздыхает, допивает кофе и выходит. А я остаюсь на кухне с ребенком на руках, с круассаном в желудке и с твердым пониманием, что первая схватка осталась за мной. Но война, определенно, только начиналась.