Мастер не приглашает в гости

Глава 5

Альберту звонить я решилась только на следующее утро. Мне нужно было подготовиться к этому разговору и вообще обдумать всю сложившуюся ситуацию. Я плохо спала этой ночью, мучимая сомнениями и страхами, но проснулась с утра в неожиданно решительном настроении.

Новость о том, что меня — вернее, конечно же, его брата — ограбили, Альберт воспринял соответствующе. Он забросал меня нервными, резкими вопросами, пришел в ужас от того, что с происшествия прошло уже столько дней, а его известили только сейчас. Никакого беспокойства о состоянии моего здоровья он, естественно, не высказал, только сказал, что немедленно приедет и обсудит все это уже детально.

Час настал, и я, чувствуя как надо мной сгущаются ядовитые тучи, сообщила:

— Сэр Фаулер отдельно просил передать вам, мистер Фаулер, что он решительно отказывается от вашего участия в этом деле. И что поисками адвоката и отслеживанием ситуации займется его секретарь.

На том конце трубки повисло непродолжительное молчание.

— Секретарь? Откуда у Кристофера секретарь? — наконец “отмер” Альберт.

— Обязанности секретаря со вчерашнего дня частично возложены на меня, — призналась я, чувствуя себя загнанной в угол.

Молчание сделалось чуть более продолжительным.

— Ну надо же. Какой… стремительный карьерный взлет! — ядовито процедила трубка.

И что-то меня дернуло.

— Верно, еще немного — и дорасту до поварихи, — согласилась я и задумчиво добавила: — Хотя это, конечно, с моей стороны ничем не обоснованное самомнение.

Кто вот меня за язык тянул?

Шутку мистер Фаулер не оценил и раздраженно бросил трубку.

Я же говорила — будет скандал!

Но пока он не начался, пойду-ка я займусь своими рабочими обязанностями, старыми и новыми.

Не знаю, как к составленному сэром Кристофером руководству для экономок относились мои предшественницы, а меня оно весьма радовало. Хотя бы потому, что с ним я прекрасно знала, что мне можно делать, что нельзя. И никаких тебе претензий за то, что не предугадала, не догадалась или не сообразила. Лично я предпочитаю действовать по инструкции, а не по настроению начальства.

И теперь, когда к моей прежней должности добавилась еще одна, я подумала, что надо взять удобные практики на вооружение и пошла составлять новое руководство, на этот раз сама себе.

У родителей на производстве был секретарь, мистер Феликс, я частенько проводила с ним время в приемной, дожидаясь отца. Его работа состояла из множества звонков, кип бумаг и писем, и — едва ли не самое главное — отцовского расписания. Деловые встречи и партнерские ужины, переплетенные с семейными праздниками и выходами в свет, сроки сдачи партий, отпуска работников…

Я бы очень хотела взять работу мистера Феликса на вооружение, но тут возникало сразу несколько проблем.

За время моей работы сэру Кристоферу звонили ровно 3 раза. Один из них — случайно. Так что телефонные разговоры отпадали.

Что же касается расписания… я представила, как требую от Альберта, мисс Абернати и мисс Лоуренс связываться со мной, чтобы назначить встречу с сэром Кристофером, и уронила голову на руки. Что ж, сложное планирование многочисленных встреч мы, пожалуй, тоже вычеркиваем.

Остаются письма и бумаги!

Письма, кстати, нам приходили, не так, чтобы пачками, но судя по именам на конвертах, некоторые люди, не оставляли надежды достучаться до великого артефактора напрямую и навязать свой заказ. Безнадежная затея, конечно. Были еще письма из университета, специализированные журналы, листовки… вот, возьму на себя сортировку почты!

И бумаги!

Если с расписанием и телефонными звонками у сэра Кристофера было негусто, то вот бумаг в его кабинете хватало. И многие из них были сложены просто в коробки. А еще я видела, что все записи он ведет от руки, и можно предложить перепечатать и систематизировать…

Я мечтательно погрызла кончик перьевой ручки.

Если, конечно, сэр Кристофер допустит меня до своих бумаг.

Впрочем, сэр Кристофер, конечно, во многом может показаться странным — но в чем ему нельзя отказать, так это в том, что он безупречно логичен. А нанимать секретаря и в итоге не допускать его до бумаг — не логично, не правда ли?

И я снова погрузилась в составление инструкции для самой себя.

Это было странно, но составляя документ, который добавит мне в будущем работы. я испытывала чувства, близкие к эйфорическим.

Даже когда я заняла место экономки в доме миссис Фицджеральд, я не испытывала подобных эмоций. В конце концов, мои родители управляли не самым простым производством, организовывая работу десятков людей и обеспечивая бесперебойный цикл производства. Они ожидали, что я рано или поздно войду в семейное дело и готовили меня к этому с детства — так мне ли не справиться организацией работы всего лишь пяти человек?

И я, безусловно, была счастлива, что мне не придется больше драить лестницы, чистить камины, натирать паркет, полировать перила и выполнять множество утомительных и безрадостных обязанностей горничной — но то мое состояние не шло ни в какое сравнение с тем, что я испытывала сейчас, просто представляя, что, возможно, вскоре мне придется составлять для своего работодателя аналитические записки. Или — о-о-о, какое счастье! — вести архив идей и разработок.

Я, конечно, не очень верю в то, что такое счастье возможно, такое развитие событий было слишком ослепительно-прекрасно, чтобы я всерьез на него рассчитывала, но я точно знала, что в обязанности маминого секретаря это входило. У сэра Кристофера, ясное дело, архив вел мистер Фаулер. Да мистер Фаулер и сам нечто подобное упоминал в нашем единственном более-менее доверительном разговоре, и я сомневаюсь, что он упустит подобную привилегию — но в список потенциальных обязанностей секретаря все равно ее внесла.

Ну, а вдруг?

Впрочем, не все обязанности секретаря были столь приятны. Имелись среди них и те, что меня тревожили, например, перспектива обеспечивать мастерскую и лабораторию материалами. А имелись и такие, что вгоняли в ужас.

Но я все равно внесла в список “Организация деловых поездок”.

Потому что я — честная, ответственная и добросовестная!

…и если у сэра Кристофера вдруг случится деловая поездка, ее организация в любом случае ляжет на меня, вне зависимости от того… в независимости ни от чего — потому что мой прекрасный, щедрый и заботливый работодатель великолепно освоил тактику делегирования неприятных обязанностей.

Остается только надеяться, что его перспектива деловых поездок радует не намного больше, чем меня, и стараться не покрываться липким потом, представляя то, что может еще никогда и не случится.

Что ж! Всё, что смогла вспомнить, я в список внесла и последние минут пятнадцать только зря мусолила взглядом бумагу — ни одного пункта от этого не добавилось.

Пора идти сдаваться.

В кабинете сэра Кристофера не обнаружилось. Как правило, это означало, что он либо в мастерской, либо в лаборатории, в других местах великий артефактор мог обнаружиться исчезающе редко, а мой повод однозначно не из тех, ради которых стоит врываться в святая святых.

Что ж, раз обсудить свои секретарские обязанности у меня пока возможности нет — займусь своими обязанностями экономки. И я отправилась по дому — инспектировать то самое мытье лестниц, полировку перил, чистку каминов и состояние паркета. То есть, контролировать, как хорошо исполняются те самые обязанности, от которых я когда-то с таким облегчением избавилась. Все было прекрасно, но опыт подсказывал мне, что это положение сохраняется ровно до тех пор, пока экономка инспектирует качество работ регулярно.

Снова заглянула в кабинет, убедилась, что сэра Кристофера там все еще нет.

Проверила, хорошо ли убираются в нежилой комнате, свежее ли белье в спальнях, в каком состоянии столовое серебро — серебро, кстати, надо бы почистить. Сделала себе пометку в записной книжке. Заодно записала, что нужно докупить чистящую пасту, в банке осталось едва на донышке.

Заглянула в кабинет.

Нашла Мистера Ящерицу. Опрыскала Мистера Ящерицу.

Сегодня и то, и другое оказалось несколько сложнее, чем раньше — кое-кто чешуйчатый и великолепный явно решил отказать в доверии столь ненадежной особе, как я.

Заглянула в кабинет.

Спустилась на кухню к миссис Доул, обсудила заказ дров и торфа на зиму для кухонных нужд, сговорилась в будущую пятницу пересчитать остатки продуктов.

Заглянула в кабинет.

Убедилась, что именно сейчас, когда мне очень хотелось обсудить с ним приятное, его гениальное артефакторство изволили закрыться вне зоны моего доступа.

Вот когда я шла просить расчет — сидел в кабинете, как пришитый.

Со вздохом развернулась и пошла к себе, проверять счета, решив, что позже сделаю перерыв и загляну еще, когда изнутри поднялась безумная мысль: “Попроси дом”.

Я засопела и от этой глупости отмахнулась.

Но она снова толкнулась в виски: “Попроси дом”.

Ну да-ну да, “попроси дом”! Он и пугать меня только после нападения бандитов перестал! После того, как меня сэр Кристофер в кровать принес!

“Но ведь перестал. Попроси дом”.

Закусив губу, я застыла на пороге комнаты, не решаясь… Ну, а с другой стороны, что я теряю?

Приложив ладонь к стене и погладив узорчатый рисунок обоев, я попросила:

— Дорогой, предупреди меня, пожалуйста, когда сэр Кристофер вернется в кабинет.

Приоткрытая дверь за моей спиной решительно закрылась, а люстра задребезжала хрустальными подвесками.

Конечно, ничего другого я и не ожидала, но все равно было ужасно обидно.

Впрочем, своих чувств я не показала и ладонь не убрала.

Погладила еще раз стену, смиряясь, что этому похожему на своенравного подростка артефакту не слишком-то нравится Анна Ривс… и почувствовала, как что-то толкает меня изнутри, подсказывая как действовать. Повинуясь этой требовательной подсказке, я прогнала силу по каналам, сконцентрировала в ладони и та расплылась вокруг руки невидимым пятном по обоям и бесследно исчезла, впитавшись в стену.

— Пожалуйста! — С нажимом повторила я, оправившись от неожиданности. — Дорогой, предупреди меня, когда сэр Кристофер вернется в кабинет.

-

Костяшки счетов мерно клацали, перо ручки скользило по бумаге, проставляя галочки — нельзя сказать, что проверка расходных книг столь же увлекательна, как и составление краткой сводки публикаций в профессиональной периодике по избранным темам, но это важная и нужная часть работы экономки.

Вот сейчас сверю перечень полученных продуктов с позициями вот в этом счете, полученном недавно с рыночной площади, пересчитаю стоимость и итоговую сумму, и спущусь вниз, еще раз попробую поймать сэра Кристофера…

И как раз в тот момент, когда я приступила к проверке последнего на сегодня счета, свет в комнате мигнул.

Что такое? Опять дом балуется?

Или… да быть того не может!

Я посмотрела на лампу. Она снова отчетливо мигнула: свет сделался глуше, несколько секунд такой режим сохранялся, затем уровень света вернулся к нормальному.

— Дорогой… ты пытаешься сказать мне, что сэр Кристофер сейчас в своем кабинете?

И когда свет снова мигнул, а сразу за этим закрытая дверь моей комнаты распахнулась во всю ширь, для особо непонятливых, восторг, затопивший меня, был двойным.

— Сэр Кристофер, вы можете уделить мне несколько минут?

Мой работодатель, сидевший за столом и, по доброй традиции, сосредоточенно чертивший что-то, умопомрачительно сложное для недоученной ритуалистки вроде меня, замер.

Вот просто — замер.

— Что-то случилось? — Напряженно спросил он, не отрывая взгляда от листа с чертежом.

— Нет-нет, все в порядке, один текущий вопрос по секретарским обязанностям и один — касательно вашего дома! — Поспешила заверить я.

Сэр Кристофер отмер и вернулся к черчению как ни в чем не бывало, но я все равно расстроилось: кажется, два моих визита подряд, с новостями об ограблении и с просьбой о расчете, произвели на него не слишком хорошее впечатление.

Сэр Кристофер, меж тем, тщательно обдумал мой вопрос и принял решение:

— Да.

Я, уже наученная опытом работы, не стала переспрашивать “Что — да?”, а без дополнительных уточнений поняла, что это “Да, я могу уделить вам несколько минут”, и смело перешла к делу:

— Сэр Кристофер, я составила перечень обязанностей, которые могут выполнять секретари. Я прошу отметить те пункты, которые я должна исполнять на половину ставки вашего секретаря. Возможно, если бы вы составили для своего секретаря инструкцию, аналогичную той, что составили для экономки, вам было бы удобнее, — отбарабанила я заготовленную речь, и даже загордилась собой.

Вот как я ловко все провернула! Не “мне было бы удобнее”, а “вам” — и вуаля, я не нахалка, не знающая, что ей делать, а компетентный и внимательный к нуждам нанимателя работник!

А сэр Кристофер, тем временем, окинул мою записку взглядом. И я, наученная, опять же, опытом, не обманулась: не “окинул взглядом”, а “внимательно изучил”.

Впрочем, как будто для тренированного разума гениального артефактора там было, что изучать…

— “Ведение телефонных переговоров и деловой переписки”?

— Да, все верно. Я знаю, что телефонные переговоры для вас неактуальны — но, как правило, это является частью секретарских обязанностей, и если возникнет необходимость— вы вполне можете поручить это занятие мне. И, в любом случае, в связи с… с моими сложностями с выходом из дома, телефонных переговоров мне в ближайшее время предстоит много.

— “Работа с прессой”?

— Моя мать была магом-ритуалистом. В обязанность ее секретаря входил просмотр профессиональной периодики, которую мама выписывала, отбор статей, каковые бы могли попасть в круг ее интересов. Все остальные статьи мама могла прочитать, если выпадало время и настроение — но держать руку на пульсе достижений науки в своей отрасли считала обязательным. Кроме того, по ее поручению, мистер Феликс организовывал перевод зарубежных статей, заинтересовавших маму. Если, конечно, они были на том языке, которым мама не владела или владела не достаточно уверенно.

— “Ведение архива”?

— Ваш архив ведет мистер Фаулер? — Обреченно уточнила я. Я ведь изначально не очень-то на это надеялась…

— Нет.

— Но… простите, сэр Кристофер, но, в таком случае, кто этим занимается?

— Никто. У меня нет архива.

И хотя компетентные секретари и компетентные экономки такого себе не позволяют, я все же не сдержала вздоха:

— Это плохо.

— Почему?

— Вы гений. Для потомков ваш архив — огромная ценность. Для современников тоже, конечно, но кто допустит к вашему архиву современников…

Мы помолчали. Сэр Кристофер, возможно, обдумывал мои слова, а возможно, на очередное изобретение мысленно отвлекся… Я же просто стояла и ждала вопросов.

— “Организация деловых поездок”?

О, нет! Нет-нет-нет, пожалуйста!

— Да, сэр Кристофер. В обязанности секретаря входит поиск и приобретение билетов, бронирование гостиничных номеров, согласование программы поездки… — по мере перечисления, жизнь виделась мне во все более мрачных тонах.

— А организация не деловых поездок входит в обязанности секретаря?

Человек посторонний не заметил бы разницы, но я-то видела, как сэр Кристофер оживился, и потому, признаюсь, несколько запаниковала:

— Нет! Не деловые поездки в круг обязанностей секретаря не попадают!

Сэр Кристофер всесторонне обдумал мои слова. Уточнил:

— Но ведь не деловые поездки можно внести в круг обязанностей экономки?

Нет! Не-е-е-ет, я не представляю, как организовывать дорожный быт человеку, настолько чувствительному к бытовым вопросам!!!

— Да, сэр Кристофер, — обреченно созналась я. — Не деловые поездки можно внести в перечень обязанностей экономки.

Почему я сразу после ограбления не сбежала, а?

Мы снова помолчали. В этот раз я молчала с трагичным надрывом.

— Я составлю для вас инструкцию.

То есть, остальные пункты списка вопросов не вызвали? Отлично! Интересно, стоит ли напомнить ему, что как у секретаря, у меня частичная занятость? Впрочем, о чем это я, сэр Кристофер никогда ни о чем не забывает…

И сэр Кристофер тут же это подтвердил:

— Если с вопросом, относящимся к секретарским обязанностям, мы закончили — переходите к вопросу, который касается дома.

Да. Точно.

Вопрос, в целом, звучал как “А это ничего, что я пообщалась с домом, и он на меня отреагировал?”. Но это явно был не вопрос от кандидата в секретари. И уж точно это был не вопрос для разговора с сэром Кристофером — потому что разговор с сэром Кристофером требует ясных формулировок и отсутствия неопределенностей и расплывчатостей.

И тогда я на ходу переформулировала:

— Сэр Кристофер, дело в том, что сегодня я обратилась к дому с просьбой. Это было спонтанным порывом с моей стороны, но дом просьбу выполнил. И мне хотелось бы уточнить, могу ли я продолжать просить дом о чем-то или мои действия были недопустимым вмешательством в вашу разработку?

Артефактор вскинул голову, и я внезапно поняла, что впервые вызвала у него настоящий интерес. Взгляд изменился, ожил, он был гипнотическим и проникающим. Раньше он избегал прямых взглядов на меня, но когда все же делал это — смотрел равнодушно, благожелательно, раздраженно, довольно. Но еще ни разу вот с этим жгучим интересом.

— Что именно вы попросили? И как?

— Я попросила, чтобы он предупредил, когда вы вернетесь в кабинет, — я немного смутилась, признаваясь в том, что попросила дом следить за хозяином, но, кажется, сэра Кристофера это не задело. — Сначала он не послушался. Но потом я… — слова подбирались с трудом, объяснить собственное действие было сложно, — … я поделилась с ним своей магией. И попросила еще раз. И пошла заниматься делами. А он действительно предупредил меня, свет мигнул и дверь открылась. И вы действительно были в кабинете.

— Вы пришли через минуту после того, как я сел за стол, — подтвердил артефактор и решительно поднялся. — Покажите мне. Что, где и как вы делали. Детально.

И я честно повела его за собой, озвучила просьбу, показала обои, как их гладила, как выпускала в обои собственную силу. На повторную просьбу дом недовольно зазвенел подвесками люстры и зажег ее прямо над головой своего хозяина: слепая что ли, он стоит рядом с тобой, зачем тебе знать, когда он вернется в кабинет?

— Очень интересно, — озвучил сэр Кристофер, вскинул голову, прищурившись посмотрел на лампу и та стыдливо погасла. — Кажется, вы ему наконец понравились. Можете продолжать ваши эксперименты, но будьте любезны докладывать мне обо всех результатах, как успешных, так и нет. Навредить дому вашими силами вы все равно не сможете, а мне будет интересно проследить, насколько далеко распространяются его самостоятельность в принятии решений и какие выборы в какой ситуации он делает. Раньше никто, кроме меня, не взаимодействовал с домом магически. И магическое воздействие, судя по всему, произвело на него впечатление.

— Вы хотите сказать, что если я и дальше буду подкреплять свои просьбы магией, то он будет подчиняться? — уточнила я. Все это было ужасно интересно, но я немного стеснялась задавать слишком много вопросов.

Однако артефактор, как будто бы им был даже рад, потому что ответил мне все с тем же воодушевлением?

— Вряд ли. Я единственный настоящий хозяин этого дома, поэтому беспрекословно подчиняться он будет только мне. В рамках теории можно предположить, что первое магическое воздействие от постороннего человека просто его впечатлило, и он решил, что раз вы маг, то если и не имеете статуса хозяина, то по крайней мере, имеете определенные права. Другой вопрос, что этими мелкими правами он управляет самостоятельно. И может как дать их, так и отозвать. Но я впервые вижу, чтобы дом выстраивал отношения с кем-то, кроме меня.

Ну зачем же вы так обесценивание всех моих предшественниц! Они тоже выстраивали с домом отношения, просто враждебные!

Я еще чуть-чуть помаялась и не утерпела:

— Сэр Фаулер, простите мне мое любопытство, но как это работает? Как дом может быть живым и принимать решения?

Мужчина посмотрел на меня.

— Скажите, мисс Ривс, вам действительно интересно?

Я удивилась вопросу:

— Да, конечно! Мне казалось, вы, не в последнюю очередь, именно из-за этого и приняли меня на службу. Из-за того, что я способна понять вашу работу.

— А вы способны?

И вот странно — от любого другого человека меня бы этот вопрос обидел. Потому что в подтексте он означал бы желание уязвить и высокомерное (либо снисходительное) сомнение в моих умственных способностях.

Но прозвучавший от Кристофера Фаулера, этот означал ровно то, что означал: артефактор хотел знать уровень моей компетентности в артефакторике.

И я без колебаний обозначила границы своих возможностей:

— Как коллега — безусловно, нет. Но моего образования достаточно, чтобы увидеть и оценить сложность и уникальность разработки.

Сэр Кристофер некоторое время обдумывал мои слова, а потом кивнул, принимая их.

А я, конечно, тут же забыла свое место (отличное место, между прочим, место экономки в приличном доме!) и немедленно позволила себе лишнее:

— Но, позвольте спросить, сэр Кристофер, почему вы сомневались, что мне интересно?

— Видите ли, — с присущей ему серьезностью отозвался артефактор и гений. — Альберт считает, что из всех моих проектов этот — самый бесперспективный.

О, мистер Фаулер. Безусловно, он — авторитет в определении перспективности разработок сэра Фаулера. Ему, как человеку, выведшему в мир большую часть идей сэра Кристофера, безусловно, можно доверять в этом вопросе.

Я решительным усилием воли задавила ворохнувшуюся было внутри меня ревность, и отчетливо осознала, что чувства, испытываемые ко мне мистером Альбертом Фаулером, должны быть схожими.

Но кратно сильней.

Надо это запомнить. И при общении со старшим братом всегда иметь в виду, что он испытывает ко мне неприязнь и у него для этого есть основания.

Ну и что, что я и не думала даже претендовать на его место возле брата. Это не важно. Так сложились обстоятельства — которые, конечно же никого не интересуют, но их итога мистер Фаулер мне не простит…

Да и пусть его!

Мне нравится перспектива стать секретарем сэра Кристофера!

И я, может быть, найду доводы и сумею убедить его вести архив!

А сэр Кристофер, тем временем, что-то сосредоточенно обдумал, развернулся и ушел в кабинет.

Я осталась стоять в растерянности: с одной стороны, понятно, что, отвлекшись на посторонние темы, возможность получить ответ на вопрос “Как дом может быть живым?” я упустила. Нет, в целом, конечно, логично — никто не раскрывает посторонним секреты не защищенных патентом разработок, и с моей стороны было, наверное, не слишком этично поднимать этот вопрос… но, с другой стороны, меня никто не отпускал — так вряд ли я могу позволить себе развернуться и уйти, вернувшись к проверке счетов?

Что “с третьей стороны”, я додумать не успела — вернулся сэр Кристофер и остановил подсчет сторон.

В руках у него были бинокуляры — массивные, хромированные, с широким кожаным ремнем, регулирующимся по размеру головы.

На меня повеяло ностальгией: в академии мы пользовались такими же при изучении тонких магических потоков, только те, которые выдавали нам на занятиях, были куда как хуже: старые, обшарпанные приборы, где сложность представляла не только калибровка оптики на нужную частоту и силу потока, но и подгонка по голове…

Прибор в руках сэра Кристофера был венцом научной мысли. Вершиной достижений современной магии!

Сердце пропустило удар: то есть, сэр Кристофер не проигнорировал мой вопрос, а наоборот, решил ответить на него максимально наглядно!

— Позвольте, — пробормотал артефактор и, не дожидаясь позволений, надел бинокуляр мне на голову.

Я привычно подхватила корпус, удобно устраивая переносицу, и сама поразилась тому, насколько естественным оказалось это движение.

Сэр Кристофер затянул ремень. Уточнил:

— Удобно?

— Да, — Я откашлялась, изгоняя предательскую хрипотцу, и подтвердила: — Удобно.

Магия поднималась по стенам дома тонкими сияющими потоками, и сквозь артефактные линзы бинокуляров было видно, как их много, этих потоков — они покрывали стены словно живой ковер.

Нет, в ковре нити расположены и продольно, и поперечно, здесь расположение было строго вертикальным. Потоки текли снизу вверх. Я проследила за этим движение глазами, уперлась взглядом в потолок… там, под побелкой и штукатуркой (кстати, надо будет побелку освежить!) прятались потолочные перекрытия. И эти перекрытия целиком представляли собой магические артефакты. Думать о том, из чего они могут быть сделаны или во сколько обошлось их создание, я опасалась — в конце концов, нужно бережно относится к своему разуму, а подобных цифр он может и не вынести! Хотя, в целом, недовольство Альберта Фаулера становилось немножечко понятней…

Но как же приятно было на них смотреть! Сквозь линзы бинокуляров балки перекрытий светились жемчужным светом. Магические потоки проходили сквозь них, стабилизировались и частично возвращались вниз, а частично — поднимались выше, к стенам второго этажа.

Зацепившись за это движение, я сумела вычленить нисходящий поток, проследить его, отметить, что пол в доме, пол, по которому мы ходим и который регулярно моет горничная Пенни — тоже своего рода концентратор и стабилизатор. Прищурившись, я разглядела, что артефакты располагаются все же глубже, чем паркет, а само напольное покрытие, к счастью, обычного толка. Облегченно выдохнула, но пометку сделать внушение Пенни о необходимости максимально тщательного ухода себе поставила.

Это же сокровище какое-то, его беречь надо, не хватало еще, чтобы туда влага от небрежного мытья полов попала!

Впрочем, зная основательный и дотошный подход артефактора, я спорить могу, что артефакты от подобной неприятности надежно защищены.

Хотя… Я сделала умное лицо (а это тот еще фокус, когда на тебе бинокуляры!) и деловым тоном спросила:

— Сэр Фаулер, если не секрет, каким способом артефакты под полом защищены от воздействий окружающей среды?

Зачем гадать, если можно точно знать, верно?

— Кислородная смола, — отозвался артефактор.

Он стоял рядом со мной абсолютно спокойный, не подавая никаких признаков нетерпения или недовольства затянувшимся осмотром.

Подумал и пояснил:

— Я думал и о других способах изоляции, но кислородная смола показалась мне самым удобным. Она надежно предохраняет детали “живого дома” от сырости, способна, в случае непредвиденных обстоятельств, не допустить механических повреждений, но при этом не препятствует прохождению энергетических потоков, долговечна, а при необходимости, предоставляет относительно простой доступ к артефакту.

Я кивнула — я в вас и не сомневалась, сэр Кристофер!

Ну… может, самую чуточку, но это был мой пытливый ученый ум, требующий все подвергать сомнению!

— Вы уже изучили наземный уровень? — вежливо уточнил артефактор.

— Да, сэр Фаулер, — чинно отозвалась я, стараясь не выдать свое разочарование тем, что сейчас с меня снимут бинокуляр и волшебство прекратится.

— Тогда позвольте, я поменяю настройки, — пробормотал он и протянул руки к моему лицу.

Вернее, конечно, к прибору на моей голове.

Из-за разницы в росте ему пришлось ко мне склониться, а я запрокинула лицо ему навстречу и замерла, затаив дыхание.

…от всех души молясь, чтобы мистер Фаулер-старший не выбрал именно этот момент для появления в доме младшего брата.

Потому что, если нас застанут в подобной ситуации, я никогда не отмоюсь от его обвинений! Правда, пока непонятно, в чем меня обвинят: в соблазнении работодателя, в шпионаже или в том и другом вместе…

А сэр Кристофер, не подозревающий, к счастью, о том, какая крамола крутится у меня в голове, подкрутил зажимной механизм, добившись изменения высоты и наклона оптики, и отодвинулся.

Порекомендовал привычным нейтральным тоном:

— Обратите внимание на подземный уровень, мисс Ривс.

Я обратила — и ахнула, не в силах сдержать впечатлений. От мощности размещенного под домом накопителя захватывало дыхание.

Где он раздобыл такой такой колоссальный экземпляр?

Или это несколько накопителей, чуть менее грандиозные, но расположенные рядом?

Да, скорее, их несколько, определенно — если присмотреться, можно вычленить, что магические потоки циркулируют каждый к своему накопителю. Значит, дом — это несколько магических систем, которые наложены одна на другую. Системы существуют параллельно, а объединяет их в единый “организм”... я водила глазами, в поисках подсказки, и чем дольше вглядывалась, тем больше мне удавалось разглядеть линий и потоков, сложных деталей, но ответа на мой вопрос я не видела. Что ж, на то он и гений! А я — недоучка с третьего курса академии.

И потому мне не стыдно и спросить:

— Сэр Фаулер, скажите, а что связывает все эти детали воедино? Что делает дом “живым”?

Вместо ответа он подошел ко мне сзади и расстегнул ремни бинокуляра. Я автоматически поддержала корпус руками, чтобы хрупкий прибор ни в коем случае не упал.

А сэр Фаулер, не глядя на меня по всегдашнему своему обыкновению, спросил:

— Мисс Ривс, что вы знаете о блуждающих душах?

Сердце пропустило удар.

— О блуждающих душах?.. — Растерялась я.

— Вам вообще знакомо это понятие? — терпеливо уточнил сэр Кристофер.

Этот вопрос слегка привел меня в чувство, я выдохнула и взяла себя в руки.

— Да, это явление относится к области ритуалистики. Правда детально его изучают с четвертого курса, и я до него не доучилась…

Может быть, конечно, стоило упомянуть что меня растили как потомственную ритуалистку и в отдельных узких областях мои знания превышали необходимый объем даже пятого курса, но почему-то сейчас мне не хотелось хвастаться своими талантами.

Сэр Кристофер понимающе кивнул.

— Идемте в мой кабинет.

Логично. Нет никакой необходимости находиться на ногах, читая мне лекцию — ведь рядом есть кабинет, обустроенный в соответствии с желаниями хозяина!

— Присаживайтесь, мисс Ривс, — сказал сэр Кристофер, сам же садиться не стал.

Отошел к своему столу, словно отгородился им от меня, уставился в окно — а сам начал говорить.

— С точки зрения магической науки, блуждающая душа — это энергетическое образование сложной структуры, содержащая в себе информационный слепок личности, — монотонно и безэмоционально заговорил он.

Внутри меня фыркнуло, а я растроено вздохнула.

Бедный сэр Кристофер! Представляю, что ему пришлось пережить во время преподавания в университете с такой манерой чтения лекций!

— Явление это, однако, в должной степени не изучено, потому что, во-первых, является достаточно редким. Шанс того, что человеческая аура после смерти не погаснет, а перевоплотится в блуждающую душу составляет по самым смелым подсчетам около одного на восемьсот пятьдесят тысяч.

Я мимолетом все же восхитилась. Обычно люди — и даже литература — предпочитали округлять до красивого “один на миллион” и услышать точную цифру от непрофильного специалиста…

— А во-вторых, воздействие, которое такая душа может оказывать на окружающий мир, минимально. В большинстве случаев люди даже не подозревают об их наличии. Изредка блуждающие души могут воздействовать на какой-то особенно значимый предмет или следовать за особенно важным человеком из их жизни. Но такое присутствие быстро обнаруживается и устраняется ритуалистами.

Я только кивнула. Со стороны это можно рассудить и как “приняла к сведению” и “да, я знаю”. Очень удобно!

Сэр Кристофер неожиданно развернулся и каким-то фривольно-естественным жестом прислонился к подоконнику, развернувшись в мою сторону.

Я снова против воли им залюбовалась.

Меня иногда прихватывало — во как сейчас — когда он замрет в какой-нибудь задумчивой позе. Красивый, строгий, идеальный как изделие талантливого скульптора. Просто концентрированное эстетическое наслаждение, а не работодатель.

“Эстетическое наслаждение” о моих мыслях, к счастью, не подозревало и продолжало:

— Три года назад исследовательская группа медицинского университета под патронажем министерства здравоохранения проводила исследования о взаимосвязи состояния здоровья и состояния ауры человека. Я собирал для артефакт для нужд исследования — им был необходим мощный, но мобильный инструмент. Они ставили задачей обеспечить артефакту одновременно чувствительность, быстродействие и транспортабельность.

— Однако! — оценила я смелость запросов исследователей. — Взаимоисключающие требования. Подобного рода артефакты чувствительны не только к тонкостям состояния ауры, но и к тряске.

— Именно! — с воодушевлением согласился сэр Кристофер. - А исследовательская группа собиралась ездить по всей стране, собирая и классифицируя данные. Очень интересный заказ, очень. Артефакт мы назвали "Взор", и в процессе его тестирования и отладки я столкнулся с аномалией — настройки артефакта постоянно, но бессистемно сбивались. Это происходило в разное время дня и ночи, в совершенно разных условиях. Я пробовал изолировать артефакт, пробовал сбросить настройки, даже пересобрал его заново, подозревая ошибку в изначальных расчетах. Но ничего не помогало. Тогда я заподозрил, что раз сбивается артефакт, заточенный под работу с аурами, то какая-то аура должна на него воздействовать. Методом исключения я пришел к выводу, что в доме живет блуждающая душа, а необходимый ритуал это подтвердил.

Та догадка, которая затеплилась у меня еще после самого первого вопроса о том, что мне известно о блуждающих душах, стала уверенностью.

— Вы хотите сказать, что домом управляет… блуждающая душа? — не выдержала я.

— Хотел, — подтвердил сэр Кристофер. — Но, очевидно, теперь не придется.

— Но… но ка-ак?! — я против воли потянула вопрос совсем как в детстве, когда мама показывала вплетала в урок что-то новое, удивляя меня и подогревая интерес. А потом сама же и спохватилась: — Дом! Вы… вы практически полностью перестроили дом под эту блуждающую душу? Перекрытия, стены, накопители…

Я сидела слегка приоткрыв рот и широко распахнув глаза.

Он сумасшедший! То есть гений, конечно! Но сумасшедший…

Почему-то, правда, даже в голове это звучало исключительно восхищенно.

— Мне было интересно, насколько широко простираются возможности блуждающей души, если дать ей подходящие инструменты, ведь она смогла воздействовать на “Взор”, — артефактор пожал плечами, как будто говорил о том, что поддавшись душевному порыву взял и попробовал новый вкус варенья, а не разобрал буквально по кирпичикам дом, а потом собрал его обратно, мимоходом создав, наверное, самый большой артефакт в этом мире просто для того, чтобы удовлетворить любопытство. — Чаще всего в блуждающие души перерождаются ауры детей. Я поднял архивы и выяснил, что в доме действительно восемьдесят три года назад погиб ребенок. Девочка семи лет. Ее звали Эльза Майерс, и она приходится мне отдаленной родственницей. С помощью грамотного ритуалиста удалось наладить с ней контакт. Блуждающие души не могут коммуницировать с помощью слов, только эмоциями и, скажем так, “жестами”, если у них получается взять под управление какой-то предмет. За столько лет отпечаток личности практически стерся, она уже не помнила, кто она. Нам мало что удалось выяснить, кроме того, что она очень не хотела покидать этот дом.

Он помолчал.

Я тоже.

Я ее понимала.

— Альберт предлагал просто избавиться от души, раз она оказывает негативное влияние на мою работу. Но я подумал, что можно сделать интереснее.

У меня было столько вопросов, что от них кружилась голова, и я никак не могла сообразить, какой задать первым.

И в то же время так много всего становилось, наконец, понятным!

Вот откуда у дома “характер” — это не неполадки артефакта, это издержки работы слепка личности! Домом-артефактом управляет не сам артефактор, а блуждающая душа. Нет, я, конечно, подозревала, что сам сэр Кристофер вряд ли бы выбрасывал белье экономок на улицу или плевался сажей из камина, но все же было успокоительно получить этой убежденности конкретное подтверждение.

— А насколько душа самостоятельна в принятии решений? И как вы ей управляете? И что будет, если она решит, что больше не хочет этим заниматься? И… — я запнулась, сообразив, что вопросы все же полезли всей кучей и смутилась.

— Вам действительно интересно, — задумчиво констатировал артефактор. Именно констатировал с удивлением, это был не вопрос.

Я смутилась еще больше.

— Простите. Я забылась. Мои вопросы вам, должно быть, досаждают и отвлекают от работы. Я вернусь к своим обязанностям…

— Нет, — сказал сэр Кристофер и внезапно слегка улыбнулся. — Мне тоже интересно.

И он удобнее устроился на подоконнике, а потом продолжил как ни в чем ни бывало.

— Я оставил ей максимальную самостоятельность, выставив минимум ограничений исключительно в целях разумной безопасности. Блуждающая душа не может разрушить ни один из элементов системы и воздействие на сам дом у нее ограничено. Плюс, как вы знаете, я исключил из области ее влияния кухню. Я в любой момент могу отсечь ее от всего управления в принципе, но до сих пор мне этого делать не доводилось. У нас в каком-то смысле сотрудничество, мисс Ривс. Если блуждающая душа решит, что это сотрудничество ей не интересно, у нее есть возможность покинуть дом, я заложил в систему механизм позволяющий ей это сделать, правда в таком случае она развеется в результате естественных процессов: сейчас ее существование поддерживается уже за счет исключительно ресурсов артефакта, а не ее собственной энергетической структуры. Либо же она может отключиться от систем управления и существовать в ограниченном пространстве накопителя, в котором она располагается, потому что я не могу позволить, чтобы ее перемещения мешали моей работе. Но я сомневаюсь, что она этого захочет. Она восемьдесят три года цеплялась за этот мир в полной пустоте и бессилии что-либо сделать, но все равно не желала его покидать. А мне интересен этот проект сразу с нескольких точек зрения, поэтому у меня нет желания ограничивать ее без острой на то необходимости. И новые границы, которые я устанавливаю, носят характер договоренностей в рамках этого сотрудничества.

Я жадно хватала все, что он говорил. Как будто снова оказалась в университетской аудитории, как будто после этой лекции я пойду писать работу по теме, а потом отрабатывать на практических занятиях и хвастаться маме, как удачно у меня получилось решить задачу…

— Как я уже упоминал, блуждаюшая душа не способна к полноценной коммуникации. Это уже не человек и обратно человеком она не станет. Однако она обладает эмоциями и мыслеобразами и наладить своеобразный обмен информацией возможно, однако в рамках этого обмена существуют все равно ограничения — она воспринимает только четкие конкретные запросы, которые можно передать своего рода картинкой или эмоцией. Абстрактное мышление ей недоступно, и запрос “перестать хулиганить”, например, она не поймет.

По тому, как было произнесено это “перестать хулиганить” было совершенно очевидно, что подобное требование поступило от одной из моих предшественниц! В связи с этим у меня есть новый вопрос!

— Но, например, вы можете попросить ее не выкидывать белье экономок из окна? — с надеждой поинтересовалась я.

— Вам надо будет поучиться правильно формулировать запросы, мисс Ривс, — артефактор снова улыбнулся, на этот раз слегка снисходительно. — Потому что после подобного запроса дом вполне может выкинуть белье экономки в дверь или белье кухарки с балкона. Мой запрос звучал: не выкидывать никакие личные вещи экономки, кухарки и горничной.

Мне сделалось немножко досадно, что я так прокололась и гордость решила поддеть:

— А ваши вещи может?

Сэр Кристофер на мгновение задумался и потом согласился:

— А мои может.

— Но не выбрасывает?

— Но не выбрасывает.

Это было крайне интересно и давало серьезную пищу для размышлений. Получается с домом… с Эльзой — так ведь, правильно, ее звали? — можно договориться? Понятно, что она наверняка боготворит человека, который подарил ей в каком-то смысле вторую жизнь, поэтому его просьбы выполняются беспрекословно. Более того, судя по тому, как ведет себя дом, когда артефактор пребывает в растрепанных чувствах, между ними сформировалась достаточно глубокая связь. Блуждающие души действительно чувствительны к глубоким эмоциям. Так что помимо собственных переживаний, Эльза имеет дело еще и с переживаниями своего, если можно так выразиться, создателя. Не удивительно, что куда-то эти переживания ей нужно спускать. Отсюда и “хулиганства”.

Вот тут бы квалифицированному ритуалисту покопаться… это же непаханное поле для исследований!

Это, конечно, только мое предположение, но сэр Кристофер, который не любит все новое, наверняка очень нерадостно относится к каждой очередной новой экономке. Что и выливается в то, что дом эту экономку активно третирует. Я ведь действительно намного меньше стала страдать ее выходок после того, как сэр Кристофер позаботился обо мне после нападения. И она помогла мне с моей просьбой.

Если я объясню ей, что я действительно не желаю вреда сэру Фаулеру и что всем будет гораздо спокойнее, если она будет помогать мне в моей работе, а не мешать…

Артефактор вдруг посмотрел на часы.

— Мне все же стоит вернуться к работе.

Я торопливо подскочила, внезапно понимая что и без того отняла у работодателя слишком много его крайне ценного времени.

— Да, конечно, сэр Фаулер. Прошу прощения.

И направилась к двери.

— Мисс Ривс, — вдруг окликнул меня мужчина.

Я обернулась, вопросительно приподняв брови.

— Я бы хотел, чтобы сегодня вы снова поужинали со мной, — и после небольшой паузы добавил: — Если у вас есть еще какие-то вопросы.

— Да, сэр Фаулер. Благодарю.

Я слегка присела и вышла из кабинета, ощущая что щеки у меня отчего-то отчаянно пылают.