Мастер не приглашает в гости

Глава 6

Альберт, как ни странно, явился только на следующее утро. Он принес с собой в дом свежесть первых осенних ночных заморозков и портфель с бумагами. Я приняла у него одежду и была удостоена сердитым взглядом.

— Разве это обязанности секретаря, мисс Ривс?

— Я совмещаю, — скромно отозвалась я.

— Как продвигаются ваши поиски адвоката?

— На пятницу у меня назначена встреча с мистером Барроу.

— Я наведу о нем справки, — чопорно кивнул мистер Фаулер.

Не зная, что на такое можно сказать, я промолчала, почтительно склонив вместо ответа голову.

— Я предупрежу сэра Фаулер, что вы прибыли.

Альберт фыркнул:

— Как будто я нуждаюсь в предварительных объявлениях!

И стремительно ушел к кабинету сэра Кристофера.

Двери перед ним не захлопывались, ковры не собирались в складки, а мебель не спешила подставлять острые углы. Раньше я думала, это потому, что я такая невезучая… А теперь просто знала: для гостей у дома действует отдельный протокол, запрещающий дому любое взаимодействие с гостями.

И больше я Альберту Фаулеру не завидовала: мое место в этом доме нравилось мне больше чем его.

Я пошла следом за гостем: нужно же объяснить хозяину, почему я не уведомила его о визите.

— Сэр Кристофер, прошу прощения, мистер Фаулер не пожелал ждать, пока я извещу вас о его приходе, — максимально учтиво сообщила я работодателю, войдя в кабинет сразу за его братом и не дав тому закрыть за собой дверь и отсечь меня от разговора.

Сэр Кристофер, отложив в сторону рейсфедер (ручка рейсфедера легла строго параллельно краю стола) ответил:

— Я знаю, мисс Ривс.

Голос артефактора звучал напряженно, и я затосковала: опять сэр Кристофер будет переживать, и от его переживаний дом устроит всем обитателям конкур, будет сплошной ипподром и скачки с препятствиями… Умеет же мистер Фаулер задать тон непринужденному общению!

— Мне подать напитки? Угощения?

— Нет. Распорядитесь насчет обеда и ожидайте неподалеку.

Не подавая вида, что озадачена внезапным распоряжением (раньше мое присутствие неподалеку при разговорах братьев не требовалось… впрочем, раньше я и секретарем не была), я сделала книксен и покинула кабинет.

Но, тем не менее, озадаченность помешала мне прикрыть дверь неплотно. Самую чуточку.

Нет, подслушивание — это, конечно, важный навык для выживания в мире прислуги, но все же не припомню, чтобы в доме миссис Фитцджеральд я им столь явно злоупотребляла…

Я подумала об этом, и немедленно злоупотребила: замерла у дверей кабинета, прислушиваясь.

— Кристофер, я принес те документы, которые нуждаются в твоем личном внимании. Во-первых, банковский отчет, его нужно проверить и подписать. Я уже проверил, выжимка для тебя на последнем листе, подколота к отчету. Во-вторых, по поводу патентов — есть интересное предложение относительно “Взора”…

Убедившись, что в кабинете не орут, никого не обижают и обсуждают деловые вопросы исключительно в конструктивном и благожелательном ключе, я отлипла от пола и пошла на кухню.

В гостинной задержалась, погладила стену:

— Все в порядке, дорогая!

Осветительные приборы вспыхнули все разом — люстра, настенные бра и даже торшер, который на моей памяти не был включен ни разу, — и тут же погасли. В этом ответе я без труда прочитала надрывно-трагичное “Нет! Не в порядке!”. Вздохнула, еще раз погладила чутко реагирующий на настроение создателя артефакт:

— Все хорошо!

И пошла на кухню, мрачно подозревая, что не ее надо гладить, ой, не ее…

Сообщив миссис Доул, что сегодня вместе с хозяином обедает его брат, я вернулась к кабинету сэра Кристофера, чтобы выполнить распоряжение и ожидать неподалеку.

Сквозь заботливо оставленную мной щель слышен был голос Альберта Фаулера, я не разобрала слов, одни только брюзгливые интонации. И ответ сэра Кристофера, привычно сдержанно-отстраненным тоном:

— Мисс Ривс достаточно квалифицирована для трудоустройства моим секретарем.

— Кристофер! Она экономка!

Ага, я знала! Знала! Вот кого мое назначение задело в самое сердце!

— На курсах миссис Гиббс секретарей обучают пять недель. Наибольшее количество часов за эти пять недель отводятся машинописи и стенографии. Мисс Ривс окончила три курса королевской академии. Это девяносто шесть недель. Наибольшее количество часов за эти девяносто шесть недель было отведено ритуалистике, руническим алфавитам, начертательным дисциплинам и теории магии. С точки зрения банальной логики, Альберт, мисс Ривс для половины ставки моего секретаря даже избыточно квалифицирована. Возможно, я поручу ей что-то еще.

Восклицание мистера Фаулера “Нет!” шло от самого сердца и слилось с моим столь же искренним, но мысленным стоном “Не-е-ет!”.

Ничего не ответил нам обоим сэр Кристофер. Промолчал в ответ на наши душевные чаяния.

Но Альберт Фаулер отступать не спешил. Он пошуршал бумагами, придвинув брату на подпись очередной документ, зашел с другой стороны:

— Кристофер, меня беспокоит, что она получила столько полномочий — и так быстро. У нее едва-едва закончился испытательный срок! Не стоит забывать о бдительности… Твои документы — слишком большая ценность, чтобы позволять в них копаться практически чужому человеку, взятому с улицы.

И это, конечно, было справедливое замечание. Сама я ни за что не подпустила бы человека, прослужившего в доме чуть больше месяца, к архиву сэра Кристофера — а потому и с его братом поспорить не могла.

Сэр Кристофер, впрочем, спорить с братом тоже не собирался. С той самой интонацией, по которой я обычно догадывалась, что вопрос ему не интересен, он напомнил:

— Ты говорил, что проверил досье мисс Ривс. В нем все в порядке.

— Да, но…

— Тогда не вижу причин, по которым мисс Ривс нельзя доверить ведение моего архива.

Архив! Сэр Кристофер все же решил доверить мне создание архива — и, чует мое сердце, благодарить за то, что мое имя войдет в века, я должна настойчивого Альберта Фаулера, который только что лично и подтолкнул младшего брата к такому решению упорным отговариванием!

Но все же! Я стану “та самая Анна Ривс, что собрала архив Кристофера Фаулера”!

Может, меня даже в учебнике каком-нибудь упомянут… Ну, в учебнике — это я, конечно, откровенно погорячилась, но в биографиях сэра Фаулера могу и мелькнуть!

Для архива обязательно понадобится отдельное помещение, и обязательно хорошо защищенное, потому что Альберт Фаулер, безусловно, прав, и допустить, чтобы к архиву имел доступ кто попало, ни в коем случае нельзя.

Дом не так велик, и лишних комнат в нем нет — разве то пожертвовать единственной гостевой спальней, но это все же крайний случай и не хотелось бы подобного поворота.

Нечего, конечно, и думать о том, чтобы разместить архив в подвале — хотя это, скорее всего и есть самое защищенное помещение в доме, с учетом того, что там размещено сердце живого дома. Но туда нет доступа у меня самой, а даже если бы и был, архив подразумевает, что я буду довольно часто там бывать: приносить новые документы, брать что-то по запросу сэра Кристофера… Постоянное замыкание-размыкание контура увеличит нагрузку на защитные заклинания, а это излишне.

Нужно предложить сэру Кристоферу устроить архив на чердаке. Там, как мне кажется, достаточно свободного места. Прежде чем идти к сэру Кристоферу с этим предложением, нужно будет обязательно составить смету. Я уже поняла, как он устроен. В смысле, сэр Кристофер устроен, не архив! Имея дело с неприятными либо неинтересными ему вопросами, он старается как можно реже к ним возвращаться, и в идеале, хорошо бы свести упоминания архива к двум фразам: “Сэр, подпишите смету!” и “Сэр, примите работу!”.

Впрочем, как устроен архив, я тоже представляю. Понадобится заказать стеллажи, устроить рабочее место для секретаря (то есть для меня, какое счастье, кто бы мог подумать, я не могу поверить, я просто не могу поверить!), проконсультироваться со знающим человеком, как это все должно быть организовано…

Я предавалась эйфорическим мечтаниям, а за дверями кабинета повисла тягостная тишина.

Впрочем, тягостная она была лишь для Альберта Фаулера — его брат, с присущей ему безмятежностью, подобные невербальные знаки игнорировал.

— Это все документы, которые ты хотел, чтобы я подписал? — Невозмутимо поинтересовался артефактор.

Скрип зубов, наверняка, мне только послышался.

Впрочем, Фаулер-старший успешно взял эмоции под контроль.

— Нет. Есть еще один договор… Кристофер, я прошу тебя, просто прочитай его!

Молчание. Шелест перелистываемых страниц.

— Нет. — Напряжение в голосе артефактора можно было резать ножом.

— Кристофер, послушай, они предлагают отличные условия!

— Я не отдам свой артефакт в производство гильдии.

Альберт Фаулер злился, старался себя сдержать, но все равно злился, а в голосе моего работодателя звучало одно бесконечное упрямство, того сорта, которое матушка в бытность мою ребенком именовала “ослиным”.

— Это ребячество, — интонации у Альберта мягкие, — отказываться от выгодного предложения из-за обид десятилетней давности.

— Двенадцатилетней, — педантично поправляет брата сэр Кристофер.

“И-а-а-а!” — слышится мне в этом ответе.

— Альберт, ты сказал, что просишь меня только прочесть договор. А теперь уговариваешь! Ты опять!

Истеричные нотки в голосе сэра Кристофера слышатся не только мне — в доме замигало освещение, заскрипели доски пола.

Я даже не задумывалась, когда положила ладонь на стену:

— Тише-тише, дорогая. Не переживай, все хорошо. С сэром Кристофером все в порядке, да, он нервничает сейчас, но с ним все в порядке… Все хорошо, Эльза, все действительно хорошо!

Забывшись я не заметила, как назвала дом по имени — но неожиданно, именно это сработало куда лучше успокоительных разговоров. Дом притих. Где-то еще скрипнули доски пола, освещение мигнуло напоследок — и восстановилось.

Я, не отрывая ладони от стены, прислушивалась к изменениям, и мучительно жалела, что у меня нет бинокуляров. Дорого бы я дала, чтобы увидеть сейчас магические потоки дома!

А в кабинете, кажется, наружных треволнений и не заметили. Впрочем, им там и внутренних хватало.

Альберт, помолчав, сдался:

— Хорошо. Я все равно считаю, что это глупо и недальновидно, но если ты не хочешь — хорошо. Отложим эту тему. По поводу этой твоей… может быть, стоит все же освободить ее от дополнительных обязанностей? Все-таки, у экономки и так полная занятость, ей будет сложно совмещать… Хочешь, я подыщу тебе кого-то компетентного и толкового на должность секретаря?

— Не хочу.

— Почему?

— Она мне нравится.

Брат сэра Кристофера поперхнулся воздухом:

— В каком смысле?

— Она прекрасно выполняет работу, подчиняется мне, а не тебе, понимает, чего я от нее хочу, не пытается сделать "как лучше", обладает умом, магическим даром, разбирается в людях.

Сэр Кристофер на мгновенье задумался, а потом спросил:

— А что ты подумал, когда задал этот вопрос?

— Что она тебе нравится как женщина, — фыркнул Альберт.

— А!.. Как женщина она мне тоже нравится.

Сердце пропустило удар.

Ч… Что?!

— Что?! — Потрясенно переспросил Альберт Фаулер.

— Что? Она красивая.

Тишина. Тишина сегодня — частая гостья кабинета сэра Кристофера.

Меня потихоньку отпускало. Слова сэра Кристофера встраивались в его образ, и приходило понимание, что эта симпатия, о которой он сказал своему брату — скорее, умозрительного характера. Не практического. То есть… мне бы хотелось, пожалуй, нравиться сэру Кристоферу в том самом смысле, о котором мы дружно подумали с мистером Фаулером. Мне было приятно услышать, что я ему симпатична. Потому что глупо врать самой себе — мой работодатель мне нравится.

Но в то же время, я была рада тому, что с этой симпатией он ничего не собирается делать.

Вздумай сэр Кристофер начать за мной ухаживать — это бы все испортило. Мне бы остался лишь один выход: искать новое место. А мне не хотелось уходить отсюда. В этом доме мне было хорошо.

Откинувшись на стену, я позволила себе короткий выдох. В душе боролись облегчение и обида от того, что все так сложилось. Будь родители живы…

Впрочем, будь родители живы, я была бы благополучная юная мисс из хорошей семьи, которую вряд ли сэр Кристофер оценил бы как женщину.

Впрочем, я бы без колебаний обменяла ту жизнь, в которой я нравлюсь сэру Кристоферу, на ту, где родители живы.

А в кабинете, тем временем, сэр Кристофер, чуждый пониманию того, как неловкую ситуацию он сейчас создал для своего брата создал, преспокойно уточнил:

— Это всё, что ты хотел со мной обсудить?

— Эм… Кхм… Да, то есть, нет, твой адвокат… я хотел обсудить поиски адвоката.

— Этим занимается мисс Ривс.

— Да, но… эм… кхм… — мистер Фаулер прочистил горло и взял себя в руки, и его голос зазвучал уверенно и деловито, как раньше. — Я знаю. Сегодня я отдам распоряжение проверить подобранную ею кандидатуру. Времени маловато, конечно, собеседование назначено на завтрашнее утро, и к этому моменту детективы точно не успеют. Но к завтрашнему вечеру, надеюсь, отчет будет готов.

— Хорошо, — покладисто и безразлично согласился с братом сэр Кристофер. — Отдашь его мисс Ривс.

Ошибка! Я охнула, выпрямилась, как встревоженный суслик.

— Что?! — И оскорбленный вскрик мистера Фаулера слился со скрежетом ножек рывком отодвигаемого кресла.

Остро захотелось вломиться в кабинет с воплем “Мистер Фаулер, это не то что вы подумали!”, или сбежать отсюда подальше, как от горного обвала, или… сделать хоть что-нибудь!

Пока я внутренне металась, внешне не двигаясь с места, обвал, между тем, набирал силу и грохотал голосом старшего из Фаулеров:

— После всего, что я для тебя сделал?! Это так ты меня отблагодарил?

Я зажмурилась. Отчаянно хотелось заткнуть уши, но… меня здесь поставили, как секретаря. Если вдруг меня позовут — я должна буду услышать.

— Мисс Ривс! — Словно в ответ моим мыслям раздалось из кабинета.

Ну вот. Ну заче-ем?..

— Зачем ты ее зовешь?! — Альберт и мои мысли звучали в унисон.

— Мисс Ривс, зайдите, пожалуйста, — упрямо повторил сэр Кристофер, и я, нервно вытерев о юбку вспотевшие ладони, зашла, очень стараясь держать учтивое и бесстрастное лицо, как и подобает человеку, который совершенно даже не подслушивал, а просто явился на громкий оклик, как полагается ответственному работнику.

— Да, сэр Фаулер?

На Альберта, гневно раздувающего ноздри, я очень старалась не смотреть.

Мой непосредственный работодатель сидел за столом и тоже выглядел не образцом благожелательности. Брови сдвинуты, в морщинках прищуренных глаз таится раздражение.

— Вы слышали? — коротко поинтересовался он.

Я сглотнула. Соврать? Не соврать? Но вопрос звучит так, будто он знает, что я слышала. И, в конце концов, мне действительно велено было ждать под дверью, а окончание разговора велось на повышенных тонах…

Поэтому я кивнула.

Сэр Кристофер тоже кивнул удовлетворенно и озвучил:

— Переводите.

Я хлопнула ресницами и перевела. Взгляд на Альберта. Который, кажется, сейчас был настолько зол, что не орал просто потому, что не мог выбрать, что именно ему орать, потому что претензий к гениальному братишке у него накопилось вагон и маленькая тележка.

Нет, он серьезно?!

Альберт выглядел ошеломленным, явно не сразу сообразив, к чему это было сказано. Но как сообразил…

— Переводите, мисс Ривс, — поощрил он ядовитым шипением, — раз вы у нас такой знаток человеческой натуры.

Его бешеный взгляд я выдержала стойко, но возможно только потому, что на мне был защитный артефакт фаворитки короля, и я была твердо уверена, что придушить меня у него не получится, даже если он очень захочет.

Ладно, признаюсь сама себе, я тоже хороша. Я ведь первая влезла в братские отношения, выводя сэра Кристофера на разговоры о личном. Настала пора пожинать плоды неумения вести себя как образцовая прислуга и в дела хозяев не вмешиваться.

— Сэр Фаулер, ваше предложение передать отчет мне выглядело крайне оскорбительным для мистера Фаулера, потому что звучало как предложение отныне отчитываться перед экономкой, неведомо за какие заслуги ставшей еще и секретарем в короткие сроки. В связи с тем, что вы проводите большую часть времени за работой и все, что ее не касается, вас не особенно интересует, возможно, вы не можете в полной мере оценить объем выполняемых мистером Фаулером задач, целью которых стоит ваше благополучие и — в первую очередь — безопасность. И сейчас вы невольно выказали пренебрежение ко всем этим усилиям, что вызвало гнев мистера Фаулера.

Я выпалила эту речь с невыразительным лицом, практически на одном дыхании, так, что аж голова слегка закружилась.

— Я об этом не просил! — раздраженно бросил артефактор, не понятно мне или брату.

Впрочем, я в любом случае совершенно не собиралась открывать рот лишний раз без прямого приказа.

— Естественно, не просил! — взорвался старший. — Потому что тебе просто недосуг думать о подобных “мелочах”! Ты воспринимаешь то, что все вокруг тебя скачут, как дрессированные болонки, как должное. Ты понятия не имеешь, насколько все вокруг всю жизнь под тебя подстраиваются! Под бесконечный список требований и причуд. Понятия не имеешь, каких усилий это требует, и все воспринимаешь как должное! И хорошо бы тебе время от времени спускаться со своих гениальных небес на землю и хоть немножечко думать не только о далеких материях, но и о том, что происходит вокруг тебя. Ты знаешь, где бы ты был, если бы не я?! О том, чтобы зарабатывать огромные деньги за уникальные заказы и иметь возможность позволить себе любые сумасбродные затеи, какие только придут в твою голову, ты тоже меня не просил! Отозвать это вместе с моими услугами, в которых ты, очевидно, больше не нуждаешься?!

Альберт почти кричал, несмотря на то, что прилагал очевидные усилия, чтобы сдерживаться.

И что-то подсказывало мне, что о доброй половине сказанного сейчас он потом пожалеет. Только потом — это потом, а сейчас в комнате повисла наэлектризованная тишина.

Старший бешено дышал и раздувал ноздри.

Младший…

Молчал.

“Скажи хоть что-нибудь!” — мысленно взмолилась я. — “Хоть что-то, пусть это даже взбесит Альберта еще больше, просто скажи, чтобы этот разговор продолжался и, может быть, пришел, наконец, к какому-то логичному завершению!”

Было совершенно очевидно, что Альберт сорвался, озвучив накопившиеся обиды, а Кристофер…

Под этим шквалом он просто закрылся. Ушел в глухую ментальную оборону.

Мне было страшно подумать, что там сейчас вытворяла Эльза…

Тишина затягивалась.

А потом сэр Кристофер просто поднялся и ушел в мастерскую. В абсолютном молчании громко щелкнул провернувшийся замок.

Альберт перевел свой бешеный взгляд на меня.

Если бы и он попросил меня перевести, я бы сказала ему, что сэр Кристофер несомненно ценит все то, что брат для него делает. Вот только его забота иногда становится чересчур навязчивой, и он выставляет взрослого мужчину в чужих и в его собственных глазах как беспомощного младенца. И это не менее обидно и оскорбительно, чем предложение отчитываться перед экономкой.

Но мистер Фаулер о переводе не попросил.

Он зло скомкал бумаги, которые держал в руках и швырнул их куда-то в сторону урны, не сильно стараясь попасть. А потом покинул кабинет.

Я осталась стоять в кабинете одна, растерянно переводя взгляд с одной двери на другую.

Господи! Почему я не пошла работать укротителем тигров?

Хорошая же профессия!

И вакансии постоянно новые открываются…

А открыв дверь из кабинета, я даже не удивилась: стоило мистеру Фаулеру покинуть дом — и Эльза, не сдерживаемая более протоколом защиты гостей, устроила форменное буйство.

Тигры. Если мне придется снова искать работу — это, определенно, будут тигры. Хватит с меня службы экономкой в приличных домах, я хочу немного отдохнуть.

Мои пальцы почти не дрожали, пока я сводила их вместе и выплетала малый щит от физического воздействия. Как давно я этого не делала… Но, несмотря на это, формула далась легко, и, раскрывшись, привычно потянула силу из моего магического источника.

Я шла величественно и неторопливо, показательно игнорируя, что с каминной полки сыпятся статуэтки, гравюры падают со стен, а массивный, тяжелый стул с гобеленовой обивкой неведомая сила со скрежетом тащит по паркету.

Когда из книжного шкафа начали вываливаться книги, гулко шлепаясь на пол, мое сердце облилось кровью. В этот момент игнорировать происходящее стало особенно трудно.

Впрочем, стоит отдать Эльзе должное: требования хозяина она выполняла безукоризненно, и в моем направлении не полетел ни один предмет. Я остановилась. Показательно, демонстративно даже, сняла щит.

И все равно ушла на кухню: лояльность — лояльностью, а пережидать безумие лучше там, где у него меньше всего шансов задеть меня, пусть даже и случайно.

Кухня встретила тишиной и светом. Здесь была территория миссис Доул, свободная как от капризов дома, так и от требований его создателя — а сама миссис Доул любила свет. И еще — порядок.

Тяжело осев за кухонный стол, я сложила руки перед собой, сцепила их в замок.

Миссис Доул не задавала вопросов, и мы с ней славно помолчали.

— Часто дом устраивает подобный… разгром? — Спросила я, когда убедилась, что любое сказанное мной слово не обрушит платину самообладания и не вырвется наружу рыданиями и безобразным срывом.

Срывы не делают чести ни экономкам, ни хорошо воспитанным девушкам из приличных семей, ни магичкам. Пусть даже магичка я недоученная, а моя семья давно в прошлом.

— Не припоминаю, — в голосе мисс Доул, когда она мне отвечала, звучало явное сочувствие. — Так-то дом часто безобразничает, но все больше по мелочи, ровно ребенок: там напроказничает, тут игрушки разбросает… А чтобы эдакий бедлам учинить, нет, такого не было.

Что ж. Полагаю, раньше и размолвок таких между братьями не случалось.

А что, если это действительно я во всем виновата? Что, если вся эта болезненная ситуация, полная непонимания и обид, случилась из-за меня? Из-за того, что я пролезла в секретари, из-за того, что так рвалась к архиву… да просто из-за того, что влезла в отношения между двумя братьями, которые, до моего в них вмешательства, были вполне гармоничными? Что мне делать?

Нет.

Нет, не были.

Стоп, Анна, остановись.

Ты — не пуп земли и не центр мироздания. События не вертятся вокруг тебя, у них есть свои причины.

Сэр Кристофер фактически навязал мне должность секретаря — и он не сделал бы этого, если бы сам того не хотел.

Возможно, он действительно принял решение о ведении архива исключительно чтобы досадить старшему брату — но это тоже было его личным решением. Я никак не смогла бы его заставить.

И уж точно я не заставляла его приглашать для урегулирования конфликта с братом того человека, который брата раздражает с момента своего появления в доме.

А что касается их отношений… о какой гармонии в них может идти речь, если я и раньше замечала, что после визитов Альберта, Эльза, тонко чувствующая настроение создателя и исправно транслирующая его в мир, регулярно проявляла скверное расположение духа?

Касательно того же, что теперь делать… делать следует то, за что мне платят жалованье.

— Может, ликеру, мисс Ривс?

— Нет миссис Доул, благодарю.

Прислушавшись, я поняла, что больше из гостинной не доносится тех звуков, в сопровождении которых я сюда пришла. Звуков разрушаемой обстановки.

Я встала. Постояла немного, собираясь с мыслями. И решительно вышла из кухни в сторону разоренной гостинной.

Вошла в гостинную и прижав ладонь к стене, я потянулась к своей силе, направила ее из источника к руке. И когда она, сырая и неоформленная, потекла через место соприкосновения в энергоструктуру артефакта, спросила:

— Эльза, ты успокоилась, дорогая? Тебе стало лучше?

Дом в ответ молчал. Тишина была… Напряженно-виновато-воинственной.

Чудесная смесь, прекрасно мне знакомая. Так бывает, когда ты знаешь, что провинился и тебя обязательно накажут, но собираешься упорствовать в своей неправоте.

Я, впрочем, наказывать дом-артефакт не собиралась: даже если отбросить тот факт, что как-либо наказать Эльзу я не в состоянии, то мне просто никто не давал таких прав. Да и цели у меня совершенно другие.

Поэтому вместо нотаций я сосредоточилась на образе золотистой ящерицы и спросила:

— Надеюсь, Мистер Ящерица не пострадал? Кстати, где он?

В ответ на мой вопрос, который я постаралась сопроводить тщательно сформированной волной беспокойства, люстра в гостинной загорелась и погасла, вслед за ней мигнули настенные светильники в коридоре — сперва тот, что ближе ко мне, затем тот, что рядом с лестницей. Следом мигнуло освещение на втором этаже, в очередной раз доказав: эта ящерица способна о себе позаботиться получше многих двуногих и переждала бурю в отдалении.

— Спасибо, дорогая. Что ж, — обведя комнату взглядом, резюмировала. — Никаких невосстановимых повреждений я не вижу. Зато вижу ужасный беспорядок. Пенни, конечно, все уберет и расставит по местам… но есть одно “но”, дорогая. Пенни будет неприятно. Возможно она обидится. Я бы на месте Пенни обиделась.

Блуждающие души плохо понимают длинные пространные речи, их общение в большей степени строится на мысленных образах и эмоциональных посылах, а потому я старалась говорить короткими, простыми фразами. В подтверждение своих слов отправляя Эльзе внятную картинку вместе с ручейком силы.

— Пенни хорошо к тебе относится. Она терпит твои шалости и не жалуется на тебя сэру Кристоферу. — Иллюстрируя свои слова, я вспоминаю, как Пенни молча убирает разлитую воду с паркета и сажу, вылетевшую из камина. — Но всякому хорошему отношению есть предел. Не удивлюсь, если Пенни попросит расчет. Понимаю, Эльза, тебе все равно. А вот мне придется искать другую горничную на ее место. В доме появится новый человек! Возможно, новая горничная не сразу запомнит, как нужно задергивать шторы… как должны стоять стулья и кресла… как расставлять статуэтки на камине… Возможно, она нам не подойдет, ее придется рассчитывать, искать на ее место другую — и в доме снова появится новый человек! Она опять не будет ничего знать, будет нарушать правила и путать инструкции… Знаешь, Эльза, я думаю, сэр Кристофер будет расстроен.

В последней части своей речи я сбилась с коротких информативных предложений, но зато эмоциональный посыл получился, очевидно, сильным, потому что люстра над моей головой испуганно задрожала подвесками, а собранный складками ковер предпринял попытку распрямиться, но ему помешал стул, в итоге от этой попытки дрогнул еще и декоративный столик и с него свалилась неведомо каким чудом все еще стоящая на нем статуэтка.

К счастью, металлическая.

Эльза сконфуженно шевельнула кисточками ковра.

Я снова утешающе погладила стену, сама еще до конца не веря, что получилось.

Получилось — не только потому, что разгром прекратился. А еще потому что эти эмоции — испуг, торопливую попытку исправить, конфуз, я не интерпретировала, а считала.

Душа пошла на контакт.

Но мысленно возликовала я этому, только убрав руку со стены, потому что воспитательный процесс, понимаете ли! И нечего ей знать, что я от этого факта тут пищу внутрь себя как девчонка.

Еще говорят, что на детей хорошо действует собственный пример, а потому, вместо того, чтобы дальше поучать Эльзу, я принялась наводить порядок.

Еще я очень боялась передавить. И в концe концов, даже если она не будет мне помогать, но не будет и мешать — это уже победа.

И сначала я действительно занималась разбирала последствия погрома сама. То ли Эльзе не хватило прямого приказа-просьбы, то ли она, устыдившись, ушла в себя, как и ее хозяин, но какое-то время уборка проходила в абсолютной тишине и одиночестве.

Я подбирала разбросанные вещи, радуясь тому, что непоправимого ущерба ничему, кроме моих нервов, нанесено не было.

А потом в какой-то момент освобожденный от стула ковер дернулся и разгладился, тяжелое кресло, слегка скрипнув, встало под правильным углом, а те книги, которые я еще не успела вернуть в шкаф, припадочно задергались. Неожиданно оказалось, что поднимать вещи куда тяжелее, чем раскидывать.

Понимаю, Эльза, очень понимаю!

— Смотри, дорогая, ты не совсем верно применяешь левитационные чары. Используешь слишком много сил, с очень маленьким результатом, давай потренируемся лучше вот так…

Когда спустя два часа я вернулась на кухню и кухарка подняла на меня испытующий взгляд, я не дрогнула ни единым мускулом.

— Миссис Доул… где там ваш ликер?