Мастер (СИ)

Илиан и Маркус

Они лежали на постели в спальне Илиана. Лицом вниз. Обнажённые. Скрежетали стиснутыми зубами, а умелые руки Моро и неумелые Леона обрабатывали их раны. Особенно досталось их ягодичным мышцам.

Илиан обернулся через плечо, глянул на зад Маркуса и заржал.

Маркус набычился, но ничего не сказал. Он терпел, сжав зубы. Моро накладывал швы на его правую ягодицу, там, где отметились клыки Дарка.

— Она и тебя пометила, — сказал Илиан, отсмеявшись.

— В смысле? — не понял Маркус.

— Меня вилкой в зад, вот глянь, видишь — два таких круглых шрамика?

— Вижу.

— А у Тиграна на груди М.

— Ему лучше, — вздохнул Маркус

— Не скажи, — хохотнул Илиан, вспомнив значение этой литеры.

— Ну, вас-то она своей рукой, а меня псина покусала.

— На тебя у неё рука не поднялась, — сказал Моро, шлёпнув по левой ягодице, относительно целой. Маркус выругался.

— Ну что, меченные, рассказывать будем, чем так Ноночку разозлили, или сразу… ампутация? — спросил так, по-доброму, старый лекарь. Мужчины непроизвольно сжали тазобедренные мышцы и ноги сдвинули поплотнее.

— Отделала она вас знатно, — прицокнул языком Моро, окидывая взглядом спины и ягодицы пострадавших за правду. На коже чётко выделялись длинные бордовые полосы от плетей, множество полос… особенно на нижних седалищных мышцах. — Завтра фиолетовыми станут и заживать будут не менее двух недель. Могу сказать в утешение, она вас любя отделала.

— ЛЮБЯ!!!?? — вскричали парни возмущённо.

— Конечно, любя, только синяки, нигде кожу не вспорола, да и живы опять же, — поделился выводами Моро. — Вы мне зубы не заговаривайте. Рассказывайте.

— Да что рассказывать… за правду пострадали, — начал повествование Илиан.

Моро удивленно выгнул бровь. Маркус поперхнулся водой, которую как раз отпил из стакана, поданного Леоном.

— Хотели узнать, кого любит, — вздохнул Илиан.

— И как? Узнали?

— Узнали… Дарка… в обоих экспериментах, — подвёл горький итог Илиан.

Моро несколько секунд смотрел на горе правдолюбцев-экспериментаторов и разразился трескучим хохотом.

— Я не буду спрашивать, каким способом вы два… чудака добивались этой правды, сам был молодым да правдолюбцем. Поэтому на этот раз обойдёмся без ампутации.

Тазобедренные мышцы у экспериментаторов расслабились.

— Но набедокурили вы, господа, знатно, даже и не знаю… как помочь… и кому из вас помогать? — проговорил старик, хитро прищурившись.

— МНЕ!!! — в один голос заорали раненые, даже изобразили телодвижения, желая подняться.

— Лежите-лежите, любознательные мои, — старик задумался, стоял, постукивал указательным пальцем по тонким губам и переводил взгляд с одного на другого. Будто оценивая, прикидывая шансы каждого.

Мужчины затаили дыхание в ожидании его решения. Вывернув шеи, наблюдали за лекарем-садистом. Ну, разве можно издеваться столь изощрённо над пострадавшими в борьбе за правду?

— В общем… думаю, у вас нет шансов, — выдал свой вердикт Моро. Мужчины разочарованно выдохнули. И добавил: — Пока она не остынет.

— А когда остынет? — тут же спросил Илиан.

— А откуда я знаю, когда она остынет, — пожал плечами лекарь, — разозлили вы её капитально, и не рекомендую к ней лезть в ближайшие дни, — Моро поднял вверх указательный палец правой руки. — Ибо чревато множественными гематомами поверх старых.

— Я не о том, мы подождём, — уточнил Илиан. — Насчёт шансов, кто из нас имеет шансы?

— Голубчик, пока шансы имеют вас, — хихикнул старик своему каламбуру. — А если серьёзно… равные у вас возможности. Используйте только их с умом. А не так, как в этот раз. У неё эмоциональный фон очень нестабилен, и мне это не нравится. Словно она вновь только-только выбралась с того света, ты должен помнить тот период, Маркус.

Мужчина серьёзно кивнул, он помнил… и то, как отмывал свои руки от её крови, и укус в шею, он дважды меченый ею… и опять зубами.

Маркус невольно улыбнулся, вспомнив фразу барона Перрэ: «Зубастенькая, может, и выживет.» Потрогал небольшой дугообразный шрам в основании шеи. До крови, прокусив кожу. Как сил хватило… Сколько ночей провёл он, просыпаясь от собственного вопля, вспоминая раз за разом кошмар, в котором снимал окровавленное тело Манон с цепей в той спальне…

— Леон, прибери тут всё… а теперь вы, — Моро указал на мужчин, — два… чудака, чтоб не нервировали мне Ноночку. Маркус, поднимайся, будешь спать в её спальне сегодня.

— А почему это он? — возмутился Илиан.

— Потому что у тебя есть спальня, а девочка сегодня поедет ко мне на пару дней. Травки успокоительные попьёт, массажик сделает ей мой ученик. Ручки у него золотые, от пяточек до макушки пройдётся, каждую мышцу разомнёт.

Мужчины недовольно засопели, услышав про золотые ручки ученика, и про пяточки, и про макушку, и каждую мышцу. И про пару дней отсутствия Манон.

— Угомонитесь, кобели. Он слепой. Но руки просто золотые, — успокоил Моро.

Мужики снова засопели. Маркус ещё более громко, так как поднимался в этот момент с кровати, стиснув зубы.

Леон передал Маркусу чистое полотенце, тот обернул его вокруг бёдер и захромал на выход.

— Такой жалостливой походочкой ты любую женщину сострадать заставишь, — рассмеялся Илиан.

— Манон не все, — ответил Маркус, не оборачиваясь.

— У тебя не получится, ты девять лет был рядом и ничего не добился, — не отставал Илиан.

— Я не пытался, — Маркус остановился в дверях передохнуть, опёрся ладонью в косяк.

— Она видит в тебе лишь друга, — не унимался Илиан.

— А в тебе брата своего мужа… — вернул шпильку Маркус.

— Она будет моя, — безапелляционно заявил Илиан. — Поспорим!?

— Я не спорю на любимую женщину, — обернулся Маркус, смерив Илиана презрительным взглядом.

А потом осознал… он вновь сказал любимая… за столько лет. Он, наконец, признался сам себе. ДА. Манон — его ЛЮБИМАЯ женщина. Хватит прятать свои чувства, барона давно нет. Пусть он станет клятвопреступником. Главное, Маркус для себя уже решил. Широко улыбнулся, чем обескуражил Илиана. Он почти любил этого пройдоху-графа за то, что тот раскрыл ему глаза. За ночь, за утро рядом с ней… за возможность поцеловать её по-настоящему…

— Спасибо, — от души произнёс Маркус и вышел в коридор. Илиан лежал на постели и провожал его удивлённым взглядом.

Моро одобрительно хмыкнул и потёр сухие ладони.

— Что я могу сказать, дорогой граф… вы только что создали себе самого упорного соперника. Но не волнуйтесь, ваши шансы выше, — лекарь взял свой саквояж. — Интересно будет наблюдать за вами.

Старик вышел из спальни Илиана. Прошел по коридору направо. Вошёл в спальню Манон.

Маркус стоял у кровати. Моро подошёл, откинул одеяло.

— Ложись на живот.

— Она сильно расстроена?

— Нет, погоняла вас, успокоилась. Пирожки с малиной на кухне уминает.

— В этом вся Манон, — улыбнулся мужчина, осторожно ложась в постель, пахнущую ею. Надо будет послать графу бутылку бренди за такой подарок. Два дня в доме Манон.

— Горжусь тобой, — лекарь потрепал Маркуса по плечу. — Уверен, она выберет тебя.

— Мне бы эту уверенность, — зевнул Маркус, закрывая глаза.

Ему приснился сон. Манон погладила его по голове, убрала волосы с его лица, горячие губы коснулись щеки. «Прости» — шепнули губы.

— Любимая, — улыбнулся Маркус, обнимая подушку с запахом цитруса и бергамота.