Месма

Глава 14. Охота Отшельницы

Влад неожиданно увидел самого себя в коридоре за дверью. Он с удивлением огляделся по сторонам: каким образом он вдруг покинул пределы комнаты? Как он проник сквозь дверь? И почему он оказался свободен — ведь несокрушимые путы крепко-накрепко притягивали его к спинке и к сиденью массивного кресла? Куда всё это подевалось? И почему так темно?..

Вопросы, на которые не было ответов, теснились в его голове, создавая полный хаос в мыслях, и сейчас он находился главным образом во власти собственных эмоций. И первейшей среди них было безграничное изумление. Он оглядывал стены коридора, поверхность дверного полотна, дощатый пол, и несмотря на отсутствие света, видел все эти вещи на удивление отчётливо; вместе с этим своего собственного тела он не мог разглядеть, хотя прекрасно чувствовал его…Это были очень странные, совершенно необычные ощущения, подобных которым он не испытывал никогда раньше.

До его слуха донеслись и вполне определённые звуки, шедшие из-за закрытой двери, и он совершенно отчётливо осознал, что Галя находится там, в комнате. Стало быть, и он должен там находиться! Быть привязанным к креслу и терпеть причиняемые ему мучения… как же он очутился здесь?

Неожиданно Влад ощутил чье-то незримое присутствие: кто-то еще был здесь, кто-то находился вместе с ним в этом тесном затемненном пространстве, вот только — кто? ему стало страшно…а еще его донимало любопытство. Нестерпимо захотелось увидеть — кто еще скрывается вместе с ним в этой непроглядной и мягкой тьме? Его не покидало ощущение, что этот невидимый некто в отличие от него самого вовсе не мечется в узком пространстве между стенами, а спокойно и заинтересованно наблюдает за ним…

Сначала ему сделалось жутко, но это состояние быстро прошло, и взамен появилось любопытство. Кто-то действительно пребывал здесь рядом с ним, однако опасности от этого неизвестного не исходило — Влад ее не чувствовал. И когда он разглядел в зыбком чёрном тумане маленькую девочку, Влад несказанно удивился, но не более того.

— Девочка… — изумлённо прошептал он, — как ты здесь оказалась? откуда ты?

Малышка смотрела на него печальными, широко открытыми глазами. Взгляд этих глаз был не по-детски серьёзен и проницателен. Еще Влада удивило, что девочка была одета странно старомодно: ему приходилось видеть такой детский прикид на старых довоенных фотографиях.

— Меня Поля зовут, — сказала она просто. — Ты меня помнишь: ты читал обо мне в записках фотомастера. Меня в войну зимой тетя Августа украла с улицы, когда мама стояла в хлебной очереди…

От изумления Влад совершенно опешил. Конечно, он помнил эту историю — Прохор Михайлович очень сочувственно и подробно рассказал в своих воспоминаниях об этом похищении и дальнейшем злодеянии людоедки… Но ведь Поля была убита! Мало того — съедена! И Августа сама показывала Прохору ее отрубленную детскую голову! как же теперь…

— Ты удивлён, что видишь меня невредимой? — предупредила девочка-призрак его недоумённый вопрос. — Не удивляйся! Я действительно мёртвая. Тётя Августа убила меня…

— Но ведь ты… разговариваешь со мной, как живая! — в смятении воскликнул Влад. — Как такое может быть, если ты умерла?! Как вообще… мы с тобой общаемся?

Девочка молча покачала головой и взглянула на Влада с укоризной. Так дети обычно смотрят на взрослых, когда те не понимают самых простых вещей.

— Подумай самую чуточку, — сказала она почти умоляюще, — и ты сам прекрасно поймёшь то, о чем меня спросил.

Ее спокойствие и уверенность привели Влада в ужас.

— Ты хочешь сказать… — пролепетал он с невероятным напряжением, — хочешь сказать, что я умер?!

— Пока еще нет, — с грустью сказала она, — но ты очень близок к тому. Настолько близок, что уже покинул свою телесную одежду. Но ты еще можешь в нее вернуться. Твое сознание освободилось, но оно не хочет покидать тело, оно еще борется. Сейчас самое главное не сдаваться, если сдашься, ты действительно умрёшь. И тогда не только твое тело, но и твоя душа достанутся ей.

— Кому достанется? — пролепетал Влад, совершенно ничего не соображая.

— Ну, кому… твоей Хозяйке! той, которую ты зовёшь Галей…

— А разве это… не Галя?

Девочка посмотрела на него с крайним сожалением. Потом сокрушённо покачала головой.

— Внешне это Галя, — отвечала Поля словно бы нехотя, — но по сути своей уже давно нет.

— А кто же она? — с трепетом спросил Влад.

— Она вампир, — просто ответила Поля, — и очень опасный. Она из тех, кого называют Отшельниками.

— Это какими еще отшельниками? — искренне удивился Влад. Ему показались совершенно несовместимыми эти два понятия — вампир и отшельник. Вампир — ночное чудовище, в существование которых Влад никогда не верил, кровосос и убийца, а отшельник… мирный чудак, уединённо живущий в какой-нибудь пещере или хижине и никому не причиняющий никакого вреда… Что это еще за вампир-отшельник?

— Самый коварный и жестокий из всех, — серьезно сказала девочка. — Он никогда не проявляет себя явно. Он любит уединение, любит жить в лесу или в каком-то малодоступном месте, где и находит себе жертву. Он предстает в виде человека, нуждающегося в помощи… давит на жалость или сочувствие. Может явиться в виде безнадежно влюбленной девушки или одинокой женщины, нуждающейся в защите. Заманив жертву к себе, он остается наедине с нею, долго мучает ее, изводя страшными или сладострастными видениями, при этом сам питается ее кровью, подвергая ее жестоким пыткам. А когда жертва до ходит до полного истощения, Отшельник убивает ее — мучительно и изощренно. Страдания жертвы ему так же необходимы, как и ее кровь. Кто попадает во власть Отшельника, обычно уже никогда не спасается…

Влад затрепетал от ужаса: эта маленькая девочка очень просто рассказала ему о том, что он испытывал весь последний месяц. И все же Влад никак не мог смириться с тем, что сейчас открывалось ему. Не бывает никаких вампиров! Не может быть…А Галя…она несомненно человек, пусть даже и со странностями, пусть наделенный некими необычными способностями, может быть, страдающий какими-то редкими психическими заболеваниями, но она — человек, а не какой-то там мифический вампир!

— Галя была человеком раньше, — грустно заметила девочка, как бы отвечая на его мысли, — но на нее напала очень сильная развоплощенная сущность… Галя боролась долго, но не смогла справиться: она была молода и неопытна; подобно тебе, слепо верила только в материальное и вещественное, а еще на ней лежало проклятие, заработанное ее матерью; оно сыграло главную, изначальную роль. Галя сама стала тем, против кого пыталась бороться. Когда ты с нею познакомился, она уже была вампиром и жестоко убила многих людей, причем убила так изобретательно, что все убийства выглядели как несчастные случаи, либо как загадочные исчезновения.

— Развоплощенная сущность… — задумчиво повторил Влад. — Это ты… об Августе? Твоей убийце?

— Да, о ней, — просто ответила Поля. — Это Августа сделала Галю тем, кем она стала…

— Но я же честно пытался ее спасти! — горестно воскликнул Влад. — Я сделал всё, что велела сделать ведунья!

— Ты всё сделал неправильно, — сурово сказала девочка совсем, как взрослая. — Или ты такой глупый, что до сих пор этого не понял?

— Как неправильно? Почему неправильно…

— Не время об этом говорить! — жестко сказала Поля. — У тебя еще есть малюсенький шанс на спасение. И я пришла за тем, чтобы помочь тебе его использовать.

— И что я должен сделать? — спросил растерянный Влад.

— Попробуй бежать, — сказала девочка. — Если ты не убежишь, долго тебе не выдержать. Твоя Хозяйка настроена очень серьезно… а впрочем, ты, наверное, и сам это почувствовал.

— Почему ты называешь Галю моей Хозяйкой? — спросил Влад, ощущая, как в нем шевельнулась обида.

— Потому что она и есть твоя хозяйка! И живешь ты ровно столько, сколько это ей одной вздумается! Ты разве сам не видишь? Еще Светлана тебя об этом предупреждала… забыл, что ли?

— Ты знаешь… Светлану? — ошеломлённо спросил Влад.

— Ты и вправду совсем глупый, — печально заметила Поля. — Когда станешь пребывать там же, где пребываю я, тоже будешь многое знать.

— А Светлана… она жива? — спросил Влад с замиранием сердца.

Девочка помолчала немного, словно ей не хотелось говорить об этом. Затем сказала всё-таки:

— Светлана давно мертва. Твоя Хозяйка убила ее…

— Пожалуйста… не называй Галю моей хозяйкой…

— Это имеет какое-то значение?

— Для меня да… Она остаётся для меня просто Галей, моей любимой девушкой, несбывшейся мечтой. И я не хочу видеть в ней какую-то Хозяйку…

— А свою убийцу в ней ты видеть не хочешь? — невинно спросила Поля. — Там, за стенкой, твоя телесная оболочка, которая по сути уже мёртвая…Ты еще можешь в нее вернуться. Если только захочешь. Но еще чуть-чуть, и связь твоя с телом оборвется окончательно! тебе надо решить — будешь ты возвращаться, или прямо здесь и сейчас закончишь свой земной путь.

— Но я люблю ее! — воскликнул Влад. — Я ее люблю, и ради этого хочу жить!

— Ты будешь возвращаться? — сурово спросила Поля, как будто пропустив его возглас мимо ушей.

— А я тогда точно спасусь?

— Не обещаю… я сказала лишь, что у тебя есть шанс. И он уменьшается с каждым мгновением.

— Да! Да! — закричал Влад отчаянно. — Я буду…

— Тогда я помогу тебе… Слушай внимательно. Я отвлеку ее на себя. Она очень чувствительна и сразу ощутит мое присутствие. Когда Отшельница выйдет из комнаты в коридор, ты проникнешь прямо сквозь стену туда и войдешь в свое тело… Она увидит, что ты не умер и раздумает тебя убивать, ведь тобою можно питаться и дальше! Тебе же надо будет вести себя очень осторожно, чтобы вновь не вызвать ее гнева, иначе она в одно мгновение убьет тебя. А когда она уедет по своим делам, ты сможешь бежать…

— А не проще ли мне сразу, как ты говоришь, проникнуть сквозь стену? — спросил Влад. — И сразу войти в…

— Не проще, — сухо ответила девочка. — Лучше тебе не смотреть, что она там вытворяет с твоим бесчувственным телом… Иначе все твои мысли о любви к Гале мгновенно улетучатся! Видишь: стенка словно состоит из белого дыма, который выглядит как густой туман? Это я так сделала, чтобы ты не мог видеть, что там происходит.

Владу сделалось жутко… Между тем, Поля подняла ручку и вдруг — пропала, растворилась в белом дыму. Вместо нее появилась Галя, которая стремительно вышла из комнаты. Задержавшись на мгновение на пороге, Галя резко шагнула вперед по коридору. Влад заметил, что она явно встревожена, как бывает встревожен человек, ощущающий постороннее присутствие, но при этом не видящий никого… Затем Галя устремилась прямо к тому месту, где за секунду до того находилась Поля.

Владу стало так страшно за девочку, что он совершенно забыл о самом себе. Галя решительно шла прямо на него, словно бы и не видя Влада… на мгновение Влад забыл, что у него нет тела. Он ощутил себя неким подобием воздушного шарика, взмывавшего плавно вверх… Галино плечо придвинулось к Владу, словно мощный покатый массив, и Влад в крайнем изумлении ощутил, как его разнесло в мельчайшие частицы при столкновении с этим плечом! А затем, под самым потолком уже, он каким-то непостижимым образом снова воссоединился в единое целое и теперь видел Галю откуда-то сверху…

Влад испытал мучительное чувство растерянности, незащищенности и страха; он просто не представлял, что он должен делать. Но, повинуясь чьему-то мысленному посылу (вероятно, этот посыл принадлежал Поле), он быстро пролетел сквозь перегородку, отделяющую коридор от комнаты, и увидел собственное обнажённое тело, ничком лежавшее на подстилке, небрежно брошенной на пол. Влад ужаснулся: неужели это… он? Это его тело? На нем, казалось, не осталось ни одного живого места: монстр в облике красивой молодой женщины обильно расписал его рваными ранами и кровавыми порезами, кровь покрывала и подстилку, и плитку на полу, а само тело своим видом и беззащитностью походило на сломанный мужской манекен, который за ненадобностью выбросили на свалку. И еще Влад совершенно отчётливо осознал — его тело почти что мертво!

Он приблизился к самому себе вплотную, затем снова отдалился от себя. Ему ужасно не хотелось возвращаться в это неживое, изрезанное тело — оно напоминало ему грязную использованную одежду, годную разве что на выброс.

Но тут он подумал о том, что бежать из этого логова он сможет только в теле, а поскольку другой телесной оболочки здесь нет, то придётся довольствоваться этой, тем более, что она ему привычна и вполне удобна… Даже в таком состоянии! Вампирша грубо и помногу выпивала из него кровь, но она при этом не ломала его кости, не выкручивала суставов, так что в целом тело оставалось вполне пригодным для передвижения, несмотря на кровавые раны.

Едва эти мысли пришли к Владу, как он неожиданно и практически незаметно для себя проник в собственное тело. И сразу же ощутил мучительную и тягостную боль во всех членах…

Он лежал на полу, лежал на спине и был в состоянии едва пошевелиться. Вдруг позади раздались шаги…Галя приблизилась к нему, и он увидел сквозь кровавый туман, застилающий его взор, как она встала над ним, взирая на него сверху вниз. Вампирша была одета в кожаные штаны и кожаную безрукавку, руки ее были обнажены, и в правой ее руке Влад увидел большой нож с зазубринами на лезвии, направленный остриём вниз, и острие это было нацелено прямо ему в лоб. Влад оцепенел от ужаса: в руке у Гали был явно разделочный нож, и легко было догадаться, для чего он понадобился Отшельнице!

Она заявилась сюда, чтобы попросту разделать его! как баранью тушу…

А он пребывал в совершенно беспомощном состоянии! Он не мог оказать ей даже символического сопротивления. Влад смог только слабо-слабо захрипеть и совсем немного приоткрыть глаза. Душа едва-едва теплилась в его истерзанном теле! Однако этого Отшельнице было вполне достаточно, чтобы почувствовать, что ее жертва подаёт признаки жизни.

— О! — воскликнула Галя оживлённо, как будто увидела нечто забавное. — Оказывается, ты еще жив? Вот уж не думала, что ты окажешься таким крепким, Влад…

Ну что ж, так даже интереснее. Меня это даже слегка заводит! Будем считать, что ты заслужил право еще на несколько дней жизни, а может — даже недель! Ради этого я готова и задержаться с возвращением в Москву.

Она наклонилась и внимательно вгляделась в его лицо. В свою очередь Влад столь же пристально разглядывал лицо вампирши: холодно-красивое и бледное, оно не выражало ни малейших признаков сочувствия или сострадания. Ее удивление было вполне искренним, но это было удивление вивисектора, вызванное неожиданной живучестью подопытного животного, жизнь которого не имела никакого значения.

Заглянув в глубокие и ясные Галины глаза, Влад с потрясающей ясностью осознал всю бесполезность обращения к ней. Напрасно, всё напрасно! И пожалуй, впервые он вдруг понял — та, кого он до последнего дня принимал за Галю, которую любил и обожал, и от которой был готов терпеть любые мучения, если ей это было надо, — вовсе не человек. Это некое инфернальное создание, совершенно чуждое всему человеческому, наделённое невероятной силой, направленной лишь на то, чтобы настигать и убивать добычу. Он и представить себе не мог, что всё это так серьёзно. Он столкнулся с неведомым, во что никогда не верил и о чём не имел ни малейшего представления.

Он понял, что окончательно потерпел поражение в своей борьбе за любимую, и ему сделалось по-настоящему страшно.

Галя продолжала молча вглядываться в его покрытое кровавыми набрызгами лицо, и до тех мыслей, что терзали его измученную душу, ей явно не было никакого дела. Она просто оценивала его состояние — годен ли он еще на что-либо, кроме как окончательно пойти под ее нож… Затем Отшельница грубо схватила его за волосы и поволокла за собой по полу, как будто он был не более, чем забитым на охоте животным…

Антонина Васильевна возвращалась с работы домой, на Пролетарскую улицу. С собой несла старенькую потёртую холщовую сумку, где лежали купленные по дороге нехитрые продукты, из которых женщина собиралась приготовить незатейливый ужин: немного гречневой крупы, баночка говяжьей тушёнки, пара-тройка помидоров и огурцов для салатика, а на сладкое — коробка овсяного печенья. Это к чаю… Сладкое в последнее время Антонина покупала крайне редко — довольно накладно ведь, да и настроения не было никакого; но вот сегодня повод для улучшения настроения был. Хоть и небольшой повод, но всё-таки. Антонина Васильевна получила письмо…

С тех пор, как Галя оставила родительскую квартиру, жизнь Антонины превратилась в сплошную серую и беспросветную полосу. Раньше дочка вызывала у Антонины только раздражение: ей постоянно требовалось внимание, за ней надо было приглядывать (девка-то видная, да и глупая еще — не дай Бог, обрюхатит кто, кому ж как не матери, бдительно следить, чтобы не случилось такой беды!); опять же — то ей книжки, то карандаши, то альбомы там всякие, ленты, переднички и прочая мишура… а к концу школы так вообще — ей платья-юбки модные нужны стали, туфли на высоком каблуке, заколки, шпильки — да и вообще, чёрт знает что! Кобельков молодых, вишь, к юбке своей приманивать! Ей-то что: разок-другой пройдутся с таким, а потом, глядишь, и — прыг в койку! Ужас один… А ей, матери, каково! Одной двоих кормить да одевать легко ли? обо всём одна мать думать должна. А дочурке-то и дела до мамки нет — ей лишь бы фистулять! А у матери — работа на фабрике тяжёлая, зарплата грошовая… Только дочке до того как до Луны, она своё знает, ей — вынь да положь!

В общем, намаялась Антонина с Галкой, хотя следовало признать — дочерью Галка была неплохой. И по дому поможет, и ужин сготовит, и в квартире приберётся… хорошая девочка была — добрая, ласковая. Не то, что некоторые соседские девки! такого порой натворят — хоть стой, хоть падай! У-у, оторвы чёртовы… Нет, Галка, слава Богу, была не такая.

Так что тогда терпеть еще можно было. А хуже всего стало, когда в Галкином поведении появились зловещие странности. Когда она стала смотреть на мать такими глазами, что у Антонины замирало сердце от страха за свою жизнь. Когда она взялась возить дочку по клиникам и врачам, и ни один врач ничего толком не мог сказать — так, мямлили что-то сквозь зубы. Когда заматеревшая Галка однажды набросилась на нее и чуть не убила ударом об пол. И когда ведунья, к которой Антонина обратилась с отчаяния(так бы не пошла ни за что!), погнала ее прочь со двора — да на глазах у всех! И не единожды, а дважды!

Вот эти годы Антонина вспоминала как самый жуткий кошмар в своей жизни. И Галки она с тех пор всегда опасалась. А когда всё вроде как поулеглось, и дочка в Москву уехала, в институт поступила, то Антонина вздохнула с огромным облегчением. Думала — вот теперь поживу спокойно, для себя. И первое время так оно вроде и было! Но только первое время… А потом навалилась жуткая, невыносимая тоска.

Антонина прекрасно видела, что дочка из Москвы домой не шибко торопится. Даже на каникулы. Видать, не нужен ей дом вообще стал — какой-то занюханный Краснооктябрьск после столицы-то! Но это она себя так убеждала, а сердцем Антонина чувствовала, что Галка не в Краснооктябрьск не хочет, это она к ней не хочет! Потому как из детства своего безрадостного Галке и вспомнить было нечего. И за это Антонина вдруг стала чувствовать свою горькую вину перед дочерью, а раньше подобные мысли вообще ей в голову не приходили. И Антонина стала ощущать надвигающуюся на нее одинокую старость. Она приближалась к ней, словно холодная зима с темнотой, слякотью, морозами… и всё чаще и чаще женщина стала задумываться о том, что остаток жизни ей предстоит коротать в одиночестве. Галка к ней больше не вернется. Закончит институт, найдет себе хорошего парня и останется в столице! А то и вовсе — может уехать куда-нибудь по распределению, хоть на край света…

И получалось, что спокойная жизнь без дочерних проблем и закидонов неминуемо оборачивалась для Антонины Васильевны беспросветной одинокой старостью. Время работало против нее. Работало жёстко и неумолимо…

И вот теперь, когда такие невесёлые мысли всё чаще и чаще навещали ее, Антонина вдруг в самом конце этого изнуряюще знойного лета вдруг получает письмо.

Она вытащила тоненький конвертик из своего почтового ящика рано утром, когда спустилась по лестнице, идя на работу. Сперва обрадовалась до дрожи в коленках — Галка из Москвы писала крайне редко, а на слёзно-жалостливые письма матери, в которых Антонина плакалась, как ей скучно и одиноко, дочь не отвечала месяцами, а когда отвечала, то послания ее были сухими и предельно лаконичными. Но когда Антонина увидала свой адрес на конверте, то встревожилась: адрес был написан вовсе не Галкиным почерком! И обратного адреса почему-то не было… Откуда пришло письмо? Из Москвы? Однако московский штемпель на конверте отсутствовал. Был только штемпель Краснооктябрьского почтамта — как будто письмо опустили в ящик в городе. Странно! Кто бы это мог сделать? Светлана, может быть? Но Светлана скорее зашла бы к ней сама, чем стала бы посылать письмо. Да и если Света в городе оказалась, то и Галка, скорее всего, с нею бы приехала, сама домой бы пришла… Антонина ощутила жутковатый холодок внутри: Господи помилуй! Да неужто что-то случилось? Правда, если беда какая, то обычно телеграмму шлют, а не письмо. Дрожащими пальцами Антонина вскрыла конверт, и прямо тут, возле выхода из подъезда, жадно и торопливо прочитала нежданно полученное послание.

У Антонины сразу же отлегло на сердце. К Владу с некоторых пор она стала относиться как к родному, она цеплялась за него, как утопающий за соломинку, и только в нем видела свою последнюю надежду на возвращение дочери! Его страстная вера в успех своего дела, его неподдельное горячее чувство к Галочке поначалу вызывало у Антонины скептицизм (в любовь она вообще толком никогда не верила, она была убеждена, что все люди живут на свете исключительно каждый для себя, и это казалось ей совершенно естественным) и недоверие, но позже она прониклась его искренностью и поверила… поверила не только в его любовь к Галке, но и в то, что он действительно в состоянии ее спасти и сделать так, что Антонина больше не будет бояться своей дочери…

К сожалению, письмо оказалось очень кратким. Влад сообщал, что он выполнил всё, что потребовала сделать Самсониха, что Галя чувствует себя хорошо, и в ее поведении больше не замечается каких-то несуразностей, а тем более чего-либо угрожающего ни для нее самой, ни для окружающих. Было видно, что Влад писал письмо отдельно от Гали, возможно, даже без ее ведома. И это Антонине почему-то показалось хорошо. Стало быть, действительно, Влад преуспел в своих стараниях? И Антонина получит свою дочку такой, какой она была раньше — добрую, кроткую, совершенно не опасную? ее милую, родную Галочку…

Антонина почувствовала такой прилив радости, что едва не засмеялась от счастья…Господи, парень-то какой хороший! Она была уверена, что и нет нынче таких… А поди ж ты, оказывается — есть!

Влад не писал, где они с Галей находятся, и откуда будет посылаться письмо. Антонине было ясно только — не из Москвы. И Влад, и Галя где-то рядом… Они совсем близко! Антонина совершенно в этом уверилась, когда прочитала о том, что оба они собираются ее навестить. Влад так и написал:

Антонина невольно прикинула: нынче идут последние дни августа, скоро начнется сентябрь! Значит, ребята могут появиться со дня на день! В любое время! Не сегодня — так завтра…

Господи, а она-то совсем не готова! холодильник пустой, угощать ребят нечем… Надо в ближайшее время на рынок бежать, да и наверное, стоило бы пирогов испечь! Вот только день надо точно знать (пироги-то должны прямо из печи быть, а не из холодильника!), а он написал неопределенно…вот негодник! Неужели Галка упрямится, не хочет перед Москвой мать повидать? А что, с нее станется! Сызмальства упрямицей была… Вот Владик и не смог точную дату назвать! Он, поди, Галку-то уговорить еще должен… Ну ладно, Антонина подождёт. Что ей, привыкать, что ли?

Рассеянно улыбаясь, Антонина бережно сложила письмецо и убрала в сумку. А затем, всё с такой же улыбкой на лице, бодро отправилась на работу.

Весь день летала, как на крыльях. В конце дня пошла домой прямо-таки в праздничном настроении. На душе было так хорошо, легко и спокойно! Она потихоньку будет готовиться… Может, Владик-то телеграмму еще пришлёт — мол, едем! Вот тогда она и приготовится по-настоящему. А пока необходимо просто ждать. И каждое утро заглядывать в почтовый ящик!

Наверное, впервые за много недель и месяцев у Антонины Васильевны выдалось праздничное настроение. Да и вечер был как на заказ: тёплый, тихий, без облаков… Заканчивалось лето, равного которому по удушающему зною и лютой жаре Антонина не помнила. Дождей тоже практически не было — последний прошёл аж в июне месяце. Однако теперь, в конце августа, когда ушла ставшая обычной жара, такой тёплый и мягкий вечер был как нельзя кстати. На улице — приятно и комфортно…

Она вошла во двор своего дома. Как и в те годы, когда с нею жила Галочка, по старой доброй традиции во дворе возле стола под фонарным столбом кучковался народ; вот-вот должны были начаться танцы. Раньше Антонина крайне неодобрительно относилась к факту посещения дочкой этих дворовых «мероприятий»: ну как же, где, как не на танцах, к юной девушке легко может привязаться очередной «кобель»? Но вот сейчас она испытала на удивление добрые чувства при виде собирающихся на излюбленном месте парней и девчат, устраивающих себе культурный отдых. Магнитофон уже был включен, и Антонина невольно задержалась на дорожке, услышав трогательную мелодию, исполняемую известной певицей, ибо песенка эта как-то удивительно была созвучна ее нынешнему настроению…

Антонина вдруг подумала о том, что уже наверное сто лет не слушала песен. И ей пришла мысль о том, как много она потеряла! Казалось бы, подумаешь — песня, а ведь как за душу-то берёт! Какая красота… И какой голос! Кто эта очаровательная певица? Антонина не помнила: она смогла только вспомнить, что зовут ее Анна, и что она нерусская, хотя и поёт исключительно по-русски. А так она родом то ли из Польши, то ли из Болгарии… В общем, Антонина не знала. Ей это было неинтересно. Но разве это имело значение? Главное — как задушевно и проникновенно поёт! Заслушаешься…

Вот оно как! Мы сами виноваты во всех своих бедах, неприятностях, несчастьях — только мы! Больше никто. А любовь есть любовь! Она всегда права…

Антонина внезапно подумала, что ничего подобного ей в голову никогда и не приходило. Надо же — всю жизнь прожила, а о таких вещах никогда не задумывалась! То ли недосуг ей было, то ли попросту не нужно… И вот теперь впереди только одиночество и старость, неумолимо наползающая на нее чёрной зимней тучей.

Ей вдруг намертво перехватило горло, на глаза резко навернулись слёзы.

Она почувствовала, что не может больше здесь находиться, не может смотреть на этих счастливых молодых людей, что уже кружатся в медленном танце под звуки мелодии, плавно льющейся из старенького магнитофона. Ей надо уйти — не хватало еще разреветься при всём честном народе! Наклонив голову, Антонина стремглав бросилась дальше по дорожке, ведущей к дому. Чуть ли не бегом влетела в подъезд. Остановилась, переводя дыхание. Унявши сердцебиение, пошла наконец по старой скрипучей лестнице наверх.

Вошла в пустую, тёмную квартиру, сняла в прихожей платок, лёгонькую вязаную кофточку, повесила на вешалку. Остановилась и стояла некоторое время посреди коридора, ведущего на кухню.

Наконец зажгла свет на кухне, оглядела помещение каким-то рассеянным, отчуждённым взглядом.

Как же здесь пусто, одиноко, неуютно! И как давно не звенит здесь дивный голосок ее Галочки… Как ни придёт Антонина домой, всегда ее встречает одна лишь тишина замогильная, особенно пронзительная по вечерам.

Надо было бы ужин готовить, да чего-то не хотелось. За окном стремительно темнело, а на душе становилось всё тревожнее и неуютнее.

Вдруг ей послышался из комнат какой-то слабый звук. Как будто кто-то там затаился и вроде как шевельнулся невзначай. И всё сразу же затихло. Антонина замерла в неподвижности. Вдруг ей пришла сумасшедшая мысль: а вдруг это ребята приехали, когда она на работе была, да и спрятались в тёмной комнате, чтобы ее разыграть! Галка с Владиком… От этой мысли сердце Антонины сладостно сжалось, однако предположение это пришлось сразу же отбросить: у Гали не было ключей от квартиры, а у Влада — тем более.

И всё-таки Антонина сделала робкий шаг в сторону большой комнаты.

— Галя?.. — дрогнувшим голосом спросила она, чувствуя себя полной дурой.

Ответа, естественно, не последовало. Подойдя к дверному проёму комнаты, из которого в коридор будто истекала бархатистая чернота, Антонина протянула мелко дрожащую руку к выключателю на стене и нажала кнопку. Люстра под потолком вспыхнула яркими огнями, заставив Антонину зажмуриться на секунду. Она мгновенно вытаращила глаза и, конечно же, увидела, что в комнате никого нет.

Ей впору было бы успокоиться, однако необъяснимая тревога никак не желала оставлять женщину. Антонина словно бы ощущала чьё-то незримое присутствие, и от этого ощущения ей становилось по-настоящему жутко. Она хотела было пройти в малую комнатушку, раньше служившую дочкиной спальней, но… не смогла заставить себя это сделать. Холодный ужас сковывал ноги.

Наконец она опомнилась. Сунула полученное утром письмо в карман платья, сдёрнула с гвоздя у входной двери ключи и сноровисто выскочила на лестничную площадку, двигаясь так проворно, будто бы в квартире кто-то мог ее схватить. Дверь за собой Антонина захлопнула.

Сама же опрометью кинулась к соседской двери.

— Маруся! — закричала она, судорожно колотя в дверь Марии Андреевны. — Открой! Маруся…

За дверью послышались шаги, и дверь распахнулась. На пороге появилась хозяйка в клеенчатом фартуке и стоптанных тапочках. Весь ее облик так и лучился покоем и домашним уютом.

— Маруся! — выдохнула Антонина, чувствуя, как сразу же отлегло от сердца. — О-ох!..

— Привет, Тоня! — отозвалась соседка. — Ты чего это?..Лица на тебе нет!

— Ой, Марусенька, — воскликнула Антонина, — прости ты меня, дуру ненормальную! Ты сильно занята?

— Так ведь без дела не сижу, сама, поди, знаешь, — несколько озадаченно отвечала соседка. — Вот ужин стряпаю… Мой ведь со смены скоро должен прийти! Кормить надо, голодный явится…

— Ясно… Ой, ты уж прости меня, Бога ради…

— Да что стряслось-то, Господи? — тревожно спросила Маруся, — али напугал кто? Или беда какая?

— Да нет… — отвечала Антонина, — нет беды вроде никакой, а вот, понимаешь…чего-то страшно мне! Домой вот пришла, в квартиру вошла, и так сделалось страшно — хоть беги! Послушай… а можно, я у тебя посижу хоть немножко? А то сердце так расколотилось, того и гляди — выпрыгнет!

— О Господи! — Мария Андреевна, вытерла выпачканные мукой руки о полотенце, что торчало из фартучного кармана. — Да заходи, конечно, о чём разговор-то? Вон на кухню прямо проходи и присаживайся…

Антонина несмело приняла приглашение и проследовала к кухонному столу, присела с краешку.

Мария Андреевна прикрыла входную дверь и пошла на кухню вслед за гостьей.

— Пироги печешь, что ль? — спросила Антонина.

— Щ-щас! Всё бы вам пироги… — отозвалась Маруся. — Рыбу вон жарю! Мой-то рыбку жареную с удовольствием ест. Ну, рассказывай, подруга: с чего ты вдруг перепугалась-то? Кто тебя так застращал?

— Ой, не знаю, Марусь! видит Бог, не знаю… — отвечала Антонина. — С работы пришла, а в квартире будто притаился кто! Невидимый… чужой… страшный! Глупо это всё, наверное, но… веришь ли, нет — со страху чуть не померла!

Мария Андреевна перевернула лопаточкой рыбные тушки на сковороде, положила лопаточку на подставку, сама повернулась к соседке, опершись рукой на стол.

— А знаешь, Тоня, что делать надо, чтоб страх тебя в родных стенах-то не душил?

— Не знаю… А что?

— Мужика тебе найти надобно хорошего, вот что!

— Ой, скажешь тоже! — Антонина даже руками замахала. — Мужика! На кой ляд он нужен?

— Тебе, Тоня, объяснять надо, для чего одиноким бабам мужики-то нужны?

— Нет… этого мне объяснять не нужно. Но и я тоже не хочу дармоеда на шею себе сажать, да еще трусы проссанные за ним стирать на старости лет!

— Да побойся Бога, подруга! какая там старость? Тебе годков-то сколько, а? Сорок восемь? Всего-то? И ты себя в старухи записала? Ну ты даёшь! точно говорю — замуж тебе нужно!

— Издеваешься, да? Молодой на меня и глядеть не станет, а пердуна старого мне и самой не надо.

— Ишь, какие мы разборчивые! — усмехнулась Маруся. — Ну, коли не надо, вот так и будешь домой приходить и собственной тени пугаться, да и постельку тебе согреть некому будет! Тоже мне, Василиса Прекрасная! Ей, видите ли, не надо…

Она повернулась к плите, начала снова переворачивать подрумянившиеся тушки. Антонина робко и затравленно следила за ее ловкими движениями.

— Ты что ж, думаешь, Галка из Москвы к тебе обратно вертается? — продолжала Мария Андреевна, не оборачиваясь. — Как бы не так! Она Москву теперь увидела, да пожила там, ее обратно, в дыру-то нашу, никаким калачом уже не заманишь! Хорошая дочь, или не очень хорошая, но кто жизни столичной отведал, сюда домой уже не возвращается! Так что, подруга — хошь, обижайся на дочку свою, хошь — нет, а Галочку мы с тобой если в скорости и увидим, то не надолго. Сама ведь в институт ее столичный отсылала. Так что мужика искать тебе всё равно придётся, не то одна останешься, как перст…

— Да ладно тебе, Маруся, страху-то нагонять! — сказала Антонина, немного успокоившись. — Вот письмо сегодня получила от Галочки да Владика!

— Письмо, говоришь, получила? — сразу же оживилась Мария Андреевна, тотчас же поворачиваясь к соседке лицом. — От обоих сразу? И что пишут?

— Да вот пишут, что приедут скоро меня навестить, — отвечала Антонина, — только писал письмо-то один Владик, Галка-то, стерва этакая, не добавила от себя ни строчки.

— Ну что же, — заметила Маруся, — она и раньше тебя письмами не баловала, а теперь у нее, вишь, кавалер есть. Он и напишет. Так, значит, приедут? Стало быть, всё хорошо? Так радоваться надо, Тонь, да готовиться гостей принимать, а ты чего-то из квартиры бежишь! Чудная ты какая всё-таки…

— Радоваться-то надо, наверное, — сказала Антонина, — только вот письмо это какое-то странное, понимаешь?

Мария Андреевна положила лопаточку на подставку, а сама повернулась к соседке.

— Нет, Тоня, не понимаю… Поясни.

— Да чего там пояснять, вот письмо — возьми да прочти!

Антонина вынула из кармана платья письмо и протянула Марусе.

Та взяла его, вынула из конверта и пробежала глазами.

— Да, письмецо, конечно, очень краткое, — сказала она, — однако вот чётко написано: ждите, мол, Антонина Васильевна, приедем! Ну и что же тебя смущает?

— А откуда письмо? — спросила Антонина. — Обратного адреса-то нет!

— Ну и что? — пожала плечами Маруся. — Многие часто не пишут обратный адрес.

— Ну сама же посуди: Галка в Москве, А Влад здесь. И вдруг — письмо: жди, мол, приедем! Значит, они вместе?

— Ну да… Похоже на то, — неуверенно согласилась Мария Андреевна. — И где-то недалеко, иначе штемпель московский был бы! Да и не собирался Влад в Москву-то ехать, помнишь?

— Вот и я о том! Выходит, Влад где-то здесь, и Галка здесь, с ним? Ну и где они? В гостинице, что ли?

— Ох, да кто их сейчас разберёт, нынешних молодых! — вздохнула Маруся. — У них свои причуды, да заморочки. Может, и в гостинице! Но ведь написано — жди! Вот и жди! Лучше подумай, как молодых встретить, похоже, серьёзно всё у них, а ты себе чёрт знает чем голову забиваешь.

— Слышь, Марусь… так они там, в гостинице-то, ну…этим самым…могут заниматься! — пролепетала Антонина.

— Могут, Тоня, могут! — отозвалась соседка. — Будь уверена, нашего с тобой разрешения не спросят! Большие уже!

— Вот ужас-то! Этого только мне и не хватало…

— Да не причитай ты, Тоня! — воскликнула Мария Андреевна, явно теряя терпение. — Причитаниями ты ничего не изменишь! Да и чего менять-то: плохой парень, что ли, Владик? А если он и впрямь Галку от напасти спас, так ты ему по гроб жизни должна! Неужели неясно — любит он ее, понимаешь: лю-бит! И нечего бояться, что они в постели кувыркаются, их дело молодое…

— Будь это твоя дочь, ты бы пела по-другому! — сурово заметила Антонина.

Мария Андреевна раздражённо бросила лопаточку на стол.

— Антонина! — в сердцах воскликнула она. — От меня-то ты чего хочешь?

- Ладно, Марусь, прости ты меня, дуру… совсем я извелась! Знаешь, вроде радоваться надо, а вот невмоготу мне: душа ноет и ноет… будто беду чует. Пойду я к себе… негоже мне тебе своими страхами докучать.

- Да погоди ты… — смягчилась Маруся, — сама небось знаешь — Галка мне сызмальства как родная. И у меня душа за нее не мене твово болит! Но пойми ты одно: сидя на кухне, ничего мы с тобой не высидим. Ждать надо, да радоваться, что Влад о них обоих добрую весточку прислал! Парень-то золотой просто, такого еще поискать! Так что готовься встречать, да не изводи себя понапрасну. Вот приедут они, так всё и узнаешь.

— Спасибо, Маруся, — сказала Антонина, вставая. — Ты всегда меня поддерживала и помогала. Пойду я…

— Да брось ты, Тоня! Скажешь тоже… Может, тебя проводить надо? Чтоб страшно не было?

Антонина только усмехнулась в ответ:

— Что ж я, маленькая, что ли? Ничего, переживу как-нибудь.

— На вот рыбки кусочек возьми! — воскликнула Маруся. — Поснедаешь на ночь…

— Да Бог с тобой, Маша! Тебе вон мужа кормить надо!

— Возьми, возьми! — засуетилась Мария Андреевна, — С пылу, с жару! Самой-то нынче готовить недосуг уже! И голодной ложиться не след… так что — вот тебе.

Она выложила на тарелку толстенькую рыбью тушку, радующую глаз аппетитной румяной корочкой.

— Спасибо, Марусенька, — смущенно сказала Антонина, принимая угощение. — Дай тебе Бог здоровья…

Она отперла дверь и вошла в тёмную и пустую квартиру.

Поставила соседскую тарелку с угощением на стол, сама села рядом и уставилась на нее невидящими глазами. Сердце ей подсказывало, что никакой радости от предстоящей встречи с дочерью ей ожидать не следует…

Она еще долго сидела в полной тишине, нарушаемой только громким тиканьем настенных часов, казавшемся ей раздражающим и зловещим. И, наверное, никогда еще она не чувствовала себя такой одинокой и старой…

Влад лежал на одеяле в отведенной ему комнате поверх застеленной кровати и тупо смотрел в окно. Глаза его были широко открыты, но они ничего не видели. Им овладело весьма необычное состояние — всё окружающее было совершенно безразлично, ничто не вызывало интереса, на всё было решительно наплевать.

Единственное желание, которое пока еще теплилось в его полусонном сознании, было довольно простое: поскорее вновь увидеть Галю. Во что бы то ни стало увидеть ее, отдаться полностью в ее беспощадные, сильные и ласковые руки, а остальное было неважно. Что последует дальше за этой встречей, не слишком занимало его.

Самочувствие его было заметно лучше, нежели несколькими днями ранее, когда он валялся в подвале практически мёртвым. Тогда произошло вообще нечто непонятное, необъяснимое: он как будто вышел из собственного тела и даже наблюдал его как бы со стороны… А скорее всего, это ему привиделось в беспамятстве, или приснилось, а может быть — галлюцинация. Ведь на самом деле такого просто не бывает! А то еще вроде как девочка маленькая ему пригрезилась. О чем-то говорила, предостерегала даже. Несомненно, всё это обыкновенный морок — а что же может быть еще! Никаких девочек…

Вдруг Влад с изумлением увидел прямо перед собой ее — ту самую маленькую девочку. Правда, теперь он видел ее значительно хуже, чем в первый раз: она смотрелась несколько расплывчато и смутно, как если бы их разделяло стекло, по которому струится дождь.

— Ты… здесь? — растерянно прошептал Влад при виде Поли. — Господи… Я думал…

— Ты уже готов? — спросила девочка серьезно, глядя на него своими голубыми недетскими глазами. Похоже, ее совершенно не интересовало — что именно он думал.

— К чему я должен быть готов? — недоуменно спросил Влад.

— Разве ты не собирался спасаться бегством? — спросила Поля. — Или ты передумал и решил остаться во власти хозяйки? ты решил смириться?

— Я… я не знаю… Я не уверен.

— Тогда зачем было после прошлой нашей встречи возвращаться в свое брошенное тело? — с легким осуждением заметила девочка. — Уже давно с тобой было бы всё кончено.

— Но ведь я… кажется, я сейчас чувствую себя неплохо… — нерешительно ответил Влад. — И еще… Знаешь, милая девочка… я очень-очень хочу увидеть Галю. А если я убегу, то я ее больше никогда не увижу, ведь так?

Поля приблизилась к нему, и при этом он увидел, что она не переставляла ног, а как будто летела по воздуху. И она по-прежнему выглядела нечётко: контуры ее личика и фигурки попеременно то будто бы таяли, то проявлялись вновь.

— Послушай меня, — серьёзно сказала Поля. — Ты можешь ее увидеть еще раз, но этот раз будет для тебя последний. Больше ты не увидишь вообще ничего. Если ты закончил свой путь в человеческом теле, то можешь оставаться и покорно ожидать возвращения Отшельницы, чтобы стать ее жертвой. Но если у тебя на земле дела не закончены, то ты еще можешь использовать шанс на спасение. Так как бороться с Отшельницей ты не сможешь (это просто не в твоих силах), то у тебя остаётся только бегство. Решать тебе, Влад! Никто за тебя не примет решения… Я понятно говорю?

Влад настороженно смотрел на девочку, так серьёзно втолковывающую ему эти совершенно не детские вещи.

Постепенно ясность мышления возвращалась к нему. Обволакивающий мозг дурман очень медленно рассеивался, но всё же постепенно Влад обретал возможность здраво рассуждать…

— Девочка… — обратился он к Поле, — прежде, чем я тебе отвечу, скажи мне одну вещь. В прошлую нашу встречу я мог видеть тебя, потому что сам был в полумёртвом состоянии. Однако сейчас дело другое… Я в полном сознании и чувствую себя вполне крепким. Почему же я снова вижу тебя? Ведь сейчас я далеко не мёртв, и даже не близок к смерти?

— Ты не близок к смерти, но твое сознание всё же изменено, — ответила Поля. — Отшельница поила тебя своими отварами, очаровывала тебя с целью изменить твое восприятие в свою пользу. А еще она решила исцелить твои раны, чтобы ты окреп, и она снова могла терзать тебя в своё удовольствие. Ей куда приятнее наслаждаться своей безраздельной властью над сильным, красивым и крепким телом, нежели резать и кромсать почти что неживую жертву…

В этом Поля была совершенно права. И справедливость этого замечания девочки Влад уже сполна изведал на собственном жутком опыте, едва не стоившем ему жизни. Между тем, Поля продолжала:

— Кроме того она поставила тебя под воздействие своей месмы… Даже сейчас ты находишься в ее власти, хотя сама она не здесь! Твоя душа частично покинула тело, ты как бы пребываешь сразу в двух мирах, оттого и видишь меня очень расплывчато. Это пройдет, когда ты освободишься от влияния своей Хозяйки. А для этого тебе надо заняться делом, которое завладеет всем твоим вниманиием.

— И что это за дело? — спросил Влад не слишком уверенно.

— Побег, — твёрдо отвечала Поля.

— Там, во дворе, бродит огромный и свирепый пёс Отшельницы, — заметил Влад мрачно. — Он бдительно следит за тем, чтобы я носа не высунул за дверь! А уж о том, чтобы выйти со двора, не может быть и речи. Я мог покинуть дом только в сопровождении Гали…

— Пса ты не бойся, — отозвалась Поля. — С этим я тебе помогу…

— Как же ты сможешь… — изумился молодой человек. — Ты такая маленькая…и ведь ты…призрак! Как ты сумеешь спасти меня от этого пса-монстра?

— Спасать себя ты будешь сам, — довольно холодно отвечала девочка. — Никто не может человека спасти, кроме него самого. Я могу тебе только помочь в меру своих сил… Действуй, Влад! времени у тебя остаётся совсем немного.

— И сколько же? — спросил он.

— Сейчас уже поздний вечер, — сказала Поля. — Отшельница вернётся к утру… У тебя впереди только ночь.

— И куда же мне бежать?..

— Куда хочешь… Сам придумай — куда, только подальше отсюда!

Девочка начала как бы таять в окружающем сумраке, контуры ее принялись расплываться. Влад по чему-то сильно испугался, что она сию секунду исчезнет.

— Постой! — крикнул он. — Пожалуйста… не уходи!

Но Поля больше не произнесла ни слова. Ее контуры продолжало таять и рассеиваться, и вскоре она исчезла окончательно, растаяв без следа. Последними исчезли ее голубые глаза, на прощание одарившие Влада очень грустным и печально-сочувственным взглядом.

Влад снова остался один. Кругом царила непроницаемая тишина. Надо было принимать решение. И если есть хоть малейший шанс на спасение, надо его использовать. Вот только Поля… Что это было? Действительно ему являлся дух этой девочки? Или она сама и разговор с ней — всего лишь продукт его расстроенного воображения, результат вконец расстроенной работы его нервной системы, наваждение, горячечный бред, болезненная галлюцинация?

Никаких зримых подтверждений явлению Поли и истинности ее слов у Влада не было. Однако и позволить себе предаваться всяким сомнениям он тоже никак не мог. К утру Отшельница должна вернуться, и тогда никакого выбора уже не будет. Впереди у него останется только смерть…

Решение принимать было необходимо, и это надо было делать именно сейчас.

Он огляделся по сторонам. С собой у него были только личные документы, которые он хранил в своей спальне, и сумка с вещами. Ну, и осталось еще немного денег на дорогу… К черту вещи! Уходить придется налегке. А бельё… пусть останется вампирше! На память…

Влад поднялся и начал рыться в своей сумке. Выбрал подходящую одежду, надел ее на себя, положил в потайной карман документы, взял деньги…

Когда подошел к входной двери, им вновь овладели неуверенность и страх. Он вдруг со всей ясностью осознал, что мысль о бегстве никогда не пришла бы ему в голову, если бы не явление ему маленькой девочки, жестоко убитой людоедкой много лет назад… Видимо, Отшельница также не рассчитывала на вмешательство призрака: уверенная в силе воздействия на Влада своей месмы, она сочла вполне возможным оставить его одного на долгое время и без присмотра. Даже не привязала его и на цепь не посадила, как своего страшного пса… Вампиршу ожидает сюрприз, когда под утро она вернется к себе домой, а Влада здесь не будет! Это ей послужит хорошим уроком за излишнюю самонадеянность, а то она уж слишком уверена в своем превосходстве и над Владом в частности, и над всеми людьми вообще…

Подбодрив себя такой мыслью, Влад аккуратно приоткрыл дверь и выглянул наружу. Стояла непроницаемо черная и очень тихая сентябрьская ночь — тёплая совсем не по-осеннему. Ни малейшего дуновения ветерка, а в небе — желтая луна…Казалось бы, что плохого может произойти в такую прекрасную ночь? Он вышел на крыльцо, оставив однако дверь за собой приоткрытой. На всякий случай!

Остановился, прислушался, огляделся. Как тихо и как хорошо! На небе — россыпи далёких мерцающих звёзд. Пожалуй, ему повезло с погодой: для бегства через лес и поля лучшей погоды и желать нельзя… Однако что он медлит? Боится? Вон она, калитка — совсем близко; в три-четыре прыжка, на которые у него уйдёт несколько секунд, он наверняка доберётся до нее! Это же совсем просто! Да… а вон и конура этого так называемого Черныша. Настоящее логово… Владу вдруг вспомнилось, как он назвал Галину собаку Цербером, а Галя рассмеялась и сказала, что у Цербера-то было три головы, а у Черныша всего одна… Так-то оно так, только вот Влад вдруг осознал, насколько точным оказалось его сравнение: мифический Цербер, как известно, всех желающих охотно пропускал через Врата, ведущие в Царство мёртвых, и даже принимал в качестве подношения медовые лепешки, как и подобает доброму псу. Но вот если кто пытался выйти из этих Врат обратно на свет Божий… вот тогда Цербер и становился истинным Стражем! Ни мёртвому, ни живому, дерзнувшему проникнуть в подземный мир до наступления своего смертного часа, обратно пути уже не было…

А разве этот самый Черныш действовал не аналогичным образом? Ведь когда Влад впервые переступил порог Галиного дома, он даже носа не показал! А вот когда Влад попытался спуститься с крыльца и выйти со двора, зверюга чуть было не накинулась на него, и только грозный окрик хозяйки вернул пса на место.

От этих мыслей Владу сделалось нехорошо. Ну довольно, нечего тратить время на пустые (или не пустые?) страхи! Принял решение бежать — надо бежать.

И все колебания — в сторону.

Он спустился с крыльца и, остановившись, вновь прислушался. Где эта проклятая тварь? А может, она просто дрыхнет в своей берлоге? С замирающим сердцем Влад быстро и бесшумно направился к воротам… Только не шуметь! Только не потревожить! Быстро, быстро… и тихо!..Вот уже и калитка…Вот еще три-четыре шага! Совсем близко…

И когда он уже возликовал и решительно шагнул вперёд, в глубине души надеясь, что ему удалось-таки избежать встречи с собакой, вдруг откуда-то сбоку раздалось глухое злобное рычание, и огромный чёрный ком внезапно выкатился из темноты, встав прямо перед ним и заслонив проход к воротам. Жуткие жёлтые глаза смотрели прямо ему в лицо, длинный язык метался в приоткрытой оскалённой пасти, огромные белые клыки наводили ужас… Влад остановился как вкопанный: пути вперёд не было, а обратно… да ни за какие блага мира он не повернулся бы к этому чудовищу спиной!

Так они и стояли друг против друга некоторое время; и Влад никак не мог принять решения — что ему делать? Вернуться в дом, пятясь задом, как рак? Или попытаться прорваться к калитке… но тогда это верная смерть: тварь мгновенно вцепится ему в горло своими страшными зубами, и тогда — конец! Рукопашному бою с такими псами он не обучен. У него даже ни палки, ни ножа нет… а впрочем, какая разница! Против такой зверюги годится разве что ружьё или, на крайний случай, пистолет…

Он с тоской подумал о девочке-призраке: вот ведь попал! Попал в очередной раз, как самый наивный простак! Это надо же так повестись: дать ввести себя в заблуждение собственной галлюцинации! Нет никакой призрачной девочки… просто психика его находится в полнейшем расстройстве. И вот — закономерный результат.

Ну и как ему теперь избежать этих жутких зубов и чёрных когтистых лап? Пёс явно дожидался, когда он вернётся обратно в дом. Похоже, он был приучен посягать на добычу своей хозяйки лишь в самом крайнем случае, и бедный Влад всей своей кожей почувствовал это… Стоит ему сделать только шаг вперёд, и тогда — всё…

«Чёртов пёс… будь ты проклят!» — в сердцах подумал он.

Внезапно Влад совершенно явственно ощутил еще чьё-то присутствие. Некто или нечто находилось справа от него, и одновременно — немного позади. Влад даже повернул голову, однако абсолютно никого не увидел. Между тем чёрная зверюга повела себя неожиданно и крайне странно: пёс припал мордой к земле, шерсть на его затылке вздыбилась, мышцы на лопатках напряглись, и Влад отчётливо разглядел их тугие бугры под его толстой шкурой. В первую секунду он решил, что собака готовится к прыжку, но пёс внезапно жалобно заскулил и вдруг — попятился! В его жёлтых глазах исчезло злобно-голодное пламя, и вместо него появился…испуг! Чудовище явно кого-то увидело, и этот кто-то был, конечно же, не Влад! Пёс пятился и пятился к своей конуре, перемещаясь к забору и тем самым открывая Владу дорогу прямиком к калитке. Как будто кто-то незримый властно отодвигал жалко протестующее чудовище прочь с его пути, словно натягивая невидимую, но невероятно прочную стальную цепь…

«Господи… Боже мой! — смятенно подумал Влад. — Да неужели это… Поля?»

Однако гадать и размышлять было некогда. Следовало немедленно пользоваться открывшейся ему возможностью. Забыв о скулящем, до полусмерти перепуганном псе, Влад бросился к воротам и распахнул калитку. Взору его открылась тропинка, ведущая к просёлочной дороге и освещаемая яркой луной.

С неистово бьющимся сердцем Влад тщательно закрыл калитку и, повернувшись, бросился бежать по тропе. Довольно скоро он, миновав пару-тройку давно заброшенных домов, добрался до просёлочной дороги и только здесь остановился, чтобы немного перевести дух…

Остановившись, Влад оглянулся. За его спиной была сплошная тьма, и ни единого огонька не было видно в непроглядной кромешной тьме.

Как будто Влад вылез на поверхность откуда-то из-под земли…

Спасибо тебе, Полечка! Я знаю — это ты помогла мне…И если где-то там, в другом, загробном мире действительно существует некая иная жизнь, пусть она у тебя будет счастливой и радостной — взамен той ужасной участи, что тебе довелось изведать здесь, на этой грешной земле!

А ты прощай, Галя! Или кто ты там есть на самом деле… Дай Бог, чтобы мы с тобой никогда больше не свиделись! Ни в этом мире, ни в каком другом…

И Влад устремился дальше по озаряемой светом луны просёлочной дороге.

Он уже почти выбился из сил, когда добрался наконец до шоссейной дороги. Однако сразу воспрянул духом при виде гладкой, будто железнённой поверхности дорожного полотна, отливающего в сиянии луны металлическим блеском. Пошатываясь от усталости, Влад направился по самому краю проезжей части; каждый шаг отдавался ломящей болью в ступнях, которая всё усиливалась, и он вскоре понял, что далеко так не уйдёт.

Внезапно он заметил приближающие сзади снопы света, отбросившие на дорогу сразу две его непомерно вытянутые, кривляющиеся тени. Влад повернулся лицом к настигающим его источникам световых лучей; он понял, что ему несказанно повезло — по дороге ехала машина с включёнными фарами дальнего света. Он остановился, подняв обе руки над головой. Машина продолжала движение, не снижая скорости. Влад слегка удивился — может, водитель не видит его? Он испытал настоящий ужас, когда подумал, что ночной автомобиль промчится мимо, ведь может оказаться и так, что на дороге не окажется больше ни одной машины до самого утра. Поэтому, когда машина поравнялась с ним, Влад опрометью бросился ей наперерез.

— Остановитесь! — закричал он, размахивая руками. — Стойте… пожалуйста!

В ответ на его отчаянный зов раздался пронзительный визг тормозов, и автомобиль резко остановился прямо перед Владом. Громко хлопнула передняя дверь, и возле машины появилась сливающаяся с темнотой ночи приземистая фигура.

— Ты ох…л, что ли, совсем — под колёса кидаешься, придурочный?! — пронзительно закричал шокированный водитель.

— Простите! Ради Бога, извините меня! — воскликнул Влад с отчаянием в голосе. — Пожалуйста… подвезите меня!

Мужчина средних лет придирчиво оглядел молодого человека при довольно ярком свете луны, висящей в безоблачном ночном небе.

— Парень, да ты чего? — спросил он подозрительно. — Ты как из фашистского плена бежал! Что это с тобой случилось? Тебя избили, ограбили?..

— Нет… нет! — судорожно отозвался Влад. — Простите, но долго рассказывать…

Умоляю вас, возьмите меня в машину! И поедем… скорее поедем!

— Ну дела… — озадаченно протянул водитель. — Чёрт знает что творится… Ну ладно, садись в машину.

— Спасибо… огромное вам спасибо!

Влад трясущейся рукой открыл дверцу и не сел, скорее — упал на переднее сиденье. Водитель с мрачным лицом сел за руль и повернул ключ зажигания, заводя заглохший двигатель.

— Ну, и куда тебя довезти? — спросил он, когда машина, тронулась с места, вновь озаряя себе дорогу сияющими фарами.

— А мне всё равно… — отвечал Влад. — Я и сам не знаю. Подальше отсюда!

— Не знаешь, куда тебе ехать? — без эмоций спросил мужчина. — Ты и вправду сумасшедший?

— Нет! — горячо возразил Влад. — Нет… я в порядке. Мне бы на станцию надо… ну, откуда в Москву уехать можно.

— В Москву? — отозвался мужчина, будто разговаривал со слабоумным. — В Москву, значит… Ну, вот я еду в Зеленогорск, могу добросить тебя до привокзальной площади, а там пройдёшь метров двести до вокзала. Годится?

— Годится! — воскликнул Влад, но тут же спросил: — А вы мимо Подгорного едете?

— Мимо Подгорного? — переспросил водитель. — Ну конечно, ведь дорога-то наша прямиком через Подгорное идёт.

— Вот тогда в Подгорном меня и высадите… ладно?

— Ладно, — охотно отозвался водитель, — как скажешь…

Влад откинул голову на спинку кресла и застыл в полном изнеможении.

Он и сам не знал, откуда ему в голову пришла такая мысль; но почему-то была твёрдая уверенность, что не стоит ему сейчас ехать на вокзал и торчать там до утра в ожидании московского поезда, а будет гораздо лучше, если он завернёт именно в Подгорное.

Машина негромко урчала мотором, при движении по дороге ее корпус мерно покачивался, и Влад сам не заметил, как задремал. А проснулся он от толчка, которым водитель привёл его в чувство. Влад испуганно вскинул голову и ошалело огляделся по сторонам. Кругом была тьма-тьмущая, однако справа и слева от дороги можно было увидеть только редкие огни.

— А?..Где это мы? — очумело спросил Влад.

— Ну как где… — тихо отозвался водитель. — Ты ведь Подгорное заказывал? Вот тебе Подгорное. Тебе какая улица-то нужна?

— А?..Да я не знаю… не помню…

— Ну, а выходить-то будешь?

— Буду… буду!

Водитель предупредительно открыл дверь и выжидающе уставился на Влада. Тот понял по-своему его взгляд и полез в карман за деньгами.

— Нет, приятель, мне твоих денег не нужно, — сказал мужчина. — Я не слепой, вижу, что с тобой беда приключилась…если чем-то смог помочь, и то хорошо. Ты уверен, что тебе сюда надо?

— Да, да… уверен! — поспешно закивал Влад взлохмаченной головой. — Именно сюда мне и надо. Спасибо вам огромное…

— Да не за что. Ну, коли и вправду тебе надо сюда, тогда бывай.

— А времени сколько, не скажете?

— Да к полуночи уже… вот на часах без четверти двенадцать!

— Спасибо…

Водитель хлопнул дверью и уехал, и Влад остался один на дороге.

Он совершенно не знал, куда ему идти. Как впотьмах разыскать дом Самсонихи? Да и если найдёт он этот дом, захочет ли она его принять? Ведь она, наверное, в этот час давно уже спит… Ведуньям тоже ведь отдых нужен.

Однако Влад чувствовал, что идти ему, кроме как к Самсонихе, больше вроде как и некуда. Кто еще мог подсказать ему, что ему следует делать дальше, как ему спасаться от неминуемой смерти? То обстоятельство, что он сумел каким-то невероятным образом сбежать из дома вампирши, охраняемого ее адовым псом, отнюдь его не успокаивало: он словно бы чуял незримое присутствие той, кого девочка-призрак называла его Хозяйкой. И если бы вампирша с таким милым именем — Галя, вдруг вышла бы сейчас из-за угла ему навстречу, Влад, наверное, не слишком бы удивился. Острое ощущение смертельной опасности ничуть не ослабевало, а порой становилось даже сильней…Сознавая, что он находится сейчас весьма далеко от Галиного дома, молодой человек при этом вовсе не считал себя спасшимся.

Влад пошёл по обочине дороги, двигаясь наугад: он совершенно не помнил ни улицы, ни дома, где жила ведунья, и понимал, что может так проблуждать по сельским, слабо освещённым улицам до самого утра. Но тем не менее, он упрямо шел вперед и надеялся — сам не зная, на что.

Вдруг впереди замаячило маленькое световое пятно; послышался приглушённый звук шагов. Кто-то шёл навстречу, освещая себе путь карманным фонариком.

Влад ускорил шаг, а человек неожиданно свернул в какой-то узкий проход между заборами. Влад побежал, чтобы не дать ему исчезнуть.

— Постойте! Подождите! — закричал он. — Можно вас спросить?..

Поздний прохожий резко остановился и, прижавшись спиной к забору, направил луч фонаря Владу прямо в лицо. Тот невольно отшатнулся.

— Чего надо? — угрюмо спросил мужик.

— Вы, наверное, местный? — спросил Влад, закрываясь выставленными вперёди себя ладонями от резкого света.

— Ну? — отозвался прохожий.

— Подскажите, где дом Самсонихи? — попросил Влад.

— Парень… ты в своём уме? Матушка по ночам не принимает…

— Вы мне дорогу укажите, — сказал Влад. — А я там разберусь… пожалуйста! Очень нужно.

Мужик осветил лицо и руки парня фонарём и как-то странно подался назад, будто ему явилось кошмарное видение.

— У тебя беда, парень? — спросил он с явным сочувствием.

— Думаю, что именно так… — криво улыбнулся Влад.

— Вот… иди сейчас прямо, вдоль дороги, а у поворота увидишь телеграфный столб. Там свернёшь направо и пойдёшь по дорожке до колодца. А от колодца свернёшь налево, и по этой улочке пойдёшь до шестого дома по правой стороне. Это и есть дом Самсонихи…

— Спасибо…

Влад отправился по указанному направлению и без особого труда по данным ему ориентирам добрался до нужной улицы. Подходя к шестому дому, он сразу узнал его при слабом свете уличного фонаря, и решительно ускорил шаг. Сердце его сжалось, когда он увидел чёрную неприветливую тень дома, но он тут же воспрял духом, когда заметил на фоне этой массивной тени тускло светящийся квадрат маленького окошка. На его счастье, в доме не спали.

Он с замирающим сердцем вошёл через калитку во двор; это было нетрудно, ибо калитка была закрыта лишь на щеколду — не от людей, а только от ветра. Поднявшись на крыльцо, Влад забарабанил обеими кулаками в дверь.

— Откройте! Ради Бога, откройте! — отчаянно закричал он.

В доме осветилось сенное окно, однако дверь открывать не спешили.

— Впустите меня… пожалуйста! — вновь закричал Влад.

Через некоторое время дверь начала отпираться и немного приоткрылась. На пороге появилась высокая девушка в ночной рубахе и накинутом поверх нее зипуне. Влад сразу узнал ее: это она регулировала очередь посетителей к ведунье, когда он приезжал сюда летом.

- Что вы кричите? — строго сказала девушка. — Ночь же на дворе. Матушка отдыхает. Приходите днём!

— Я не могу днём… впустите меня, умоляю…

Он хотел было проскочить в сени, но девушка заступила дорогу. Глаза ее решительно блеснули: похоже, она умела говорить «нет»…

- Вы что, не слышите? Я же сказала — матушка спит! Она устала, ей отдых необходим, и тревожить ее я не стану. Приходите завтра, как все добрые люди…

— Послушайте, — горячо возразил Влад, — я не могу днём, я не могу завтра! Я…

— Аннушка, пусти ты его, Бога ради! — донёсся из глубины дома властный женский голос. — Я знаю, кто это… Впусти.

Девушка сразу отстранилась от входа, шире распахнув дверь.

— Ну… коли матушка сама велит, проходите, — сказала она.

Влад переступил порог и направился через сени прямо в горницу. Самсониха сидела за столом, убранном белоснежной скатертью, словно бы ждала его. На ней был чистый домашний халат, а на плечах — широкий цветастый платок. И Влад снова невольно поразился, как огромна и могуча была эта женщина! Можно было устрашиться ее грозного облика, однако весь ее суровый вид словно бы излучал некое доброе невидимое тепло, и Влад мгновенно почувствовал, как на душе у него стало сразу спокойнее. Она смотрела на него сурово и сдержанно, и снова ее пронзительный взор как будто проник в самые тайные уголки его души…

— Здравствуйте, — чуть слышно сказал Влад.

— Здравствуй, — просто отвечала ведунья, как будто они расстались только вчера. — Поговорить пришёл?

— За помощью пришёл, — тихо ответил Влад и добавил: — матушка…

Самсониха чуть заметно усмехнулась и качнула головой.

— Аннушка! — позвала она.

— Да, матушка, — девушка тотчас появилась в дверях.

— Милая, отведи нашего гостя умыться и покорми его, — распорядилась ведунья. — Видишь, лица на нем нет. А потом постели ему в дальней комнатке, и сама спать ступай. А я с ним еще здесь потолкую, нам есть, что друг другу сказать.

— Хорошо, матушка! — отвечала девушка и обратилась к Владу: — со мной идёмте.

Она отвела Влада во дворовую баньку, где еще не остыла горячая вода. Там Влад смыл с себя пот и грязь, а затем Анна отвела его в кухню, где гостя уже ожидал вполне сытный ужин — свежий творог, тарелочка с рукотворными пельменями, крынка молока.

— Вот, — просто сказала девушка, показав на место у стола, — садитесь здесь и покушайте.

Влад поблагодарил и прошел было к столу; на стене висело небольшое зеркало.

Проходя мимо, Влад непроизвольно бросил на него взгляд и едва не отпрянул! Из зеркала на него смотрело лицо почти незнакомого мужчины с морщинками вокруг глаз и чётко обозначившимися носогубными складками. А еще — на голове его отчётливо виднелись серебристые нитки, ставшие особенно заметными после мытья волос.

— Господи! — невольно воскликнул Влад. — Это… я?

— Пожалуйста, садитесь и поешьте, — назидательно отозвалась Анна, проигнорировав его чисто риторический вопрос. — Матушке давно отдыхать пора, а ведь она вас теперь ждёт…

Влад не заставил себя упрашивать, присел к столу и воздал должное предложенному угощению. Утолив голод, Влад по-настоящему почувствовал, насколько же он устал! Он был просто не в состоянии передвигаться и больше всего на свете хотел бы сейчас спать…

Пока он утолял голод, Анна куда-то выходила и вернулась она лишь тогда, когда он отодвинул от себя опорожнённую посуду. При виде ее Влад привстал.

— Спасибо вам большое, — сказал он.

— Вон там, — девушка показала на дверь, видневшуюся в проходе за ее спиной, — комната, где вам постелено. После разговора с матушкой туда и пойдете спать. Вам понятно?

— Вполне, — ответил Влад.

— Вот и хорошо, — сказала Анна. — А теперь в горницу ступайте, матушка вас ждёт.

— А посуда? Я хотел помыть за собой…

— Я сама приберу. А вы — идите!

Влад послушно прошёл в горницу. Самсониха всё также сидела за столом, ожидая его.

— Садись, — кивнула она на стул, стоявший с другой стороны стола.

Влад несмело присел, чувствуя, что не в силах смотреть в глаза ведунье. Самсониха сидела перед ним молча и грозно, словно олицетворение неотвратимой судьбы.

— Ну? — спросила она, глядя на него исподлобья. — Чего молчишь? Али в молчанку играть ко мне пришёл?

— Не знаю… не знаю даже, с чего начать, — смущённо ответил Влад.

— А не надо ничего начинать, — отозвалась Самсониха. — Сама всё про тебя знаю. Ты скажи лучше, от меня-то чего теперь хочешь?

— Может… поможете чем-нибудь. Подскажете, как мне дальше быть…

— Чем да как, — мрачно усмехнулась ведунья. — Говорила я тебе, парень — делай всё, как я тебе сказала! Говорила? Говорила… Но ты всё сделал по-своему. Всё с ног на голову перевернул. И погубил всех… Про это я тебе тоже говорила! Девушке твоей можно было помочь! Но ты всё сделал мне наперекор. Теперь она останется навсегда чудовищем, и через нее много еще людей погибнет! А ты и Антонина, мамаша ее непутёвая, аккурат теперь следующие на очереди.

— Да что же я сделал-то не так! — воскликнул Влад. — Всё, как вы говорили! Коробку эту проклятую нашёл… Молитву разыскал… Могилу людоедки тоже нашёл, хотя это оказалось совсем нелегко! — при этом он взглянул на Самсониху, но на лице ее не отражалось ни тени сочувствия или одобрения. — Пришёл ночью, сжёг эти проклятые бумаги… под молитву сжёг! Всё как вы сказали!

— Всё как я сказала? — ведунья едко усмехнулась. — Я сказала… Сжёг, говоришь, под молитву? Ну-ну… А что там с тобой на кладбище приключилось, часом, не упомнил?

— Как же не упомнил! Забудешь такое… Будто бы покойница на меня напала. Я тогда бороться с нею стал. Сознание потерял… как будто током электрическим меня ударило! А очнулся уже у Гали… А может, — вдруг сказал Влад как бы самому себе, — это Галя на меня и напала там, на кладбище? А мне внушила, будто это… сама Августа?

— Нет, — мягко возразила Самсониха. — Нет, милок… на тебя там напала Августа!

— На своей собственной могиле?!

— Да.

— Но как же такое быть-то может! — вскричал Влад. — Она же умерла! Тринадцать лет тому назад! Как подобное возможно?

Самсониха опустила голову и принялась внимательно разглядывать скатерть, будто бы рисунок на ней нёс какую-то только ей ведомую информацию. Затем медленно произнесла:

— Ты еще очень глупый, милок… Когда ты брался за это дело, всё во мне кричало — что на верную смерть ты идёшь! Однако еще яснее мне было, что отговаривать тебя бесполезно и бессмысленно. И решила-таки я тебе помочь. Но слово взяла — чтоб ты делал всё по моему велению как по писаному! Но ты всё делал не так…

— Боже мой, — простонал Влад, — ну что же я делал не так?

— Начать с того, что я строго-настрого запретила тебе заглядывать в бумаги, которые ты разыскал в подвале проклятого дома, — спокойно отвечала ведунья. — Было такое? Было! Я запретила тебе это лишь потому, что ты был неподготовлен, ты был духовно слаб, а читать такие вещи мог только человек, готовый духом к встрече с потусторонними силами. Тот, кто мог не позволить им загубить себя! А ты таковым не был.

— Ну… прочёл я эти записки! И что? Как это могло повлиять на…

— А вот так! — Самсониха оглушительно хлопнула мощной дланью по столу так, что Влад испуганно умолк. — Ты и сейчас так ничего и не понял! Если сам всё знаешь — зачем ко мне пришёл?! Почему загубил себя и других? Ты хоть понимаешь, что после твоего неумелого и тупого вмешательства будут и дальше погибать люди, ни о чём не подозревающие и ни в чём перед тобой не виновные? И никто их уже не спасёт! Они не ведают об опасности! И не видят ее! Но она их настигнет! И помог этому — ТЫ!

Наступила звенящая тишина. Самсониха смотрела на него грозно и осуждающе. Под ее давящим взглядом Влад невольно съёжился и словно бы уменьшился в теле, стал меньше ростом, уже в плечах… Самсониха заговорила дальше, уже гораздо спокойнее:

— Ты когда-нибудь слышал о манах?

— О чём?.. — отозвался Влад подавленно.

— Понятно, — сказала ведунья. — Объясняю в двух словах. После смерти человека от него остаётся бесплотный дух, при жизни умершего управлявший событиями его бытия и после смерти поглощающий его жизненную силу. В древнем Риме этих духов называли манами, в древнем Египте они именовались двойниками или «Ка»… Древние люди знали об их существовании и поклонялись им. Это и был культ мёртвых! У разных людей духи эти различны. У людей духовно сильных и маны много сильнее, нежели у других. Особенно они сильны у колдунов и чёрных магов.

Женщина по имени Августа, о которой ты читал в записках фотографа, при жизни была не просто людоедкой и вампиршей. Она была сильнейшим магом и многое умела. Она принадлежала к старинному европейскому роду, прибывшему в Россию во времена Елизаветы Петровны. До этого ее предки жили в Европе, и как вампиры стали известны в 14-ом веке, во время великой чумы. Тогда и произошло их заражение…

На самом деле, вампир — это никакой не мертвец, это человек, заражённый вирусом! Только вирусом редким, хотя и очень примитивным, однако способным передаваться из поколения в поколение. Вот такие вампиры и прибыли в Россию; они ничем не проявляли своей сущности, но позже их пристрастие к крови стало сказываться на некоторых представителях их рода. Одним из них и была Августа. Ко времени ее рождения род совсем обрусел, однако вампирский вирус никуда не делся, он так и остался в их крови, и вот его Августа и передала твоей Гале!

Августа была настолько сильна, что являлась больше демоницей, нежели человеком. Наверное, ты это почувствовал, когда читал записки. После ее смерти дух Августы не покидал ни ее умершей плоти, ни ее могилы; он всячески искал способ зацепиться на земном плане. Поэтому ему была нужна Галка, на которой вдобавок лежало родовое проклятие, значительно облегчавшее ему эту задачу… Так-то, милок! Случай сам по себе был тяжелейший, но демонице Августе пришлось нелегко, ибо Галка отчаянно боролась против нее, всячески сопротивлялась одержанию этим духом, а энергетика ее была очень сильна — для Августы просто клад! Ценнейшая находка… И Галка могла бы победить проклятого духа, если бы тому не помогала ее мамаша, волокущая за собой родовое проклятие, а потом еще и ты подсобил!

— Я?! — вскричал Влад. — Как это я мог помочь проклятому духу? Я же хотел спасти ее, я пытался…

— Что именно ты хотел, теперь уже неважно, — сухо отвечала Самсониха. — Важно лишь то, что ты сделал. Ты прочитал записи, сидел подолгу над фотографиями…

— Господи Боже! Ну и что?..

— А ты не слышал такое суждение: бессмертие человека в том следе, что оставил он на земле? И что человек жив, пока о нём помнят? Слышал такое?

— Ну конечно, слышал… — слегка растерянно признался Влад. — И в школе слышал, и в институте… в прессе читал.

— Вот именно, — заметила Самсониха, — даже в прессе. А между тем, ваши школьные учителя и вузовские преподаватели, говоря вам такие вещи, и не подозревают сами, насколько близки к истине! Только смысл здесь совсем иной, нежели тот, что они вкладывают. Ты читал записки об Августе, ужасался и восхищался, переживал сильнейшие эмоции — интерес, ужас, душевную боль, потаённые желания, гнев, сопереживание, жалость, страх… Особенно страх! Этими эмоциями ты подпитывал ее неупокоенного духа, давал ему новую жизнь, усиливал его, сам об этом не подозревая; воспоминания были написаны талантливым и страстным человеком, мучительно и безнадёжно влюблённым в демоницу, и это обстоятельство многократно усиливало пагубное воздействие на твою незрелую и неподготовленную душу. Дух демоницы креп, становился сильнее, ему уже мало было твоих эмоций… Августа хотела крови. И она ее получила… помнишь разбитое зеркало в гостинице? Осколки, которыми так неуклюже порезался плотник? Это ведь было странно… будто случилось по чьей-то злой воле! Но ты и тогда ничего не понял, и тогда ты не остановился. Я иногда следила за тобой, посылала тебе знаки, сигналы… ты их не видел! Если бы тогда ты приехал ко мне, всё это еще можно было бы остановить, хотя бы ценой невероятных усилий. Но ты был слеп и глух, и ничего не желал замечать.

Когда ты наконец собрался выполнить то, что я тебе велела, демоница была уже настолько сильной, что могла проявляться на земном плане, создавая двойника самой себя! И когда ты явился на кладбище бурной штормовой ночью, она уже была готова к встрече с тобой — живым человеком! Ты сделал всё, чтобы она обрела невиданную силу, и она вступила с тобой в схватку, чтобы забрать твою жизнь.

— Господи… я никогда бы не подумал, что подобное возможно, — прошептал Влад.

— С обычными людьми такое невозможно, — заметила Самсониха, — маны простых мертвецов слишком слабы для того, чтобы даже пытаться удержаться здесь, на земле; но Августа не была обычным человеком. Такие, как она, появляются на земном плане очень нечасто. Она была сильнейшим вампиром. Ее дух питался в первую очередь твоим страхом — подспутным, потаённым и от этого еще более мощным! Твой же дух распадался, взаимодействуя с ее духом, и это даже порой позволяло ему войти в твоё тело незаметно для тебя. Двойник Августы, возродившийся с твоей помощью, на тебя же и напал, чтобы забрать твою измученную душу и напиться твоей крови. Но тут вмешалась Галя, которая уже следовала за тобой по пятам. И она не дала этому совершиться…

— Вы хотите сказать… что Галя меня спасла? — изумлённо спросил Влад.

— Спасла? — Самсониха рассмеялась каким-то жёстким смехом. — Тебе приятно так думать, милый мальчик? Что ж, как тебе будет угодно. Да… если бы Галя не вмешалась тогда, твой обескровленный труп нашли бы поутру валявшимся там, возле могилы Августы. Такое редко, но случается: ты не слыхал таких рассказов — мол, ходил некий человек на чью-то могилу, ходил, ходил… а потом глядь — а его там, на могиле — то, и мёртвым нашли? Слыхал ведь, наверное, про такие случаи, да?

— Да, действительно… — нерешительно ответил Влад, — приходилось.

— И народ потом еще долго головы ломает — с чего это наш мужичок-то помер? — продолжала Самсониха, — и не болел вроде, и образ жизни приличный вёл… И начинают поговаривать — с тоски, небось, преставился! Бывает, наверное, и впрямь с тоски по усопшим помирают. И народ на этом успокаивается. А на самом-то деле всё не так! Вот как в твоём случае… Спасла тебя Галя, как есть, спасла. Да только не для того, чтобы ты жил себе припеваючи, а для того лишь, чтобы самой тебя убить. Живая вампирша отняла добычу у мёртвой вампирши — только и всего!

— А знаете… — пробормотал Влад, — иногда я действительно подозревал такое…

— Выходит, правильно подозревал, — сказала Самсониха. — Ну, а дальше забрала она тебя к себе… Вроде как в любовники! А на самом-то деле…

— Она всё время мне лгала! — со злобой воскликнул Влад, — и даже не особенно маскировала свою ложь. И я это заметил…

— А толку-то, что ты заметил! Ну заметил, и дальше что?

— А вот вы сказали, будто вампир — это результат заражения вирусом, — с надеждой сказал Влад. — Выходит, Галю всё-таки можно вылечить? Должно же быть какое-то лекарство… от этого вируса?

— Ну, есть такое лекарство, — сухо ответила Самсониха. — Кровь оно называется…

Например, твоя. Только не лечит оно! Так лишь, утоляет жажду… на время.

— Но лекарство, матушка… должно быть настоящее лекарство, ну там вакцина какая — нибудь! — воскликнул молодой человек.

— Наверное, и впрямь должно! — охотно согласилась Самсониха. — Только никто ведь такого лекарства не ищет, никакой вакцины никто не создаёт, потому как вампиров и вируса вампиризма не существует… Так считает ваша официальная наука и ваша умная медицина.

Влад с досадой ударил кулаком по столу.

— Ну почему так? — вскричал он. — Почему они не признают очевидного? Почему не желают разбираться? Почему?

— Причин много, — просто сказала Самсониха, — а одна из главных причин в том, что всякая нежить обладает непревзойдённым умением внушить людям, как недалёким, так и вполне опытным, стойкое представление, будто бы она, нежить, не существует.

И с этим ничего поделать нельзя. Твоя возлюбленная Галя будет отныне тебя же и преследовать до тех пор, пока не найдёт и не убьёт. Однако попробуй обратиться за помощью… всё равно куда: в милицию, к друзьям, в какой-нибудь научный центр. Тебя поднимут на смех везде, в лучшем случае выгонят вон, а в худшем — быстро упрячут в психлечебницу. Впрочем, это тебе и без меня хорошо известно.

— Вы так просто об этом говорите… — тревожно заметил Влад. — речь идёт о моей жизни и смерти, а вы пускаетесь в холодные рассуждения…

— А ты разве не знал, с чем связываешься, когда в первый раз ко мне пришёл? — сурово сказала Самсониха. — Или я тебя не предупреждала? Есть такие ошибки, милок, исправить которые в этой жизни уже нельзя. Мне горько говорить тебе это, но ты и совершил как раз такую ошибку…

Влад некоторое время сидел напротив ведуньи — угрюмый и раздавленный. Глаза его лихорадочно пылали, руки мелко подрагивали… Он чувствовал, как у него пересыхает в горле.

— Послушайте, матушка… — сказал он почти безнадёжно. — Но должен ведь быть выход! Я не верю, что нет выхода… Что же, получается, что эту самую… ну… Галю… и остановить нельзя? В конце концов она не всемогуща!

— Видишь ли, милый Влад… — скорбно вздохнула Самсониха. — Да, она не всемогуща, остановить ее можно… но беда в том, что в нее как в демоницу никто не верит! Для всех она человек, красивая, высокая, но вполне обычная девушка. Никто даже не подозревает об ее способностях, которые в здешнем мире именуются непременно сверхъестественными и считаются невозможными в принципе. Никто и не представляет, что эта симпатичная спортивная девушка на самом деле — хищник, жаждущий только человеческой крови… хищник настолько свирепый и безжалостный, что все там тигры и барсы в сравнении с нею покажутся милыми котятами! А потому твоей Гале будет нетрудно тебя найти и уничтожить, ибо фактически ты остался с нею один на один! И она сумеет обставить всё так, что никому и в голову не придёт увидеть в ней твою убийцу. К тому же она владеет таким оружием, против которого нет ничего ни у ваших следователей, ни у сыщиков… вообще ни у кого!

— Это вы… про месму? — тихо спросил Влад.

— Про нее, милый… про нее! Твоя так называемая Галя способна заставлять людей думать так, как она им внушает, принимая ее внушение за собственные мысли. Я уже не говорю о других ее возможностях — физических, духовных, которые неизвестны никому, кроме тебя, да и то тебе они знакомы лишь отчасти! Так что плохи твои дела, милок…

Влад продолжал сидеть неподвижно, устремив незрячий взгляд прямо перед собой.

В наступившей тишине слышно было только, как громко тикают часы.

— Пожалуйста, помогите мне, — сказал молодой человек заметно дрожащим голосом. — Пожалуйста, я прошу вас! Вы пользуетесь таким признанием, в ваше могущество верят как в святыню! Умоляю, помогите!

— Прекрати! — сурово воскликнула Самсониха, снова хлопнув по столу своей мощной дланью, правда, на этот раз значительно тише. — Моё могущество… Что ты несёшь, ненормальный? Вот так всегда: сначала ни во что не верят, ничего и никого не признают, а как наломают дров, так бегут сдаваться, и вот начинаются — слёзы, слюни, сопли, мол, помогите, спасите — Вы, дескать, всё можете! Что я могу? Я тебе Господь Бог, что ли? Я всего лишь ведунья, да и то, иные ведьмой зовут! От слова — ведать! Просто я вижу дальше и знаю больше, чем многие, — вот и всё моё истинное могущество! Своим знанием я с тобою поделилась, но ты не сумел применить его с пользой! Ну, и чем я теперь могу тебе помочь? Я не могу делать за каждого то, что он сам должен делать!

- Но ведь я делал! — закричал Влад в отчаянии. — Я делал! Искренне… Честно… Разве я виноват, что не смог?

- Ты должен был смочь, если взялся! — решительно возразила Самсониха. — Понимаешь, должен! Я предупреждала, с чем ты связываешься. Здесь проигравших нет. Есть только жертвы. Вот ты и сделал себя жертвой. Потусторонний мир пощады не знает.

— Господи, ну почему? Почему-у? — Влад взвыл почти по-волчьи. — Почему я не смог?

Самсониха взглянула на него сочувственно и внимательно.

— Не знаешь? А я могу сказать, что именно тебе помешало, только вряд ли это тебе поможет.

— Скажите… пожалуйста… если можете.

— Невежество. Косность. Упёртая уверенность в том, что твой убогий взгляд на мир единственно верный, и всё, что тебе незнакомо и непонятно — не более, чем тупое суеверие. Как же, наши прадеды были темны и суеверны, а вот мы — другое дело! Мы знаем всё… Так нынче рассуждает ваше поколение! Неверие! Самоуверенность… Гордыня… Еще перечислять? Или достаточно?

— Гордыня? — изумился Влад. — Причём здесь гордыня? В чём могла проявиться моя гордыня?

— Во всём, милок… Даже в отношении твоём к моим предостережениям. Они казались тебе порой несерьёзными, ведь так? Нечто вроде игры… А сам думал: полоумная тётка может говорить, что ей угодно, а я и сам знаю, как поступать! Тоже мне — ведунья! Никто ничего не смог сделать, ни мамаша Галкина, ни врачи… а вот я — смогу! Ведь были такие мысли, признайся самому себе, только честно!

Влад подавленно молчал. Самсониха сделала паузу и продолжила:

— И вот результат. Галку не спас, себя погубил. И еще людей целую кучу, которые ни к тебе, ни к любимой твоей никакого отношения не имеют! Да что там — к любимой! Любил бы по-настоящему, справился бы! Себя одного ты любишь, милок. В этом и есть корень твоей неудачи. А я этого не разглядела, дура старая. Ошиблась я в тебе.

— Пожалуйста, матушка! Может, я и виноват, но я всегда верил в ваши способности. После своего первого посещения я понял, что вы — настоящая ведунья! Честное слово!

— Какая теперь разница, мой милый! — печально вздохнула Самсониха. — Всё равно я помочь тебе ничем не смогу! Не под юбкой же своей мне тебя прятать!

— Может быть, совет какой хоть дадите! — воскликнул Влад. — Хотя бы совет! Что же мне теперь делать…

Он, казалось, готов был расплакаться от собственной беспомощности.

Самсониха смотрела на него с печалью и сочувствием.

— Ты вот что, милок… — сказала она наконец. — Спасение твое только в бегстве. Противостоять ей ты не можешь, но вот попробовать бежать стоит… Вдруг тебе удастся от нее скрыться, а там есть вероятность, что она забудет про тебя. Только прямо скажу — надежда слабая. Очень слабая! Не знаю я такого, чтобы от Отшельницы кто-нибудь спасался…

То же самое Владу сообщала девочка-призрак.

— Но куда же мне бежать-то! — спросил Влад с болью. — Я даже понятия не имею…

— Может, и далеко бежать не стоит, — сказала Самсониха. — Возможно, лучше всего будет для тебя пожить где-то в лесу, найти место поглуше. Лес и есть лес. Землянку выроешь… глядишь, и отсидишься! А в городе, среди людей, она тебя рано или поздно непременно найдет. Скорее всего, она тебя кинется искать в Краснооктябрьске, и в Зеленогорске, а потом — помчится в Москву! Вот там-то тебе никак появляться и нельзя! В твоём институте особенно… я думаю, тебе лучше попробовать отсидеться здесь, от людей подальше. Вампирша на кровь человеческую всегда идёт, вряд ли она в лесах искать тебя будет…

Влад был готов уже решительно на всё. Жить хоть в лесной землянке, хоть в пещере — только бы спастись! Видно, что ведунья и вправду ничем ему больше помочь не могла — разве что советом…

— А сейчас спать ступай, милок! — сказала Самсониха тихо. — Глубокая ночь уже, а тебе сил набраться нужно! И с утра, не мешкая, уходить тебе надо подале: сюда Отшельница уж точно в первую очередь пожалует. Если только… она уже не здесь!

Постель, предложенная Владу в доме Самсонихи, оказалась удобной и уютной, однако спал он неважно: тревоги, беспокойство, приступы страха гнали от него сон. Он периодически впадал в смутное полузабытье, то и дело внезапно просыпался, нервно вздрагивал от каждого звука… Он решительно не представлял, что будет делать на следующий день. Где искать убежище? Действительно спрятаться в лесу? Но как он будет там жить — без крыши над головой, без запасов, без тёплой одежды… Нет, так не пойдёт! Что бы там ни говорила Самсониха, но в лесу он пропадёт — у него нет ни навыков выживания, ни необходимых знаний. Да и непонятно было — разве среди людей, да в большом городе вампирше не труднее будет его искать? Разумеется, не в маленьком Краснооктябрьске; ехать надо, конечно же, в Москву!

Добраться до столицы, а там уж видно будет. Даже если Галя его увидит в столице — в институте или в студгородке, — у него будет время скрыться; ведь не накинется она на него при людях! Ехать следует всё-таки в Москву! А здесь у него ни близких, ни родных, ни знакомых — никого, кто мог бы реально ему помочь!

С этими мыслями он наконец крепко заснул, и ему приснилось, будто бы он ехал в поезде на Москву, а соседкой его по купе вдруг оказалась… Галя! Сон был настолько ярким и логичным, что поутру Влад никак не мог сообразить, действительно ли это был сон? Такое видение скорее напоминало предостережение… Оно словно бы показывало ему, чем обернётся его замысел удрать из этих мест: Отшельница попросту настигнет его раньше, чем он доберётся до Москвы! А о том, что последует после того, как она войдёт в его купе, Влад вообще старался не думать!

Получалось, что виденный им сон однозначно показывал: до Москвы ему не доехать! Лучше и не пытаться… Но если прятаться здесь — то где? Неужели и впрямь придётся где-то в лесной чаще строить шалаш и там отсиживаться?

Утром Самсониха накормила его завтраком и проводила за дворовую калитку.

С собой дала немного еды, благословила, перекрестила.

— Не делай больше глупостей, милок, — сказала она ему тихо. — И будь крайне внимателен. К людям получше присматривайся… Чует моё сердце — ищет она тебя!

— Сердце… — задумчиво произнёс Влад. — Вы говорите — сердце? А знаете, однажды я заметил, что сердце у Гали билось как-то очень редко, гораздо реже, чем это всегда бывает у обычных людей! Что это может означать?

— Вампир-отшельник способен замедлять ритм работы своего сердца, когда ему не хватает чужой крови, — объяснила Самсониха. — Это верный признак того, что приближается острый приступ вампирского голода; если ты это заметил, то в тот самый момент ты был на волосок от смерти. Почему-то она тебя тогда в живых оставила… Второй раз такой случай вряд ли представится.

— Спасибо вам за всё, — сказал Влад. — И простите, что я оказался неспособным учеником…

- Да не был ты мне учеником! — скупо улыбнулась ведунья. — Ты был разве что этим, как там у вас… слушателем, что ли? Ускоренный курс, цена которому — ломаный грош! Ну да ладно, ни к чему теперь все эти разговоры. Но ты ведь опять меня не слушаешь?

— Разве? Я слушаю… А вы это о чём?

— Я сказала, чтобы ты к людям получше присматривался. Ты пропустил это мимо ушей.

— Да нет… я слышал и понял…

— Ничего ты не понял. Отшельница может приблизиться к тебе вплотную, но при этом внушить, что ты видишь перед собой не ее, а кого-то из своих родных или знакомых…может, даже кого-то из тех, коих и в живых уже нет! Вот что особенно опасно. Ты доверишься этому человеку, и тогда… ничто уже тебя не спасёт!

— А как же мне распознать…

— Очень трудно такое распознать. Слушайся своего сердца. Человек бывает способен отличить свои чувства от внушаемых извне образов. Вот видишь ты перед собой своего знакомого, говоришь с ним, и вроде всё как надо… а сердце свое послушаешь, и поймёшь очень отчётливо, что душа-то не на месте. Не тот это человек! Так что сердце свое больше слушай. Понял?

— Думаю, да… Я постараюсь, — грустно улыбнулся Влад.

— И еще… — тихо добавила Самсониха. — Постарайся поменьше думать о своей бывшей девушке. Я знаю, это будет очень трудно, но нужно постараться. Твои мысли о ней — это как маяк, сигналы которого она может уловить. Думай о чём угодно: о родных, о природе, о детстве, о каких-то своих увлечениях… но о ней — вспоминать не моги! Полностью это вряд ли возможно, однако надо пытаться, если хочешь осложнить ей поиски…

— Спасибо, — тепло отозвался Влад. — Ну что же… пойду я!

— Ступай, милок… и храни тебя Господь!

Влад вышел со двора и решительно направился по сельской дороге, на которой попадались редкие прохожие. Поравнявшись с колодцем в конце улицы, он заколебался было, не зная, куда повернуть, как вдруг из-за его спины раздался весёлый голос:

— Привет, Влад! Ты какими это судьбами здесь?

Молодой человек стремительно обернулся. Перед ним стоял крепкий молодой мужик в голубой рубашке-тенниске и чёрных спортивных брюках. Бросались в глаза его очень светлые волосы, спадающие на лоб вьющимися кудряшками, и небесно-голубые глаза. Мужик смотрел на Влада как на старого доброго знакомого, улыбаясь ему широкой открытой улыбкой.

Влад молчал, настороженно глядя на него.

— Послушай… ты меня не узнаёшь, что ли? — спросил сельчанин.

— Нет… — нерешительно ответил Влад.

— Ну как же! Мы же с тобой тогда, в июле месяце, здесь, во дворе у матушки в очереди сидели! Она тебя тогда еще в хвост очереди послала, ты возмущаться начал, а я тебя успокаивал… Ну, вспоминаешь?

— Ах, да… Вспоминаю, конечно. Ты Николай?

— Ну да, он самый! — явно обрадовался мужчина. — Узнал всё-таки. Так ты что, опять в наши края, я смотрю! Совет небось от матушки нужен?

— Совет? — повторил Влад упавшим голосом. — Да как сказать… Может, и совет, конечно, однако… впрочем, какая разница!

Николай между тем понял, что его знакомцу не до праздных разговоров.

Улыбка исчезла с его лица, взгляд голубых глаз стал куда более серьёзным.

— Послушай, приятель, с тобой, видать, беда приключилась? — спросил он.

— С чего ты взял? — отозвался Влад, которому вовсе не хотелось посвящать в свои дела случайного знакомого.

— Да по тебе видно, знаешь ли… ты весь как-то странно изменился, и совсем не в лучшую сторону.

— Как изменился? — спросил Влад.

— Ну… прости за прямоту, дружок, но ты будто бы постарел лет так на пятнадцать! И даже вон, смотрю, волосы седые появились…Что с тобой стряслось? Мы виделись месяца два назад всего, и за это время люди так сильно не меняются! Неужто хворь какая пристала?

— Да нет… А вообще — чёрт его знает! Дела мои неважны, Коля…

Николай смотрел на него с явным сочувствием и тревогой, но Влад всё же полагал, что не стоит ничего ему рассказывать. В самом деле — ну зачем? Николай будто бы угадал его мысли.

— Говорить не хочешь, да? — спросил он. — Ну, как знаешь. А то смотри — вдруг я чем помочь смог бы?

— Спасибо тебе, Николай… добрый ты человек. Только ничем ты мне не поможешь.

— Ну-ну… Может, тебе остановиться негде? Так поедем, я сегодня на машине, отвезу тебя в совхоз, к себе домой, в баньке тебя попарим… Банька-то, она знаешь, всякую хворобу как рукой снимает!

Николай был явно в приподнятом настроении, был искренне рад встрече и действительно испытывал желание помочь. Хорошая, добрая энергия так и шла от него, и даже Влад невольно улыбнулся.

— Еще раз спасибо тебе, Коля, — сказал он. — Да только не до баньки мне, знаешь ли. Ехать скорее надо… или…

Влад вдруг умолк, ибо в голову ему неожиданно пришла мысль, которая вполне могла оказаться спасительной для него.

Зачем он так поспешно и бездумно отказывается от предлагаемой помощи? Николай — местный житель, разные здешние дороги и прочие места знает…

- Послушай, Коля! — сказал Влад, немного оживившись. — А знаешь, мне ведь и вправду помощь не помешает!

— Ну, я так и понял! Говори.

— Ты не мог бы… спрятать меня где-нибудь… ну, на недельку, может быть, чуточку побольше?..

— Спрятать? — Николай был явно удивлён. — От кого тебе прятаться-то надо, Влад? За тобой что — гонятся? Кто? Милиция? Бандиты?

— Нет, нет… никакой милиции, никаких бандитов. Но мне нужно позарез спрятаться в каком-нибудь глухом месте, понимаешь? Очень нужно…

— Ну так я ж говорю — поехали ко мне, поживёшь у меня, кто ж тебя там искать-то будет?

— Нет, Николай, нет, только не у тебя! Это очень опасно…

— Опасно? — переспросил Николай. — Ну дела… Что-то я ничего не понимаю, дружище! Если не милиция, не бандиты…какая еще может быть опасность? От кого ты скрываться-то должен — может, объяснишь всё-таки?

— Николай… Конечно же, я всё тебе объясню, только немного позже! — горячо сказал Влад. — Не сейчас. Во-первых, на это просто нет времени. А во-вторых, если я тебе и расскажу правду — ты мне не поверишь! Подумаешь, что я рехнулся… Но я в своём уме, уверяю тебя! И никаких проблем с милицией у меня тоже нет. Никаких грязных поступков я не совершал, не воровал, не грабил, девочек не совращал… Просто мне надо на время скрыться, исчезнуть! Но сейчас я тебе ничего больше сказать не могу — уж ты прости!

Николай смотрел на него теперь озадаченно.

— Если б я знал, что ты женат, я бы решил, что ты от жены бегаешь! — сказал он. — Но ты холостой вроде… Ну хорошо! Не можешь сейчас говорить — ладно, не говори. После разберёмся. Значит, спрятать тебя нужно, говоришь… Думаю, это можно устроить.

— Правда? — воскликнул Влад, чувствуя, как радостно встрепенулось его сердце. — Николай, ты — просто чудо! Ты моё спасение… Наверное, сам Господь послал мне тебя!

— Ладно, ладно… ишь, как заговорил! Что-то в июле ты говорил совсем по-иному! Господь ему меня послал… Видать, крепко тебя скрутило! Ну ладно, не до того сейчас. Так вот, Владик: есть у меня тут в окрестных лесах сторожка… Домик в лесу то есть. Он в глухой чаще стоит, но на берегу реки, и я туда иногда наезжаю — ну там, порыбачить там в одиночку, за грибами походить, просто отдохнуть — ну, когда благоверная своими придирками совсем уж запилит, я в машину — и туда! Сторожку эту еще до войны мой дед поставил, он-то мне ее и показал! Деда давно уж на свете нет, и сейчас про сторожку ни одна живая душа не знает! Думаю, такой вариант тебе подойдёт?

— А там как — место действительно глухое? — спросил Влад.

— Да куда уж глуше! Ближайшая деревня — километров за пятьдесят, а вокруг нет никаких дорог, один только лес, да звериные тропы! Разве что по реке какая ни то посудина раз в месяц проплывёт, но с реки домика-то не видно, он глубоко в чаще запрятан! Сам леший тебя там не отыщет… Ну так что — годится?

— Слышь, Николай… — Влад быстро огляделся по сторонам, будто опасался, что их могут подслушать. — Ты говоришь, что дорог там нет… а как же туда ездить?

Николай засмеялся.

— А вот так — доедем с тобой до знака на дороге, который мне только одному известен, а оттуда — пешком! Через лес, по полузаросшей стёжке. Так что путь будет трудным! Ну как — готов?

— Готов! — радостно воскликнул Влад. — Ты, Коля, наверное, мой Ангел-хранитель!

— Да ладно тебе! Скажешь тоже… Ангел…

Николай повёл Влада в сторону дороги, где на обочине дожидался хозяина малинового цвета «Жигулёнок». Николай открыл заднюю дверь, усадил своего гостя на сиденье; сам сел за руль, и машина тронулась. По дороге Николай говорил с Владом о чём угодно, но ни разу больше не затронул самой больной для Влада темы — от кого он собирается прятаться. И за это столичный гость был ему искренне благодарен.

Ехали примерно два часа с небольшим перерывом на автозаправочной станции, где пришлось потратить время на небольшую очередь. Всё это время Влад смотрел в окно на поля, еще по-летнему зелёные леса, на незнакомые глазу сёла и деревеньки. Да…велика матушка Россия, необозримо велика, и казалось совершенно невероятным, что на этих вот гигантских просторах можно отыскать какого-то отдельно взятого человека. А если еще поселиться в лесу, на диком лесном берегу, где вообще неведомо когда последний раз ступала нога человека, то вопрос о том, что кто-либо мог бы раскрыть его убежище, представлялся совершенно нелепым. Поразмыслив обо всём этом, Влад почти успокоился.

На одном повороте Николай внезапно резко свернул с шоссе и направил машину по грунтовой дороге через поле. По этой дороге ехали еще с полчаса, пока не добрались до густого леса. Дорога еще некоторое время вела через лесные массивы, и вот наконец совершенно затерялась в густой траве.

Николай вырулил на неширокую прогалину и остановил машину на усыпанной сухими иголками земле под двумя огромными вековыми соснами.

— Всё, — сказал он, оборачиваясь к пассажиру, — приехали.

Эти простые слова почему-то показались Владу содержащими некий зловещий смысл.

Он внезапно вспомнил о предостережении Самсонихи получше присматриваться к людям… Вспомнилась ему и ее реплика ведуньи о том, что Отшельница может быть «уже здесь». Жуткая мысль пришла Владу в голову, будто молнией озарившая его измученный дремлющий мозг: а вдруг этот человек, завезший его неведомо куда, человек, которому он так безоглядно доверился, вовсе и не Николай? Каким-то странно знакомым взглядом посмотрел он на Влада, когда оглядывался на него через плечо…

И куда это они приехали, когда вокруг ничего, кроме глухого леса?

Между тем Николай открыл дверцу машины, вышел наружу, наклонился, разглядывая что-то под передними колёсами. Потом обогнул автомобиль, деловито открыл багажник и полез туда, скрывшись из глаз своего пассажира. До переживаний Влада и его мыслей Николаю, казалось, не было никакого дела. Влад внимательно и придирчиво следил за ним.

— Ну что глазами-то хлопаешь? — добродушно спросил Николай. — Я же сказал: приехали! Вылезай уже!

Он достал из багажника увесистый пакет и закрыл капот.

— А где же эта самая… ну, сторожка? — спросил Влад.

— Ты не слишком внимателен, приятель. Я, помнится, говорил, что до сторожки надо еще топать изрядно по лесу. Так что давай вылазь: нас ждёт с тобой марш-бросок!

В армии-то служил?

— Нет, — со смущением отозвался молодой человек.

— Оно и видно! Но ничего — у тебя всё еще впереди! Давай-давай, вылазь: мне ведь еще обратно ехать…

Влад наконец сообразил, что столь дальняя поездка не входила в планы Николая, и он предпринял ее лишь ради того, чтобы помочь ему, Владу, — человеку, с которым он был едва-едва знаком! Заставлять его ждать и терять драгоценное время было бы просто свинством. Влад мгновенно отбросил всякие подозрения и поспешно вылез из машины.

Теперь они отправились через лесную чащу по чуть заметной в густой траве тропке. Шли долго, и Влад начал уже уставать, когда наконец-то появилась маленькая полянка, и под раскидистыми кронами громадных сосен Влад не сразу разглядел маленький бревенчатый домик с двускатной крышей.

— Вот же прелесть какая! — воскликнул в изумлении молодой человек. — Это надо же!

— Что означают твои слова? — поинтересовался Николай. — Что-то не так?

— Не так? Да ты что, дружище! Такого я и ожидать не мог: ведь пройдёшь мимо такой избушки, и не заметишь! Потрясающе!

— Вот и ладненько! — довольно заметил хозяин. — Давай-ка зайдём…

Внутри оказалось не менее прекрасно, чем снаружи: комнатка была одна, но совсем не тесная и уютная. Добротная кровать, застеленная тёплым покрывалом, простой стол, пара стульев, мастерски сработанных из дерева и покрытых чуть заметно поблескивающим лаком. Толстенькая тумбочка напротив кровати, шкафчик возле стены, цветастая занавеска, отделяющая часть комнаты.

— А что там? — полюбопытствовал гость, заглядывая за полог.

— Кухонный уголок, — отвечал хозяин, показывая на полки и малюсенький столик.

У стенки стоял шкафчик, предназначенный для посуды. Была даже электроплитка.

— Здесь есть электричество? — спросил Влад с удивлением.

— А как же? — гордо откликнулся Николай. — Конечно есть: небось, в двадцатом веке живём! Не с лучиной же сидеть. Там, на улице — генератор!

— Обалдеть… — протянул Влад с невольным уважением.

— Мы его вместе с отцом еще поставили, — сказал Николай с гордостью. — Этот домик у нас как наследство: поставил его мой дед, отец и я соорудили генератор, ну, а я уж еще позже всё здесь обустроил. Вот теперь по выходным рыбачить сюда приезжаю! Там вон, речка за деревьями… видишь, вода блестит? Клёв отличный, между прочим.

Влад не переставал изумляться. Всё происходящее казалось сказкой.

— Да здесь меня сам чёрт не найдёт! — воскликнул он.

Николай слегка помрачнел.

— Не надо нечистого поминать, — сказал он мягко. — Я всё, конечно, понимаю, однако я, знаешь ли, человек верующий…

— Извини, Коля! Я не хотел тебя задеть, так по привычке вырвалось…

— Да ладно… В общем, оставайся! Не думаю, чтобы тебе тут кто-нибудь встретится. Ты, часом, не рыбак?

— Нет, — признался Влад.

— Значит, удочки тебе не нужны. Ну и ладно! Вот тебе на первое время немного продуктов, — и Николай протянул ему пакет с продуктами, купленными по дороге в магазине возле автозаправки.

— Ничего себе немного! — изумился Влад.

— Ничего, ничего, съешь! А закончатся — тут кладовка есть, там мясо сушёное, консервы, галеты, даже водки запас имеется! Ты как, — Николай щёлкнул себя по горлу, — по этому делу не слишком?

— Да что ты, Коля! Я практически не пью…

— Ну знаешь… Люди, которые не пьют вообще, внушают подозрения: а что это с ними? Не то они больны, не то камень у них за пазухой… Человеку в меру-то выпить в самый раз будет.

— Да нет, Николай, — отвечал Влад. — В одиночку я пить не буду, не переживай.

— Вот хороший ответ! Через недельку, то бишь в субботу, приеду тебя проведать.

— Да уж недели, полагаю, мне хватит отсидеться! — сказал Влад. — Так что в следующие выходные заберёшь меня отсюда.

— Ну, это тебе решать, дружок! А так сам смотри — я тебе не ограничиваю, живи, сколько хочешь, коли не страшно одному в лесу-то. А так здесь хорошо — есть всё не обходимое.

— Коля… не знаю, как тебя и благодарить!

— Потом благодарить будешь, — отвечал Николай. — С генератором осторожней. Лучше его вообще не трогать. Свет тебе нужен не цельный день, так что выключай его днём, да и ночью желательно тоже: если только спать в полной темноте не боишься!

В общем, пусть он у тебя работает часа четыре-пять в сутки: по опыту знаю, что обычно больше и не надо.

— Хорошо, Николай, — сказал Влад. — Я напрасно жечь электроэнергию не буду: знаю ведь, топливо нынче недешево. Так, по необходимости!

— Ну добро! — ответил Николай. — Тогда ты располагайся тут, обживайся, а мне пора. Сегодня еще на работу в ночную смену.

— Николай, друг! Мне так неловко… ты уж прости! Я тебе потом всё расскажу — я обещаю!

— Сочтёшь нужным — расскажешь! — рассудительно заметил Николай. — Загадывать наперёд не стоит. А пока — бывай!

Они тепло расстались, и Николай уехал.

И вот Влад остался один в дремучем лесу. Домик Николая оказался оборудован на славу: здесь и вправду было всё необходимое. Первую ночь он проспал как убитый, не видя никаких снов, будто проваливался в бездну, в непроглядную черноту. Утром встал отдохнувший и посвежевший… Вышел на улицу. Несмотря на наступивший сентябрь, снаружи было по-летнему тепло. Вполне можно было купаться! В самом деле — почему бы и нет? Он спустился с низенького крыльца, прислушался к безмятежному пению птиц. Лес стоял спокойный, умиротворённый и такой дремучий, что невольно казалось, будто бы на всей земле нет ни городов, ни дорог, ни машин… один только лес! Даже дыхание осени не коснулось его совершенно — на ветвях деревьев Влад не увидел ни единого жёлтого листочка. Он направился вперёд, по чуть заметной в густой траве тропинке и вскоре вышел на небольшую полянку и здесь остановился, оглядываясь и прислушиваясь. Впереди сквозь ветви и стволы вековых деревьев он разглядел гладь реки…

Ему страстно захотелось туда, на речной простор! Не долго думая, Влад двинулся вперёд. Однако заросли были настолько густы и непроходимы, что он вскоре остановился в растерянности. Пришлось выбрать путь подлиннее — это там, где в лесной стене имелись просветы и была видна река. Здесь Влад вскоре выбрался на речной берег. Он взглянул на открывшийся ему пейзаж, и у него даже дух захватило, настолько чарующая предстала его взору картина!

Зеркальная гладь реки лишь местами была подёрнута чуть заметной рябью, что указывало на присутствие почти неощутимого утреннего ветерка.

И солнышко пригревало совсем по-летнему… Влад поспешно спустился к воде, скинул с себя одежду.

Берега были на диво дикими, сплошь заросшими густым лесом, подступавшим к самой кромке речного потока, медленно и величественно катившему прозрачные воды. Владу вдруг подумалось, что даже на заре Истории, когда во всём мире насчитывалось лишь несколько немногочисленных племён, разбросанных по разным частям света, здесь было так же, как сейчас, дико и по-первобытному безлюдно. И казалось совершенно невозможным, чтобы здесь, в такой отдалённой глуши, можно было бы найти одного-единственного человека. Здесь можно было жить годами, если не десятилетиями, и так и не увидеть ни разу человеческого лица. Более надёжного убежища и представить себе было нельзя!

Влад с наслаждением выкупался, и в душе его поселился долгожданный покой.

Он вновь обрёл возможность думать, соображать, размышлять…По крайней мере так ему казалось.

Вернувшись в домик, он состряпал себе нехитрый завтрак из оставленных припасов, при помощи генератора включил электроплитку, вскипятил себе воды, вдоволь напился горячего чаю. И ему стало совсем хорошо…

Никакой вампир его здесь никогда не найдёт! Он поживёт здесь неделю, может, две, а потом попросит Николая отвезти его на станцию. Возможно, придётся еще подзанять у него денег, чтобы купить билет. А потом уже из Москвы он вышлет своему гостеприимному хозяину денежный перевод…

Вот только… что он скажет, когда там, в институте и в студгородке, вновь увидит Галю? Как ему подобает вести себя? Заявить на нее в милицию? Смешно, они уже обсуждали это с Самсонихой. А что, если она и вправду не оставит его? Ведь для нее он не просто удравшая от нее жертва, он — свидетель, подлежащий безусловному уничтожению… И если Галя, вернувшись в Москву, застанет его там, если увидит хотя бы раз, он обречён! Это надо же — угораздило его связаться с самой настоящей демоницей, едва не стать для нее пищей… а теперь вот надо думать, как спасаться от нее дальше! Если бы всё это случилось не с ним, никогда бы Влад не поверил бы, что такое возможно! Да и никто бы не поверил… Недаром же Самсониха сказала ему, что одно из главных достижений Сил Тьмы состоит в том, что им удаётся убеждать людей в том, что их не существует. А они… они-то как раз прекрасно существуют, и не где-нибудь, а рядом, бок о бок с людьми! И, пользуясь их неверием и невежеством, делают из них своих жертв…

Он снова, в который уже раз, вспомнил о Светлане и об их разговоре там, на студенческой практике. Несчастная девушка действительно была давно мертва, и это он стал пусть и невольной, однако прямой причиной ее гибели.

Правда, он мог утешаться лишь тем, что сам не давал ей никаких поводов рисковать жизнью; раскрывая ему глаза на подлинную суть своей единственной подруги, Светлана прекрасно понимала, на что она шла! Но это было слабым утешением для него. Он был виноват по-настоящему в одном: в том, что не поверил ей тогда, что принял ее предупреждение за бред сумасшедшей, взбалмошной и ревнивой девицы, вздумавшей отвадить его от своей подружки. Он ей не поверил! А разве бы любой другой человек, окажись он на его месте, поверил бы?! Как же можно было в такое поверить?

Вот и выходило, что он вроде и не виноват, но на душе его от этого легче нисколько не становилось. И чувство собственной вины никуда не исчезало.

Владу вспомнилось также, какой вопиющей нелепостью показалось ему тогдашнее предложение Светланы о том, чтобы он немедленно написал заявление об отчислении из института и уехал как можно дальше… Очень настойчивое предложение, своей абсурдностью вызвавшее у него приступ раздражения. А вот теперь он осознал, насколько Светлана была тогда права! Если бы он поступил так, как она предлагала (если не требовала!), не сидел бы сейчас в лесу в забытой Богом сторожке, не рисковал бы жизнью и не попал бы на растерзание к самой настоящей вампирше, словно бы явившейся со страниц старинных полулегендарных хроник! И теперь предложение Светланы было, пожалуй, единственным выходом для него. По возвращении в столицу он так и поступит. Отчислится из института и уедет домой… Вот только бы там не встретиться ему с вампиршей! Иначе всё — конец…

Влад с ужасом подумал о том, не придётся ли ему вообще уехать куда-нибудь на край света, спасая свою жизнь? На Дальний Восток, например…или в Восточную Сибирь…Куда-нибудь подальше в тайгу…

Ну ладно, это всё будет потом. А сейчас ему надо просто отсидеться здесь. Просто сидеть и ждать. Отшельница никогда его здесь не найдёт… А там, может, и забудет про него. Вообще! Что, в конце концов, на нём свет клином сошёлся?

Так в раздумьях и одиночестве прошёл день, за ним второй. Постепенно Влад всё больше и больше успокаивался. И стал возвращаться своими мыслями к Гале…

Он не знал и не хотел знать никакой Отшельницы, никакой вампирши, никакой Хозяйки! Он снова знал и хотел знать одну только Галю…

Влад не мог не помнить об их первой встрече, о своих чувствах к ней, о своей восторженной любви. Он знал только ту, прежнюю Галю. А ведь она уже тогда была поражена этим проклятым вирусом, но он не знал этого, не понимал и не хотел понимать. А проще говоря — не верил в подобное. Теперь он убедился, что всё это, весь этот кошмар, что происходил с его любимой девушкой уже много лет, — страшная и жестокая правда! И он пытался ей помочь, старался ее спасти, но из этого ничего не получилось. Он оказался не способен, оказался попросту не готов…И самое ужасное состояло в том, что они с Галей были по разные стороны. Она не желала спасаться, она смотрела на него не более как на будущую жертву, и откровенно смеялась над его попытками. И тем более, не собиралась ему помогать. Так в подобных условиях могла ли вообще идти речь о каком-либо спасении? Можно ли спасти того, кто спасаться не желает? В принципе?

Он посетовал было на Самсониху — уж ведунья должна была предостеречь его и объяснить ему, что вся его затея совершенно бесполезна. Но тут же сам отвёрг свои претензии как совершенно необоснованные. Ну скажи ему такое Самсониха — разве это его остановило бы? Да ни за что! Теперь он понимал, что Самсониха поступила правильно и мудро — она не стала его ни запугивать, ни отговаривать; она вызвалась ему помочь, но для этого ему было необходимо кое-что сделать. Но он этого сделать не сумел, он полез туда, куда лезть ему, неподготовленному и несведущему, никак не полагалось… и вот результат: цель не достигнута, а сам он оказался перед лицом неминуемой гибели. И надежда на спасение — да есть ли она?

И всё же Влад не мог не думать о Гале. Даже о Гале-вампирше, Гале-Отшельнице. Даже если разумом понимал, что это уже не Галя…

Отшельница… Это понятие, к которому раньше Влад относился вполне равнодушно, теперь приобрело для него крайне зловещий, просто убийственный смысл; он подумал, как любимая им девушка живёт в одиноком пустом доме, в некой заброшенной, необитаемой деревеньке, где даже электричества нет! Как ей должно быть одиноко… но это всё ладно бы, она живёт там непостоянно, но — это и есть с некоторых пор ее истинное существование! Всё остальное — только обличья, которые она вынуждена принимать, чтобы адаптироваться среди людей, к сообществу которых она сама раньше принадлежала. А что теперь? Эта деревня для нее действительно как гробница для готического вампира, которую он покидает, лишь отправляясь на охоту. Галя не может полностью изжить свои воспоминания о прошлом человеческом бытии, не может, какими бы суперспособностями она теперь ни обладала. Эти воспоминания всегда с ней, они — внутри нее. Но при этом ею движет один только голод! И еще — жажда крови, которую Влад уже испытал на себе. И никто не может ей помочь, ибо она сама никого не подпускает к себе. А он попытался это сделать, будучи совершенно не готовым к подобной миссии… Глупец! Он даже не отдавал себе отчёта, во что ввязывается!

А Галя? Подле нее никого нет, кроме этого ужасного чёрного пса и враждебного ей окружающего мира, в котором либо ее будущие жертвы, либо потенциальные враги…

А внутри только неутолимый голод… Может ли быть участь более ужасная для живого существа?

Подумать только, ведь когда-то Галя знала любовь, дружбу, имела какие-то привязанности… И вот теперь всё это для нее потеряно. Более того, всё то человеческое, что раньше было ей дорого и близко, нынче уже не представляет для нее никакой ценности! Как такое могло случиться? Ведь теперь ничто из этого утерянного не в состоянии наполнить ее существование хоть каким-то смыслом! Единственный закон, которому она следует — это жажда крови… Это для нее единственный путь к сохранению подобия вечной жизни! И она должна бесконечно долго питаться кровью своих жертв и никогда при этом не знать насыщения…

Галя… Галя! Чем же всё-таки я могу тебе помочь? Я, совершенно заурядный человек, по неведению прикоснувшийся к извечным тайнам, над которыми безуспешно бились лучшие из человеческих умов, и которые нынче официально объявлены попросту несуществующими?

Влад думал, сомневался, размышлял, но так и не мог найти ответов…

Наступил уже четвёртый день его пребывания в лесной сторожке.

Всё было спокойно и умиротворённо. За минувшие три дня Влад неплохо отдохнул и почти совершенно успокоился. Зловещие слова Самсонихи о неминуемости встречи с Отшельницей здесь, в лесу, потеряли свой фатальный смысл, утратили свое зловещее звучание… Последние ночи в уютной лесной сторожке Влад прекрасно спал, по утрам ходил на речку и не встречал ни единой живой души; по утрам его будили птички, восторженно приветствующие встающее солнце. Дни стояли тёплые, тихие и удивительно погожие — здесь совершенно не ощущалось наступление осени… И вода в реке хотя и несколько поостыла в сравнении с той, что была в знойном и сухом июле, однако купаться в такой речной воде можно было и сейчас, в сентябре, с преогромным удовольствием.

Владу уже казалось, что никакой опасности нет; ну в самом деле — как возможно найти его в этих глухих, совершенно безлюдных местах? Подумать только — о его местонахождении знает только один человек во всём мире — Николай, тот, кто привёз его сюда! И больше никто…И какими бы сверхъестественными особенностями ни обладала Отшельница, ей ни за что и никогда не удастся ни обнаружить, ни настичь его здесь. Это решительно невозможно… в этом можно не сомневаться.

А интересно, хоть один человек когда-нибудь появлялся здесь? Просто случайно, непроизвольно, непреднамеренно? Да наверное… какой-нибудь грибник, или рыбак, заплывший по реке в эти заповедные места, наконец — просто заблудившийся путник. Наверное, появлялся… не зря же в николаевской сторожке имелся запас продуктов, питьевой воды, спички, фонарик и даже спиртное — на тот случай, если сюда придёт человек, нуждающийся в помощи. Однако вероятность того, что таким человеком может оказаться Галя, была практически равна нулю.

Влад вновь поймал себя на мысли, что думает о Гале исключительно как о человеке. Иначе думать о ней он просто не мог… И здесь, в этой глубочайшей лесной глуши, он размышлял о ней как бы со стороны, как будто это не он, а именно она нуждалась в помощи и спасении. И он непременно эту помощь ей оказал бы, если б только мог. Но он не мог…

Влад вспоминал, как встречался с Галей в институте, как трепетно он ожидал новых встреч с нею в студенческом городке, и ему казалось, что всё это было не просто очень давно, но словно имело место быть в какой-то другой жизни.

То, что последовало за всем этим, сейчас представлялось ему совершенно нереальным, фантастичным…Ну не может быть такого! Не бывает… Однако это было. Но теперь со всей очевидностью можно сказать — весь этот кошмар наконец-то закончился.

По крайней мере — закончился для него. Но — не для Гали.

Что осталось в ее памяти о ее прошлой, человеческой жизни? Влад был убеждён, что человеческая составляющая в Гале непременно осталась, и она не просто в ней присутствует, она — борется! Она должна бороться с тем другим, потусторонним началом, которое превращает Галю в чудовище. И это противостояние должно когда-нибудь завершиться тем или иным образом, ибо человек и чудовище в одном организме не совместимы. Он хотел помочь своей любимой, но — не сумел. Но что он мог сделать, ведь он не супермен, не провидец и не волшебник, а самый обычный человек. Человек, продолжающий любить.

Эта мысль постоянно мучила Влада, и он то и дело возвращался к ней.

Она не давала ему покоя, заставляя вновь и вновь размышлять — почему он, взрослый человек, наделал столько ошибок, приведших в итоге к поражению? Где и в чём была его главная ошибка? Чего ему не хватило, чтобы успешно выполнить миссию, которую он сам возложил на себя? Храбрости? Мудрости? Веры? А может быть, любви?

На эти вопросы он тоже искал и не мог найти ответов.

Вечером он собрался поужинать. Теперь Влад с нетерпением дожидался возвращения Николая: пора было завершать это отшельничество и возвращаться в Москву. Тем более, очень возможно, что Галя давно не ищет его, а попросту уехала… А он сидит здесь, в лесной глуши, как сыч, и ждёт неизвестно чего. Да и одиночество, которое в первые дни пребывания здесь воспринималось им как благо, уже начинало заметно тяготить его.

Он разложил на кухонном столике незатейливый ужин и собрался уже поесть.

Покосился на бутылки со спиртным. В голове промелькнула быстрая и короткая мысль — а не выпить ли? Чуть-чуть, самую малость — может, станет немного повеселее? А то почему-то в душе опять поселилась смутная тревога. Однако по здравому размышлению Влад отверг этот мимолётный соблазн: нехорошо пить в одиночку в отсутствие хозяина. Прямого запрета Николай ему, конечно, не делал, но… в общем, нехорошо! Вот приедет хозяин, тогда они вдвоём и решат, как с этим запасом поступить.

Взгляд его упал на радиоприёмник, и ему вспомнилось, что Николай обмолвился о том, что можно слушать музыку или там — новости…Вот это другое дело! Никем и ничем не возбраняется. Если, конечно, этот ящичек, покрытый слоем стародавней пыли, хоть в какой-то мере работает.

Влад повернул ручку, раздался щелчок, из старенького приёмника полилась негромкая мелодия. И вправду работает! На сердце сразу стало заметно веселей…

Он покрутил ручку, подбирая подходящую волну. Где-то далеко играл американский джаз, с трудом пробивающийся сквозь трескучие помехи. На другой волне передавались международные новости, и тревожный голос диктора свидетельствовал о том, что обстановка в мире оставляет желать много лучшего — спокойной ее назвать нельзя. А вот, кажется, и местная радиостанция — качество передачи было заметно лучше! Слаженный хор звонких подростковых голосов старательно исполнял пионерскую песню:

Влад оставил местную станцию — пусть поют пионеры! Он сам прекрасно помнил своё пионерское детство, свободное от насущных забот, эти торжественные линейки, пионерские зорьки, верную и бескорыстную дружбу… Хорошее было время! Так что пусть себе поют, настроение ему поднимают…

Он неторопливо жевал сырокопченую колбасу, заедая ее вкусными галетами, на электроплитке грелся чайник, подпевая приемнику тоненьким писком. Владу стало спокойно и уютно — как будто эта сторожка и густой непроходимый лес отделяли его от всего мира. А старенький приемник продолжал вещать:

— Дорогие ребята! — заговорил задорный девичий голос. — Главная редакция зеленогорского радиовещания поздравляет вас с началом нового учебного года! Мы желаем вам всем успехов в учёбе, крепкого здоровья, интересной пионерской жизни в течение предстоящего года! Дружите и помогайте друг другу… Мы надеемся, что за минувшее лето вы хорошо отдохнули, набрались новых сил, окрепли, ведь вы все занимались физкультурой и весёлыми играми, ходили в походы, разводили пионерские костры… Давайте же вспомним, как всё это было!

Девушка еще что-то весело говорила, голос ее порой прерывался редкими помехами, но в целом слышимость была хорошей. Зазвучала новая пионерская песня:

Влад закончил ужин, сполоснул руки под рукомойником и, вытерев их чистым мягким полотенцем, присел возле окна. На улице быстро темнело — сентябрьские вечера ведь коротки… По вечереющему небу проносились облака, поднимался постепенно ветер.

Похоже было на то, что прекрасная, летняя еще погода начинала серьёзно портиться.

А из приёмника теперь доносились голоса ребят, декламирующих стихи. Это были также пионерские стихи — веселые, задорные, звонкие! Они согревали душу, вызывали в памяти дорогие и тёплые воспоминания…

Влад вздрогнул и невольно насторожился: что-то в этом лиричном стихотворении, проникнутом ностальгией по минувшим летним дням, было явно не так! Влад готов был поклясться, что в эту декламацию каким-то непостижимым образом вклинились другие, совершенно чуждые по смыслу слова! И эти чуждые строки, произнесённые тем же звонким пионерским голосом, Влад слышал своими ушами! Он снова напряг слух, пытаясь уловить смысл читаемого по радио стихотворения:

Влад недоумённо огляделся по сторонам, как будто в небольшой комнатушке лесного домика могло найтись какое-то объяснение тому, что он услышал. Здравый смысл подсказывал, что всё вокруг в полном порядке! Но откуда же тогда прозвучали эти непонятные слова… про волчий вой… про тьму… про какую-то погоню… Что это было? Или ему просто померещилось, послышалось? Нервы совсем расшатались, вот и слышится чёрт знает что?

Он продолжал вслушиваться в звуки, доносящиеся из радиоприёмника — не услышал больше ничего необычного. Передача продолжалась, и всё также звучали стихи, исполнялись пионерские песни… Наверное, всё-таки ему померещилось…

Влад резко вздрогнул от внезапно раздавшегося оглушительного грохота.

Ослепительно яркая вспышка озарила всю комнату на долю секунды, и он услышал сухой треск прямо у себя над головой. Влад вскинул голову: лампочка под потолком усиленно замигала, угрожая вот-вот погаснуть. Стекло в окне тонко запело под сокрушительным порывом ветра. Влад бросился к окну и распахнул оконные створки. Тугой ветер ворвался в комнату, опрокинув со стола пару стаканов и смахнув на пол остатки ужина. Ухватившись обеими руками за ставни, Влад с трудом закрыл их, зафиксировал шпингалетами и только потом уже смог вернуть на место оконные створки.

«Чёрт! — подумал он в смятении. — Это же настоящий шквал …»

Он огляделся по сторонам, и тут же принялся ликвидировать последствия прогулки по комнате вихря. Времени на это ушло немного, и Влад выключил приёмник, чтобы прислушаться. Откуда-то издалека катился и надвигался ровный густой шум. Влад не сразу догадался, что по лесу стремительно приближается сокрушительный ливень.

Шум его нарастал и ширился, как будто по лесным просторам со скоростью курьерского поезда нёсся гигантский морской вал. Владу сделалось жутко — хотелось закричать от ужаса. И снова раздался чудовищный удар грома — настолько сильный, что Влад невольно стиснул ладонями голову, зажимая уши. Так он просидел несколько секунд, после чего отнял руки от головы и вновь прислушался. За стеной уныло выл ветер, угрожающе шумел ночной лес, а в дверь и в оконные ставни барабанил дождь. При этом ставни мелко содрогались с жутковатым перестуком, как будто кто-то снаружи упорно пытался распахнуть их.

Владу почудилось, что настаёт конец света, а он остался один-одинёшенек в этом дремучем бескрайнем лесу. Он поймал себя на мысли, что дорого заплатил бы, чтобы оказаться сейчас где-нибудь в тёплом доме, под прочной крышей, и непременно среди людей! Господи, как тоскливо и страшно! Его охватил ужас при мысли, что молния может ударить в его сторожку, и она сгорит дотла в несколько минут. Интересно, Николай потрудился снабдить свой лесной домик громоотводом? Влад не знал. Оставалось надеяться лишь на то, что гигантские лапы вековых деревьев послужат надёжным укрытием от столь грозного гнева небес.

«Может быть, всё-таки выключить генератор? — подумал он с опаской. — Лучше ведь посидеть в темноте, чем напрочь лишиться электричества…»

Для выключения генератора было необходимо покинуть помещение сторожки.

Влад приподнялся от стола и шагнул к входной двери. Повозившись с засовом, он приоткрыл было дверь, как в ту же секунду порыв ураганного ветра так рванул дверное полотно, что оно, будто живое, вырвалось из рук и, широко распахнувшись, с грохотом ударилось о стену дома. В открывшийся проём мгновенно ворвался неистовый вихрь, швырнув в прихожую каскад дождевой воды. В ужасе Влад бросился вперёд, судорожно хватаясь руками за дверную ручку; поймав ее, он, превозмогая напор ветра, потащил ее за собой, пытаясь закрыть. Под вой ветра, неумолчный шум ливня и оглушительные раскаты грома, сопровождавшиеся ослепительным сверканием молний, он с невероятными усилиями закрыл-таки дверь и задвинул засов. Сразу наступила относительная тишина…

О том, чтобы выйти из домика в такой шторм, следовало напрочь позабыть.

Влад оглядел себя: нескольких секунд, проведённых им на крыльце, хватило, чтобы он промок — хоть и не до нитки, однако весьма ощутимо. Пришлось скинуть мокрую рубашку и повесить на спинке стула. Из шкафчика он вытащил рабочую рубаху Николая и надел ее на себя; она оказалась не первой свежести и немного великовата, однако это было всё лучше, нежели сидеть в сырой одежде…

Он посидел в полумраке, прислушиваясь к рёву ветра за стеной и неумолчному шуму неиссякаемого ливня. Влад подумал даже с некоторым облегчением, что вот завтра настанет суббота, если он не ошибается, а это значит, что должен приехать Николай…Прямо с утра! Если, конечно, разыгравшаяся стихия не внесёт свои коррективы в его первоначальные планы.

Словно в ответ на его тревожные мысли внезапно ни с того, ни с сего заговорил ра диоприёмник.

— …находится в зоне внезапно налетевшего урагана, — сурово вещал голос диктора. — В настоящее время районы Ленинский, Краснооктябрьский, Старорусский и Поляновский испытывают на себе сокрушительный удар стихии. Нами уже получены сообщения об обрыве линий электропередач в Старорусском и Ленинском районах. В результате несколько сёл и деревень остались к настоящему времени без света. Известно также, что в селе Великосвятское порывами ураганного ветра снесена крыша с колхозного коровника и сорван крест с купола колокольни постройки прошлого века. Личный состав ближайшей воинской части поднят по тревоге и направлен на помощь колхозникам в их борьбе с разыгравшейся стихией.

Влад с замиранием сердца вслушивался в сообщение местной сводки новостей.

- Дорогие товарищи! — после короткой паузы продолжал говорить диктор. — Мы сейчас обращаемся к вам с убедительной просьбой: без крайней необходимости не покидать свои дома и квартиры. Соблюдайте также особенную осторожность, если ураган застал вас на улице… не используйте в качестве защиты от грозы одиноко стоящие деревья, не ищите убежища от дождя под ветхими постройками. Остерегайтесь также возможного падения деревьев…

Влад невольно поёжился.

«Сорван крест с колокольни? — подумал он с неприятным холодком в груди. — Ничего себе! Колокольня стоит, наверное, век-полтора, и ничего такого с нею никогда не случалось… и вот на тебе! Или подобного урагана в этих краях отродясь не бывало?»

Нет, всё это просто невыносимо. Только бы дождаться утра, только бы дожить до рассвета! А утром приедет Николай… и тогда Влад попросит скорее увезти его отсюда! Хватит здесь сидеть — это становится просто невыносимо…

Николай — вот единственное звено, соединяющее его с внешним миром!

Прекрасный, добрый, отзывчивый парень с широкой душой и благородным сердцем. Вот какие замечательные люди встречаются порой в российской глубинке! Ведь он фактически незнаком с Владом, они виделись-то лишь один раз, и тем не менее он без малейших колебаний пришёл Владу на помощь, едва лишь тот заикнулся об этом. Милый, добрый, славный Николай… побольше бы таких людей на свете! Как же хочется скорее вновь увидеть тебя…

Сорван крест с колокольни… Это сообщение, так буднично и бесстрастно переданное диктором, почему-то взбаламутило Владу всю душу! Казалось бы, ну что тут такого особенного? На то и ураган… бывает всякое. Но для Влада это мрачное событие как будто имело своё, символичное значение, и оно оказало на молодого человека самое угнетающее воздействие.

А правда… Ведь вампирша его не найдёт? Она просто не сможет, как бы ни пыталась: это решительно невозможно! Ведь Влад скрылся, не оставив следов. Даже если бы какие-то следы и остались, после такого ливня… в общем, не о чем беспокоиться.

Всё и так совершенно ясно… Влад подошёл ко входу, отодвинул засов, слегка приоткрыл дверь. Осторожно посмотрел в образовавшуюся щель. Ночной ливень не утихал, он лил и лил, как из ведра, и прямо перед лицом Влада под порывами ветра с шумом раскачивались мокрые ветки деревьев, рассыпая вокруг мириады мелких и холодных брызг. Часть из них попала Владу в лицо. Под козырьком, что был прикреплён к стене прямо над крылечком, висела лампочка, тускло освещавшая дверь и ступеньки к ней. В ее жёлтом колеблющемся свете раскачивающиеся ветки отбрасывали причудливые жуткие тени, как будто какие-то неведомые ночные чудовища размахивали в темноте своими чёрными крыльями.

Оставленный Владом на столике радиоприёмник что-то приглушённо бубнил — кажется, какие-то районные новости, не имевшие отношения к урагану. Доносились обрывки привычных фраз: «славные труженики»… «наши доблестные мелиораторы»… «отчитались о перевыполнении плана»… «последствия нынешнего небывало сухого и жаркого лета негативно сказались…» и так далее, и тому подобное. Влад не вольно усмехнулся: вон они, последствия сухого лета! Похоже на то, что в небесной канцелярии спохватились, что не додали за лето осадков, и вот решили наверстать упущенное за одну сегодняшнюю ночь! Им ведь незнакомо плановое ведение хозяйства! Вот и прошляпили с дождями, а теперь расплачиваться за небесное разгильдяйство должны люди! Впрочем, так наверное, всегда и было…

Новые раскаты грома заставили Влада поспешно прикрыть дверь. Просто кошмарная ночь! Даже на ночном кладбище было не так жутко…

А интересно всё-таки, где сейчас Галя, и чем она занимается? Неужели и впрямь разыскивает его, как пугала его Самсониха? А вероятнее всего, что она уже несколько дней как уехала в Москву, а вот он сидит в этой сторожке, как крот в норе, и всего боится — ну точно заяц из сказки Мамина-Сибиряка! Спаситель тот еще…

Влад подумал о том, что вот Галя приедет в Москву, вернётся в свою комнату и снова станет вполне обычной студенткой, и никому в голову не придёт, кто она есть на самом деле! Она по-прежнему будет ходить на лекции, сдавать зачёты, потом станет писать диплом… А Света? Ее лучшая и единственная подруга? Она не приедет. Так Владу сообщила девочка Поля, погибшая жуткой смертью в этом самом городке Краснооктябрьске тридцать лет назад, во время войны… Или — дух этой несчастной девочки. Света не приедет больше никуда, ведь Галя давно убила ее. И Влад к этому убийству причастен — пусть даже и невольно.

А что будет, если и Влад тоже вернётся в Москву и захочет разоблачить Галю, объявить всем, что это и не Галя вовсе, а жуткая убийца, настоящий вампир! Чрезвычайно опасный! Что тогда будет? Да не с Галей, а с ним, Владом!

Предвидеть нетрудно: его не просто попрут из института, его упрячут в психушку.

И хоть разбейся он в лепёшку, никто и никогда не поверит ни единому его слову! Никто не поверит, что эта красивая, высокая и статная девушка привязывала его к креслу, резала его ножом по живому телу и жадно, взахлёб пила его кровь! Никто не поверит — ведь такого не бывает! Это всё болезненные галлюцинации, самовнушение, редкий вид помешательства… А если Влад сам в это верит, значит, он сумасшедший, и его необходимо серьёзно лечить. Так что Самсониха вновь и вновь оказывалась права…

А он остаётся наедине со своим страшным открытием и лицом к лицу с кровожадной вампиршей. И уж она позаботится, чтобы он закрыл рот и не смущал легковерных людей! И сделает всё так, что комар носа не подточит, и на нее не падёт даже тень подозрения! И он исчезнет так же, как Светлана… как никогда не знакомый ему Виталик, и как, вероятно, многие другие…

Да, встречаться с Галей больше нельзя! Ни здесь, в Краснооктябрьске, ни там, в Москве. От нее надо было только спасаться… Любым способом!

А чтобы спастись, он должен раз и навсегда избавиться от сочувствия, от сопереживания ей. Как это ни тяжко, но ему необходимо принять как истину тот факт, что Галя — это чудовище, с которым бороться он не в силах! Он уже имел случай в этом убедиться. Разве ему не достаточно? А он всё никак не избавится от мыслей о ней, как предмете своей безответной любви… Или это тоже проявление Месмы? Кажется, Поля что-то говорила ему об этом… Надо решительно с этим покончить. Надо признать наконец, что Галя — это ночной охотник, алчно ищущий чужой крови. И главные кандидаты в ее жертвы — это те, кто слепо доверяет ей, кто не видит или не признаёт опасности, кто становится для нее самой уязвимой добычей из-за своей инфантильности, наивности, неверия; такие жертвы ей наиболее желанны и доступны, ибо доставляют ей особое наслаждение, лишний раз давая ей возможность убедиться в ее несомненном превосходстве и ее неограниченной власти над ними…

А в сочувствии своих жертв она, конечно же, не нуждается! Абсолютно… Это он никак к этому не привыкнет, всё смотрит на нее восторженными глазами влюблённого. Но ведь у нее совсем другие мысли, другие ценности, и никакой любви она не ведает в принципе! Да, ее жизнь крайне неоднозначна, она полна опасностей и того, что обычный человек назвал бы безысходностью; однако она, похоже, совершенно этим не тяготится. Ей всё это нравится. По всему видно, что она весьма ценит те качества, которыми ее наделили… А значит, Галя сделала свой выбор и сделала его совершенно сознательно. И этот факт он тоже должен признать… Ведь он видел, как она упивается преимуществами своего состояния, да ведь и он не способен ни понять, ни постичь того, ЧТО ей открылось? Для нее он не друг, не любовник, не партнёр даже… она воспринимает его как свою жертву, и не более того. И ей нет никакого дела до его переживаний, а ему следует помнить об этом, если он хочет спасти свою жизнь…

Надо ложиться спать. Единственная возможность как-то пережить эту жуткую грозовую ночь — это лечь спать и попытаться забыться сном, если это получится, конечно. А так и впрямь недолго с ума сойти.

Он наскоро разобрал постель, сбросил с себя рубашку. Выключил свет. Потом погасил и лампу, что горела снаружи над входом, однако всё вокруг сразу же погрузилось в такой непроглядный мрак, что Влад не увидел своих собственных рук, вытянутых перед собой! Немного подумав, зажёг наружную лампу снова. Затем прилёг, накрылся одеялом и затаился.

Приёмник Влад решил тоже не выключать — хоть немного создаёт иллюзию, что он в мире не один, что где-то кипит и бурлит вполне обыденная, но такая прекрасная и непритязательная жизнь! И он скоро снова в эту жизнь возвратится. От этой простой мысли на душе стало удивительно тепло! Он никогда не думал, что когда-нибудь затоскует по самой, казалось бы, неприглядной повседневности. А вот поди ж ты, довелось…

По радио красивый женский голос (весьма эротичный даже, как показалось Владу! И немного похожий на Галин голос…) проникновенно декламировал стихи. Влад не знал, что это была за радиостанция, однако она продолжала вещать, хотя полночь уже давно миновала, и по центральному радиовещанию уже давно отыграли гимн Советского Союза, и все передачи прекратились до шести утра. На общем фоне ровного шума проливного дождя голос неизвестной чтицы звучал отчётливо и звучно, создавая впечатление ее непосредственного присутствия.

Влад рассеянно слушал стихи и, смежив глаза, попытался заснуть под чарующие звуки красивого, хорошо поставленного голоса. Сон непременно придёт к нему, надо только слушать, ни о чём не думать, и глубоко дышать. Еще в детстве, когда ему не спалось, он хорошо засыпал, слушая включённое на ночь радио…

Влад содрогнулся всем телом и растаращил глаза. Что это? Это по радиоприёмнику сказали?

Женский голос продолжал читать, и это было какое-то уже другое стихотворение. И ничего похожего на столь зловещие строки в нём не содержалось. Чёрт побери!

Похоже, он-таки задремал, и его воспалённый, истерзанный страхом мозг в рифму слышимых четверостиший выдал ему подобную галиматью… А может, выключить? Наверняка можно заснуть и под ровный шум дождя… Он поднялся с лежанки, подошёл к столу и, протянув слегка дрожащую руку, выключил приёмник. Женщина, читавшая стихи, умолкла на полуслове, а наступившая тишина показалась Владу звенящей.

Он постоял посреди комнаты, погружённой во тьму. Ставни всё же оказались закрытыми не слишком плотно, между ними виднелась щель, которая то озарялась светом раскачиваемой ветром наружной лампы, то вновь сливалась с окружающим мраком. Снова сверкнула молния, на секунду бросив в комнату ослепительный луч электрического света, и снова раздался оглушительный раскат грома, от которого, казалось, содрогнулись стены и крыша. Ужас просто… Похоже, гроза продлится всю ночь.

Влад вернулся к лежанке, улёгся на нее и, смежив веки, попытался заснуть. Дождь шумел, его тяжёлые капли гулко барабанили по закрытым ставням, до слуха Влада доносились странные и устрашающие лесные звуки — завывания, всплески льющейся воды, нечто похожее на тяжкие стоны. Ему всё время казалось, что вокруг сторожки, в поливаемом ливнем лесу, собрались какие-то жуткие чудовища, и они окружают лесной домик, чтобы всем скопом наброситься на него, разнести по брёвнышкам и добраться до Влада…

Господи, да придёт ли когда-нибудь конец этой жуткой, нескончаемой ночи? Когда-то должен ведь прийти этот конец…

Усталость, нервные переживания и тяжкие мысли взяли своё, и Влад начал было понемногу задрёмывать, как вдруг раздался столь чудовищный удар грома, что Владу показалось, будто бы со сторожки снесло крышу. Он подскочил на лежанке, как ошпаренный. Пока грохот небесный катился где-то в вышине, постепенно удаляясь со зловещим рокотом, Влад тупо и недоумённо озирался по сторонам, словно желая убедиться, что его всё еще окружают стены и запертая дверь, которые не рухнули. И действительно, домик продолжал стоять надёжно, только внезапно до слуха Влада донёсся приглушённый женский голос… Это был радиоприёмник! Каким-то непостижимым образом после громового удара радиоприёмник снова включился!

Влад замер под одеялом, скованный недоумением и страхом. Как такое могло случиться? От громового раската сам по себе заработал приёмник? Но ведь это бред…

Может быть, он сам попросту не выключил его — ну, ручку не довернул до конца! Влад, разумеется, не помнил — слышал ли он характерный щелчок… между тем женский голос из приёмника продолжал невозмутимо декламировать стихи.

И вдруг Влад услышал:

Он вскочил, словно подброшенный мощной пружиной. Голос звучал словно бы в его голове! А вообще — едва ли он мог сказать это определённо; зато появилось стойкое ощущение, будто бы он неуклонно сходит с ума…

Стихи, между тем продолжали декламироваться — и снова это были совсем иные стихи, не имевшие ничего общего с теми, что только что услышал Влад. Однако ему и этого было вполне достаточно. Он бросился к приёмнику, схватил его обеими руками, будто бы тот был живым существом, которое надо немедленно задушить, и попытался выключить его. Однако ручка до щелчка так и не повернулась, хоть и дошла до упора. Звук, однако, пропал…

Влад водрузил приёмник на стол и вернулся к лежанке. Укладываясь под одеяло, он подумал, что заснуть этой жуткой ночью, ему, скорее всего, не удастся.

Он принялся слушать дождь, который всё так же шумел за стеной, не ослабевая ни на секунду. Ну когда же, когда придёт наконец рассвет? Только бы увидеть Николая, Влад непременно попросит, или — нет, даже потребует увезти его отсюда! Еще одной ночи здесь Влад просто не выдержит. Ни за какие блага мира…

И вдруг — снова этот голос! Как будто чья-то невидимая рука поворачивала ручку радиоприёмника, заставляя Влада слушать рифмованные строчки, от которых у него кровь стыла в жилах.

Этого Влад уже не мог вынести… Он сорвался с места, как сумасшедший, бросился к двери, одним рывком откинул засов. Дверь распахнулась, подхваченная порывом бешеного ветра. Не обращая внимания на дождь, струи которого мгновенно забрызгали ему лицо, грудь и руки, Влад схватил со стола приёмник и с размаху зашвырнул его прямиком в заросли мокрых, волнующихся от ветра кустов. Постояв немного на пороге и убедившись, что из темноты и зарослей больше не доносится ни звука, Влад закрыл дверь и вновь задвинул засов, после чего в который раз направился к своей лежанке и накрылся одеялом с головой.

Больше ничто уже не нарушало его покой, а к раскатам грома Влад, как это ни странно, успел уже привыкнуть, а потому в довольно скором времени он всё же задремал.

Ему хотелось заснуть намертво и пробудиться только, когда появится Николай…

Наконец Влад вроде бы по-настоящему заснул. Так как ставни были закрыты, он не заметил, как резко исчезла щель света между их створками, потому что погасла лампа, висевшая над входом. За секунду до этого чья-то рука, протянувшись из темноты, взялась за рукоятку генератора и резко опустила ее. Сторожка теперь освещалась только внезапными и ослепляюще резкими вспышками молний. Не слышал измученный Влад и того, как кто-то невидимый в кромешной темноте приблизился к домику, поднялся по ступенькам маленького крылечка и остановился прямо перед запертой дверью…