Мир богов

Глава 8

Ага! Наконец соизволил появиться тот, чьи яйца я собиралась проверить на крепость.

Вот только Рудра учуял моё настроение и предстал в человеческом облике. Когда он подошёл ближе, я смерила его взглядом. Красивый гад, хоть и несколько женообразный на мой вкус.

Такое ощущение, что на Фандоре собрались все сверхъестественные существа, которым в стародавние времена поклонялись на Земле, и Рудра, судя по виду, индийский бог. По-моему, в интернете мне встречались его изображения. Ну да, я уже видела этот третий глаз на лбу, месяц, кичку с фонтанирующей головой на её верхушке, и кучку змей в качестве ожерелья и браслетов. Да и тигровая шкура в качестве одежды тоже довольно приметная деталь.

Ишь, всё же прикрылся и больше не выставляет напоказ своё достоинство, а жаль! Не мешало бы пнуть его по шарам, так сказать за всё хорошее, но ему повезло, во мне опять проснулась дипломатическая жилка.

— Спасибо, такота-дота! Приношу тебе глубочайшую благодарность от имени своего лингама, — с улыбкой пропел Рудра.

В одной руке он держал какой-то затейливый трезубец, в другой — древнюю погремушку, за спиной торчали лук и колчан со стрелами, выкрашенными в чёрный цвет, на поясе висел набор предметов, по большей части непонятного мне назначения, я не специалист в индийской мифологии. В общем, Рудра был вооружён до зубов, но ни Лотико, ни мистер Вейс не сделали попытки его остановить, хотя он подошёл совсем близко. Не знаю, чем вызвано их доверие к этому сосредоточию зла, но делать нечего, придётся и мне ему довериться. Всё равно ничего другого не остаётся. Тем не менее я была настороже и старалась не особо расслабляться: кто знает, что у них на уме, причём у всех троих.

Рудра был не ниже Лотико и мистера Вейса, рост которых основательно зашкаливал за два метра, и я впервые в жизни почувствовала себя недомерком. Ладно, рост, но когда все трое мужчин вдобавок смотрят на тебя сверху вниз, причём смотрят с одинаково снисходительным выражением, это уже ни в какие ворота не лезет! Необходимо посбивать с них спесь, вот только как?

Я пристроила на поясе обломок меча и хмуро посмотрела на Рудру, ожидая, что он предложит в качестве поединка. Демонстрировать ему свои воинские умения я точно не собираюсь, если только он меня к этому не вынудит.

— Так в чём и на чём мы с тобой сразимся? — вопросил он всё с той же улыбкой на губах, изогнутых в форме лука, таких полных и чувственных, что во мне начала закипать кровь.

Проклятье! Мужской магнетизм Рудры действовал на меня, как звук трубы на боевого коня. Нет, чтобы сразу явиться в таком виде, глядишь, мы уже поладили бы и мирно разошлись.

— А что, у меня есть выбор? — вздохнула я, глядя в чёрные как ночь глаза. Осенённые длинными ресницами, они полны страстной неги и обещанием любви…

Да что б тебя! Будто мне одного божественного поганца мало!

— Есть, — снова улыбнулся Рудра. — Станцуй, такота-дота! Станцуй так, чтобы моё сердце запело, и я отпущу тебя живой и невредимой…

— Если только вместо со мной ты отпустишь моих спутников, — перебила я его, памятуя, к чему приводят смутные формулировки договоров с могущественными существами.

— Хорошо, — согласился Рудра и в тот же миг, не успела я глазом моргнуть, как мы оказались в волшебном дворце.

Да, дела! Я стояла в великолепной зале, каких мне ещё не доводилось видеть; вокруг высились стройные колонны, журчали фонтаны и с мелодичным пением летали райские птицы; а я стояла и смотрела на сказочно-красивый пол, на котором расплывались кровавые кляксы, падающие с моей одежды.

— Не расстраивайся, такота-дота, я дам тебе привести себя в порядок перед тем, как танцевать, — утешил меня Рудра, облачённый в яркий наряд индийского принца.

Украшающих его живых змей, заменили их золотые подобия, а гирлянду из черепов — ожерелье из цветов. Кички на его голове тоже больше не было, и шелковистые иссиня-чёрные волосы свободным потоком струились по его спине и мускулистым плечам. Только серп месяца остался на прежнем месте и мягко сиял у его правого виска.

Красавец! Я тяжело вздохнула. Вот в кого нужно было влюбляться, глядишь, мне бы ответили взаимностью. И плевать, что Рудра далеко не добрый бог. В конце концов, я сама не подарок. Только сегодня укокошила массу веталов и, думаю, убью ещё немало живых существ.

Голос Рудры отвлёк меня от грустных мыслей:

— Такота-дота, прислужница проводит тебя к купальне. Если сборы займут не слишком много времени, то я тебя подожду, и мы вместе поедим.

— Хорошо, — сказала я и пошла за служанкой, закутанной в красно-золотое сари.

Купальней служило озерцо, утопающее в буйной зелени райского сада, с водопадом вместо душа. Я разделась и, ступая по мельчайшему белому песку, с головой погрузилась в лазурную тёплую воду, прозрачную как стекло. Ко мне со всех сторон тут же устремились крохотные разноцветные рыбки, кажется, они здесь заменяли и мочалку, и мыло, и массажиста. Стайка за стайкой они облепляли моё тело и их крохотные рты вместе с потом и грязью вытягивали из меня ту нечеловеческую усталость, что вдруг обрушилась на меня, причём с такой силой, что я была не в состоянии пошевелить ни рукой ни ногой.

Когда в лёгких закончился воздух, я вынырнула на поверхность озера и, улегшись на спину, закрыла глаза. Красота! Такое ощущение будто паришь в невесомости. Одуряюще пахло цветами, пряностями и ещё чем-то, чему у меня нет названия.

Выбравшись на гладкий белый камень посреди озера, я прильнула к разогретой на солнце поверхности и, сомлев от тепла, кажется, уснула. Ну да! Вон и солнце почти укатилось к горизонту, а разбудил меня прощальный крик феникса.

Добравшись до берега, я обнаружила, что служанка терпеливо ждёт меня. Вот ведь работёнка у людей, хотя… я попыталась заглянуть под покрывало, но женщина быстро опустила голову. Ладно, не хочет, чтобы я её видела, имеет на это полное право.

Служанка завернула меня в мягкую ткань, а затем хлопнула в ладоши, и мы перенеслись во дворец. Спустя какой-то час меня раскрасили и одели в соответствии с индийскими традициями. Я глянула на себя в зеркало и скептически хмыкнула. Ну, даже не знаю. При моей нордической внешности я выглядела на редкость фальшивой индианкой. В таком виде вряд ли я понравлюсь Рудре. С другой стороны, как говорится, за что боролся, на то и напоролся.

Кстати, даже самой стало интересно, что я ему спляшу. Индийские танцы я видела лишь в кино, причём только раз, когда случайно наткнулась на фильм «Зита и Гита», который показывали по телевизору, который я тогда ещё смотрела, что было давно и неправда.

Может, сплясать ему Камаринскую или Барыню? Тут я хоть бы на своей территории и знаю движения. Когда жила у бабушки, много раз видела, как их танцуют на свадьбах и праздниках. Вот только вряд ли Рудра приемлет баян с балалайкой. Или не париться и станцевать ему что-нибудь в стиле брейк-данса? Пусть привыкает к новым музыкальным веяниям. Я представила, какое при этом будет лицо у индийского бога и, не выдержав, засмеялась. Как бы он не озверел и вновь не превратился в Кинконга, хотя я бы не отказалась ещё раз взглянуть на его фаллос. Что и говорить, зрелище впечатляющее и в чём-то даже волнительное, взывающее к самым тёмным инстинктам…

Чёрт, о чём я только думаю! У меня там паладины, брошенные на произвол судьбы, а я здесь прохлаждаюсь! Пусть от меня, как от защитницы, не так уж много толку, но это лучше, чем ничего… или всё наоборот, и без меня они в безопасности? Вообще-то, это вопрос, к тому же не из праздных.

А вот и мой гостеприимный противник! Я посмотрела на Рудру, стоявшего в одном из арочных проёмов, ведущих в комнату, и пришла в восхищение от его богатого наряда, на этот раз выдержанного в красно-коричневых тонах. Правда, куда больше меня восхитил он сам. Такое ощущение, что с каждым разом, как я его вижу, Рудра становится всё красивей и красивей. Если дальше так пойдёт, то я, пожалуй, займусь его соблазнением, причём исключительно по причине того, что он мне просто нравится.

Их индийская божественность улыбнулся и, неспешно подойдя, протянул мне руку:

— Идём, такота-дота, я провожу тебя к столу.

С ответной улыбкой я коснулась пальцами его ладони и постаралась как можно изящней подняться с пуфика, на котором сидела. К сожалению, я забыла, что закутана в целую уйму шёлковой ткани и наступила на край своего сари.

Упасть мне не дали. Хорошо, когда кругом боги, если тебе дадут упасть, то исключительно со смыслом.

Паря в нескольких сантиметрах над полом, я вывернулась из неустойчивой позы и, заняв сидячее положение, заглянула в лицо Рудры.

— Думаю, танцевать на полный желудок не слишком хорошая идея. Но если ты авансом признаешь, что мой танец бесподобен, мы опустим культурную часть и сразу же приступим к увеселениям.

— Ты имеешь в виду телесные утехи? — пропел Рудра, глядя на меня загоревшимися глазами.

Ясно, что ни бог, то бабник. Я было кивнула, но решила подстраховаться.

— Э, нет! Сначала скажи, что ты имеешь в виду под телесными утехами? — потребовала я и покосилась на безмолвную служанку, распростёршуюся ниц при появлении хозяина. — Лично мне не хотелось бы выглядеть, как она, после твоих телесных утех.

Всё же мне удалось разглядеть женщину и это было ужасно — половина её лица была прекрасна, а вторая представляла собой череп, причём только что освежёванный, что смотрелось совсем уж мерзко. И вообще, за исключением открытой части рук на теле несчастной, похоже, не было живого места — конечно, если судить по тем рубцам, что я заметила на её спине, когда будто нечаянно сдёрнула с неё покрывало.

— Прислужница заслужила своё наказание, — хладнокровно отозвался Рудра.

— Кто она, человек или нет?

— Такота-дота!

В голосе индийского божества прозвучало предостережение, но мне отчего-то было жаль женщину. У неё были такие ласковые руки, и она с такой заботливостью обращалась со мной, будто… мать с дочерью.

— Рудра, я прошу тебя, пожалуйста, не мучай её больше.

— К тебе это не имеет отношения и будет лучше, если всё так и останется, но… — на лице божественного убивца промелькнуло насмешливое выражение. — Если ты всё же станцуешь и мне понравится, то я отпущу её с тобой. Если нет, ты примешь на себя её наказание.

«Госпожа, соглашайтесь! — вдруг услышала я голос служанки. — Не бойтесь, я вам помогу».

Конечно, великодушие — хорошая вещь, но не тогда, когда оплачивать его придётся собственной шкурой. С другой стороны, кто не рискует, тот не выигрывает. Правда, рисковать тоже нужно с умом, но что-то мне подсказывает, если я выиграю, то в накладе не останусь.

— Договорились, — кивнула я.

— Вот и славно!

Рудра хлопнул в ладоши, и мы оказались на открытой деревянной террасе. Сидя на возвышении, окрашенном в охряный цвет, он хлопнул в ладони ещё раз, и появившиеся музыканты заиграли индийскую мелодию, ритмичную и в то же время тягучую и сладкую, как мёд.

По моей спине прошла дрожь. Устоять на месте не было никакой возможности. Каждая клеточка моего тела рвалась танцевать. Я переступила босыми ногами и, следуя ритму, вскинула руки. Пальцы без моего участия изображали замысловатые жесты; что они значили, мне было невдомёк. Тем не менее они что-то значили, как и прочие мои телодвижения, порой такие сложные, что я сама удивлялась, что способна так изогнуться и не потерять равновесия.

Поначалу я ещё пыталась понять, что творится, а затем бросила это занятие и полностью отдалась танцу — танцу, чьё имя любовь. Я кружилась, изгибая стан, и каждое моё движение молило о любви. «Приди, любимый, я жду тебя! Без тебя мне нет жизни, моё сердце, переполненное тоской, разрывается от боли», — рыдала я под музыку.

Что?! Я ещё и пою? Быть такого не может! Да у меня каждый раз перехватывало горло и оттуда вырывалось всё что угодно, но только не пение. В детстве, сколько я ни пыталась, у меня ничего не получалось. Я хрипела, сипела, завывала, но не пела и вдруг! Чудеса, да и только!

Самое удивительное, похоже, у меня неплохо получалось, если судить по реакции Рудры. После сложнейшей рулады, которая меня саму проняла аж до печёнок, бесстрастное выражение на его лице уступило место светлой грусти. Когда я пропела ещё один любовный призыв и протянула к нему руки, он присоединился к моему танцу.

Индийский бог оказался великолепным танцором и певцом. Он смотрел на меня с такой нежностью, что я была готова в него влюбиться… Вот только он любил не меня, а ту, что завладела мной и теперь молила его о снисхождении. Мой голос дрожал от её слёз, тело изнемогало от её желания, но я между ними была всего лишь посредницей.

Чужая страсть змеёй проникла в моё сердце и притаившийся там осколок льда снова шевельнулся. Захваченная вихрем эмоций я и не заметила, как вновь оказалась под властью Антероса. Отравленная его зельем я смотрела на Рудру, а видела своего рогатого принца. Это Лотико держал меня в объятиях и уже не прислужница, а я умирала от любви, готовая обратиться в прах ради его благосклонного взгляда…

Что?! Принести себя в жертву обманщику, что надругался над моим сердцем и отнял надежду на счастье? Не бывать этому! Прочь, змей-искуситель! Как смеешь ты шипеть на меня?

Я поймала метнувшуюся ко мне змею и крепко стиснула пальцы. Вертись сколько угодно, от меня не вырвешься!

— Такота-дота, пожалей мою прислужницу, — попросил Рудра смиренным голосом. — Не вини её, она всего лишь хотела защитить меня.

Придя в себя, я глянула на него, а затем на придушенную кобру, извивающуюся в моей руке.

— О! — я ослабила хватку и, привстав на цыпочки, повесила змею обратно Рудре на шею. — Извини! Надеюсь, я не слишком её помяла, и она оправится…

— Такота-дота!

— Что такое? — вопросила я и вздохнула, видя, что музыканты исчезли. — Я так понимаю, представление окончено. Ну и как ты оцениваешь мой танец?

— Он бесподобен! — воскликнул Рудра, глядя на меня сияющими глазами, причём всеми тремя.

Слава богу! Значит, мне не грозят колотушки и половина ободранного лица. По такому поводу не мешало бы напиться и хорошенько закусить, а то от голода у меня уже подвело живот.

— Если мне не изменяет память, кое-кто обещал угостить меня ужином… — намекнула я, но не успела договорить, как оказалась за низеньким столом, заваленным всевозможными яствами.

Чего там только не было! Мясо, птица, рыба и прочие дары моря и земли — во всех видах и формах. К ним прилагались горы белоснежного риса и туча золотых плошек, чьё содержимое мог признать только знаток индийской кухни. Боже, а какие ароматы! Как говаривал один мой бойфренд, за такую вкуснотищу можно родину продать.

Поскольку я умирала от жажды, то первым делом потянулась к стоящему поблизости кувшину, но он сам собой поднялся в воздух и невидимый слуга налил в мой кубок вина. Конечно, предпочтительней была бы вода или сок, но в гостях, тем более у бога, не стоило привередничать.

— Ну а я помню, что ты обещала мне постельные утехи, — напомнил Рудра, усаживаясь бок о бок со мной.

— Да? — удивилась я. — Вообще-то, речь шла об увеселениях и телесных утехах, о постельных не было сказано ни слова.

— В самом деле? — улыбнулся Рудра. — Разве телесные и постельные это не одно и то же?

— К телесным утехам с таким же успехом можно отнести танцы, а уж ими мы достаточно позанимались, — заявила я и плотоядно глянула на подрумяненную куриную тушку. Нафиг! Никаких утех, ни телесных, ни постельных, пока я голодна.

Стоило только подумать, что за царским столом сначала подавали жареных павлинов и лебедей, и ко мне тут же поплыли блюда с этими самыми павлинами и лебедями. Птички были будто живые, только глаза им заменяли драгоценные камни. Особенно жаль было лебедей.

— Нет! — я оттолкнула блюдо от себя. — Я не буду есть лебедей.

— Почему? — поинтересовался Рудра, лаская меня взглядом.

— Не хочу есть птицу, которая умеет любить так, как этого не умеем мы. Говорят, когда один из лебединой пары погибает, другой кончает жизнь самоубийством.

— Красивая легенда, — одобрительно кивнул Рудра и протянул мне здоровенный кусок баранины, насаженный на кинжал. — Ешь, моя прекрасная Шакти! Овцы всегда были жертвенными животными. Думаю, их мясо придётся тебе по вкусу.

— Спасибо, Рудра!

— Для тебя я Шива.

— Шива? — удивилась я. — Но Лотико назвал тебе Рудрой.

Всё с той же полуулыбкой на устах Шива-Рудра покачал головой.

— Такота-дота, ты совсем ребёнок, если не знаешь, что изначальные боги — это всегда единство противоположностей. Шива моя созидательная ипостась, а Рудра разрушительная.

— Понятно, — сказала я, хотя что мне понятно? Да ничего!

Стараясь не слишком торопиться, я ела вкуснейшее мясо, какое только пробовала в своей жизни, и с любопытством поглядывала на индийского бога. Скорей всего, в интернете я видела изображение Шивы. Интересно, что за женская голова торчала у него на макушке? Причём явно живая, если судить по злобным взглядам, что она бросала на меня. Хорошо, что сейчас её нет… или она прячется под тюрбаном, накрученном у него на голове?

Впрочем, какое мне дело до странностей Шивы, когда мне с избытком хватает собственных. Узнать бы кто я такая.

Когда ко мне подплыло блюдо с нежнейшей курицей — кажется, это пулярка — я отломила ножку и с улыбкой протянула её индийскому богу.

— В знак благодарности. Спасибо, что не убил.

Шива вздёрнул бровь.

— И это вся твоя благодарность? — осведомился он прохладным тоном и мне показалось, что его лицо малость посинело. Да и вообще он как-то сразу подурнел. Такое ощущение, что в нём снова проснулся Рудра. Точно, вон и борода полезла!

— Конечно, нет! — поспешно воскликнула я и, схватив кувшин, налила вина в его кубок. — Давай выпьем за мир, дружбу… — я неслышно вздохнула, — и за любовь.

— За последнее, с удовольствием.

Как только Шива поставил опустевший кубок, я взяла его лицо в ладони и, не видя ничего, кроме его губ, которые уже давно манили меня своей сочной спелостью, приникла к ним нежным поцелуем. Руки индийского бога, благо их у него предостаточно, в мгновение ока избавили меня от одежды и хмель страсти ударил мне в голову не хуже молодого вина. Правда, вся эта изощрённая Камасутра не сразу пришлась мне по вкусу, но, как говорится, аппетит приходит во время еды.

В общем, Шива и я провели славную ночку и, проснувшись поутру, отправились поплавать в знакомом уже мне озерце. Когда он выбрался на камень и растянулся рядом, я повернулась к нему. Но не успела я приступить к допросу, как он покачал головой: «Нет, моя прекрасная Шакти, даже не спрашивай, всё равно я тебе не отвечу». Вот ведь паразит! Как трахаться, так всегда пожалуйста, а как пришла пора отвечать, так сразу в кусты. Ну и ладно! Сама найду ответы на свои вопросы. Спихнув Шиву с камня, я нырнула следом за ним, и мы опробовали несколько позиций Камасутры в воде. Когда я запросила пощады, Шива перенёс меня в пиршественный зал, и нужно было видеть физиономии мужчин и женщин, восседающих за низкими столиками, когда мы там нарисовались.

Если индийский бог надумал смутить меня таким образом, то он просчитался. Я никогда не считала наготу чем-то постыдным. «Доброе утро!» — пропела я и, заприметив свободное местечко, направилась к нему. Уже у самого стола Шива опередил меня и заботливо поправил подушку, на которую я вознамерилась сесть. Этот его жест вызвал ехидные улыбки у двух типов, сидящих напротив. Оба были довольно жутковаты на вид. У благообразного старика в красных одеждах было четыре руки и четыре головы, которые, не переставая, что-то постоянно бормотали. Другой был очень похож на Шиву в образе Рудры. У него тоже была зверообразная рожа, синяя кожа и четыре руки.

— Это чья аватара? — спросил синий тип, ревниво глядя меня.

— Прекраснейшая Шакти не из наших, — отозвался Шива.

— Я и сам вижу, что эта бесстыжая девка не из наших, потому и спрашиваю тебя, кто она.

— Какое тебе дело, кто она?

Шива одарил меня нежной улыбкой и, отрезав кусочек мяса, поднёс его к моим губам.

— Ешь, такота-дота! Это очень вкусно.

— Мне бы кофе…

— Такота-дота? — вскричал синий тип, и я чуть было не уронила чашку с кофе, поданную невидимым слугой. — Так она из дома Золотого императора? — уже спокойней спросил он и с любопытством уставился на меня. — Тем более интересно, кто она такая.

— Вообще-то, у неё есть имя, — вступила я в разговор, а то уже надоело быть безгласным статистом.

— И как тебя зовут, жалкая смертная? — спросил синий с оттенком пренебрежения в голосе.

— Вишну, прекрати дразнить девочку! Зачем тебе её имя? Оно ничего тебе не скажет, — сказал Шива и я, прислушавшись к внутреннему голосу, промолчала.

Насколько я припоминаю из земной мифологии, имена в мире магии довольно много значат, особенно истинные имена. Правда, не думаю, что Ирина — это моё истинное имя, тем не менее осторожность не помешает.

В пиршественном зале было много народу, но на центральном возвышении сидели десятка три богов и богинь — я так понимаю, это были самые могущественные из них. Я сидела за одним столом с Шивой и Вишну, значит, наш третий сотрапезник не уступает им по влиянию. Я наморщила лоб, вспоминая, кто бы это мог быть, но видела лишь крутящихся волчком людей, которые распевали: «Хари Кришна!»

— Кришна это кто? — чуть слышно спросила я, склонившись к уху Шивы, и он насмешливо глянул на своего синего близнеца.

— Кришна был аватарой Вишну.

С аватарами у меня ассоциировались только синие киски из фильма Кэмерона.

— Аватара это воплощение божественной силы в смертной оболочке, — пояснил Шива, видя непонимание на моём лице.

— Так вот почему он назвал меня аватарой! — догадалась я и показала глазами на четырёхглавого старика. — А это кто?

— Брахма, творец Вселенной.

Я посмотрела на индийского бога, перегруженного конечностями, и повёрнутое ко мне лицо неожиданно осветилось доброй улыбкой.

— Девочка, как тебе у нас? — спросил Брахма мягким голосом и громадный лотос, на котором он сидел, ярко засиял; но не успела я ответить, как его взгляд уплыл в туманные дали, и он снова забормотал на непонятном языке.

Забавный старик. Жаль, что не удалось поговорить с ним. Чем-то Брахма мне нравился, невзирая на уродливый вид. И вообще, такое ощущение, что он самый безобидный из их троицы.

Не знаю кто из богов поспособствовал, но на мне появилось сари, правда, очень скромной расцветки, у служанок и то куда богаче наряд. Похоже, расстарался кто-то из богинь, которым не понравились игривые взгляды, которые бросали на меня их благоверные. Я стряхнула с головы покрывало и вопросительно посмотрела на Шиву. Он понял мой взгляд и в тот же миг мы оказались на Фандоре