Мисс Эндерсон и её странности

Пролог

Зима в этом году выдалась особенно жестокой. Мало того, что она завладела Глейменсом раньше положенного времени, когда рипиния ещё не успела сбросить свои ярко-алые цветки, так ещё и морозы с первого дня установились лютые, не щадящие ни живые тела, ни механические устройства.

Где морозы, там и прочие природные буйства. Через день на королевство снисходил снежный буран, острыми ледяными осколками сметая всё на своём пути. В городах покрупнее, того же Леберлинга, от него можно было укрыться за широкими навесами, а ещё лучше — внутри домов, построенных из особо прочного и стойкого к зимним испытаниям камня.

Но до Леберлинга ещё полночи пути. А буран бушует уже сейчас. Особая степень неудачливости: оказаться наедине со стихией именно в тот момент, когда один город остался позади, а второй ещё не приблизился. И вокруг — сплошняком лес. По обе стороны от автомобиля — высокие треугольные ели с хвоей пугающего голубого цвета. Клонятся друг к другу, будто шепчутся о чём-то. Смыкаются над головой в хитроумную конструкцию, внутри которой установилось снежное безумство.

Сплошная неприятность.

С этим делом всё с самого начала шло не то чтобы гладко. Во-первых, очень уж ненадёжным оказался заказчик: переговоры с ним вели дней десять, очень уж он любил пропасть, разорвать связь, а через пару дней возвращался, как ни в чём не бывало. Во-вторых, начальник отчего-то решил, что этот заказ можно скинуть на плечи своему нерадивому преемнику, который прежде не брался ни за одно настоящее дело. Тем не менее, начальник решил, что задание будет отличным испытанием, шагом во взрослую жизнь.

Вот и пришлось ехать.

Будет забавно, если он до весны останется в этом лесу, в автомобиле, накрытом тёплой шапкой из сугроба. Весной, быть может, застрявшего в автомобиле несчастного обнаружат, станут грустить и оплакивать, и начальник поймёт, что поспешил раздавать поручения. Но не проронит ни слезы — слишком суров для такого яркого проявления чувств.

Ещё и автомобиль в три раза быстрее жрёт топливо, пробираясь через лютый буран, чем он же, скользящий по ровной дороге в спокойную погоду. Бак, предусмотрительно заполненный под завязку, пустеет на глазах. Ещё немного, и загорится красным огнём лампочка, заорёт о критическом состоянии. А пешком точно не пойти — так ещё быстрее можно околеть. И обнаружат только к лету, если вообще будет, что обнаруживать…

***

А всё-таки вовремя на глаза попалась эта деревня: домики такие аккуратные, хоть и крошечные по сравнению с домами Олтера. На улицах — пусто, так что и не сразу поймёшь, живёт ли здесь ещё кто, или все прежние обитатели вдруг стали благоразумными, разъехались по городам, туда, где больше возможностей и перспектив.

Но всё-таки в окнах горит свет. Жёлтый, слишком тёплый на фоне установившегося вокруг холода. Кто-то, значит, всё-таки остался. Да и не бывает такого, чтобы все вдруг поумнели одновременно. Только глупеть враз умеют. Впрочем, путнику такая непредусмотрительность сейчас лишь на руку…

Прокатившись вдоль пары десятков домов, автомобиль издал последний вздох и заглох. Причём сделал это в весьма удачном месте: напротив двухэтажной деревянной постройки. На путника внимательно смотрело около десятка окон, но свет горел в одном единственном — том, что горделиво расположилось по правую сторону от входной двери. Значит, кто-то здесь всё-таки обитает.

Путник распахнул дверцу автомобиля и вышел наружу. В то же мгновение, будто по велению магии, погода утихомирилась: на смену острым ледяным комьям пришли мягкие, будто связанные из овечьей шерсти, снежные кружева.

И то хорошо. Автомобиль не придётся откапывать. Останутся силы на то, чтобы толкать его до ближайшей топливной станции, главное, чтобы таковая в этой деревне в принципе имелась.

Входная дверь оказалась запертой. Обхватив тяжелое медное кольцо, уже почти полностью окрасившееся в зелёный, путник несколько раз ударил им по дверному полотну и прислушался. Пришло достаточно времени прежде чем удалось различить шоркающие шаги. Приближались они неохотно, еле-еле, и путник сам принялся перетаптываться, будто этим мог ускорить хозяев дома.

Скрипнул наконец замок, со скрипом отъехала в сторону дверь.

За порогом стояла женщина весьма почтенного возраста. Волосы белоснежные, морщины на лице и шее сплетаются хитрее, чем ветви столетней сосны. Зато недовольство из глаз никуда не делись. Зыркает, не моргая, и молчит, как тайный агент самого его величества.

— Доброго вечера, бабушка, — заметил путник с улыбкой. Едва удержался, чтобы не поклониться и не разозлить ещё больше недружелюбную хозяйку. — Переночевать не пустите? Для вас одной этот домишка все равно большеват. Столько заплачу, сколько вам и во снах не снилось.

Молчала долго, осматривая его с головы до ног. Потом всё же решилась:

— По адресу ты. Заходи, если наглости хватит. Тепло не рассеивай, городской. Здесь печь топит, дрова.

Интуиция автомобиля оказалась проницательнее интуиции мага. Поскольку, как выяснилось, последний выдох автомобиль сберёг до гостевого дома. И неважно, что гостей в нем в данный момент не было — лишь престарелая хозяйка.

За эту бабушку в целом можно не беспокоиться, такая многих переживёт. Наглости ей хватило и на то, чтобы содрать с гостя столько денежного вознаграждения, сколько просили в лучших гостевых домах Леберлинга за номер с повышенным уровнем комфорта. И на то, чтобы обвинить путника в растрате тепла, которого здесь не было и в помине.

Бабушка ещё, как назло, отвела его в самую дальнюю комнату, с двух сторон подверженную ветрам. С довольной скукоженной улыбочкой пожелала самой приятной ночи и, смилостивившись, предложила накормить гостя завтраком. Но даже ребенок знает, что к угощениям злой ведьмы лучше не притрагиваться.

Снимать верхнюю одежду не хотелось. Путник лёг на узкую отсыревшую кровать прямо так, не скидывая утепленное пальто. Глядишь, и от кровососущих тканей меньше достанется. Если они, конечно, не повымерзли все.

***

Лоджией, которая позволила бы насладиться свежим воздухом вкупе с дымом сигары, здесь не было. Пришлось высунуться прямиком из окна.

Сон не шёл. Более того — вместо сна явился жар, пришлось даже снимать пальто. Перемёрз всё-таки, пока ехал по этой сумасшедшей погоде. В автомобиле имелись кое-какие лекарства, но путник всё никак не осмеливался покинуть комнату и выйти на улицу. Опять надо бабушку тревожить и выслушивать о себе всякое… До утра протянет, сколько раз заболевал и всякий раз вылечивался.

Да и лучше пусть будет жарко, чем холодно. Вон оно как прекрасно: в одной рубашке высовывается на лютый мороз и даже не дрожит.

Снег прекратился полностью — и кровожадный, и миролюбивый. Небо прояснилось, и со второго этажа вся деревушка предстала, как на ладони. Дома с двускатными крышами, из печей валит миролюбиво дымок. Пушистые елки скрывают окна первого этажа от любопытных взглядов соседей. Сосёнки тянут пушистые лапы к небу, будто пытаются хоть так впитать немного света. В каждом огороде — стеклянные конструкции теплиц, без которых ничего съедобного в таких диких краях не вырастишь.

Первая сигара прогорела и юркой птичкой устремилась вниз, прямиком в сугроб. Путник принялся за вторую.

А вон там, вдалеке, нечто вроде рыночной площади. Сменяют друг друга яркие вывески, висят какие-то финтифлюшки. Сами продают, сами покупают. И вовсе, наверное, деньгами не пользуются, товар меняют на товар. Интересно, и куда бабушка потратит монеты, полученные от единственного гостя? Никто не удивится, если на шею повесит и станет носить в качестве украшения, иная польза здесь от них вряд ли будет.

Вот если бы не горящие окна, путник ни в жизнь бы не поверил, что живёт здесь кто-то кроме. Слишком тихо, слишком спокойно. Когда вся жизнь проходит в городах, где движение ни на мгновение не останавливается, перестаешь воспринимать деревенское умиротворение.

Ни одного человека на улицах этой ледяной пустыни, ну надо же!.. Вот в городе не только поздним вечером, но и глубокой ночью кто-нибудь да ходит-бродит между домов. Иногда с выкриками, чтобы никто спать не посмел, когда вокруг такое веселье. Не захочешь, но всё-таки повстречаешь кого-нибудь на пути. Останется только надеяться на дружелюбный настрой этого случайного встречного.

А хотя, постойте-ка. Всё-таки не все жители деревеньки уже попрятались в тёмных углах собственных домов. Вот, идёт как ни в чём не бывало… От центра — к окраинам. Куда-то в сторону гостевого дома. Ждала, наверное, пока закончится снегопад, или слишком увлеклась работой, или допоздна просидела в гостях…

Идёт легко, широкими шагами, будто бы даже слегка заигрывает с кем-то невидимым. Фигурка высокая, но худая — дублёнка висит свободно, подпрыгивает при каждом движении. На волосы наброшен меховой капюшон, но всё-таки несколько крупных прядей из-под него выбралось, покачиваются теперь при каждом движении…

Необычный цвет волос. Даже слабого освещения окон достаточно, чтобы его подсветить. С ним приходилось встречаться. Прежде. Не так давно. Но ведь не бывает таких совпадений, правда?

Путник бросился к саквояжу, который взял с собой в гостевой дом. Лекарства оставил в автомобиле, да, но приборы первой необходимости бросить не смог. Мало ли, что может приключиться. Вот, например, нечто необъяснимое приключается прямо сейчас.

Помимо приборов, в саквояже дожидались путника два портрета.

Один из них был выполнен самыми обычными красками (кажется, акрилом, хотя разбираться в художественных материалах прежде как-то не доводилось). Он весьма талантливо изображал девушку: миловидное лицо, хитрые глаза и те самые пряди волос, что так не вовремя выбрались из-под капюшона той прохожей, случайно замеченной.

Второй же портрет для тех, кто не посвящён в таинство магии, выглядел как деревянный брусок, выкрашенный в чёрный мазут. Но путник был из тех, кого в магические секреты посвятили. Так что на втором портрете он видел всполохи — немного зелёного, немного розового, чуть больше красного, каждый расположен в строго определенном месте. Все вместе они образуют уже знакомый силуэт: овальное лицо, тонкая шея, слегка волнистые пряди…

Мало ли, что могло придуматься под влиянием лихорадочного дурмана, внезапно стукнувшего в голову. Но прежде, чем отказаться даже от самой безумной идеи, надо убедиться в её провальности. Подхватив оба портрета, путник вернулся к окну и вновь высунулся из него, не боясь быть замеченным. Таинственная, но так сильно зацепившая незнакомка стремительно приближалась к гостевому дому. Медлить было нельзя.

Чтобы увидеть нечто, скрытое за привычной картиной мира, недостаточно просто прикрыть глаза.

Многие непосвященные думают, что магия интуитивна, и тем самым весьма сильно ошибаются. Поскольку, приближаясь к магии бессистемно, ты вряд ли сдвинешься с мёртвой точки. Магия — это собрание алгоритмов, которым нужно следовать, чтобы достичь определенной точки. Основная проблема в том, что знания этих алгоритмов даются далеко не каждому, лишь избранным.

Но прежде, чем таинство начнется, глаза и в самом деле всё-таки придётся закрыть.

Погрузиться во тьму, достигнуть самых коварных её глубин. Плыть, что есть сил. Сорвать внешний лепесток, чтобы докопаться до глубинного внутреннего слоя. И вот перед закрытыми глазами предстаёт действительность, но не та, какой ты её запомнил. Очертания искажены, пропорции нарушены. Большое становится маленьким, незначительное — жизненно важным.

Самое сложное — разглядеть в этом неправильном мире исходный предмет интереса.

Впрочем, в этот раз данная задача оказалась легчайшей: сложно было не различить в серой массе зелёные, розовые и красные всполохи, сконцентрированные внутри женского силуэта.

Магия учит не верить в случайности. Поскольку для каждой случайности можно отыскать объяснение — конечно, если знать, куда смотреть.

Магические портреты не могут совпадать, но могут быть весьма схожими. Но какова вероятность, что для одного человека совпадут и художественный, и магический портрет? Описывались ли вообще, за всё время пользования магией, такие совпадения?

Чтобы убедиться в идентичности магических портретов, нужно сравнить каждую отдельно взятую точку, а на это потребуется несколько дней, которых, как несложно понять, в распоряжении не имеется… Чтобы убедиться в совпадении черт лица, достаточно заглянуть за капюшон, сдвинуть слегка пушистый мех…

Возвращение к привычной действительности оказалось слишком резким, болезненно ударило по голове.

Распахнув глаза, наблюдатель посмотрел на случайную встречную. Он намеревался применить ещё одну каплю магии: всколыхнуть ветер, чтобы тот открыл для взора её лицо. Но делать этого не пришлось. Будто почуяв внимательный взгляд, девушка подняла глаза, и её лицо на мгновение попало в световой блик, так что разглядеть удалось каждую чёрточку.

Лицо оказалось тем же, что смотрело на него с художественного портрета.

И ещё одна неприятность: девушка явно заметила наблюдение. И если это действительно та особа, которую путнику поручено отыскать… А она явно та, случайное совпадение исключено! То отыскать её во второй раз будет куда как сложнее, ведь она наверняка заподозрила что-то неладное.

И как её занесло сюда, в эту негостеприимную деревню? Заказчик клялся, что искать её нужно именно в Леберлинге.

Впрочем, путник и сам не планировал оказаться здесь. Вдруг она тоже попала в буран и решила переждать непогоду? Дороги иногда оказываются спутаны столь изощренно, что невозможно угадать, где тебя поджидает новая петля, жизненный виток. И где твой собственный путь пересечётся с тропой, по которой следует некто, в данный момент имеющий для тебя значение.

Со всем этим можно будет разобраться потом. Позже. Сейчас нужно действовать, пока спина девушки не скрылась за очередным завихрением дорог. Руки сами собой нашли в сумке необходимый прибор. Выглядел он, как самая обычная коробка, не считая трубки из начищенного до блеска металла, и выпуклой линзы, которая нависла над ней.

Давнее изобретение. Повсеместно используемое. Позволяет прицелиться, чтобы магия поразила направленно, не рассеялась по пути и, тем более, не прилетела в что-нибудь постороннее.

Обхватить коробку ладонями. Прищуриться, взглянуть через увеличительную линзу. Не так-то эта линза проста: когда приближаешься к ней вплотную, различаешь разметку: пересечение кругов и линий. Объект, на который направлена магия, должен быть ровно по центру. А иначе промахнёшься.

Сконцентрироваться. На мгновение погрузиться в самого себя. Выпустить магию из глубин сердца, направить по артериям вместе с кровотоком, прямиком к капиллярам на кончиках пальцев. Покалывая кожу, магия выйдет на свободу, просочится через податливый материал коробки, закружится в коварном смерче и вылетит через трубку.

Если бы маг сейчас решил взглянуть на внутреннюю изнанку мира, он разглядел бы паутину, что стремительно летит в направлении девушки…

Ничего серьезного. Обездвижить, погрузить в краткий сон. Поймать, а там уже пусть заказчик разбирается, что делать дальше. Задача путника — отыскать и привезти. Больше ничего.

Ещё мгновение — и девушка будет поймана.

Мгновение — и…

Она вдруг обернулась, невесомо взмахнула рукой. Ярко вспыхнув — так, что различит даже обывательский взгляд — заклинание развернулось.

И, всё ускоряясь, направилось в противоположную сторону.