Мисс Эндерсон и её странности

Глава 4.

— Доброе утро, Алеста.

Она почти успела испугаться: всё-таки приветствие прилетело со спины, её самой уязвленной части тела. Но уже спустя мгновение Алеста узнала этот голос. Принадлежал он не кому иному, как Брутусу Кросби, её давнему другу или, можно даже сказать, начальнику.

— Здравствуйте, мистер Кросби, — она развернулась и улыбнулась.

На Брутусе Кросби был коричневый тулуп со стоячим воротником — именно так, по скромному представлению Алесты, и выглядит настоящий механик. Щеки покраснели от лёгкого морозца, и мистер Кросби будто стал на десять лет моложе.

— Вы сегодня без вашего неизменного спутника, — заметил он.

— Да, — она кивнула. — Король остался дома. Ночью наведывался на тайное собачье собрание, теперь дрыхнет без задних ног. Случаются у него порой такие порывы. А вы сегодня поздно, мистер Брутус. Обычно, когда я прихожу, в вашей мастерской уже горит свет.

— Плохо спал, — признался Брутус. — Вот и встал позднее обычного. Потом исправлял последствия небольшого потопа, разлил на себя кипяток…

— Как же так? — Алеста ахнула, приложила ладонь ко рту. — Вы не обожглись?

— Не волнуйтесь, Алеста, — он качнул головой. — От ожога меня спасла плотная ткань брюк. Вы направляетесь в Лавку странностей.

— Нет, сначала мне нужно забежать на почту, проверить, как обстоят дела с корреспонденцией.

— Вы не будете против, если я вызовусь вас проводить?

Глаза у Брутуса Кросби были голубыми, как лёд над поверхностью озера. Было одно такое неподалеку от Плуинга. Летом мужская часть населения занимала всю его окружность вместе со снаряжением для рыбалки: карпы на нём водились — загляденье, и год от года, несмотря на любовь обитателей Плуинга к запеченной рыбке, их популяция лишь увеличивалась. А зимой там собирались дети от пяти и до сорока, катались на коньках. Алеста к конькам была равнодушна, однако пару раз оказывалась на озере за компанию. Так вот, лёд там был — точь-в-точь эти глаза.

Взгляд мистера Кросби подмечал все мельчайшие детали — видел даже тайны, которые хотелось бы оставить при себе. Впрочем, вряд ли Брутус мог рассмотреть в Алесте что-то такое, о чём она не рассказала ему сама, по доброй воле.

Настала пора признаться наконец: Брутус Кросби был единственным жителем Плуинга, который знал маленький секрет Алесты — об исключении из суровых правил её рода.

Алеста открыла в себе способность магии в неполные семнадцать лет.

Тогда дядя, Вивитт и их дети ещё не поселились в Плуинге, и из домашних были лишь мама, бабушка и дедушка. Мама была последним человеком, к которому Алеста пришла бы с подобным признанием. Бабушка бы испугалась, подняла панику, а вызывать в ней волнение лишний раз не хотелось. А дедушка… чем дольше он жил, тем меньше принимал решений. Он бы, вне всяких сомнений, рассказал всё бабушке.

К Брутусу Кросби заглядывали многие дети из тех, что постарше: интересно ведь покопаться в шестерёнках, с ног до головы измазаться касторовым маслом и поучаствовать в починке какой-нибудь очень изящной вещицы. Алеста была одной из тех, кто отвлекал мистера Кросби от работы. И тем вечером она не придумала ничего лучше, кроме как вновь прийти к нему.

К счастью, гостей у Брутуса Кросби не оказалось.

И он согласился её выслушать. Он не наругался на неё. Не испугался, когда она сказала, как именно осознала свои способности.

Именно он подарил ей самую первую книжку, тоненькую и потрепанную, но такую нужную в тот момент. Это уже потом у Алесты появились пусть скромные, но её собственные средства, на которые можно покупать полноценные книги. А в тот непростой период мистер Кросби, можно сказать, буквально спас Алесту. Не дал погрузиться в то состояние, в котором второе десятилетие находилась её мать. Именно ему она время от времени рассказывала, что всё ещё не успела никуда особенно продвинуться — не хватает то времени, то сил.

— Да, конечно, — Алеста кивнула и поинтересовалась: — Тоже ждёте письма?

— Нет, — ответил Брутус. Но ничего больше не сказал.

На почте их встретила Кейти — неунывающая женщина, настоящий возраст которой не знал, пожалуй, ни один житель Плуинга. В зависимости от шляпки лицо её менялось до неузнаваемости. А шляпки Кейти любила до умопомрачения и на людях всегда обязательно нацепляла одну из них.

Маленькие пухленькие шляпки, что крепятся к заколке, делали её моложе — не дашь больше тридцати. Широкопольные шляпы, украшенные металлическими безделушками или, ещё более впечатляюще, вуалью старили её лет до пятидесяти.

Этим же утром на голове Кейти было нечто вроде котелка, к которому обычно прилагаются трость и джентльмен. Когда Алеста и мистер Кросби оказались внутри почтового отделение, Кейти как раз разбирала коробку с прибывшей корреспонденцией. Котелок сваливался на глаза, но Кейти не сдавалась: одной рукой удерживала письма, а другой — поля головного убора.

— Кейти, вам помочь? — Алеста оказалась рядом за одно мгновение. Правда, чтобы увидеть гостью, Кейти пришлось сначала подтянуть котелок повыше.

— Справляюсь, — она вздохнула. — Алеста, если бы не вы, моё отделение рано или поздно закрылось бы. Но, пока в Плуинге есть вы, оно продолжит своё существование. Здравствуйте, мистер Кросби! Для вас у меня, к сожалению, писем нет.

Как и многие предприниматели Плуинга, Кейти занималась собственным детищем в гордом одиночестве, лишь иногда, в особо загруженные моменты, привлекая помощников со стороны. Сама разбирала прибывшие коробки и упаковывала отправления согласно месту назначения. Сама занимала место за стойкой, выдавала письма и помогала правильно заполнить адрес. Сама договаривалась с типографией Леберлинга о закупке почтовых открыток. И уж тем более сама протирала пыль и мыла полы.

Вот и собрались они здесь, такие самостоятельные, в последний день недели, который для рядовых сотрудников веками служит выходным.

— Первое, второе, третье… — отсчитывала Кейти, вручая Алесте письмо за письмом. После каждого счёта она ставила галочку в толстом потрепанном журнале — отчётность Кейти (как и Алеста, как и Брутус) тоже вела сама. — Двенадцатое! Двенадцать писем за неделю, мисс Эндерсон!

И непонятно, чего в её голосе было больше: возмущения или всё-таки восхищения.

Погода вернулась к своему привычному состоянию: солнце скрылось за несколькими слоями облаков, установилась пасмурность, в любой момент мог начаться снегопад. Пропало всё волшебство вчерашнего дня, и от этого отчего-то щемило сердце.

Брутус Кросби тоже не выглядел весёлым. Молчал и всё чаще смотрел под ноги. Лишь когда они приблизились к Лавке странностей, он сказал наконец:

— Алеста, мне видится, мистер Гилсон в чём-то подозревает вас.

Алеста ожидала что угодно, только не такое неожиданное признание.

— Почему вы так решили?

Брутус осмотрелся по сторонам, будто Кейден мог в любой момент выпрыгнуть из-за сугроба с громким воплем: «Ага! Попались!». Алеста не понимала, в чём причина такой сильной подозрительности. И всё же не решилась спорить с мистером Кросби. Отомкнула входную дверь в лавку, смахнула с ботинок снег и прошла внутрь.

— Проходите, пожалуйста, мистер Кросби. Вы давно не были у меня в гостях.

С того самого момента, как Алеста потратилась на подсветку — именно Брутус помог её установить. А было это в начале осени.

— Здесь всё осталось по-прежнему, — заметил Брутус, — в воздухе всё ещё витает волшебство.

— Так чем же именно вас смутил мистер Гилсон? — поинтересовалась Алеста. Скользнула до стойки с кассовым аппаратом, опустила на неё все свои двенадцать писем. Если никто не решит заглянуть к ней в гости, все равно будет, чем заняться.

Брутус Кросби прошёлся по Лавке странностей, поправил склянку с бальзамином, которая по велению неведомых сил приблизилась к самому краю полки. И только потом ответил:

— Я узнал его. Хотя более чем уверен, что он не узнал меня.

— Он и вас успел привлечь к следствию?

— Нет, — Брутус позволил себе улыбнуться. — Мы виделись двадцать лет назад — в те времена Кейдену было лет шесть. Непродолжительное время мы работали вместе с его отцом — Мавериком Гилсоном. Собственно, я признал бы его, даже если бы не фамилия. Во времена нашего знакомства Маверик был, конечно, немного взрослее, и всё-таки они удивительно похожи.

— И кто же он — его отец?

Уха Короля Подземельных под рукой не оказалось. И это, конечно, лишь делало разговор ещё более волнительным.

— Маг, — ответил мистер Кросби просто. — Уже в те времена он занимал вполне неплохой пост: преподавал в академии, занимался исследовательской деятельностью. Ещё тогда он выбрал себе признание: магия метаморфоз. Хотя, может статься, в данный момент его увлекает нечто другое. Попробуй разберись в творческих порывах магов, — он слегка улыбнулся.

— Как интересно, — заметила Алеста.

Следом за бальзамином внимания Брутуса удостоились две склянки с засушенными белыми цветками лаванды гриотты: они оказались слегка повернуты этикетками влево, но мистер Кросби тут же исправил это лёгкое недоразумение.

— Со мной всё куда проще, — продолжил он, — я был тем же, кто я есть сейчас. Механиком. Случилось так, что мы с Мавериком оказались втянуты в одну и ту же разработку. Молодость… Она полна амбиций.

— Вы создавали магические артефакты, — поняла Алеста.

И сразу же вспомнила непримиримый отказ, который получала на свои просьбы. С её магическими артефактами мистер Кросби работать отказывался наотрез. Однажды, в самом начале возрождения Лавки странностей, Алеста попыталась схитрить и предложила Брутусу приспособление, которое на первый взгляд не имело к магии никакого отношения. Это был стеклянный шар: потрясёшь его из стороны в сторону, и внутри завьюжит снег, белоснежным покрывалом укутывая пряничный домик. Однако этот шар имел секрет: если вложить в него крупицу магии, в нём начинали меняться времена года. Оживало крошечное деревце. И внутри стеклянной оболочки вместо снега кружились то розовые отцветшие лепестки, то желто-оранжевые опадающие листья.

Дел было немного — нарастить гипсовый уголок подставки и отполировать стекло, на котором примостилась пара царапин.

И дела эти, как можно понять, никакого отношения к магии не имели.

Однако мистер Кросби все равно раскрыл хитрость Алесты. И даже весьма серьёзно на неё обиделся.

— Не совсем так, — заметил Брутус. — Я не создавал их — я их совершенствовал. — И поспешил перевести тему, пока Алеста не продолжила расспросы: — Матушка Кейдена Гилсона всегда была женщиной весьма занятой. А потому Кейден часто появлялся в нашем исследовательском центре вместе с отцом. Он интересовался магией, Алеста. И даже то, что в итоге он пошёл по пути своей матери, не означает, что магического таланта у него нет.

Так вот, почему он промолчал вчера, когда Алеста спросила о магических способностях Кейдена. Потому что было, что скрывать.

— И какое отношение это имеет ко мне? — всё-таки поинтересовалась она.

— Он раскроет ваш секрет, если ещё не раскрыл. Он явно чувствует, что вы что-то скрываете, и ваша тайна для него — лишь вопрос времени. Всё-таки не зря он стал следователем. К этому у него тоже имеется врождённый талант.

— Если я начну от него убегать от него и прятаться, он лишь больше заинтересуется мной, — заметила Алеста. — Выходит, я обречена.

— Отрицайте, — посоветовал Брутус Кросби. Лицо его стало задумчивым, а потому — непроницаемым. Невозможно было понять, что именно он чувствует. — Отрицайте всё, к чему он попытается вас притянуть. Быть может, тогда ему надоест, и он отпустит вас на свободу. Мне пора идти, Алеста. Удачи вам в вашем деле.

Алеста кивнула. Но в ответ ничего не пожелала. Включила наконец основное освещение — мягкий жёлтый свет, от которого, вообще говоря, проку было мало. Облокотилась на стойку и принялась читать письма, одно за другим. Не стала даже прятаться в подсобку: об этом скромном местечке Кейден уже знал и в случае мог с лёгкостью отыскать в нём Алесту.

Рабочий процесс, как ни странно, несколько успокоил волнение.

Письма были, в среднем, неплохие. Алесте пообещали новую поставку травяных сборов — будет, из чего составлять подарочные смеси: для бодрости, для здоровья, для душевного равновесия. И ещё — коробку слегка побитых жизнью светильников. Поставщик описывал их вот как: величественные, воодушевляющие светильники в виде настоящих домиков, с окнами и подвижными дверями, с украшениями на любой вкус. Но больше Алесту обрадовало вот что: работают они без магии. Значит, мистер Кросби поможет привести их в приемлемое состояние.

Также Алесту зазывал в Олтер один барахольщик. Как написал он сам — у них свежий завоз магических штук, на которые никто, кроме Алесты, и не клюнет. Так что он готов отдать их почти за бесценок, пусть только заберёт. В планах на следующие выходные появилась первая галочка: поездка в Олтер. Новые магические артефакты. Главное, чтобы за неделю всё более-менее успокоилось.

Сегодня большинство лавок торговой площади было закрыто. Те из торговцев, который хотел что-то распродать или решить вопросы, занимались этим вчера. Сегодняшний день был посвящен отдыху – на работу пришёл лишь ленивый. Тот, кому совсем не хотелось заниматься домашними делами. В общем-то, кроме Алесты, Брутуса и Кейти таких ленивцев было человека три. В окнах других лавок стояла темнота.

Может, поэтому торговля пошла сегодня бодрее — из-за отсутствия выбора.

Алеста едва успела вынуть из конверта четвертое письмо, как в Лавке странностей появился первый гость. А в промежутке между пятым и седьмым письмом пришло ещё три. Брали в основном травы, которые советуют пить для избавления от простуды. Вчерашний солнечный день не всем пошёл на пользу: кто-то, особенно охочий для прогулок, умудрился застудить горло.

И ещё пару сувениров успели прикупить. Ручку, что способна менять цвет чернил одним нажатием на кнопку (вообще говоря, без магии при её создании не обошлось, однако владельцем её мог быть кто угодно) и кружку, украшенную чешуей змея. Ненастоящей, конечно, чешуей, Алеста покупала эту кружку у мастерицы, работающей с глиной. День, можно сказать, заладился.

Когда дверь распахнулась в очередной раз, Алеста приняла это известие вполне себе спокойно. Дочитала до конца предложение из восьмого письма и только потом подняла взгляд.

И спокойствие мгновенно покинуло её.

Не выдать волнение.

Главной целью на то мгновение стало — сохранить лицо.

Поскольку перед ней стоял Верн Вут. Маг, которого она вспоминала не позднее, чем вчерашним днём. Причём вспоминала не просто так, а в связи с произошедшим преступлением. Завидев артефакт, который Алеста продала Верну Вуту ещё весной и уж точно не за тем, чтобы после его обнаружили на месте убийства.

Впрочем, рано паниковать.

Верн Вут вполне мог продать Голос. Более того, её Голос могли перекупить уже раз десять. И то, что Верн Вут стоит сейчас перед ней — не больше, чем совпадение.

— Здравствуйте, мистер Вут, — Алеста улыбнулась, отодвинула письмо в сторону. — Давно вас не было. Чем могу быть полезна?

— Здравствуйте, здравствуйте, — Верн Вут слегка прищурился, всматриваясь в Алесту. И она поспешила представиться вновь:

— Алеста Эндерсон.

— Так точно, — он кивнул, — мисс Эндерсон. Всё никак не появлялся повод заглянуть в ваш тихий городок. Зато душа потянула в Леберлинг, и уж не заехать к вам было бы глупостью и непредусмотрительностью с моей стороны. Как поживаете, мисс Эндерсон?

На Верне Вуте было пальто темно-красного оттенка, как у злодея из детских сказок. Голову он прятал под котелком, весьма похожим на котелок Кейти. Длинные пальцы обтягивала чёрная кожа перчаток. Тон оставался ровным, но вот глаза — что и пугало — достаточно холодными и цепкими.

— Всё как прежде, — ответила Алеста, — разве может у нас происходить что-нибудь интересное? Сплошь тишина и скука.

Главное, чтобы следователь сейчас не появился, подумала она про себя. Ведь Кейден любит заявляться в неподходящий момент.

— Я согласен с вами, — Верн Вут степенно кивнул, — Радостные события накладываются на неприятные, но в сумме они составляют равнодушное «ничего». Хотя от себя могу дополнить вот что: жизнь в большом городе отличается от жизни в маленьком лишь амплитудой колебаний. Если для вашего Плуинга радостным будет считаться, скажем, рождение ребёнка, то мой Олтер не обратит на это никакого внимания — дети в нём рождаются ежедневно. И вновь: Плуинг опечалится из-за закрытия мелкой лавчонки или дерева, обрушенного сильным ветром. А мы воспримем за легкую неприятность, скажем, смерть.

Одно из двух: либо Верн Вут намеренно выделил последнее слово, либо у Алесты на почве переживаний слишком сильно разыгралось воображение.

— Это интересная мысль, — заметила Алеста задумчиво.

Впрочем, быть может, она не сильно бы и расстроилась, если бы мистер Гилсон заглянул сейчас в Лавку странностей. Он умеет вести такие разговоры. Ещё одна наследственная способность.

Верн Вут непрост — и он будто намеренно пытается показать свою неоднозначность. Будто бы хвастается ей. Даже если он не имеет никакого отношения к данному делу, он нечто скрывает. Причём делает это… явно?

И речь сейчас не только об имени.

— Отвлечёмся же от необъятного и неочерчиваемого. Что нового именно у вас, мисс Эндерсон? Что изменилось в Лавке странностей? Признаюсь честно: я был бы рад услышать всё же скорее радостные, чем печальные новости.

— Именно сегодня в Лавке странностей дела идут неплохо, — она пожала плечами. — Уже успела совершить несколько продаж.

— Вот видите, — Верн Вут улыбнулся едва заметно, одним лишь левым уголком губ. — Я считаю себя человеком, который умеет исполнять желания. Делать тайное явным. Вы желали обрести покупателей — я привёл их к вам прежде, чем появился сам.

— В таком случае, мне следует вас поблагодарить, — Алеста улыбнулась.

— Не стоит иных благодарностей, — Верн Вут отвесил ей легкий поклон, — ваша очаровательная улыбка стоит гораздо больше любых слов. Покажете новые артефакты? Вижу, у вас появилось много любопытных экземпляров.

Верн Вут приблизился к стойке — именно за ней, на правах наиболее ценных товаров, были выставлены магические артефакты. Взял на рассмотрение одну из ходовых вещиц: блок питания, который был способен накапливать магическую энергию, использовать её более быстро и концентрированно.

Рука Алесты потянулась к переключателю — так происходило всегда, когда в лавку заглядывал маг, знакомый или не слишком. Именно приезжие маги были теми, кто поддерживает её Лавку странностей на плаву. На одних лишь лечебных травках далеко не продвинешься.

Вспыхнул свет — яркий, белоснежный. Засияли множеством бликов странности. Достоинства подсветил, а недостатки сгладил.

Верн Вут, оказавшийся вдруг так близко, обернулся к Алесте, заметил воодушевленно:

— Вот видите, мисс Эндерсон, у вас ещё и освещение улучшилось…

И замер вдруг. Всмотрелся в лицо Алесты, что прежде укрывал полумрак. Взглядом скользнул по её бровям и губам, а особенно зацепился за рыжую прядь волос, что выбилась из растрепавшейся косы.

Будто они встречались где-то прежде. Где-то кроме Лавки странностей. Словно однажды он заметил её мимолётом в толпе и сейчас пытается вспомнить, когда именно произошла та случайная встреча. И, кажется, вспоминает…

Ну и по каким переулкам, спрашивается, этого Кейдена носит, когда он так сильно нужен?..

Наконец их взгляды пересеклись. И улыбка Верна Вута стала шире, больше похожей на искреннюю:

— У вас красивый цвет глаз, мисс Эндерсон.

У самого него глаза были тёмными — даже при таком ярком свете.

— Приятно слышать, мистер Вут.

Он вдруг будто бы стал в несколько раз беззаботнее. Принялся брать в руки все до единого магические артефакты, рассуждать об их полезности в быту или об эффекте, который они могут произвести на благодарных зрителей. Особенно заинтересовавшие его экземпляры откладывал на стойку, чтобы вскоре оплатить.

Верн Вут сделал Лавке странностей такую выручку, о которой Алеста могла только мечтать — иной раз такая сумма не накапливалась и за месяц. Но особой радости Алеста отчего-то не испытывала. Только беспокойство. Упаковывая покупки Верна Вута в жутко шуршащую крафтовую бумагу, мысленно она призывала к мистеру Гислону. Алеста готова была забыть обо всех услышанных предупреждениях, лишь бы он появился сейчас здесь и сотворил что-нибудь такое эдакое.

Но мистер Гилсон так и не смог уловить посылаемые ей волны, не настроился на нужную частоту. И вот уже все до единого магические артефакты превращены в одинаково безликие коричневые массы, а Алеста тянется за холщовой сумкой на толстых лямках — подарок, вручаемый при покупке более, чем двух товаров. На нём тоже есть её инициалы: две переплетенные «А», окруженные венком из тюльпанов.

Мистер Вут подхватывает сумку, кивает Алесте на прощание и задерживает взгляд на её лице чуть дольше, чем то позволяют приличия.

И тогда Алеста решается.

Есть на её полках несколько долгожителей — тех товаров, которые всё никак не осмелятся отыскать себе владельца. В их числе — приспособление, позволяющее сделать магический слепок. У него есть большая линза, которая захватывает пространство перед собой. А внутрь встроена сложная система рецепторов, чувствительных к магии. С помощью таких магических артефактов можно зафиксировать как окружающую обстановку, чтобы уловить ускользающие следы магии, так и для… портретов.

Между собой маги называли этот артефакт, что не особо и удивляет, Взглядом.

Принадлежащий Алесте взгляд имел три значительных минуса. Он громко щёлкал, когда совершал снимок. На него невозможно было подобрать картридж — эту модель давно сняли с производства, а внутри их оставалось не больше пяти. И ещё — фиксировал обстановку он быстро, но выводил картинку очень долго, вплоть до часа.

Последний минус прямо сейчас обещал стать для Алесты плюсом.

А вот первый мог всё испортить.

Верн Вут повернулся к Алесте спиной, и она поняла: пора. Если не рискнёт сейчас, будет очень сильно жалеть. Больше ничего сложного от Алесты не потребовалось: стоит лишь решиться, а дальше всё идёт, как по накатанной.

Правой рукой она потянулась к затвору Взгляда. Не пришлось даже его поправлять: он всегда смотрел ровно на входную дверь.

А левой — к весьма внушительной склянке с вербейником. Жертвовать им было жалко, но не слишком: вербейник совершенно не пользовался в Плуинге спросом.

Первое лёгкое движение посвящалось склянке, что с лёгкой обреченностью устремилась вниз.

Второе, вместе с лёгким импульсом души, — затвору Взгляда.

Алеста замерла меж двух огней: с одной стороны, склянка, которая в следующее мгновение разобьётся на множество осколков. А с другой — Взгляд, что может уловить магический отпечаток не только Верна Вута, но и самой Алесты.

Можно сказать, ей повезло: затвор щелкнул одновременно с тем, как ударилась о пол склянка, что множеством звуков выразила недовольство таким положением дел. Алеста весьма правдоподобно охнула и отскочила назад, ведь теперь Взгляду она не мешала, а Верн Вут тут же развернулся:

— Мисс Эндерсон? Всё хорошо?

— Всё, кроме моей неуклюжести, — она взмахнула руками и задела ещё пару склянок, что весьма правдоподобно закачались из стороны в сторону. А одна даже полетела вниз вслед за вербейником, и уж ей Алеста жертвовать не хотела, поспешила словить. Лаванду у неё брали хорошо.

— Главное, чтобы вы были целы, — заметил Верн Вут. Но подойти и проверить здоровье Алесты не решил. — Ещё раз спасибо, мисс Эндерсон. До… встречи?

Дверь за ним наконец захлопнулась.

Алесте совсем не понравились эти уточняющие интонации. И потому за уборку она взялась с особым рвением, которое в прежние времена всегда позволяло избавиться от ненужных мыслей.

Правда, в этот раз рвение всё только усугубило: резким движением Алеста смахнула мелкие засушенные цветы в щель между половицами. И теперь представления не имела, как именно оттуда их доставать. Так что в итоге и вовсе забросила это дело…

Магический слепок покинул Взгляд тогда, когда время обеда уже закончилось, а Алеста так и не успела на него попасть. И внешне выглядел, как обычная чёрная карточка. Но Алеста знала, что именно нужно сделать, чтобы увидеть зафиксированную на нём магию. Закрыть глаза, нырнуть вглубь себя и всплыть на новую, непривычную поверхность, где всё остаётся собой, но меняет очертания и смысл.

Алеста решилась посмотреть.

Одним глазком, мимолётно, почти сразу вернулась к привычному сознанию. И всё-таки увиденное её удовлетворило.

Портрет получился: сияющий всполохами человеческий контур. И неважно, что окружающая местность фонит отпечатками магии, которая неизменно населяет Лавку странностей.

А оранжевый отсвет по правой стороне — его ведь вполне можно принять за след от соседнего магического артефакта? Алеста его сейчас даже поставит, чтобы был…

Можно со спокойной совестью отправляться на обед. Всё равно ведь ей придётся ещё немного подождать.

Отчего она так манила Кея?

Оттого что отличалась от остальных? Выделялась своими странностями? Вот уж точно — корабль всегда отражает внутреннюю суть своего капитана. Оттого что познакомила его со своей семьей, пусть и невольно, а потом упала прямо в руки, чтобы сразу же с них слезть? Оттого что повела смотреть металлического зайца, чтобы Кей не скучал, пока ожидает новостей из Леберлинга? Оттого что провела его мимо этого несчастного гостевого дома и честно призналась — она ходит здесь каждый вечер?

Или всё-таки оттого, что он видел в ней ту, другую? Ту, которая когда-то зародила внутри Кея так много новых, непривычных, но очень искренних чувств? Призвала их лишь для того, чтобы потом разрушить по собственному желанию.

Разгадка была где-то рядом, но Кею никак не удавалось её достичь.

Она маячила слепым пятном прямо перед глазами, и это невероятно раздражало.

Потому Кей принял единственное верное решение: делать то, что получается у него лучше всего прочего. А именно: подозревать всех и вся. В споре рождается истина, а в подозрениях вырисовывается облик виновного.

С самого утра этого тихого дня он только и дожидался момента, когда же наконец получит весть от Леберлинга, а вместе с ней — возможность наведаться в Лавку странностей. Леберлинг оставался верным себе — находясь в постоянной спешке, он все равно исхитрялся постоянно опаздывать. Весточка пришла, страшно сказать, уже после обеда. И ладно бы ожидание было вознаграждено. Так нет же: ни один из доступных Управлению источников не подтвердил существование мага по имени Верн Вут.

За исключением.

Как следует, исключение должно обязательно встрять в диалог и внести нотку пикантности.

Имя Верн Вут носил герой одной весьма старенькой и не особо известной легенды. Правда, он был больше известен как Капитан Сотни лиц. Этот герой имел в запасе множество масок, которые менял в зависимости от того, с кем именно намеревался повстречаться.

Вряд ли нынешний «Верн Вут» мог придумать себе более походящий псевдоним.

Вот только это ничуть не помогает его опознать.

Зато мисс Эндерсон оставалась в зоне досягаемости… Пока что, ещё не последовав примеру своей предшественницы. Кей покинул Управление общественной безопасности по Леберлингу, повесил на дверь ржавый замок, а ключ спрятал в щель между двумя стенами. Всё, как наказывал Джонти.

Кей посмотрел на нестройный ряд домов. И прикрыл на мгновение глаза. Проведите меня, пожалуйста. Пустите к мисс Эндерсон, а по пути — закружите, обманите, пустите снежную вьюгу. И пускай всё перевернётся с головы на ноги. Я поверю, что так оно и задумывалось.

У мисс Эндерсон вполне успешно вышло его провести.

Поскольку, когда Кей оказался наконец у Лавки странностей, Алесты в не была. Дверь была заперта, и при этом в окнах продолжал гореть свет. Повесила бы хотя бы табличку — перерыв, скоро вернусь, даже моргнуть не успеете.

А вдруг она уже ушла, просто забыла выключить свет? Ведь просто не прийти она не могла.

Кей замер у дверей, будто от него в качестве охранника толку было немного больше, чем от его же следователя. И устремил взгляд в пустоту. Настолько глубоко погрузился в себя, что в какой-то момент почувствовал, как картинка начинается расплываться, приобретать неожиданные детали и яркие вкрапления…

Он замотал головой из стороны в сторону, прогоняя дурь.

Если однажды решаешься уйти, возвращаться не смей.

А Алеста вот вернулась. Кей заметил её издалека: элегантную шубку сменила куда более практичная дубленка, на волосах появился шерстяной платок. Она шла прямиком от закусочной, в которой они обедали не далее, чем вчера. Пса рядом с мисс Эндерсон не наблюдалось, но она не особо грустила по этому поводу. На губах её светилась улыбка… Впрочем, стоило Алесте заприметить Кея, и улыбка очень быстро погасла.

Пожалела его, наверное.

Кей как-то совсем забыл о том, что каждому приличному человеку положен обед.

— Добрый день, мистер Гилсон, — Алеста остановилась напротив и подняла на Кея взгляд.

— Добрый день, мисс Эндерсон.

А в голове зреют всякие разные мысли, и не все из них Кей осмелился бы озвучить при этой чудесатой девушке — не так поймёт. Помимо мыслей, есть в ней и не очень правильные желания. Например: сделать шаг вперёд, чтобы оказаться к Алесте как можно ближе. Поправить прядь рыжих волос, что выбилась из-под платка совершенно безобразным образом. Прикоснуться к щеке, пощупать мягкость её кожи под подушечками пальцев.

Но Алеста — это не та девушка из прошлого. Это не второй шанс — просто совпадение, и скорее намеренное, чем случайное, пусть с этим ещё и предстоит разобраться. Она — отдельный человек, и Кей для неё — чистый лист, лишь слегка приоткрытая книга, по страницам которой ей ещё предстоит совершить удивительное путешествие. Или не предстоит. Иногда судьба складывается совершенно непредсказуемым образом.

— Я сегодня очень хотела увидеть вас, — призналась мисс Эндерсон, открывая дверь. — Но вы всё никак не изъявляли желание появиться.

И я, подумал Кей. И я мечтал о встрече с тобой весь сегодняшний день. Но вслух сказал вот что:

— Неужели вам удалось что-то вспомнить?

Он шагнул в Лавку странностей так легко и вольготно, будто именно здесь, а не в Управлении работал седьмой год. Расстегнул пальто — разговор предстоял серьёзный, горячительный.

Алеста качнула головой из стороны в сторону, но ничего не объяснила. Скрылась в подсобке, из которой вскоре вернулась без верхней одежды. Затем она прошла до стойки с кассовым аппаратом, неведомо откуда вынула гребешок и принялась расчесывать волосы. А попутно заметила:

— Мне бы очень пригодился сегодня мой журнал — не пришлось бы выписывать купленный товар на листок. Сегодня в Лавке странностей было неожиданно много посетителей.

— Я прошу прощения, что не вернул его вам сегодняшним утром. И всё-таки сейчас за ним не побегу — думаю, в ближайшие дни он вам не пригодится, — заметил Кей, по-хозяйски опустился в кресло.

— Считаете, я истратила весь свой запас удачи за сегодняшний день? — Алеста вздохнула и потом, решившись, проговорила: — У меня есть, что вам показать, мистер Гилсон.

— А у меня есть, в чём вас обвинить, мисс Эндерсон.

Их взгляды пересеклись, и в глазах Алесты загорелся нешуточный огонь: будь Кей чуть более легкоплавким, точно не выдержал бы такой температуры. Впрочем, испытание огнём продлилось недолго — уже через пару мгновений Алеста отвернулась и заметила, поджав губы:

— После таких слов мне даже не хочется ничего вам показывать. И в чём, позвольте уточнить, я, по вашему скромному мнению, виновата?

— В том, что утаиваете информацию от Управления общественной безопасности. В тот вечер, когда произошло преступление, вы явно должны были что-то услышать или заметить. Более того, весьма вероятно, что вы утаиваете от меня свой магический талант. Всё-таки, ваша мать владеет магией.

— Весьма скромный набор улик, — Алеста усмехнулась. — Это так сейчас работает Управление общественной безопасности? Основываясь на домыслах?

А сейчас — манит ещё больше, как манят авантюристов смертельно опасные приключения. Вся такая колкая и неприступная, попробуй приблизиться — поплатишься за это собственным здоровьем.

И всё-таки Кей рискнул. Поднялся, заставив жалобно скрипнуть кресло, и остановился на расстоянии двух шагов от Алесты.

— Будь вы невиновной, вы бы не защищали себя столь рьяно, мисс Эндерсон.

И ещё один шаг вперёд.

— Будь вы честным человеком, мистер Гилсон, вы бы попытались сначала вникнуть в суть, разглядеть корень проблемы, а не набрасывались с обвинениями.

— У вас есть сомнения относительно моей честности? — поинтересовался Кей. Наклонил голову, становясь ещё ближе к Алесте… И в этот момент мисс Эндерсон вдруг вынула из-за спины нечто чёрное и небольшое, поставила его перед собой, как щит.

— Ко мне сегодня заходил Верн Вут, — сказала она, глядя Кею прямо в глаза.

Он нахмурился. Если и смел чего-то ожидать, то точно не этого. А Алеста, тем временем, воспользовалась его беспомощностью по полной, заметила:

— Это магический слепок Верна Вута со спины. Вы сможете на него посмотреть. Я знаю.

Так вот, к чему были эти намеки. Кей обвинил Алесту в том, что она утаивает от него магические способности. И сделал это именно в тот момент, когда мисс Эндерсон каким-то образом прознала — у Кея точно такая же тайна.

— Значит, вам следует знать и то, что человек без магических способностей не смог бы воспользоваться артефактом, который делает эти слепки, — не растерялся он.

Артефакт стоял у Алесты за спиной — весьма удобно для того, чтобы производить скрытую фиксацию. И пускай она только попробует оправдаться: мол, помимо Верна Вута, в этой лавке был ещё один маг, и он со всей любезностью согласился сделать магический слепок, причём исподтишка.

Но если немного отвлечься от Алесты и вслушаться в слова… Здесь был Верн Вут. Уж не поэтому ли Алеста так сильно жаждала встречи с Кеем?

— О чём он говорил с вами?

— Он покупал товары, — ответила Алеста. Вручила магический слепок Кею, а сама поспешила отдалиться. Указала на пустые места на полках: — Вот, смотрите… В совокупности — шесть позиций. Среди них вряд ли можно выделить что-то особо интересное, но я могу предоставить вам полный список.

— Возмещал потерю Голоса, я так понимаю, — заметил Кей.

— Возможно, — Алеста пожала плечами. Скользнула к стойке, вынула из-под неё идеально гладкий, расчерченный в линейку листок. — Я сделала для вас отдельную копию. Можете ознакомиться. Даже оставить себе.

Она старательно отводила взгляд, будто боялась, что Кей сможет прочитать в нём то, что Алесте не хотелось бы раскрывать.

— Вы не знали, что слепок может сделать только тот, кто владеет магическими способностями, — понял Кей.

И вновь она не стала оправдываться и убеждать Кея в том, что её-то модель этого артефакта даёт такую возможность всем желающим. Заметила:

— Тот, кто продал мне его, предложил проверить, что всё работает. Я проверила. Я не почувствовала, что он обращается к магии. Видимо, он посчитал, что я смыслю что-то в магии, — она хмыкнула. — Взгляните на слепок, мистер Гилсон. Вы и мой след сможете разглядеть.

Личные желания и предпочтения — это то, что стоит оставлять при себе, когда дело касается работы. И всё-таки, стоило Алесте сказать, что и она оставила свой отпечаток на этой карточке, как Кей сразу же принял решение — он на него взглянет. Прямо здесь и прямо сейчас.

Кей давно не обращался к магии.

В детском возрасте все эти манипуляции казались шуткой, игрушкой, что была доступна лишь избранным. Однако, чем старше Кей становился, тем яснее осознавал: на самом деле магия куда серьезнее, чем кажется, и может привести к неожиданным и, главное, необратимым последствиям. Он видел тёмную сторону. И она окончательно убедила его отказаться от магии.

Лучше надеяться на собственный рассудок. На способность мыслить логически. Пусть иногда (например, сейчас) эта способность даёт сбои, она всё же надежнее, чем непредсказуемая магическая стихия.

Каждый раз, окунаясь в магию с головой, Кей начинал задыхаться. Будто даже воздух становился неправильным, искаженным, и лёгкие пытались от него спастись. Помогало лишь усилие воли: успокоиться, выровнять дыхание…

Алеста была пятном.

Оранжевым пятном у самой кромки, ничуть не менее ярким, чем пряди её волос. Кей осмелился бы — поднял взгляд, взглянул на её магическую составляющую своими ненастоящими глазами, — но внимание его отвлек основной объект слепка. А именно: мужской силуэт, весь прямо-таки искрящийся цветом. Сочетание из красных, синих и фиолетовых всполохов.

— Верн Вут, — заметил он тихо.

И всё-таки Алеста услышала. Заметила:

— Именно он. Вид со спины.

Голос её звучал, как сквозь толщу воды, непримиримо далеко.

И откуда это ощущение — будто Кей уже видел нечто подобное, этот набор цветов? Детские воспоминания отказываются подкидывать осмысленный ответ. Он видел души многих магов, было у отца такое развлечение, называл он его «просмотром внутренностей», на мамин, скорее, манер. Но может ли уже взрослый Кей сказать, что видел именно эту душу? Что встречался когда-то с человеком, который сейчас скрывается за именем героя из легенды?

Кей сделал глубокий вдох, зажмурил глаза и выдохнул.

Нужен совет. Кого-то более опытного, более продвинутого во всех этих тонких магических аспектах. Кто-то вроде Вогана Спрейка, например?

Кей распахнул глаза наконец.

Мир вернулся к привычному состоянию. За одним-единственным исключением: перед погружением в магический слой Кей наблюдал Алесту по правую сторону от себя. А теперь она нависла прямо перед ним, ещё и смотрит обеспокоенно.

— Со мной всё в порядке, мисс Эндерсон, — успокоил её Кей.

— А вы говорите, я магией промышляю, — Алеста покачала головой, но всё-таки отодвинулась. Зря, наверное, Кей так рано заговорил о своём самочувствии… Сам упустил шанс подольше ей полюбоваться. — Какой глупец добровольно согласится подвергать себя подобным испытаниям?

Кей не стал отвечать. Многие, очень многие соглашались и были при этом вполне счастливы.

— Верна Вута интересовало, что нового произошло в Плуинге, — заметила Алеста как бы между прочим. —Внимательно смотрел на меня, будто пытался прочесть на глубине глаз всё, о чем я не спешила ему рассказывать.

— Внимательно смотрел?

Она кивнула и добавила:

— У вас во взгляде задумчивость. А у него была насмешка. Как будто он и так знал все ответы. И искал в моих словах лишь подтверждение.

Кей поднялся с кресла, вновь сократил расстояние между ними. Сейчас он будет говорить о важных вещах, а потому Кею очень важно, чтобы Алеста услышала его и правильно поняла.

— Нам нужно отправиться в Леберлинг. — Вопроса в его словах не было, только утверждения. — Думаю, я смогу договориться, чтобы завтрашним утром за нами уже приехали.

— За нами? Напарница я вам, мистер Гилсон? — спросила Алеста, взглянув ему прямо в глаза. — Или всё-таки подозреваемая?

— Вот в Леберлинге и разберёмся. — Кей отвёл взгляд в сторону, на мгновение почувствовав себя мальчишкой, который тушуется перед девочкой. — Вы позволите мне проводить вас до дома? В целях вашей безопасности, мисс Эндерсон. И завтрашним утром мы заберём вас прямо из дому.

— Мой рабочий день ещё не закончен, — заметила Алеста строго. Вернулась к стойке, принялась перебирать бумажки, вне всякого сомнения, очень важные.

— Я вернусь за вами сразу после того, как дойду до Управления, — пообещал Кей.

И в самом деле ушёл — дозваниваться до его собственного Управления, просить его дежурных, чтобы вызвонили Джера и замотивировали завтра с самого раннего утра быть на ходу. Личный автомобиль для сотрудника Управления — скорее недостаток, чем преимущество.

Впрочем, Управление общественной безопасности по Леберлингу приняло звонок лишь с попытки десятой. Как и все нормальные работники, они последний вечер недели предпочитали посвящать собственным делам. Когда Кей обсудил все вопросы, уже наступила темнота.

Переулки тоже смеялись над ним. Скрещивались и переплетались, не позволяя достичь поставленной цели.

Когда Кей добрался наконец до Лавки странностей, Алесты Эндерсон в ней уже не было.

Зато горел свет в окне её комнаты. Кей проверил.