Мисс Эндерсон и её странности

Глава 10.

Не таким уж он был и совершенным, как показалось изначально.

Ну да, красив, но красота — это в первую очередь вопрос наследственности. Весьма высока вероятность, что у красивых, статных и благородных родителей родятся дети, взгляд от которых придётся отводить усилием воли.

Красоту, уже данную тебе природой, можно (и, наверное, нужно) поддерживать.

Но из ничего ты вряд ли её вырастишь.

А вот духовная составляющая — это совсем другое дело. Человек приходит на эту землю пустым, как белый лист. Близкие люди, которые берут его за ладонь и ведут из укромного мира в большой и страшный, наполненный событиями разной значимости, могут многому тебя учить. Вложить в голову определенные установки, забить её глупостями и предрассудками.

Но потом твою ладонь отпускают. Дальше ты вынужден идти сам. Доверяясь собственной интуиции, совершать ошибки. И самому же за них платить. Чем глубже в жизнь и её поражающие воображение перипетии, тем более весомым становится твой опыт по отношению к воспитанию.

Близкие люди научили Кейдена Гилсона многим хорошим вещам: идти до конца, быть дисциплинированным, следовать правилам этикета, даже если приходится иметь дело не с самыми приятными людьми.

И всё-таки недостатков в нём тоже было предостаточно.

Затруднительно сказать, кто в них виновен: окружение, которое требовало от него слишком многое, или же сам Кейден, окончательно в себе запутавшийся? Но всё-таки Кейдену Гилсону была присуща и трусость — привычка отводить глаза тогда, когда надо хотя бы смотреть, а в идеале и действовать; и неуверенность в собственных решениях.

Иначе он сразу бросился бы спать ту, которую когда-то так сильно любил, а не стал звонить собственному отцу с целью выяснить детали. Хотя прекрасно понимал, что жизнь полна непредсказуемых поворотов, совпадений и расхождений. Для того чтобы это понимать, необязательно даже быть связанным с Управлением общественной безопасности.

Алеста наблюдала за тем, как Кейден Гилсон разговаривает по телефону, и с каждым мгновением находила подтверждения собственной теории — не так уж он хорош. Не лучше прочих. Скорее всего, даже хуже.

Становилось ли Алесте легче от этого осознания? Нисколько.

Стоит быть справедливой и отметить, что вопросы Кейден Гилсон задавал правильные. Работа, впрочем, обязывает. Кейден интересовался тем, насколько вообще правдивы все эти сказки об Истинной звезде, следует ли чего-то опасаться в действительности и могла ли эта звезда привлечь каких-нибудь негодяев, поверивших в её чудесные возможности.

Ответы он получал односложные. Времени на них уходило раз в пять меньше, чем на ответы. Не зная Гилсона-старшего, можно было предположить, что он не решается говорить о таких сомнительных вещах в открытую, при коллегах, ведь разговор шёл из самого Университета магической механики.

Однако Алеста удостоилась такой чести — быть знакомой с Мавериком Гилсоном. На слова он скупился даже во время семейного ужина.

Кейден оставался сдержанным и сосредоточенным — не представлялось возможным понять, какие же чувства он испытывает на самом деле. И испытывает ли вообще. Наконец завершив разговор, он покинул телефонную будку и заметил, общаясь не то к своим спутникам, не то в пространство:

— Мы можем ехать.

— Когда человек становится непохож на самого себя, это называют магией метаморфоз? — полюбопытствовал Джер. Хотя, вообще говоря, интересоваться этим моментом следовало ещё тогда, когда Кейден Гилсон взялся за телефон в принципе.

— Это называется истинным лицом, — заметила Алеста. — Тем самым, которое тщательно прячется, открываясь лишь в критических ситуациях.

За такие провокационные слова она удостоилась аж целого взгляда.

Переломный момент, который просто обязан разделить жизнь на до и после, неукоснительно приближался. Заметив сквозь стекло ту самую скульптуру, памятник Истинной звезде, Алеста с неожиданной ясностью поняла: она хочет отложить этот момент правды. Перенести в будущее, желательно далёкое. А если уж с ним всё-таки суждено столкнуться, то проглотить, не разжевывая, чтобы не было возможности ни рассмотреть его, ни распробовать.

Остановив автомобиль на скромной площадке возле гостевого дома, Джер пообещал, что обязательно дождётся Кейдена. Давал ему возможность изучить обстановку.

Это предполагало, что Кейден Гислон должен пойти к сестре Алесты в одиночестве.

Не успев оказать, что именно она делает, Алеста распахнула дверь и оказалась вне автомобиля даже быстрее следователя. Впрочем, Кейден Гилсон не заставил себя долго ждать. Ещё мгновение — и он тоже стал частицей этого величественного, хотя и слишком медлительного по сравнению с Леберлингом, города.

Их разделял целый автомобиль; и если Алеста могла рассмотреть даже плечи Кейдена Гилсона, то сам Кейден Гилсон видел лишь макушку Алесты и её пронзительный взгляд. Этого, впрочем, было достаточно, и некоторое количество времени ушло на то, чтобы как следует насмотреться друг другу в глаза. Потом Алеста наконец заметила:

— Я тоже пойду.

Сама восхитилась этой уверенности, взявшейся из ниоткуда.

— Как пожелаете, мисс Эндерсон, — Кейден Гилсон пожал плечами, имел такую возможность. Алеста обошла автомобиль, оказалась наконец рядом с ним (и всё-таки сохранила почтительное расстояние). Замерла в ожидании дальнейших указаний. А сама воззрилась на здание, возвышающееся прямо перед ними.

Гостевой дом представлял из себя, без лишней скромности, настоящий памятник искусству.

Каждый раз, когда Алеста проходила мимо него при вылазках в Леберлинг, она думала над тем, какое впечатление этот гостевой дом произвёл бы на Зену. Вполне вероятно, завидев его, Зена бы так сильно поморщилась от зависти, что уже никогда не смогла бы улыбнуться…

Одного этого гостевого дома хватило бы, чтобы обеспечить новое место жительство всем жителям Леберлинга.

Он обладал как выдающейся шириной, так и выдающейся тишиной. А своими очертаниями с множеством башен, куполов и стекла, казался скорее дворцом, чем домом. Несправедливо называть гостевым домом такое великолепие. Поскольку это будет значить, что ты воспринимаешь его наравне с гостевым домом Зены, а это неправильно. Настолько же грубо и несправедливо, как называть всех личностями всех людей подряд — и тех, кто совершил великий подвиг, и тех, кто принёс в этот мир лишь печаль и разруху.

— Идёмте внутрь, — наконец произнёс Кейден Гилсон. Много же времени ему потребовалось, чтобы решиться на такие смелые шаги…

— А дальше? — поинтересовалась Алеста. Оценила переходы, выстроенные между башнями, и хитрую сеть балконов, по которым можно было беспрепятственно переходить из одного коридора в другой. — Как мы поймём, где именно следует её искать?

— Не стоит забывать, — сказал Кейден Гилсон отстраненным тоном следователя из Леберлинга, — что мы действуем от лица Управления. Сотрудники Управлений всё же уполномочены производить некоторые действия. — Он быстро взглянул на Алесту, будто надеялся, что она не заметит этот робкий знак внимания, и вернулся к человеческому языку: — Мы спросим.

Внутри этого гостевого дворца Алесте прежде не доводилось побывать.

Да и где она, а где постояльцы гостевого дворца? Один из законов этой жизни, уже постигнутый Алестой, гласил: надо чётко знать своё место. И не соваться туда, где тебе не будут рады, ведь и ты сама не испытаешь никакой радости от пребывания там, где ты не должна быть. Постаравшись, Алеста смогла бы накопить на ночь в одном из самых дешёвых номеров этого дворца. Но стала бы она от этого счастливой? Вот в чём вопрос.

Занявший первый этаж гостевого дворца холл оказался настолько огромным, что в него запросто вместилось бы три торговых площади Плуинга. Однако не то что три, даже десять торговых площадей Плуинга не смогли бы похвастаться таким обилием ослепительных белых огней и дорогих вещиц. Одна лишь хрустальная ваза высотой по пояс Кейдену Гилсону наверняка стоила больше не только торговой площади Плуинга, но и всего этого городка. А уж о сине-зелёных перьях, которые были позаимствованы у диковинной птицы не самых скромных размеров и вставлены в эту вазу, даже заикаться не стоит.

Настоящий дворецкий в элегантном чёрном костюме повёл Кейдена и Алесту к стойке, расположившейся в противоположной от двери стороне. Расстояние было внушительным, движение неспешным, и по дороге Алеста раз двадцать успела подумать о том, что этого времени ей бы вполне хватило, чтобы дойти от Лавки странностей до порога дома.

За стойкой их уже поджидала девушка — улыбчивая и настолько же совершенно красивая, как всё вокруг. На ней было элегантное платье, мерцающие плавно и мягко, будто оно было вылито из переплавленных жемчужин. По спине струились волосы чёрные, как самая тёмная ночь в году. Синие глаза-сапфиры смотрели с неожиданным теплом.

Алеста осталась в стороне, на расстоянии нескольких шагов от Кейдена Гилсона. Не то оторопела от красоты этой девушки (той красоты, которой самой Алесте, конечно же, никогда не достичь), не то от осознания собственной чужеродности в любом из мест, подобных этому.

— Добрый день. Чем могу быть полезна? Ищете… комнату? — девушка повела плечом, и ткань её платья засеребрилась, как луна, отраженная на поверхности лесного озера.

Зато на Кейдена Гилсона эта обстановка, кажется, не произвела совсем никакого впечатления. Впрочем, достаточно вспомнить, в какой семье он рос… И пусть сейчас Кейден всячески отрицает свою принадлежность к Гилсонам (и, в том числе, имеющиеся у них деньги), он всё же прекрасно знает, что такое жизнь в достатке.

— Добрый день, — отозвался он равнодушно. И произнёс свою классическую фразу — кто он и чьи интересы представляет. Девушка, стоит отдать ей должное, держалась весьма неплохо: энтузиазм погас лишь в её глазах, но улыбки это никак не коснулось. — Мы действительно находимся в поиске, но не комнаты. Нам нужна мисс Бернис Меллиган. Нет ли её среди гостей этого места? Сколько времени потребуется, чтобы это узнать?

Бернис Меллиган! Какое красивое, цветущее имя — пылающий алый, пышущий жизнью зелёный. И как сильно оно отличается от имени Алесты!..

— Мисс Бернис Меллиган, — по слогам произнесла сияющая девушка, будто пробовала это имя на вкус. Опустила взгляд на стойку, пролистала несколько страниц толстой книги в кожаной обложке, не вчитываясь в содержание. — Я не могу вспомнить это имя. Но обязательно проверю записи. Подскажите, в каких числах в «Путеводную звезду» заселилась мисс Бернис Меллиган? Кроме того, я бы хотела узнать, в течение скольких дней мы должны предоставить вам ответ?

Даже в таком ослепительном месте Алесте удалось найти тень. Но сделала она это лишь ради благих целей — чтобы чуть погодя выйти на свет, предстать перед сияющей девушкой во всей своей неуклюжести и произнести:

— Мисс Бернис Меллиган, — на языке это имя отозвалось хитрой кислинкой, — моя сестра-близнец. Быть может, вы можете вспомнить кого-то, похожего на меня? — И зачем-то добавила, будто и себя вообразила сотрудницей Управления: — На самом деле, мы очень спешим.

Изучающий взгляд сияющей девушки встретился с глазами Алесты, смотрящими открыто, с вызовом. Затем сияющая девушка зачем-то взглянула на Кейдена и ответила:

— Кого-то, похожего на вас, я в самом деле припоминаю. Прошлая неделя, вечер воскресенья… Мисс Бернис Меллиган, говорите? — она нахмурилась. — Мисс Бернис Меллиган была в не самом лучшем состоянии. Её несли на руках. Но мне это объяснили тем, что мисс Бернис Меллиган, скажем так, просто выпила лишнего… Больше я с ней не встречалась, но я и не работала здесь предыдущие два дня.

— С кем она была? — спросил Кейден.

— С кем-то, — на мгновение губы сияющей девушки озарила усмешка, — кто весьма похож на вас, мистер Кейден Гилсон.

Поскольку теперь Алеста стояла рядом с Кейденом, боковым зрением она могла наблюдать за тем, как на его лице проявляется чувства. К выходке Алесты он отнёсся спокойно, с пониманием. Не в первый раз… А вот слова сияющей девушки вызвали в нём удивление.

— Вы можете сказать, кто это был?

— Он заселился к нам за пару дней до того, как это произошло. — Убедившись, что символ Управления всё ещё приколот к жилетке Кейдена, сияющая девушка вновь взялась за книгу. — Сейчас я скажу, как его зовут и до сих пор ли он здесь проживает.

Имя ничего не дало. И вообще больше всего напоминало череду из букв, которые оказались друг с другом по счастливой случайности, так что Кейден отмахнулся от них, как от назойливых мух. Но вот тот факт, что этот мужчина всё ещё занимает одну из комнат гостевого дворца Кейдена воодушевил. Особенно в совокупности с утверждением магической карты: мисс Бернис Меллиган всё ещё находится здесь.

— Мы намереваемся посетить эту комнату. — Правильно, Кейден был из тех, кто не спрашивает разрешение, а ставит перед фактом.

— Но знаете, это запрещено внутренним распорядком, — сияющая девушка слегка улыбнулась. — Проход в жилую зону разрешён только гостям «Путеводной звезды» или его сотрудникам. Я понимаю, что вы представляете интересы Управления общественной безопасности, но, в таком случае, нам нужно предписание в бумажном виде. Я совсем не против помочь вам, но не хочу лишиться работы. Однако холл в вашем полном распоряжении. Если вы желаете дождаться…

Будь Алеста на месте Кейдена, она многое смогла бы сказать. Например, то, что прямо сейчас «Путеводная звезда» мешает работе одной из важнейших государственных структур, и если нажаловаться куда надо, то эту своевольную контору прикроют, и необходимость в ней работать, как следствие, тоже отпадёт.

И ещё то, что сама эта сияющая девушка, похоже, не понимает всю серьёзность ситуации. У неё на глазах мужчина под очевидно фальшивым именем проносит девушку, которая находится в бессознательном состоянии. А она принимает этот факт, как сам собой разумеющийся… Впрочем, это можно понять — за время работы в гостевом доме она наверняка стала свидетельницей разных ситуаций, и бессознательные посетители не были такой уж редкостью.

Но вот сейчас, когда ей прямо и откровенно указывают на провал, она все ещё продолжает гнуть свою линию и отказывается обращаться к здравому смыслу.

Однако вместо всех этих важных слов Кейден сказал лишь:

— В таком случае, мы бы хотели снять номер на двоих. На одну ночь.

— На моё имя, пожалуйста, запишите, — вступила Алеста. И назвала очередной набор букв.

В том, чтобы сдать номер (как и в том, чтобы записать его на очередное фальшивое имя), сияющая девушка отказать не смогла. Для того чтобы зафиксировать личность, в таких дорогих местах использовали специальный артефакт. Он работал подобно «Глазу», производя магический слепок души. Однако если «Глаз» ещё и выдавал результат своей деятельности, который потом можно было рассмотреть со всех сторон, то этот артефакт сохранял секреты внутри себя. Он не выдавал никаких сведений о том, кто его оставил. Но прекрасно мог отличить одну душу от другой.

Сияющая девушка положила артефакт на стойку, прямо напротив Алесты. Внешне он напоминал половинку шара, приложенную к небольшой тарелке. Кожура оставалась доступа любопытным взглядом, а вот сочащаяся сердцевина как раз-таки пряталась в стыке.

Алеста опустила ладонь на округлую гладкую поверхность. И почувствовала, как по её телу пробегает крошечный разряд молнии.

Вот если бы к этому артефакту перед Алестой прикоснулась её сестра… То артефакт не изучал бы сейчас её душу, а мгновенно признал за родную. Но мисс Бернис Меллиган было совсем не до того, чтобы предлагать свою душу на рассмотрение.

Расплачиваться за номер пришлось Кейдену — кому же ещё? Он же всё-таки сотрудник Управления.

После того как необходимая сумма высвободилась из кошелька Кейдена, сам кошелёк стал стройнее раз в пять. И уж наверняка стал стоить больше, чем его внутреннее содержание — кожаный и элегантный, таким не в каждой лавчонке разживёшься.

Дворецкий, уже другой, отвёл Кейдена и Алесту прямиком к их комнате. Как романтично. Для того чтобы открыть дверь, Алесте было достаточно прикоснуться к дверной ручке. Все двери в этом гостевом доме представляли из себя стройную систему, и вся эта система была завязана на том самом артефакте. Удобно: не нужно носить с собой ключи.

Комната представляла из себя зрелище гораздо менее роскошное, чем холл.

Пришлось довольствоваться малым, раз уж доплату за комнаты кошельком пока не придумали.

И всё-таки она была весьма прелестной и просторной: большая кровать под серо-синим балдахином, пушистый белоснежный ковёр, туалетный столик с зеркалом в серебристой оправе и шкафчиками, переливы которых навевают мысли о мраморе.

Ещё было бы чуть-чуть потеплее — то ли ветер на улице поднялся, мгновенно выстудив комнату, то ли просто вокруг было слишком много холодных оттенков…

Прежде чем сесть на краешек кровати, Алеста сняла шубку и разулась. Из-за этого ей мгновенно стало в несколько раз холоднее.

Зато Кейден рухнул на неё прямо так, в одежде и обуви, и мгновенно заполонил собой почти всё пространство кровати.

Это была несколько непривычная ситуация для Алесты: занимать одну кровать с мужчиной и, помимо этого, смотреть на него сверху вниз. Особенно когда одного взгляда на этого мужчину хватает, чтобы сердце начинало разрываться из-за противоречий. Впрочем, как Алеста может определиться со своими чувствами по отношению к нему, если он постоянно меняет своё отношение к ней?

Кейден пробормотал:

— Не сомневаюсь, Джер не простит нам это удовольствие. Пару минут… И мы отправимся искать Бернис. Нужно запастить силами — не сомневаюсь, чтобы найти её, нам придётся пройти не один этаж. И поговорить хотя бы с десятком постояльцев.

— И всё-таки это быстрее, чем образумить сияющую…

— Сияющую?

— Встречающую, — Алеста покраснела. Нужно тщательнее разграничивать высказываемые вслух слова и мысли, в которых она может называть окружающих как вздумается, хоть негодяями, хоть мистерами следователями. — Чтобы она провела нас к… к мисс Бернис Меллиган, — буркнула Алеста, краснея ещё сильнее.

— Бывают люди, с которыми невозможно договориться, — заметил Кейден.

— Но ведь вы даже не попробовали. — И, не сдержавшись, добавила: — У вас особый взгляд на мир, мистер Гилсон. Тогда, когда вполне можно было бы справиться самостоятельно, вы зачем-то обращаетесь за помощью, будто боитесь совершить даже один не самый правильный шажок. Зато тогда, когда можно многократно облегчить себе жизнь, всего лишь с большей уверенностью донеся свою мысль, вы пасуете, сами себе придумываете сложности. И берётесь разбираться со всем в одиночку. Я запомнила номер комнаты.

— Что?

Кейден даже глаза распахнул, чтобы взглянуть на Алесту. Если вспомнить, что во время её проникновенной речи он лежал с закрытыми глазами и не подавал никаких признаков жизни, станет очевидно, что впечатлила Кейдена совсем не речь.

А жаль.

— Я запомнила номер комнаты, — повторила Алеста, вздохнув. — Очень уж он напоминает имя того, с кем была… моя сестра. Такой же случайный набор букв и цифр. «Б», «С», «З», затем ноль и один. Если у вас есть предположения о том, что именно подразумевается под этим шифром, то, возможно, нам удастся сократить время на поиски.

Кейден сел, встрепал волосы и посмотрел на Алесту так, будто готов её расцеловать. Зря, конечно, он так смотрит, когда Алеста и без того смущена до корней волос… Лишь заставляет смущаться ещё больше. Чувствовать себя героиней за то, что на несколько минут смогла удержать в голове простой набор букв и цифр. Когда работаешь в торговой лавке, постоянно приходится помнить наизусть ассортимент и цены, и что-то пока никто из покупателей не бросился Алесту обнимать и нахваливать.

— Я знаю, куда нам нужно идти. Отправляемся?

Конечно. Кому, как не Кейдену, знать точное расположение комнат в самом роскошном гостевом доме Олтера?..

Кейден поднялся с кровати. Алеста же, напротив, на неё прилегла. Несколько мгновений рассматривала потолок — текстурой он напоминал снежный вихрь. Показалось, будто там, скрытая от Алесты безудержной вьюгой, где-то точно так же лежит и смотрит в потолок её сестра, точное отражение Алесты.

Вот только отчего-то одна из них всю жизнь прожила в Плуинге, а другая считает родным домом Леберлинг.

Одна никогда не смотрела в глаза, а другая ещё в младенчестве лишилась матери. Настоящей матери.

Одна всю жизнь мечтала прикоснуться к магии, и теперь, прикоснувшись, вынуждена за это расплачиваться. А другая смогла эту мечту исполнить, сама того не подозревая.

Может, так и было задумано? Что жизнь, которую вполне мог прожить один человек, им разделили на две? Каждую чего-то лишили. Но в то же время — каждой дали что-то своё. Не все ведь обязаны быть гладким слитком медной руды. Кому-то суждено стать монетой. С лицевой стороной и изнаночной.

— Отправляемся, — согласилась Алеста, поднимаясь.

А ещё одна была лишь отголоском той любви, которую Кейден испытывал к другой. Не больше, чем воспоминанием о чувствах. Вряд ли приносящим что-то, кроме болезненных ощущений.

Дверь захлопнулась. Алеста вспомнила о Джере — быть может, следовало забрать у него вещи, позволив отправиться по своим делам? Не заставлять его ждать, пока они вдоволь полежат на кровати или пока нагуляются по коридорам.

Но Кейден уже устремился в одном ему известном направлении. Наверное, ему не терпелось повстречаться с мисс Бернис Меллиган. Вполне вероятно, он по ней даже скучал.

Они шли наверх.

Будто бы намеренно искали лестницы и поднимались всё выше, выше и выше. И внутрь Алесты закралось смутное подозрение, что именно значат «Б», «С» и «З», но она решила оставить его при себе.

В какой-то момент Кейден не то что ускорил шаг, он почти побежал.

И Алеста очень скоро начала от него отставать. Хотя, казалось бы, прилагала все усилия, чтобы поспевать за Кейденом. Дыхание сбилось, и Алеста остановилась, чтобы немного отдышаться. А Кейден даже не обернулся.

— Алеста… Мисс Эндерсон?

Нет, однако же, всё-таки вспомнил о ней. Уже когда свернул в другой коридор. Забеспокоился, видимо, что перестал слышать её тяжелое дыхание. Даже вернулся, чтобы проверить, жива ли Алеста — какая милость с его стороны.

— Я сейчас, — ответила она, — просто немного устала.

— Мы почти пришли, — признался Кейден. — Нужная нам дверь за следующим поворотом.

Что ж, тогда ценно вдвойне, что мистер следователь не побежал спасать мисс Бернис Меллиган, а вспомнил об Алесте.

— Какой план? — спросила Алеста, когда они продолжили движение. Теперь она шла с Кейденом практически плечо о плечо, и он пытался подстроить свой шаг под её скорость ходьбы. Значит, нечто вроде совести в нём всё-таки проснулось.

— Посмотрим по обстоятельствам, — Кейден пожал плечами. — Для начала было бы неплохо постучаться.

— Так и представляю эту картину, как похитители мисс… сами знаете какой… устремятся встречать нас, пылая радостью.

— Вы сами советовали мне почаще разговаривать с нужными людьми, — напомнил он. — Будет некрасиво, если мы…

Договорить он не успел — цель внезапно оказалась прямо перед ними.

Дверь, именованная гордым «БСЗ 01», была высокой, но узкой. В принципе, как и всё в этом коридоре. Не зря же это место прозвали башней. Башня должна быть вытянутой вверх, а не растянутой вширь.

Они замерли напротив двери, не решаясь издать ни одного лишнего звука. Боялись спугнуть. Слышимость здесь оказалась превосходной. Удавалось различить шаги по ту сторону двери и тихие переговоры. И, как следствие, те, кто был внутри этой комнаты, тоже наверняка расслышали приближение неожиданных гостей. Слова различили вряд ли, всё-таки взаимные претензии Алеста и Кейден предъявляли друг другу полушёпотом. Но осознать, что кто-то приближается к их двери, обитатели БЗС 01 наверняка успели.

Как-то так получилось, что прямо напротив двери оказалась именно Алеста. Кейден же остался чуть позади и сбоку, будто был её телохранителем.

И ещё получилось так, что именно Алеста различила шорох совсем рядом с дверью. Ей показалось, представилось как наяву, что кто-то тянется к дверному замку, желая запереть комнату изнутри.

Вряд ли так поступают те, кто ждёт гостей.

Это значило, что если Алеста сейчас не проявит смелость, то всё — долгая дорога, выдвинутое ей обвинение, неровные штрихи на карте — будет зря. И Алеста потянулась к ручке, желая распахнуть дверь до того, как её замкнут. Алесту не беспокоило, что потом, в Управлении, её обвинят ещё и во вторжении в чужую личную жизнь.

Но за мгновение до того, как Алеста опустила ручку вниз, дверь распахнулась сама.

И в первое мгновение Алесте показалось, что она смотрит не в узкий проём прихожей, а в зеркало. Поскольку за дверью находилось её отражение. Алеста левой рукой опиралась на дверной косяк, правой тянулась к дверному замку. Зато отражение поступило противоположным образом: на замке лежала левая рука зеркальной Алесты, а правая отвечала за устойчивое положение.

Спустя ещё пару мгновений Алеста начала находить различия между отражением и настоящей собой.

У отражения передние пряди кудрявых волос были собраны сзади, открывая лицо. У отражения были более тонкие и ухоженные брови и коричневый карандаш на глазах. Синее платье отражения, хотя и напоминало платье Алесты, выделялось деталями: перламутром пуговиц, устремленных от воротника к линии пояса, или дорогим кружевом на манжетах. Ещё у отражения поверх платья была тёмно-коричневая шубка. Не зря же оно собиралось покинуть комнату…

Алеста явственно расслышала, как громко колотится её сердце.

Будто желает покинуть вырваться из груди Алесты и переселиться внутрь её отражения. Хотя отражение, не стоит и сомневаться, обладает собственным сердцем. Иначе Алеста не разглядела бы улыбку на таком знакомом, но всё же впервые увиденном лице.

— Мисс Бернис Меллиган? — прошептала Алеста неожиданно осипшим голосом.

Мама была права. Тогда, когда бросила Алесту в попытке ухватиться за призрачный след её сестры, она рисковала не зря.

И карта не ошиблась, когда начертила две точки вместо одной.

И тот случайный маг, который принял девушку с портрета и Алесту Эндерсон за одного и того же человека.

И Кейден Гилсон, заинтересовавшийся Алестой лишь потому, что ещё не успел разлюбить её сестру.

Все они были правы. Поскольку всем им была известна истина. Зато Алеста всю свою жизнь просуществовала во лжи, слепая к очевидным вещам.

— Оставим эти формальности, — Бернис Меллиган взмахнула рукой точь-в-точь так, как обычно взмахивает рукой Алеста. — Вряд ли во всём этом мире есть кто-то, кто более близком нам с тобой, чем мы сами. — Она протянула Алесте ладонь и представилась: — Бернис. Просто Бернис.

— Алеста. Просто Алеста.

Кончики пальцев Бернис оказались слегка прохладными. И всё-таки сама ладонь осталась совершенно спокойной, тогда как руки Алесты ужасно задрожали.

Не отпуская пальцы сестры, Бернис плавно выскользнула из-за двери и оказалась рядом с Алестой. Бросила короткий взгляд на Кейдена и как будто бы обрадовалась ем куда меньше, чем Алесте. Не стоит и сомневаться, Кейдена такое равнодушие ранило в самое сердце. Поскольку он заметил как бы между прочим:

— Мы пришли тебя спасать, Бернис.

— Ох, мне столько нужно вам рассказать… Хотя я не думаю, что это самое подходящее место для таких рассказов. Вообще говоря, Кей, это ты виноват в том, что я оказалась здесь.

— Я? — удивился он. — И каким же образом?

Алеста силой отвела взгляд от сестры, чтобы посмотреть на Кейдена. И ей даже показалось, что она видит перед собой сейчас не мистера Гилсона, следователя из Управления общественной безопасности, а очередного двойника. Внешне прошлый и нынешний Кейден они не различаются. Но нынешний ведёт себя иначе. И ощущается тоже.

А ведь достаточно было появиться Бернис. Чтобы в одно мгновение и Алеста, и Кейден стали совсем не теми, кем они были до встречи с ней.

— Ты написал мне письмо, — ответила Бернис и тяжело вздохнула, будто сама понимала всю несуразность этой претензии. — Звучит глупо, но тем не менее. Именно из-за твоего письма я сорвалась с места.

— Но я не отправлял тебе письма, — заметил Кейден.

— Вот видишь, ты даже не мог отправить мне письма, — она усмехнулась. Но глаза явственно говорили: Бернис прекрасно знает о том, что отправителем того самого таинственного письма не был Кейден Гилсон. Но знает об этом уже — после того, как свершилось нечто, что раскрыло ей глаза на правду.

Бернис отвела взгляд в сторону двери, будто предчувствовала, что это таинственное вот-вот даст о себе знать.

А через мгновение прозвучал голос, то ли тембром, то ли интонациями отчего-то напоминающий голос Кейдена. Быть может, поэтому сияющая девушка с холла гостевого дома и сказала, что похититель Бернис напоминает мистера Гилсона?.. Сияющей девушке ведь наверняка пришлось перекинуться с ним хотя бы парой слов.

— Бернис, ты уже вышла?

— Я предлагаю нам уйти, — с улыбкой заметила Бернис. — Иначе нормального разговора у нас точно не получится.

— Что ж, придётся поиграть в коридоры, — пробормотал Кейден. Сердце Алесты больно кольнуло. Если сейчас, в компании Бернис, Кейден всё-таки осмелился вспомнить об Алесте, значит ли это… Впрочем, всё это глупость.

Если крадёшь человека у того, кто украл его до тебя, могут ли тебя обвинить в таком похищении?

Пальцы Бернис покрепче сжали ладонь Алесты. И сейчас, несмотря на то что Алеста впервые держалась за руку с сестрой, это движение ей вдруг показалось самым естественным на свете. Будто бы жизнь её и Бернис сложилась так, как было задумано Иосом с самого начала. Будто они всё детство и юность ходили вот так, взявшись за руку, были не разлей вода, проживали одну жизнь на двоих.

Кейден сдвинулся с места первым. И за мгновение до того, как Бернис потянула Алесту за руку, мягко направляя следом за Кейденом, по ту сторону двери показался тот, с кем Бернис и коротала последние дни.

Алеста считала, сильнейшего удивления, чем при встрече с Бернис, она уже никогда не сможет испытать.

Но спустя всего пару минут произошло событие, которое заставило её крепко в этом усомниться.

Потому что за порогом был Кейден. Ну, не совсем, конечно, он, и даже не его близнец, но всё-таки очень и очень похожий на него мужчина. На несколько лет старше, слегка выше и ещё тоньше, он обладал такими же серыми глазами, как Кейден, таким же носом и подбородком, и даже прически у них были практически одинаковыми.

— Бернис? — спросил он.

И за мгновение до того, как сорвавшееся с ладони Бернис заклинание, искрясь рыжим пламенем, коснулось его предплечья, мужчина заметил Алесту.

Он удивился не меньше, чем Алеста. Успел перевести взгляд с Алесты на Бернис и обратно… А потом застыл каменным изваянием, мраморной статуей с таким выразительным лицом, что им впору было украшать холл этого гостевого дома.

— Мне пришлось, — Бернис вздохнула. Посмотрела на Кейдена: — Как тебе такой поворот событий? Весьма неожиданно, согласись? А теперь идёмте.

Кейден ничего не ответил. Лишь раздосадовано покачал головой и сжал кулаки. Хотя, пожалуй, эти действия были даже красноречивее, чем слова.

Он повёл Алесту и Бернис по коридору, всё дальше и дальше от таблички «БЗС 01». И по дороге Алеста шепнула на ухо Бернис, надеясь, что Кейден не расслышит её слов:

— Кем был тот мужчина?

Бернис бросила взгляд на спину Кейдена — тоже, наверное, проверяла, насколько внимательно он следит за разговором. Затем ответила:

— Это старший брат Кея.

— Не слишком ли много сестёр и братьев на такую скромную площадь?..

— Видишь, как случается, Алеста, — заметила Бернис. — Мы с тобой друг друга нашли, а вот как в дальнейшем сложатся взаимодействия двух Гилсонов… Что ж, как только мы дойдём, я расскажу то, что известно мне самой. Я попыталась кое-что выяснить. Ты знаешь, куда именно мы держим путь?

— Знаю, — ответила Алеста. — В комнату, которую мы с… мистером Гилсоном сняли, чтобы подняться наверх. За тобой.

— А ведь ещё несколько минут, и мы бы сами спустились вниз… И всё же меня интересует, как ты оказалась в одном компании с Кеем? — полюбопытствовала Бернис. Предположила: — Судьба знает толк в шутках. Не иначе.

— Я его подозреваемая, — ответила Алеста. Бернис состроила большие удивленные глаза. Но расспросы временно прекратила.

Комната, снятая Кейденом, до появления в ней Бернис казалась весьма просторной. Теперь же, когда они вошли в неё втроём, комната будто бы мгновенно скукожилась. Казалось, что энергия, излучаемая Бернис, касается каждого уголка пространства и будто бы подсвечивает изнутри все детали, составляющие собой убранство комнаты.

Алеста и Бернис расположились на кровати, а Кейден — в кресле, которое специально ради этого принёс из другого угла комнаты и поставил напротив изголовья. Алеста чуть сильнее сжала руку сестры, предвкушая дотошный допрос, который ожидает Бернис.

Бернис знала Кейдена, как… как того, кто был в неё влюблён, наверное? А потому прощал ей многие недостатки (если таковые, конечно, имелись). Повезло ли Бернис познакомиться с Кейденом-следователем, Алеста могла лишь предполагать.

С другой стороны, на первый взгляд в отношении к Кейдену Бернис ведёт себя весьма открыто, даже насмешливо. Так, будто в последний раз они виделись не далее, чем вчера, а до этого всю жизнь пробыли закадычными друзьями. Может, отвечать придётся как раз-таки Кейдену. Объяснять, как же он позволил себе в чём-либо подозревать Алесту.

Однако Кейден заметил только лишь, как будто не было перед ним двух одинаковых рыжеволосых сестёр и как будто родной брат Кейдена не оказался по другую сторону от него:

— Думаю, Джер там уже негодует. Как бы так подать ему знак и остаться при этом незамеченными? Вниз спускаться опасно. Есть подозрение, что… что твой похититель, Бернис, тоже уже пришёл в себя и вряд ли сильно обрадовался сложившейся ситуации. Или ты заморозила его на более внушительный срок?

— На достаточный, — ответила Бернис и следом призналась: — Но не слишком внушительный. Слишком мало было времени… Иной раз при самообороне лучше чуть-чуть не дожать, чем перестараться. Я этому детей учу в школе…

Алеста вспомнила собственную жертву — даже звучит жутко, жертва… Вспомнила, к чему именно привела того несчастного юношу встреча с Алестой. Выходит, у них с сестрой действительно много общего — не только рыжие волосы, зелёные глаза и знакомство с мистером Гилсоном, но и любовь к заклинаниям одного определенного вида.

Отпустив ладонь сестры, Алеста поднялась с кресла и скользнула к окну. В окно, пусть и завуалированное белым тюлем, проглядывался дом. И, кажется, это был тот самый дом, со стороны которого они подъехали к гостевому дому со звездой примерно тысячу лет назад.

Алеста приоткрыла створку окна и выглядела наружу, слегка перегнувшись через перила.

На стоянке перед гостевым домом было тихо. Если кто-то и караулил вход, то делал это так, чтобы распознать наблюдение, глядя из окна, было невозможно. Наверное, этот кто-то понимал, что имеет дело с любителями выглядывать из окон. Зато на ней стояло несколько машин, и одна из них точно принадлежала Джеру.

— Вы питаете особую любовь к окнам, мисс Эндерсон, — пробормотал Кейден.

— Подойдите и взгляните сами, — предложила Алеста, — и вы поймете, что мы можем общаться с Джером, не покидая комнаты.

Первой подле Алесты появилась Бернис. Быть может, именно поэтому Кейден полюбил её — за живость и отзывчивость, которой самому Кейдену очень сильно не хватало?

— Действительно, — заметила Бернис. — Именно Джера я не вижу, да и мне мало о чём говорит это имя… Сейчас ты скажешь осуждающе, что знакомил меня и Джера с десяток раз, и будешь прав, Кей, но я все равно не помню. Но автомобили проглядываются, вполне неплохо.

Алеста отступила, пропуская Кейдена к окну. Тяжко вздохнув, он тоже перегнулся через подоконник — точнее даже, нырнул в открытое пространство улицы, поскольку Кейдену подоконник приходился где-то на середину бедра, тогда как сёстрам был по пояс. Через мгновение отклонившись, Кейден согласился:

— Действительно видно. Вот этот, серый, крайний справа автомобиль, — добавил он для Бернис, а от осуждений решил пока воздержаться.

— Только бы внимание его привлечь как-то, — заметила Алеста.

— Это мы сейчас устроим, — пообещала Бернис. Слегка отодвинула Кейдена в сторону, будто он был не тяжелее, чем снежинка. Щелкнула пальцами, и с перекреста большого, среднего и указательного пальцев сорвалась сияющая белая искра. Закружилась в воздухе, будто сотню лет ждала свободы и вот, наконец, до неё дорвалась. А потом стремительно полетела вниз.

Алеста не видела, что произошло дальше.

Но могла подозревать, что искра приземлилась в непосредственной близости от автомобиля Джера, а то и ударилась прямиком о лобовое стекло. Поскольку очень скоро хлопнула дверь автомобиля — усиленный эхом, этот звук был прекрасно различима. И через несколько секунд Джер поинтересовался грозно:

— Кей, это ты надо мной издеваешься?

Что ж, остаётся только надеяться, что у всех остальных постояльцев «Путеводной звезды» окна были закрытыми. А особенно — что возмущение Джера не долетело до того места, в котором притаился похититель Бернис.

— Брось наши вещи в холле, — попросил Кейден, вновь завладевая окном. — Скажи, что они на имя…

Он пытливо посмотрел на Алесту, и Алеста подсказала:

— Дилуды Миритири.

— Дилуда Миритири? — Бернис фыркнула. — Какое необычное имя! Встречаюсь с таким впервые. — И добавила с лёгкой улыбкой: — Всё же Алеста тебе больше подходит.

В комнате мгновенно похолодало. Так что, едва закончив переговоры с Джером, Кейден плотно закрыл окно и провернул ручку. Повернувшись к стеклянной раме стеной, он посмотрел сначала на Бернис, а потом на Алесту, отчего-то именно на ней задержав взгляд подольше. Заметил:

— Я понимаю, почему не удивлена мисс Эндерсон. Мы подготовили её к тому, что ты существуешь, Бернис…

— Не только вы, — прервала его Алеста. — Ещё моя… наша мама. — Повернувшись к Бернис, она объяснила: — Когда мы с ней посетили Леберлинг… Видимо, именно тебя она разглядела в толпе. Разглядела яркие волосы или, — Алеста усмехнулась горько, — сердцем почуяла. Она неоднократно рассказывала мне о том, что ты есть. И, Бернис, она до сих пор сожалеет, что всё получилось именно так.

Бернис сосредоточенно кивнула. И Алеста задумалась: сожалела ли об этом Бернис? Они знакомы всего ничего, сестре предстоит узнать ещё очень многое, и всё-таки вот что известно уже сейчас: Бернис спасают, а Алесту подозревают. А впереди ещё много откровений. Известий о том, что много в каких моментах Алеста занимает нисходящую позицию, всю какую-то неправильную и искаженную. Вряд ли по доброй воле кто-то разделил эту позицию с Алестой, пусть это будет даже её сестра.

— Я тоже знала. Не спрашивайте, откуда, — Бернис пожала плечами. — Просто в один момент, ещё в детстве, проснулась и осознала, что где-то по этой земле ходит моя сестра… Вторая половинка моей души. Быть может, в тот же самый, когда вы видели меня? — Она взглянула на Алесту. — И я почуяла, что вы есть. И что вы где-то рядом. Я знала, что мы однажды пересечёмся. Но не думала, что это случится в таких неожиданных обстоятельствах.

Она прошла до ведущей в комнату двери и проверила, заперта ли она на замок. Потом вернулась к окну и задернула штору, оставив лишь тонкую полосу света, чтобы комната совсем уж не погрузилась в полумрак.

Обхватила Алесту за запястье. Бросила краткий взгляд на Кейдена и кивнула на кресло, предлагая ему продолжить разговор.

И Кейден повиновался.

***

— С чего вы желаете начать? — спросил Кей.

Он в самом деле чувствовал себя кем-то вроде настоящего следователя. Спасибо Бернис — на славу постаралась над атмосферой. В таких полутёмных помещениях можно заниматься лишь тремя вещами: сном, любовью или серьёзными разговорами. Первые две сразу можно откинуть, значит, только третий вариант и остаётся.

Сёстры замерли напротив него.

Такие одинаковые. Но все же такие разные.

Смелая Бернис и не менее смелая Лесс. Однако Бернис всем своим видом превозносит эту смелость: сидит в открытой позе, руки раскинуты по сторонам, подбородок поднят кверху. Такая отобьёт любое нападение на её чувство достоинства. Причём чувство это не напускное. Бернис воспитали так, чтобы она не смела в себе сомневаться.

Зато Лесс сжата в комок — лишь только яркие глаза сверкают на бледном лице. Её тоже любили — конечно, стоит вспомнить хотя бы такую приветливую миссис Эндерсон. Но в то же время — её так и не научили верить в себя. Лесс и без этой веры многого смогла достичь — она умела быть целеустремленной. Но теперь, в такую кризисную ситуацию, она не знает, как следует себя вести и какой шаг будет правильным.

Повезло ли Лесс в том, что она сейчас не одна? Что рядом с ней Кей и Бернис? Сложно сказать.

Возможно, ей и в самом деле проще справляться одной — когда знаешь, что вся ответственность за твою дальнейшую судьбу лежит только на твоих плечах.

По крайней мере, в Плуинге Алеста держалась весьма неплохо.

— Начнём с того, — заметила Бернис, — что совсем непредусмотрительно было идти на встречу со мной и вести за собой Алесту. Ты в прямом смысле подверг её опасности.

— Даже несмотря на то, что мисс Эндерсон — моя подозреваемая? — уточнил Кей. Коридорные перешёптывания не были для него тайной. Когда постоянно разговариваешь с людьми, учишься различать голоса разной громкости и интенсивности и даже в до неузнаваемости искаженных словах видеть смысл.

Бернис указание на оплошность нисколько не смутило.

— Тем более с учётом этого. Подозреваемые тем более ценны, слишком ценны для того, чтобы не использовать их в качестве приманки в других делах, — ответила Бернис. Доля правды, в её словах, конечно же, была. — Я сначала расскажу о том, что со мной произошло, а потом вы обязательно поведаете мне историю вашего знакомства.

— Она, скорее всего, будет с твоей связана, — пробормотала Лесс.

— Вот и замечательно, — Бернис улыбнулась не самой доброй улыбкой. — Тогда у нас получится одна большая история. Кей, ты ведь не знал, что во всей этой истории участвует Гленн?

— Подозреваю, в твоей истории он — одно из главных действующих лиц.

— Если не самое главное, — Бернис кивнула.

И принялась рассказывать. Про письмо на крыльце, содержащее в себе символ — тот самый секретный символ, разработанный Бернис и Кеем, из-за которого Бернис так серьёзно отнеслась к письму. Про поезд, доставивший её до Леберлинга, и про два насыщенных дня, проведённых у подруги. А потом — про обратную дорогу, которая так и не состоялась. И помешало ей именно появление Гленна.

Говорить о Гленне Бернис начала издалека. Как будто боялась, что излишней откровенностью или какой-нибудь грубостью сможет обидеть Кея.

— Он сильный маг. Неплохо подкованный. Но всё-таки достаточно медлительный. Я же не владею тем арсеналом возможностей, которые доступны ему… И это не значит, что я не могу ими овладеть — просто пока не выпала возможность. Однако же я умею действовать быстро. Не всегда аккуратно, и вряд ли такие заклинания будут иметь сильный эффект… Но иногда они и нужны, — Бернис пожала плечами. — Вот как случилось сейчас. Но тогда, когда мы встретились, я даже предположить не могла, что стоит ждать угрозу с его стороны. Поэтому он смог ко мне подкрасться. Усыпил, если кратко. Очнулась я уже здесь, в этом гостевом доме. Выслушала красивую легенду про Истинную звезду…

— Мы о ней тоже наслышаны, — пробормотал Кей. — Более того, я напомнил о её существовании… по крайней мере, о легендах про её существование отцу.

— Как думаешь, а для Гленна что послужило источником вдохновения? Поскольку он был тоже весьма впечатлён этой легендой, но воспринимал её, скорее, как должное. Ты не думай… Не пугайся раньше времени. Гленн не сделал мне ничего плохого. Можно даже сказать, что мы подружились, — Бернис невинно улыбнулась. — Была, конечно, парочка угроз, но более благоразумным решением мне показалось проявить участие. Или сочувствие.

Если отбросить лишние предисловия, то придётся признаваться… Он в какой-то орден вступил, Кей. Попал под влияние его сумасбродного руководства. Я это тебе не как следователю говорю, а, скорее, как его близкому человеку. Орден справедливости, что-то в таком духе. Который следит за тем, чтобы маги следовали определенным устоям. Не применяли магию во вред окружающим или во благо собственным корыстным интересам.

Мой отец… наш отец, Алеста. Он весьма незаурядный человек, и очень скоро ты это поймёшь… И методы, которыми он пользуются, конечно, хвалят не все члены магического общества. Но и запретить их никто не смеет, поскольку, если разобраться, ничего противозаконного в них нет.

Однако Орден справедливости отчего-то возомнил, что в этот раз отец всё-таки пересёк черту. Совершил нечто непоправимое. В общем-то, цель моего похищения была именно в том, чтобы вытянуть из меня подробности этого непоправимого действия.

— И ты, не стоит даже сомневаться, ничего ему не рассказала? — уточнил Кей, внимательно глядя в глаза Бернис.

И даже глаза чужие. А ведь всего пару лет назад одного этого взгляда, чтобы утонуть, с головой погрузиться в пучину чувств.

— Мне нечего рассказывать, Кей, — заметила Бернис, не отводя глаз. — Отец не совершал ничего такого, за что его могли бы судить. А даже если совершал, то единственные, кто имеют право его судить — это члены Совета. Никак не новорожденный Орден. Мы весьма неплохо провели время. Много разговаривали. И даже слегка прогулялись. Я пыталась выведывать у Гленна сведения об Ордене, он у меня — сведения об отце. Мы оба потерпели неудачу. — И зачем-то добавила, видимо, желая уколоть Кея в ответ — за то, что тот посмел усомниться в Вистане Меллигане: — Ничего плохого со мной не случилось. Видимо, моё очарование одинаково сильно действует и на младшего, и на старшего брата.

И Кей, который, по всей видимости, должен был поморщиться от прилива ненависти, вместо этого посмотрел на Алесту и заметил:

— Прежде чем за дело взялся Гленн, тебя пытался поймать… как бы сказать помягче… неопытный маг. Но наткнулся он на Алесту.

— И по несчастной случайности погиб, — впервые за всё это время вступила в разговор Алеста.

— Погиб? — Бернис нахмурилась.

— Я его убила, — Алеста попыталась говорить непринужденно, но Кей все равно расслышал — голос у неё дрожит.

— Убила? — уточнила Бернис. Эти откровения, кажется, произвели на неё большее откровение, чем неожиданная встречу с сестрой-близнецом. Похоже, осознавая, что где-то на этом свете у неё есть сестра, Бернис и представить не могла, что при первом же знакомстве эта сестра начнёт признаваться в убийстве. — Давайте лучше по порядку.

Пришла пора рассказывать историю со стороны Плуинга — занялся этим, конечно же, Кей. И происходящее наконец начало складываться в довольно логичную картину. Некий Орден решает выведать информацию о Вистане Меллигане и ради этого посылает в Леберлинг мальчишку на побегушках, чтобы тот привёл дочь этого самого Вистана — ведь кому, как не дочери, которая в свои весьма юные годы уже неплохо продвинулась в магии, знать о тёмных делах отца?

По пути мальчишку настигает метель, и он останавливается в Плуинге, чтобы дождаться более спокойной погоды. Заселяется в первый попавшийся (и единственный) гостевой дом, а потом видит прямо-таки удивительную картину: разыскиваемую им девушку, которая проходит под окнами гостевого дома.

Какое-то время он, пожалуй, колеблется. Но всё-таки этого времени очень мало, чтобы принять взвешенное и обдуманное решение. Он решается на весьма безобидный шаг — усыпить эту девушку самым простым заклинанием, однако что-то идёт не по плану, и девушка успевает это заклинание отбросить.

А на следующее утро парнишку находят мёртвым… Ордену эту, конечно, не особо-то и нравится — впервые так открыто заявил о себе и сразу же наткнулся на провал. Тогда же в истории появляется Верн Вут. А одновременно с ним вступает в игру и Гленн…

— Подождите, — прервала Кея Бернис. — Я вижу в ваших словах одну важную неточность. Которую ты пропустил, Кей, поскольку весьма пренебрежительно относишься к магии. Ты сам говоришь: нацеливатель на открытом окне. Этот мальчишка обратился к механизму, поскольку чем дальше расстояние до цели магического воздействия, тем сложнее до него дотянуться… Это если простыми словами говорить. Тем не менее, мальчишка был магом, вряд ли сильно продвинутым, но всё-таки. Правильно?

— Правильно, — согласился Кей.

— Тем временем Алеста никогда не обучалась магии. А для того, чтобы провернуть такой хитрый трюк — со спины, не подсматривая и не используя никаких сподручных средств, отбросить заклинание и вернуть его прямиком к магу — нашего врожденного таланта недостаточно. Не могу быть уверенной, что это получилось бы у меня после стольких лет обучения. Алеста, — Бернис повернулась к сестре. — В самом деле, ну зачем же ты вешаешь на себя груз вины того, в чем ты не виновата?

— Кто тогда виноват? — поинтересовалась Лесс с неожиданным вызовом. — Если я была последней, кто имел с этим мальчишкой дело.

Они походили на два огня, каждый из которых уже заканчивает поглощать свою половину леса, и всего несколько мгновений остаётся до того, как они столкнутся на границе, разделяющей их владения.

Огонь Бернис поступил весьма хитро, решил обратиться в сторону Кея:

— Виновного должны искать те, кого учили этому навыку. Конечно, куда удобнее обвинить во всем Алесту, не так ли?

Кей не стал вступать в спор. Пускай. Если это была не Лесс… А ведь Кей с самого начала понимал, что это не Лесс, подсказывало сердце. Он и не выдвигал ей никаких серьёзных обвинений, а те неосторожные слова, которые Кей разрешал себе озвучивать, были, что ли, такой своеобразной игрой… Естественно, это была не Лесс. Но кто тогда это был? Кто-то ещё, с кем им пока не довелось повстречаться?

— Именно так, Бернис, — согласился Кей. — Что ж. Вряд ли есть смысл и дальше оставаться в Олтере. Если Гленн будет тебя искать…

— Вряд ли он будет меня искать. Время уже упущено, — таинственно ответила Бернис.

— Но если он всё-таки возьмется тебя искать, то первым делом заглянет во все уголки Олтера. Ты права, он достаточно медлителен. Если мы прямо сейчас поедем в Леберлинг, ему потребуется время, чтобы понять, что в Олтере нас уже нет.

— Тебе не терпится вернуться в Леберлинг, — Бернис улыбнулась коварно. — Чувствуешь нужду обратиться к мистеру Спрейку?

— А ты не чувствуешь нужду обратиться к родителям? — полюбопытствовал Кей. — Например, к отцу, которого для каких-то своих целей избрал этот Орден. Или к… матери? Когда я узнал, что тот мальчишка искал именно тебя, Бернис, я обратился к мистеру и миссис Меллиган. И миссис Меллиган поделилась тем, что обеспокоена твоим исчезновением. Очень просила взяться за твои поиски.

Бернис стушевалась. Плотно сжала губы, с которых уже готово было сорваться очередное замечание. Не стала ничего говорить.

— И ещё в одном ты совершенно права, Бернис, — добавил Кей, — вам обеим нельзя одновременно появляться в людных местах. Вы можете привлечь лишнее внимание. Даже в том случае, если все, с кем мы повстречаемся, будут вам незнакомы. Но как справиться с этой проблемой, я пока не придумал.

— Как раз тебе это должно быть очевидно, — к Бернис вернулась её бойкость. — Ты рассуждаешь о моём отце — в частности и о том, чего он мог и не мог совершить. Но при этом совершенно забываешь о своём. Он учил тебя метаморфозам, я знаю. Как знаю и то, что такие знания не забываются. Тебе лишь нужно к ним обратиться. Ну и решить, над кем именно ты будешь проводить опыты.

— Какие знания? — спросила Лесс.

Взгляд Кея плавно скользнул от Бернис к её сестре. Чему же ты так удивляешься, милая Лесс? Ты ведь сама раскрыла маленький секрет Кея: он рождён в семье мага. Но, видимо, даже встреча с тем самым магом не помогла осознать, какой потенциал несёт в себе Кей.

— Желаете примерить маску, Алеста… мисс Эндерсон? Я… скажем так, меня учили видоизменять облик. Точнее, восприятие этого облика. Ваша внешность останется прежней, но окружающие, но в глазах тех, кто на вас посмотрит, вы будете выглядеть искаженной, другой. Это легко обратить. Но сейчас нам всё-таки нужно обратиться к этому навыку, который я прежде считал бесполезным. Поверьте, я сам не в восторге от этой затеи.

Лесс достаточно было кивнуть. Просто кивнуть. Но вместо этого она задала вопрос, на который Кей, как и положено, попросту не мог знать ответ:

— Почему вы выбрали именно меня?

— Потому что меня Кей боится, — ответила Бернис. И это просто замечательно, что у неё на всё и всегда имеется ответ, но иной раз это Кея раздражало — даже в те светлые времена, когда он смотрел на Бернис очарованным взглядом.

— Если Орден всё-таки выйдет на нас, я бы предпочёл, чтобы он воспринял вас как мою помощницу, которая никак не связана с Бернис. О нашем с Бернис знакомству Ордену, не сомневаюсь, им прекрасно известно, и её исчезновение соотнесут непосредственно с моим присутствием. Однако, если рядом со мной Орден заметит девушку, которая чем-то от Бернис всё же отличается, это может вызвать ненужные подозрения.

— Где была твоя логика, Кей, когда вы с Алестой стояли в башне, возле дверей? — полюбопытствовала Бернис.

А вот Лесс неожиданно вступилась за Кея. Пробормотала:

— Ничего… Я сама вызвалась идти. Я тоже это не предусмотрела — или, быть может, просто очень хотела встретиться с тобой, Бернис… Да, конечно, мистер Гилсон. Делайте со мной то, что посчитаете нужным.

Зря она это сказала. Поскольку Кей считал нужным совсем не то, чего ожидали от него обе сестры. Конечно, никаких действий, что могли бы опорочить честь Лесс, Кей не замышлял. Но Кей был бы совсем не против схватить её, увезти в Плуинг, заставить провести экскурсию по Лавке странностей, позвать на прогулку вместе с Королём Подземельных, поспрашивать обо всём… Кей был бы даже не против покорить ещё несколько сугробов, если бы это сняло с Алесты все обвинения (надуманные или нет) и выпутало из этой истории Гленна.

Но сейчас Кей вынужден сидеть в этом холодном гостевом доме. И вспоминать то, чему однажды был научен и о чем предпочёл бы никогда не знать.

Магия метаморфоз.

Каждый портрет, украшающий стену в главном холле Университета магической механики, нёс под собой кратенькое пояснение — перечисление заслуг, за которые этот конкретный деятель был помещён на такое почётное место. Пояснение к портрету отца было достаточно лаконичным: «Специалист по магии метаморфоз».

Сколько талантов пытались попасть к отцу на обучение! Вымолить у него хотя бы крупицу тех бесценных знаний, которые смог постичь отец. Однако же прежде, чем раскрывать секретные техники перед чужими людьми, отец решил испытать собственных сыновей.

И у Гленна, его первого ученика, так и не вышло ничего стоящего. Хотя отец достаточно усердно работал над тем, чтобы Гленну удалось постичь таинство магических метаморфоз. Тогда же он взялся за Кея, лет шесть ему было, что ли.

И тогда же Кей, ещё совсем маленький, но уже весьма серьёзно настроенный, решил, что пойдет по стопам матери, а не отца. Но принял это решение вовсе не потому, что не смог постичь даже магических азов.

Напротив, у него начало получаться.

Это и испугало.

Вольно или нет, но Кей всё-таки постиг этого мастерство — мастерство метаморфоз. И Бернис в этом случае удивительно точна — однажды постигнув эту отрасль, ты уже не сможешь позабыть принципы, согласно которым должен с ней обращаться.

— Вы не могли бы сесть чуть ближе, мисс Эндерсон?

— Конечно, — согласилась она. — Конечно, я могла бы.

Лесс пододвинулась к самому краю кровати, опустила ноги на холодный пол — замёрзнет ведь, а то и простынет… Бернис тоже оказалась рядом — застыла по правую руку от Лесс и уставилась на сестру любопытными глазами. Будто была зверьком, который очень уж хочет посмотреть, но не осмеливается поучаствовать.

— Теперь мне нужно взять вас за руку, — заметил Кей. — Это поможет мне сосредоточиться.

Бернис улыбнулась, даже не пытаясь скрыть ехидность. А Лесс как ни в чём не бывало протянула Кею тонкие пальцы. Кей не сомневался в том, что пальцы окажутся холодными, но прикосновение Лесс неожиданно обожгло.

Тем лучше. Чтобы сотворить достойную метаморфозу, нужно как можно лучше прочувствовать биение тела, с которым намереваешься работать.

Кей внимательно посмотрел Лесс в глаза, и в ответ она спросила полушёпотом:

— Запоминаете, как я выгляжу, чтобы знать, что именно следует во мне поменять?

— Что-то вроде того, — согласился Кей.

— В нас очень сложно найти изъяны, — вмешалась Бернис. — Поэтому я, в целом, понимаю Кея. Хотя когда-то давно, в детстве, я мечтала о голубых глазах. Голубые глаза казались мне верхом совершенства. Можешь поработать в этом направлении.

— Поработаю, — пообещал Кей. — Хочешь, и тебя тоже подвергнем метаморфозам?

— Меня-то под любой маской можно распознать, — Бернис качнула копной рыжих волос. — Можешь не тратить зазря силы.

— Понял.

Кей прикрыл глаза, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Предстояло самое отважное — занырнуть в пучину магической неизвестности. Задержать дыхание… и с головой окунуться в непроглядные темные воды. И только потом можно открывать глаза. Но не те, которые открываешь обычно, а нечто вроде глаз своей магической натуру. Удивительно, с каким упорством люди, которые строят свой быт на изобретении механизмов, до сих пор верят в существование внутренней сущности.

Натуре Кея предстало целых два ослепительных пятна. Один — по левую сторону от него. И другой — прямо перед. Когда натура привыкла к яркости красок, Кей начал различать линии — множество линий, которые утончались и уплотнялись, переплетались между собой, образовывали целые сети… и тем самым складывались в контуры тела.

Да, чтобы быть честными, следует заметить: линии пронизывали не только сестёр, но и каждую деталь окружающего пространства. Если очень хорошо приглядеться, их тоже можно было различить. Но все они меркли по сравнению с яркостью душ. А особенно — этих душ.

Один из таких ярких сияющих жгутов шёл прямиком к Кею — и растворялся, погружаясь в нечеткие очертания натуры Кея. Натура, между прочим, иногда упрямее личности, которой принадлежит. Поскольку ещё ни одна из собственных натур не дала себя посмотреть. А это значило — маг может работать с кем или с чем угодно, но только не с самим собой.

А секрет магии метаморфоз был весьма прост и незамысловат. С метаморфозами пытались работать и раньше, много раньше отца, но не смогли, и вот почему: пытались залезть в душу. Намеревались исправить то, что было дано от рождения и что не терпит никакие вторжения. В зависимости от опыта мага, который пытался совершать такие происхождения, менялся исход: если маг был слабым, получал откат именно он; однако если маг умел обороняться, то душа его подопытного так оставалась искалеченной до самого последнего дня. И сам человек менялся до неузнаваемости, но совсем не так, как планировалось.

Отец понял, что работать нужно с отражением души. С рассеянным светом, который испускают нити. С колыханием воздуха, вызванном биением жизни. Ни в коем случае не прикасаться к самой душе. Даже не сметь дышать в её сторону.

— Лесс, — произнесла натура Кея. Находясь во власти магии, можно было использовать какие угодно слова. Поскольку и услышать их никто, кроме магии, не мог. А сама магия весьма сентиментально относится к хрупким человеческим чувствам и совсем не противится их проявлению. — Ты не представляешь, на что согласилась, Лесс. Зато Бернис о процессе метаморфоз известно куда больше. Я выбрал тебя сразу по двум причинам. Во-первых, потому что Бернис бы ни за что не согласилась поучаствовать в этой затее, а если бы даже согласилась, то с её душой пришлось бы куда сложнее. Во-вторых… мне просто хотелось к тебе прикоснуться.

Если бы магия тоже имела какое-либо физическое воплощение, она бы захлопала в ладоши от восторга, не стоит и сомневаться. Что ж, если она будет благосклонна к Кею, тем лучше сработает его метаморфоза. Это тоже был один из секретов отца. Он не считал нужным любезничать перед людьми, зато с магией был предельно вежлив и галантен.

Кей осторожным, очень плавным движением потянулся к голове Лесс. Сильных изменений он решил не вносить, да и нет у него необходимых навыков. Однако он смог укоротить её волосы и слегка затемнить их сияние. Приподнять кончик носа, чуть сильнее заострить скулы, удлинить шею, утончить губы… Кей работал с самыми верхними слоями, даже не пытаясь заглянуть вглубь. Верхние слои, так учил отец, вполне спокойно способы восстанавливаться самостоятельно. Эффект от этих действий продлится в лучшем случае сутки: как раз хватит времени для того, чтобы добраться до Леберлинга. А там уже сестры попадут под защиту Управления.

Дело было сделано, и следовало возвращаться в привычный мир. Для этого тоже пришлось постараться: чем дольше времени проводишь с магией наедине, тем неохотнее она тебя отпускает. А особенно если ты ей понравился. Это было ещё одним правилом отца: постоянно следить за временем и действовать быстро, но при этом сохранять точность. Для точности нужен, конечно, опыт… На эту метаморфозу, потребовавшую у Кея весьма большое количество времени, отцу хватило бы нескольких секунд и пары движений.

И всё-таки Кей вернулся к своему физическому воплощению. Вернулся резко, не сумев сохранить положение… Умение возвращаться в тело легко и ненапряжно — это ещё одно искусство, которое Кей даже не пытался постигнуть. Сейчас он резко дернулся вперёд, и если бы не женские руки, оказался бы на полу и, вполне вероятно, даже разбил себе нос.

— Мистер Гилсон?

Голос у Лесс остался прежним. Голос Кея менять никто не учил.

Он наконец поднял глаза, чтобы полюбоваться собственным деянием. И вместе с тем соскользнула с его плеча рука Лесс, но Кей не обратил на руку никакого внимания.

Получилось забавно. Из дикой кошки Лесс превратилась в не менее дикую птичку. Заостренные скулы, вздернутый нос, тёмные глаза… Лесс стала другой и в то же время — очень уж сильно кого-то напоминающей. Неужели маму?..

— Хороша, — заметила Бернис с улыбкой. Она-то осталась прежней, и Кей поймал себя на том, что теперь уже в чертах её лица пытается разглядеть черты Лесс. Когда же сестры в его голове успели поменяться местами? — Но, кончено, не лучше, чем быыло. На миссис Гилсон похожа. Но это неудивительно. Вы знаете, ведь осознанно или нет, но в спутников жизни мы выбираем себе тех, кто похож на наших родителей. Я не пытаюсь, конечно, ни на что намекнуть… Но долгая, конечно, эта ваша магия метаморфоз. Слишком уж долгая.

Потом они ещё раз обсудили план дальнейших действий (который обретал ясность и структурированность только начиная с того пункта, когда они пребывают в Леберлинг). И сошлись на том, что пришло время покинуть номер. Во-первых, чтобы не опоздать на поезд. Во-вторых, чтобы наконец-то пообедать, пока не наступил ужин. Отыскать какой-нибудь закуток, в котором их точно никто не будет поджидать, и подкрепиться наконец.

— Кстати, — заметила Бернис уже на пороге комнаты. — Мы с Гленном намеревались покинуть гостевой дом как раз ради того, чтобы под этой звездой прогуляться. По каким-то там расчётам, незадолго до того момента, как вы пришли, она должна была обрести наибольшую силу. — И добавила безо всякого перехода: — Жалко, что мои вещи в номере остались, я с собой только самое нужное брала. Надо будет потом попросить у Гленна, чтобы вернул.

— Ты веришь, что эта звезда действительно обладает какой-то силой, Бернис? — поинтересовался Кей.

— Верю ли я, что звезда, к которой никто и никогда не сможет прикоснуться, способна влиять на человеческий характер? — уточнила Бернис лукаво. — Что-то подсказывает мне, что, даже если бы она обладала такой способностью, каким-либо особым образом искажала пространство, сомневаюсь, что её воздействие смогло бы распространиться на такие расстояния и остаться при этом целенаправленном. Будь она настолько могущественной, способной достигнуть земли, её влияние распространялось бы на каждого обитателя нашего мира, а не только на островок возле какого-то там гостевого дома.

Доводы Бернис звучали весьма убедительно, быть может, даже немного убедительнее, чем доводы отца. Так что Кей и в самом деле перестал волноваться. А потом они покинули гостевой дом, поочередно, и по пути Бернис прихватила парочку сумок, которые потом вручила Кею и Лесс.

Вылитые из хрусталя стены оставались позади. Но прежде чем скрыться за поворотом без особых намерений когда-либо сюда вернуться, Кей не выдержал и спросил:

— И всё-таки где она, эта звезда?

Смеркалось. Самые яркие звезды, слегка заглушаемые огнями большого города, уже проступали на темнеющем небосклоне. Кей мысленно пробежался от одной яркой точки к другой, но внутри него не откликнулась ни одна.

— Вот как раз где-то там, где её земное воплощение, за звездой на шпиле. Это если верить расчётам.

Он сосредоточенно кивнул. Вгляделся в искусственную Истинную звезду… И, кажется, даже заметил яркий отблеск, слегка выглядывающий из-под самого верхнего конца звезды. Почуяв слежку, на мгновение этот отблеск, вопреки всяким правилам безопасности, стал ещё заметнее.

Не может ли всё-таки быть так, что магия — на то и магия, она обязана нести в себе элемент необъяснимости и неопределенности?..

Кей бросил взгляд на Бернис и не испытал ничего, кроме благодарности за множество приятных мгновений и лёгкой тоски по тем временам, которые уже никогда не удастся вернуть. Да и не хочется. Она улыбнулась слегка виновато, будто прекрасно понимала, о чем Кей думает.

А потом Кей внимательно посмотрел на Алесту, такую непривычную и родную одновременно, и почувствовал, как учащается биение его сердца. Кей произнёс, сам не веря в то, что нашёл в себе смелость на такие признания:

— Лесс, никакая маска, надетая на вас, не сможет поменять моё к вам отношение.

— И какое у вас ко мне отношение? — спросила Лесс тихо. Сердце Кея на мгновение замерло. Видимо, Лесс всё же не попала под влияние чар Истинной звезды… или хотя бы чар этого мгновения. Попавшись в них, она обязательно повела бы себя иначе. Она не нацепила бы ещё одну маску поверх множества своих, а призналась бы, что тоже испытывает к Кею хотя бы что-нибудь, кроме равнодушия.

Ведь призналась бы?

Или Кей в очередной раз пытается обмануть самого себя?

Проезжающая мимо машина просигналила несколько раз, вынуждая прерывать этот трепетный разговор. Мало ли, кто мог сидеть за рулём? Быть может, и сам Гленн? К счастью, Бернис прекрасно играла в городские переулки. Она шустро отыскала поворот, потом ещё один и ещё, и увела их прочь от этого злополучного места.

От Истинной звезды теперь совсем ничего не осталось. Даже дурмана.

Мисс Бернис Меллиган возвращалась в Леберлинг тем же способом, которым его покидала — на поезде. Вот только в прошлую свою поездку она была одна, ведомая письмом (которое, справедливости ради, было написано специально для того, чтобы заманить Бернис в Олтер). А теперь они заняли целое купе на троих.

Бернис, её родная сестра и Кейден Гилсон. Которому не получится подобрать один-единственный эпитет, поскольку и для Бернис, и для её сестры он кое-что да значил, но для каждой из них — своё.

Он забрался наверх, позволяя сестрам вдоволь насладиться удобствами нижних полок. И уснул почти сразу, как голова коснулась подушки. Видимо, мучился всю предыдущую ночь, придумывая, как именно будет спасать Бернис… Лицо, обычно строгое, задумчивое или расстроенное, стало теперь совершенно безмятежным. А оттого ещё более красивым и благородным. Такое бы лицо — и прямиком на стену портретов в Университет магической механики, а его прячут в стенах мрачного Управления.

На мгновение Бернис, быть может, даже пожалела, что, проходя под светом Истинной звезды, Кей обратился не к ней, а к Алесте. Но лишь на мгновение. Бернис знала наверняка: её предназначение состоит в чём-то другом. Не в том, чтобы связывать свою жизнь с Кейденом Гилсоном.

Самой Бернис не спалось. В общем-то, не особо она и пыталась уснуть. И, конечно, будет очень недовольна собой, но лишь грядущим утром. А пока самое время порассматривать потолок, расположенный так близко, что удастся его коснуться, лишь протянув руку вверх.

Сестра отвернулась к стенке и замерла почти сразу, как они сели в поезд. Бернис попыталась прислушаться к дыханию Алесты, чтобы понять, спит сестра или нет… Но дыхание Алесты тоже будто бы замерло. Различить ничего не удалось.

Бернис потянулась к шторке, скрывающей окно. Невесомо отодвинула её в сторону и скользнула взглядом по ночному пейзажу. Оказалось, прямо сейчас они подъезжают к какой-то деревушке, слегка подсвеченной фонарями. Бернис нестерпимо сильно захотелось её поразглядывать. Но в то же время — она совсем не желала помешать отдыху своих спутников. Поэтому Бернис решила покинуть купе — в коридоре окна никто не завешивал.

Она поднялась с полки, и та предательски скрипнула. Оставалось лишь надеяться, что это никого не разбудило…

Бернис сделала пару шагов, сократив расстояние между собой и купейной дверью.

Дверь тоже скрипнула. Причём по сравнению с этим скрипом скрип от полки показался ничтожным. Бернис обернулась, желая проверить, не разбудила ли кого ненароком в этот раз? И взглядом встретилась с глазами сестры. Метаморфозы, наложенные на Алесту Кеем, уже начали рассеиваться. Первым делом к ней вернулись отчего-то именно родные, зелёные глаза.

— Мешаю спать? — спросила Бернис шёпотом.

Алеста помотала головой из стороны в сторону и ответила:

— Просто не спится.

— Мне тоже, — призналась Бернис. Предложила: — Поговорим в коридоре? Чтобы Кею не мешать.

Алеста кивнула и поднялась с полки без какого-либо постороннего звука. Она прошлась до двери так тихо, будто вовсе не касалась пола. Более того, когда сестры оказались в коридоре, Алеста закрыла дверь без единого шороха, что уж о скрипе говорить. И призналась в ответ на недоуменный взгляд Бернис:

— Когда живёшь большой семьей в маленьком доме, приходится быть бесшумной. Я ещё и ухожу обычно тогда, когда все — или почти все — спят. А возвращаюсь по темноте, когда уже засыпают.

Вдоль деревушки поезд ехал медленно и неспешно. Она была почти целиком погружена в непроглядную зимнюю ночь; но всё-таки изредка вдоль путей обнаруживался зажжённый фонарь, и тогда становилось видно, что вся деревня накрыта снежным пледом. Более того, снег идёт прямо сейчас: проносится мимо поезда, врезается в окна, будто пытается его остановить.

Как понять, кто ты есть: поезд, который мчится вперёд несмотря на непогоду, или снег, что пытается остановить этот поезд, прекрасно понимая, что ему не хватит сил?

Отсутствие Кея (и это, в общем-то, логично) развязывало язык. Хотелось узнать о том, чем Бернис могла бы владеть, если бы не вмешался отец.

— Расскажи о семье, — попросила Бернис. — О нашей семье. И о твоей Лавке странностей. Как ты вообще придумала её создать?

И Алеста рассказала. Медленно, осторожно, будто боялась наговорить лишнего. И про Лавку странностей, и про бабушку с дедушкой, и про дядю, его жену и детей, и про… про маму. И даже про животных, которые оказались у Алесты при особом стечении обстоятельств, но вписались в нить её жизни так гармонично, будто специально ради этого и были созданы.

Бернис выслушала её внимательно, задала множество уточняющих вопросов, и, пускай немногословно, но Алеста ответила на все. А потом задала собственный вопрос, лишь один, и тот только в самом конце рассказа. Она спросила:

— Как думаешь, почему он забрал только тебя?

— Может быть, потому что не позволила… мама?

И всё-таки было непривычно называть этим словом ту, с которой Бернис виделась разве что в первые мгновения своей жизни. Особенно после того, как двадцать четыре года называла мамой другую женщину, что воспитывала её и заботилась о ней, не давая ни единого повода усомниться в своей истинности.

— Это произошло независимо от маминых желаний, — заметила Алеста. — Тогда, когда мама приходила в себя после родов.

Бернис на мгновение сжала кулаки, представив себе эту не самую приятную картину. Их мама, которая отчего-то представлялась такой же рыжей и зеленоглазой, юная и совершенно беззащитная; и их отец, влиятельный человек, который сначала вскружил маме голову, а потом решил, что имеет право распоряжаться чужими судьбами, как ему самому вздумается.

Может, не так уж он неправ, этот Орден, что пытается вывести отца на чистую воду? Просто, пожалуй, ошибка Ордена состоит в том, что он борется с Вистаном Меллиганом слепо, не зная наверняка, куда следует бить.

А если узнает? И всерьез ополчится против отца?

Должна ли будет Бернис следовать объективности — то есть со всей строгостью отнестись к проступкам отца и занять сторону справедливости? Или единственный путь, которому она должна следовать, как дочь — стоять подле отца и бороться за него, даже если противником будет весь мир?

— Тогда я даже не знаю, что ответить, — призналась Бернис. — Как только мы окажемся в Леберлинге… Я познакомлю тебя с нашим отцом. Мы вместе расспросим его обо всём, хочешь? Но предупреждаю сразу, — она позволила себе усмехнуться, — у него весьма непростой характер.

— Поверь, характер нашей мамы ещё сложнее, — заметила Алеста. — Так что я бы наоборот предпочла сначала познакомить тебя с ней. Думаю, встретившись с тобой, она исполнит свою самую главную мечту в жизни.

Алеста качнула головой, склонились в левую сторону короткие темно-русые пряди. Отвернулась к окну и разочарованно выдохнула. Деревенька осталась позади, и вокруг вновь была необузданная темнота леса.

— Это хорошо, — произнесла Бернис тихо. — Хорошо, когда исполняются мечты… Знаешь, а ведь я в самом деле верила в эту звезду, святая наивность. Хочешь, я тебе расскажу?..