Мой босс по прозвищу Сатана

Глава 14

Краснею как рак.

— Я вообще-то не так просто тут по вам еложу. Для вас же стараюсь, — обидно до соплей.

Я тут корячусь, изо всех сил стараясь усесться на босса правильно. Правильно это так, чтобы Сата́нов не дышал мне в лобок. Я неожиданно хохочу, едва сдерживая себя.

— Иванова… Ты чего? — сипло спрашивает мой босс.

— Вы мне, Андрей Александрович, дышите прямо… туда, — мне стыдно такое произносить, но лучший адвокат столицы за конкретику, и я почти конкретна.

— Прямо в клитор? — произносит он так как будто это не я сейчас у него на лице, а распластанная, едва дышащая, а он между моих ног, — положение не удобное… хм… но почему бы нет? Носом я ещё не пробовал…

Картинка предстаёт перед глазами настолько яркая, что я на миг жмурю глаза и кажется влажнею.

Вот же чёрт!

Его нос утыкается мне прямо в половые губы, проходится по ним, втягивая в себя воздух. Горячо, бесстыдно. Обнажённое мужское желание. Ничего более. Ни одного оттенка чувств ко мне. Меня просто хотят потому что я удобная. Даже в таком положении.

Эти мысли нисколько не отрезвляют. Распахиваю глаза, сдерживаю стон, по телу проходится лёгкая чувственная дрожь.

— О, боже… — только и могу произнести, ещё чуть-чуть и я прямо тут ему на лицо и оргазмирую, — не надо… ах…

— Иванова, мля… Вкусная… Это последнее китайское предупреждение. Не знаю каким чудом держусь, подсобка рядом, — хрипло произносит Сата́нов, в голосе слышится рык голодного до женских ласк самца.

Перебираюсь на его спину не иначе как с помощью резервных сил организма, ноги мигом становятся ватными. Наконец-то усаживаюсь на его сильные плечи.

Едва не хихикаю. Вот ведь села мужику на шею. Двусмысленное выражение. Двусмысленное положение. Ничего не делала для этого, а сижу. Даже спать не пришлось с ним. У лучшего адвоката на горбу! Никто ж не поверит. И даже зачекиниться нет возможности. Не будешь же фоткаться прямо тут, ещё и приговаривать при этом: «Андрей Александрович, улыбнитесь шире». И подружкам потом вряд ли позвонишь со словами: «Алло, Галочка, ты щас умрёшь…»

Всё же не смогу сдержаться и хихикаю прикрывая рот. Господин контроль кажется теряет его, судя по тембру голоса.

— Ты чего? — спрашивает Сата́нов.

— Вы не можете меня контролировать, — улыбаюсь от уха до уха.

Его ладони молниеносно двигаются от моих коленей до внутренней стороны бёдер, сжав их, пальцами задев края трусиков.

— Будешь и дальше искушать меня или добудешь нужную информацию, Иванова? — нетерпение на грани.

Оба смотрим в сторону подсобки. Я кажется тяну тигра за усы. И явно не выиграю. Перевес сил и власти на его стороне, но чёрт возьми мне надо быть совсем слепой, чтобы не заметить, что я управляю им. Надо быть всего лишь… женственной.

— Да сейчас, сейчас, — и как бы невзначай нежно провожу по его лицу ладонью, щетина приятно колет, а о его вдруг напрягшиеся острые скулы можно обрезаться.

Теперь мои глаза оказываются на уровне пола. Невдалеке секьюрити, оглядывающиеся вокруг и готовые в любую минуту подставить грудь за своих хозяев.

Вижу двух мужчин в строгих деловых костюмах за небольшим столиком. У одного, который сидит спиной ко мне жирный затылок в несколько складок и сам он тучный, а на его коленях сидит девица, то ли пьяная, то ли… Мне становится неприятно. Она может быть в беде.

Оболенский сидит напротив и жадным взглядом скользит по девушке, курит тонкую сигарету, выпуская в воздух клубы едкого дыма.

— Ну так что? — спрашивает у него мужчина, лицо которого я видеть не могу, но голос с характерными каркающими звуками, как будто что-то булькает в горле.

— Так себе. Но Сата́нов проглотил наживку и даже воспользовался приглашением. Совсем нюх потерял, — Оболенский красивы и порочный ёрзает в кресле, не сводя взгляда с девицы.

— Не радуйся раньше времени. Доведи начатое до конца, проконтролируй, чтобы Сата́нов дошёл с делом до конца. Нам надо сбросить долги, не сбросив активы при этом. Сделать это чужими руками. И уйти из страны красиво, — жирный бессовестно лапает грудь девушки.

Замечаю, как напрягается Оболенский, сразу вызывает много вопросов такая реакция. Беспокоится за девицу?

— Сата́нов — друг, верит мне… — неожиданно произносит он.

Ага! Верит! Он сам себе не верит! Я не знаю есть ли какая-нибудь вещь в этом мире в какую он верит! В силу рубля? Самой становится смешно. Нужна более твёрдая валюта, желательно та, которая не горит.

— Оболенский, — жирный одёргивает его как мальчишку, — ты уже в схеме раз отнёс ему бамаги и наркоту подбросил. Захотел бабок больших, но благодарить людей не хочешь, не хорошо. А за девку спасибо. Ну-ка, сука, вниз.

Девушка замирает и смотрит на Оболенского. Тот сжимает подлокотники до белых костяшек пальцев, но молчит.

— Обслужи-ка дядю, — слышу лязг ремня, а девушка медленно опускается перед ним на колени.

Мне становится противно и хочется блевануть. Желательно в харю жирного. Всю трясёт от омерзения. Медленно съезжаю с его плеч. Получается немного неуклюже и брякаюсь я об пол с сильными звуком. Мы оказываемся лицом друг к другу и замираем, не услышал ли кто.

— Куда ты втянул меня? — готова расцарапать ему лицо, чувствую, что лицо становится влажным от слёз.

— Да что там произошло? — мой босс сама забота, — пошли, уберёмся отсюда, потом расскажешь, — берёт за руку.

— Стойте, — я притягиваю его к себе ближе, при этом его до одури красивые синие глаза распахиваются от изумления.

Веду руками по пиджаку, ощупывая каждый карман, опускаю ладони к брюкам, к задним карманам и…

— Иванова… Таня… — Андрей Александрович рвано дышит и подхватывает меня под ягодицы, прижимая к бархатной стене.

Я чувствую, как в промежность мне утыкается огромный, напряжённый член. А его губы жёстко накрывают мои, нещадно терзая, язык бесцеремонно приоткрывает рот и врывается туда, бешено рисуя круги, восьмёрки, сердечки.

Я забываюсь в его объятиях, зарываюсь пальцами в шевелюру, отвечаю на поцелуй так, что немеют губы, о кожу трётся щетина, завтра будет болеть, если не сегодня. Но я хочу раствориться в чувственных ощущениях. У меня никогда и не с кем такого не было. Чтобы фейерверки вокруг, чтобы сердце прыгало и выплясывало чечётку, чтобы я готова была превратиться в реку, чтобы мне было так офигенски хорошо, что я готова была…

Сата́нов отрывается от меня и мы оба тяжело дышим и смотрим друг на друга. Неужели и он чувствует то же что и я?

Я поднимаю руку и подношу в к его носу небольшой свёрток, который несколькими секундами достала из его кармана.

— Чёрт! — произносит он и его глаза при этом округляются, — Иванова… Танечка… молодчинка.

Похвала от него? Неужели?! Успех пьянит и кружит мне голову. Я улыбаюсь. Сата́нов вновь тянется ко мне для поцелуя.

— Полиция. Отдел по борьбе с наркотиками. Вы арестованы, — раздаётся рядом.