Мой босс по прозвищу Сатана

Глава 15

— У меня что нет даже права на звонок моему адвокату? — дерзко спрашиваю я полицейского вталкивающего меня в обезьянник.

— А он у тебя есть? — насмешливо отвечает вопросом пузатый мужчина, — лицом к стене, фантазёрка!

— Есть. Сата́нов Андрей Александрович, — с гордостью произношу я и делаю то, что мне приказывает коп.

Тот насмешливо хмыкает. Я подставляю запястья и он снимает наручники, грубо толкая меня вперёд.

— Помечтай, девочка. Клиенты этого адвоката здесь никогда не бывают, — с этими словами за мной захлопывается дверь.

И я медленно поворачиваюсь. Передо мной две дамы. Одна едва сидит и пьяно крутит головой вокруг. Вторая, скорее раздетая чем одетая, опирается о стену плечом, усиленно жуёт жвачку и завистливо рассматривает моё платье.

Ёжусь от её нехорошего взгляда и тяжко вздыхаю. Я со своим альтруизмом и под молчаливое одобрение Сата́нова вынула из его кармана пакетик с запрещённым веществом. И нас тут же накрывает наркоконтроль.

Совпадение? Не думаю. Босса тоже увели. Как и меня. Только в разные стороны. Даже в разные авто посадили. Не из-за меня же это всё? Кто я такая… Сата́нова хотят подставить? Или есть рыбка покрупнее? Судя по разговору жирного с Оболенским они используют и Андрея Александровича, что он допустить не может. Блин я так и не успела передать их разговор боссу.

Тьфу ты, Иванова, о ком ты думаешь в пиковой для себя ситуации? Почему-то в своих мыслях я обращалась к себе голосом Сата́нова. Сатано́в головного мозга это называется!

Так возьми себя в руки. Кто может тебе помочь? Да никто. Я тут никого не знаю. Тем более могущественного. Никого, кроме Сата́нова. Мне бы на деле сосредоточиться. Но думается мне только о тех ощущениях, что я испытываю рядом с Андреем Александровичем…

Как же я низко пала… Он вообще-то всё ещё тот, кто недавно предлагал тебе интимные встречи в офисе. Да плевать он на тебя хотел! Небось пьёт сейчас Пино Коладу возле своего бассейна и загорает на лежаке.

Аж слёзы наворачиваются

Я ещё раз тяжко вздыхаю и пытаюсь вобрать в лёгкие как можно больше воздуха. Но он тут противный, спёртый, едва не тошнит. А вот дама с амбре не стесняется и из неё выплёскивается всё содержимое желудка. Резко отворачиваюсь и чуть не плачу.

Но дверные засовы неожиданно лязгают и дверь открывается.

— Иванова, — тот же полицейский, только теперь растерянно, — лицо к стене, сюда руки давай.

— Что? Меня освобождают?! — радостно спрашиваю я, поворачиваюсь спиной к нему и выставляю примкнутые друг к другу запястья, — а зачем тогда наручники?

Они щёлкают на моих запястьях.

— Топай вперёд, — я как можно скорее выхожу из камеры, что угодно только не она снова.

Вслед мне летят слова полуодетой девицы:

— Чё, начальничек, когда меня освободишь?

— Рот закрой, — кричит полицейский.

Лязг засова, я снаружи, пусть и в наручниках, но всё же.

— Не соврала, Иванова, — чуть ли не с уважением, подталкивает идти, но не так жёстко как прежде.

Не соврала про что? Неужели Сата́нов тут?! Выручит?

Длинный коридор, несколько встреч, кривых ухмылочек, вопросов, где Степаныч взял такую куколку и я оказываюсь в небольшой комнате с окном под самым потолком, длинным столом, двумя стульями напротив друг друга и огромным железным шкафом больше похожим на сейф.

— Стул! — командует полицейский и я плюхаюсь попой на жёсткую деревянную поверхность.

Дверь за мной закрывается и устанавливается тишина, да такая что я слышу, как мухи на стекле ламбаду танцуют.

Я видела такое в фильмах. Сейчас придёт плохой полицейский с огромными мускулами и грозным взглядом, и будет на меня орать, прессовать и выбивать признания. Я, конечно, же стойко обо всём умолчу. Не выдам Сата́нова. Он, конечно, же потом выпишет мне премию. Возможно посмертно…

Но затем в комнату войдёт усталая женщина с добрыми глазами и начнёт мне рассказывать, что у неё муж — козёл, что двое сыновей-оболтусов, которые не хотят учиться, и вообще ей надоело работать за копейки, да ещё и преступники в преступлениях не хотят признаваться. И я сразу же во всё сознаюсь. Ибо женская солидарность, сестринство и всё такое… Мы вместе поплачем и оформят меня на N-цать лет чалиться на нарах. А Сатано́в подбросит десятку, так сказать из мести, ещё и потому что не ответила согласием на его щедрое предложение о более тесном сотрудничестве в рамках офисных встреч по вечерам по средам и по пятницам, а когда и в выходные, это если босс расположен будет…

Целуется Сатано́в обалденно, так умело, что хочется стонать, сводить от нетерпения колени и вообще… хочется такого… Просто хочется…

Вообще о чём я думаю?! Опомнись, Иванова. Какие ещё глупые мысли могут прийти в мою бедовую головушку, пока я тут сижу. Интересно сколько прошло времени с тех пор как меня сюда привели? Пять минут? Десять? Полчаса?

Дверь комнаты открывается и я вскакиваю со стула.

Сата́нов повернув голову говорит кому-то в сторону:

— Благодарю, умылся.

И входит в комнату.

Я не сдерживаю порыва, хотя надо было. Подскакиваю к нему. Мне обнять его нечем. Руки-то за спиной. Морщу лоб. Андрей Александрович мне ну никак не помогает. Стоит как статуя, хорошо хоть следов жизнедеятельности небесных созданий нет.

Как в кино не получается: ну так чтобы упасть в его объятия… Ну вот опять фантазируешь, Иванова. Нервно кусаю губы. И почему я решила, что он будет мне рад так же как я ему? Сейчас. Получается ведь я его обуза. Сам небось только выкрутился, если так, а тут ещё и меня выручать. Но так-то он мне должен…

Он поднимает левую бровь, выражение лица холодное.

И что это я в самом деле? Вот оно Сатано́вское обаяние. И на меня подействовало. Ну уж нет!

Гордо вскидываю подбородок.

Андрей Александрович пристально смотрит на меня и делает несколько шагов по направлению ко мне. Я отдаляюсь. Тёмно-синие, холодные глаза завораживают и я наталкиваюсь ягодицами о столешницу.

Сата́нов подходит вплотную так что я чувствую его огромное напряжение, и смотрит не отрываясь. Он не спеша снимает с левого запястья часы и кладёт их на стол.

— Глаза сделай меньше, Иванова. У нас с тобой ровно десять минут. Время пошло…