Мой босс по прозвищу Сатана

Глава 19

Оболенский с совершенно скучающим видом пробирается по салону.

Мне становится не по себе и у меня само выскакивает:

— Не слишком ли много миллионеров на один квадратный метр самолёта?

Рядом хмыкает Сата́нов.

— Верно подмечено. И действующее лицо здесь не одно, — он указывает кивком на несколько сидений впереди.

— Мать моя… — я прикусываю вовремя язычок, заметив жирный затылок важного человека перед которым даже Оболенский "млел", — что вообще здесь происходит?!

Оболенский садится в нашей зоне видимости, впереди нас и нервно посматривает на жирного. Сата́нов молчит.

— Вы зачем меня опять во всё это втянули?! — я старюсь не шуметь, но люди вокруг всё равно оборачиваются на нас.

— Тише, — его взгляд остр, внутри чую закипающий вулкан.

Но что он мне сделает, пока все на нас смотрят?

— Тогда надо было поделиться своими планами, — шиплю я на него.

— Иванова, рот закрой! — бешено шепчет он, его желваки ходят по лицу как сумасшедшие.

Взгляд так горит, что я боюсь сгореть в нём, но он меня распаляет ещё сильнее.

— И не подумаю. Пока не расскажете, — упрямо твержу я, правда снизив тон голоса.

На меня смотрит строгим взглядом пожилая дама. Я беспечно машу в сторону Сата́нова с видом ну что мол взять с мужика. В её глазах вижу сочувствие.

— Да мля, Иванова, — с этими словами Андрей Александрович возмущённо сжимает мои щёки, чтобы я никуда не делась и впивается в мои губы поцелуем такой страсти, что я забываю о всём на свете.

Первые три секунды я сопротивляюсь, а потом проваливаюсь в свои ощущения. Его жёсткие, непримиримые, беспринципные губы встретившись с моими начинают атаку. Язык тут же вторгается в мой рот, обводя зубы, грубо толкаясь вовнутрь, бесстыже посасывая мой. Я цепляюсь за его предплечья потому что мне кажется, что сейчас упаду.

У меня дрожат колени и я готова рассыпаться под сокрушительной силой его поцелуя. Я как бы опадаю под натиском мужчины. Сата́нов скользит ладонями по моим предплечьям, страстно сжимает плечи, едва касаясь груди, соски которой тут же распускаются цветами, и… отпускает меня.

Едва ли могу соображать и еле фокусирую на нём свой размытый взгляд, мне вторит не менее страстный.

— Если бы здесь не было людей, Иванова… — хрипит Сата́нов.

— Чего вы? Думаете закрыли мне рот… — смотрю на его чувственные слегка подрагивающие в улыбке губы, — поцелуем? — пищу я.

— Ещё надо? — хрипло и вкрадчиво вопрошает Сатано́в (не иначе).

Хочу выкрикнуть да, о да, о пожалуйста, не хочу отрываться…

— Нет, — прикусываю язык.

— Я расскажу всё потом, а сейчас просто верь мне.

— Где-то это я уже слышала, — уже не так строго, но всё же, произношу я, поднимаю палец и как будто в задумчивости слегка постукиваю им по губам, — наверное, когда я оказалась в тюрьме за наркотики.

— Не в тюрьме, а в СИЗО, не за наркотики, а за случайное стечение обстоятельств. Опера́ во всём разобрались, — невозмутимо проговаривает менторским тоном Сата́нов.

— Чёткие формулировки, да? — потираю нос в смущении.

— Угу, Иванова, — Сата́нов довольно улыбается.

Мы замолкаем, в точности исполняя всё, что нам предписывает стюард. самолёт меж тем взлетает.

— Эта компания здесь не просто так, — его взгляд задумчиво блуждает по моим губам.

Не мимолётный для него поцелуй, как и для меня. Он хочет, как и я, ещё. Щёки начинает заливать жар. Отвожу глаза.

— А если нас увидят? — задаю я резонный вопрос.

Сата́нов хмыкает.

— Эти двое оторвут свой зад и проследуют в бизнес-класс, — Андрей Александрович кивает в их сторону.

И точно по мановению движения его подбородка сначала господин «жирный затылок» встаёт и следует к выходу. Затем всё то же самое проделывает Оболенский.

— Поэтому мы не в бизнес-классе? — грустно вырывается у меня.

Сата́нов дёргает уголками губ.

— Именно. Не переживай, обратно мы полетим в комфорте, — обещает он.

Откидывается на сиденье, спиной устраиваясь поудобнее и прикрывая глаза. Я же в задумчивости скольжу взглядом по его профилю и задаюсь вопросами. Значат ли хоть что-то для него поцелуи? И серьёзно ли всё, что между нами закручивается? И закручивается ли хоть что-то или это я себе надумываю?

Надумываю потому что внимание такого мужчины польстило бы любой девушке… Да и могу ли я ему нравиться по-настоящему, учитывая тот факт, что буквально недавно он хотел трахать меня за отработку моего долга ему? Сжимаю крепче челюсть и даю себе зарок не поддаваться сокрушительной сексуальности моего босса.

После многочасового перелёта задница квадратная и мы выходим почти самыми последними и вовремя. Оболенский и Жирный затылок садятся в чёрный бронированный автомобиль. Сата́нов двигается в другую сторону.

— А разве мы не проследим за ними? — спрашиваю я и семеня шажочками едва успеваю за широкими мужскими шагами.

— Я знаю, где они будут, самое главное впереди, — опять загадочно вторит Сата́нов.

Я наверное привыкну. К недосказанности. Но тайна будоражит. Вздыхаю и решаю довериться. Знаю ведь, что пожалею. Мы ныряем в серое авто с водителем и без разговоров добираемся…

— Андрей Александрович, это… это… — стараюсь подобрать я слово.

Водитель несёт наши чемоданы в дом.

— Только конкретно, Иванова, — подсказывает Сата́нов, но голос довольный.

— Это рай… — шепчу я и смотрю на аккуратные бунгало, уходящие прямо в океан, потом с беспокойством на него, — а мы будем жить в… одной комнате?

Сата́нов соблазнительно улыбается.

— Не переживай, я не буду покушаться на твою честь и достоинство, — предупредительным и вежливым тоном проговаривает он.

А мне хочется, впервые в своей жизни, чтобы на них уже наконец-то покусились и я бы точно также таяла в его руках как в комнате следователя.

— О чём мечтаем, Иванова? — спрашивает мой босс, с интересом рассматривая моё лицо.

— Ни о чём, — сквозь зубы и поворачиваюсь по направлению к бунгало, спиной чувствуя его многозначительную и всё понявшую усмешку.

Сата́нов не обманывает. Бунгало состоит из двух половинок, соединённых небольшой открытой кухонкой и обширной гостиной. В двух половинках по спальне и санузлу, просторному, выходящему вначале к общему бассейну, а затем и к океану.

Я залипаю на виды, а затем иду в душ. Приятная вода расслабляет тело, а желудок неприятно урчит требуя закинуть в себя хоть что-то посерьёзнее бутербродов и кофе.

Интенсивно и насухо вытирая тело открываю чемодан и хватаю нижнее бельё.

— Что это? — обескураженно шепчу я и аккуратно, боясь его порвать беру большим и указательным пальцем.

Трусики, если это так можно назвать, состоят из двух кусочков небольшой нейлонной прозрачной ткани, соединённой в промежности… жемчугом.

— Мама дорогая… — теперь уже возмущённо выдыхаю я.

Давясь слюной, оскорблённым чувством собственного достоинства и кипя праведным гневом я направляюсь в комнату к Сата́нову и застаю его... абсолютно обнажённым.