Мой любимый враг

Глава 20. Катя

— Катюш, что-то ты совсем сникла… — замечает Оля.

Сорок дней…

Сорок дней, как нет с нами нашего озорника. Сегодня только его и вспоминаем целый день. Оля старается держаться. У нее уже не такое угрюмое лицо. Активные шевеления сынишки в животе отвлекают ее от печальных мыслей. Будет отличным сейчас ей «подспорьем». Уверена, что мой погибший племянник был бы спокоен за мать, если у нее сейчас появилась равнозначная замена ему.

Он никогда не был эгоистом. Всегда присматривал за младшей сестренкой. Помогал родителям и был близок с матерью. Вежлив. Заботлив. Если верить в жизнь после смерти, то именно сейчас душа племянника окончательно уходит на небеса. Теперь он будет Ангелом-хранителем этой семьи. Матери. Сестренки. Новорожденного братишки…

— Как ты? — интересуюсь ее состоянием беременной, кивая на живот, чтобы перевести тему с меня.

— Вполне, — чуть улыбнулась Оля. — Уже скоро. Врач велит через три недели лечь в больницу. Заранее.

— Есть какие-то опасения? — начинаю слегка беспокоиться.

— Нет. Просто так им спокойнее. Они знают нашу ситуацию.

— Понятно, — киваю сопереживая. — Тогда ложись. Тебе самой так спокойнее будет.

— Да придется, — на этих словах Оля начинает сникать. — Не хочется Кешку оставлять одного. Яську родители заберут. Мама Кеши будет помогать. Он один останется.

Кеша сегодня ведет себя прилично и спокойнее. Он не пил, но видно было, что в последнее время подобное происходит часто. Наверное, это и беспокоит невестку.

— Кеша не будет чудить, пока тебя дома не будет, — улыбаюсь, подбадривая. — Я буду за ним приглядывать. Надо будет, силой отниму все, что потребуется.

Оля смотрит на меня, будто оценивающе, слегка наклонив голову на бок.

— Чем ты огорчена? — задает вопрос напрямую. — Не думаю, что Никонов стал причиной твоей грусти.

Задумываюсь, что бы ей ответить. В результате получается незначительная пауза. Хочется рассказать ей о своих переживаниях. Спросить у нее и про Андрея, и про Никиту. Мне важно мнение каждого. Наверное, по тому, что сама не могу понять, что чувствую к каждому из них. Андрея нет в городе. На слово верить его рассказам матери о местонахождении в Москве не буду. Хотя, возможно, во мне теплится надежда, что Андрей тоже помнит о том поцелуе. Чувствую себя малолеткой, которая после одной улыбки парня в мою сторону, представляла картинку нашего совместного будущего. И вроде взрослая, а кроме поцелуя больше и вспомнить нечего. Вот если бы произошли все необходимые последствия. Но их не было… А Андрей, наверное, о поцелуе уже давно забыл…

— Никита хороший, — вырывается у меня совсем не то, чего хотелось сказать. — Хочет в Москву меня увезти.

— Тебя? Или вас с Тимуриком? — почему-то спрашивает Оля.

Не ожидала от нее такого вопроса. Но задала она его явно не просто так.

— А почему ты спрашиваешь именно это? — решила уточнить.

— Я не представляю Никонова в роли заботливого отца. Он больше карьерист, — спокойно объясняет сноха.

— Думаешь, что он не готов к семейной жизни?

Об этом я сама задумываюсь давно. Никита купил несколько дорогих игрушек Тимуру, но так и не пожелал с ним познакомиться за все время, что мы якобы встречаемся. Хоть наши встречи дальше поцелуев и не заходят, но мне хочется, чтобы Никита видел не только меня в своей машине. Но и понимал, что я, так сказать, с прицепом. И этот прицеп нужно будет не только содержать и кидать в него подарки, а потом и просто деньги, но и воспитывать. Элементарное общение еще никто не отменял. Никита хочет от меня ребенка. Но он у меня есть. Познакомься хотя бы с ним. Пойми, что это такое. Может быть, передумаешь и решишь, что и я тебе не нужна.

Черт. Почему я словно силой мысли заставляю Никиту принять именно это решение.

— Раз хочет увезти тебя в Москву, значит, готов, — пытается быть уверенной Оля, но не совсем получается.

Вчера мы с Никитой в очередной раз виделись в кафе. Он опять рассказывал о своих делах на работе. За те две недели, прошедшие после моей аренды подвального помещения в местном бизнес-центре, Никита ни разу не спросил об этом. Складывается ощущение, что его мать ничего ему об этом не сказала. Что очень может быть. Раз у нее так неудачно сложилось с его отцом, она может все и держит в тайне. Может быть, она хочет, чтобы и я вырвалась из этого адова круга, в котором главенствуют Никоновы-мужчины? Куда хуже, если Никита настолько уверен в себе, что не воспринимает ситуацию всерьез.

Я потратила практически все свои сбережения на ремонт помещения. Но работы еще много. Все приходится делать самой. С помощью мамы Андрея Зинаиды смогла найти аппарат, который краску снимает. Слишком уж там темно. Хотелось яркости. Все же это будет танцевальная студия для маленьких детей. Подросткам бы подошло. Им может быть даже и понравилось, если только добавить несколько элементов. А вот детям не объяснишь, что так модно и гораздо красивее. Поэтому самостоятельно снимаю краску со стен. Все это время. Три стены добиты. Осталась еще одна. Аппарат тяжелый для меня. Чтобы им работать, приходится прикладывать усилия. С этим ремонтом я даже похудела на четыре килограмма. Но не хочу останавливаться. Пусть и приму решение уехать вместе с Никитой в Москву. Зато помещение красивым останется на радость других арендаторов.

— Оль… — не решаюсь спросить, но все же выдаю, — а что ты можешь сказать об Андрее? О сыне той самой…

Дальше говорить сил нет. Ни сил, ни способностей. Это для меня она теперь просто Зинаида соседка, которая виновата и в соответствии с действующим законодательством ждет суда. Зинаида готова ко всему. Она готова получить срок. Говорит, что будет сидеть столько, сколько нужно. Она не подключает свои связи, но защищать ее в суде будет лучший адвокат ее же агентства.

— Зинаиды? Адвокат, которая? — почему-то именно так уточняет Оля.

Ни тебе «эта стерва», «эта убийца» и прочее. Складывается ощущение, что Оля совершенно спокойно относится к ней. Без ненависти. Интересно все же получается. Вроде как с кулаками на семью Андрея с его матерью кидалась только я. Остальные все сохраняют свои лица, и не желают выглядеть истеричными людьми в глазах общественности. Все же я, наверное, и есть истеричка…

— Да. Она соседка теперь наша, — улыбаюсь ей уголком губ.

— Андрей — правильный, — одним словом характеризует его Оля. — Всегда правильный. Иногда даже слишком. Так и хочется сказать ему «Не нуди».

Оля улыбается, когда говорит о Андрее.

— А ты его хорошо знаешь?

— Он учился с братом моей лучшей подруги. Частенько раньше пересекались. Мы с Аленкой придем к ней после школы, и эти двое заваливаются. Игрались, пока не подеремся. Конечно же, все в шутку. Хороший он парень. Не думай о нем плохо.

— О ком не думай плохо? — внезапно слышим от двери мужское и строгое.

Это Кеша. Он смотрит на нас грозно. Словно мы о враге говорили. Впрочем, наверное, так и есть…

— Об Андрее, — спокойно отвечает Оля.

— О Андрее? — смотрит на меня со злостью Кеша. — И ты пришла в мой дом, чтобы спрашивать об этом выродке?!

Кеша не кричит на жену, что не может не радовать. Но меня он готов разорвать сейчас в клочья. Честно говоря, я даже подумать не могла, что брат так отреагирует на мои разговоры.

— Кеша… — пытается успокоить его жена.

— Даже не смей смотреть в его сторону, — угрожающе подходит ко мне брат. — Я тебе, как старший брат, это запрещаю.

— Аргументируй, — решаюсь перечить, поскольку мне не пятнадцать лет, чтобы я ничего не знала в жизни и не имела соответствующего опыта.

— Никаких аргументов. Просто, чтобы не подходила к нему!

— А Никите, значит, можно? — вмешивается в наш спор Оля, говоря с вызовом и дерзостью.

— Да уж лучше с Никитой и в Москве, чем будет позорить нас с Андреем здесь!

Кеша разозлен. Но я не боюсь его. Меня будто ушатом холодной воды окатили. У меня нет родных братьев и сестер. Поэтому подобного вмешательства в мою личную жизнь я не потерплю. Да еще и когда говорят так, что испытывают ко мне чувство омерзения.

— Чем это я тебя позорю? — вдруг встаю и подхожу к нему вплотную. Смотрю снизу вверх. — Тем, что приехала? Или тем, что осталась? Или тем, что общаюсь с неугодными тебе людьми? Мне, наверное, нужно Никиту ублажать? У тебя же все шансы занять его место, как только он переведется в Москву. А не подскажешь, что он больше любит? В какой позе? Как обстоят дела с оральными ласками? А анальный секс он любит? Может быть, мне нужно сразу на него в машине кидаться, раздирая лифчики налету?

Кеша от такой прямоты даже отошел от меня на пару шагов назад. Мы смотрим друг на друга с ненавистью и претензией. Но брат больше не желает спорить со мной. Я ведь сказала правду.

— Не нужно так, Катюш, — подает голос Оля. — Никите хватило девок, которые кидались на него, разрывая лифчики налету. И все они остались не у дел.

— Ага, особенно последняя, — усмехается Кеша, продолжая смотреть мне прямо в глаза.

— Хватит.

Оля встает, обозначая тем самым, что наш с братом спор на этом должен быть закончен, но я хочу добиться правды:

— А кто она? Последняя?