Мой любимый враг

Глава 26. Андрей

— Я хочу, чтобы ты знал… — запыхавшись и оторвавшись от моих губ, шепчет Катерина.

Страсть обуяла нас у самого входа в ресторан, стоило нам только выйти из заведения. Никогда бы не подумал, что смогу вот так просто забыть о разумных вещах, поддавшись чувствам. Обоюдный инстинкт быть друг с другом здесь и сейчас возник неожиданно и спонтанно. Мы как двое изголодавшихся животных набросились друг на друга.

— Поехали, — только и пробормотал я, не желая отрываться от Катюши.

Прекрасно понимая, что я имею в виду, Катя ничего не ответила, а только подалась в сторону стоянки, на которой стоят многочисленные желающие заработать частным извозом. Практически бежит к машинам, крепко держа меня за руку. Словно тащит. А меня и тащить не нужно…

Я сейчас готов хоть здесь сделать себя своей. И мне плевать на все, что было у тебя в жизни до меня, что есть сейчас. Раз ты сделала свой выбор в мою пользу, значит, этому суждено было случиться. Значит, все не просто так. А раз так… Будешь моей.

Не сговариваясь, просто прыгаем в первую попавшуюся машину. Не помню, называл я адрес или нет, но оказались мы прямо возле дома Катерины. Наверное, Катюша сказала ему свой адрес. А может быть, водитель такси нас знал. Знал и понимал, что происходит. Завтра, а может быть и уже, об этом будет судачить весь город. Плевать! Я живу здесь и сейчас. А главное — со мной самая лучшая девушка на свете. И она готова сожрать меня в поцелуе.

Катерина так разошлась, что стала тянуть меня к своей машине. Возможно, у нее был план куда-то уехать, ведь не можем же мы предаться чувствам возле ее дома. Но у меня был вариант лучше.

Время позднее, поэтому в моем доме, можно так выразиться, никого нет. Мама спит крепко. Это никогда не мешало мне с женой проводить бурно ночи.

Жена… Даже не верится, что когда-то со мной что-то подобное происходило. Даже не верится, что я долгое время переживал наше расставание. Ведь если бы не Никонов — тогда и сейчас — я бы не целовал сейчас ее. Катерину…

От глаз которой нервная судорога внутри сводит и дышать не дает. От поцелуев которой сердце бешено колотится и в висках пульсирует кровь. Разгоряченная кровь, жаждущая заполучить все разом и как можно скорее. Во мне борются сейчас два чувства — растянуть и размусолить, или захватить и присвоить. Судя по поведению Кати, ей больше подходит второе.

На автомате, не отрываясь от ее губ, довожу Катерину до своего дома. В кромешной темноте стараемся не шуметь. Но получается плохо, о чем мы даже не задумываемся. Уже у себя дома сажаю ее на кухонный стол. Как мы оказались на кухне, не помню. Помню только жар ее губ, от которых дыхание перехватывает. Еще немного и ты потеряешь возможность глотнуть каплю воздуха. И плевать! Готов умереть вот так. В ее объятиях. И даже если это произойдет сейчас.

Покрывая ее шею поцелуями, совсем теряю над собой контроль и довольно грубо и развратно пристраиваюсь между ее ног, предварительно широко раздвинув их. Катерина, практически царапая меня, гладит пальцами по спине, но в какой-то момент просто откидывает корпус назад, попутно смахивая со стола то ли чашку, то ли блюдце. Это на секунду ее отрезвляет. Она отстраняется от моих губ:

— Я хочу, чтобы ты знал… — словно что-то важное она должна была мне сказать, но забыла.

— Что именно?

Ничего не хочу знать, но даю ей время сказать.

— У меня ничего не было с Никитой… — произносит совсем тихо.

— Плевать, — только и могу ответить, но видя при свете пробивающегося света ночного фонаря в окно ее обеспокоенное лицо, добавляю. — Ты моя. Только моя. Поняла?

Теперь я точно это решил. И я не позволю каким-то козлам виться вокруг моей женщины и моего ребенка. Показывая, что намерения мои серьезные, сильнее обхватываю ее ягодицы, переходя плавно к бедрам. Вот так. Ты должна понимать, что душой и телом ты моя. Никаких Никоновых и бывших мужей. Считай, что их никогда не было в твоей жизни.

В моих глазах, видимо, читается весь настрой. Наверное, я сейчас слишком злой, сердитый. Поэтому Катерина выдерживает непродолжительную паузу, но потом на мое счастье улыбается, слегка подняв уголки губ.

— Да…

Что было дальше, даже делиться не хочу. Я практически начал рвать на ней платье, как темнота резко сменилась ярким светом кухонных ламп.

— Ой!

Свет тут же пропал, оставив нас в темноте. Катерина серьезно испугалась. Она поддалась ко мне вперед. То ли желая спрыгнуть со стола, то ли ища во мне поддержки. Только прижимаю ее к себе еще крепче, чтобы успокоить. Касаюсь своей щеки ее, смотря в сторону, где стоит виновник нашей сконфуженной паузы.

— Я ничего не видела! Я крепко сплю! — поспешила мама к себе, взбегая вверх по лестнице.

Приходится с силой надавить пальцами на глаза, чтобы убрать светлые блики и вновь видеть в темноте.

— Черт… — сетую от осознания, что мама прервала нас.

Катюша только тихонько хихикает, делая это шепотом и уткнувшись лбом в мое плечо. Она гладит мою щеку пальцами, словно желая успокоить. От мысли, что Катерина хочет приласкать меня таким образом, скручивает живот.

— Ничего смешного нет, — немного ругаю ее, но потом тут же предлагаю. — В баню не хочешь сходить? У нас за домом стоит отличная баня. Могу даже затопить.

— Нееет, — отрывается от меня Катерина и с легкой насмешкой смотрит мне в глаза. — Это наваждение нужно было прекратить.

— Почему? Ты разве не хотела? — смотрю на нее, с опасением ожидая ответа.

— Хотела, — кивает согласием Катерина, говоря тихо. — И даже согласна была в машине. А если бы не получилось с ней, под машиной, — опять смеется, но прекращает и смотрит на меня серьезно. — Но я не хотела бы, чтобы завтра ты снова сказал «забудь». Это ранит.

Прижимаю ее к себе сильнее и смотрю прямо в глаза. Кончики наших носов практически дотрагиваются друг до друга, но мне мало. Хочу полностью раствориться в ней.

— Ты моя, — еще раз повторяю серьезно и чуть громче, чем просто шепотом. — Навсегда моя. И чтобы больше я подобных разговоров от тебя не слышал.

Катя смотрит на меня внимательно. Будто хочет передать мне свои чувства, испытываемые в тот момент. Я был не прав. И от этого сейчас мне в сто крат тяжелее смотреть в ее глаза. Но я смотрю. Смотрю и впитываю все ее послания. Катерина словно говорит мне: «Я переживала. Только из-за твоих слов решила окончательно уехать в Москву с Никоновым». Ведь я видел, с каким энтузиазмом она делала ремонт в подвале. Как она горела идеей открыть студию и позвать на занятия детей. Она будет отличным педагогом.

Высокая, статная, решительная. А главное — безумно красивая. И я даже уверен, что ходоки в виде отцов детей, с которыми будет заниматься Катерина, не упустят возможности попытать счастье. Но я не дам. Никому не дам. Нужно четко поставить всех на место. Раз и навсегда.

Впрочем, у нас это почти получилось… Весь ресторан видел, что мы ушли вместе. Катя крепко держала мою руку в своей, давая понять, в первую очередь мне, что она настроена решительно. И только так может показать свои настоящие чувства ко мне. Да и вообще все то, что у нее в душе творится.

Молчим. С минуту. Не шевелимся, а только дышим тихо, чтобы не нарушать такую сокровенную тишину в темноте.

— Я на развод подала, — прерывает молчание Катерина.

— Отлично, — подхватываю ее новость улыбкой. — Как только ты разведешься, мы поженимся. Если хочешь в Москву, значит, поедем в Москву.

— Не хочу в Москву, — отрицательно и словно устало машет головой. — Я просто хочу быть с тобой. А для этого Москва не нужна.

— Как скажешь, — пожимаю плечами. — Последнее слово будет за тобой.

Да, я каблук. Или как меня можно назвать по-другому? Но Катерине я дам полную свободу выбора относительно нашего будущего. Вот только в обиду не дам. В этом буду главой семьи. Ведь мужчина в семье — это не деспот или надзиратель, запрещающий все и всегда. Это тот, на кого жена и дети могут опереться. Тот, который в случае возникновения проблем решит их быстро и во благо собственной семьи. А жена и дети — да они просто должны вляпываться в эти проблемы…

— Тогда расскажи мне… О себе, — она будто боится просить меня о том, что ее беспокоит.

— Что именно? — наверное, я догадываюсь, что именно она имеет в виду, но пусть Катерина скажет так, как видит ситуацию сама.

— Ты же не из-за меня дрался сейчас с Андреем. У тебя с ним какие-то давние счеты. Да?

Катюша задела за живое. Но теперь я готов с легкостью ей все рассказать. Вот именно сейчас. Спроси меня об этом вчера, было бы неприятно вспоминать прошлое. Но именно сейчас, когда я видел разбитое мною лицо Никонова, мне становится легко. Нужно было сделать это раньше. Но моя жена убила во мне все уважение к ней. Поэтому я не дошел до желания набить морду нерадивому кобелю местного разлива.

Катерина — это другое. Что бы она не сделала, как бы себя не повела тогда, сейчас и после, она просто ангел. В ней я уверен на сто процентов. Она не будет обманывать. Она никогда не обманывала, а честно говорила мне, что за ней приедет водитель Никонова и они поедут на прогулку. Ни разу ее ни в чем не упрекнул. В себе боролся, с собой. Но ей ни разу плохого слова не сказал.

— Моя жена закрутила роман с Никоновым, — начинаю объяснять обстоятельства давно минувших лет, честно рассказывая, что произошло, и почему я потерял к бывшей жене уважение. — Он ей ничего не обещал, но она решила, что сможет захомутать себе более выгодную партию, нежели я.

— Дура, — внезапно откровенно делится со мной впечатлениями Катерина.

А главное, как верно-то определила!

— Полная, — ухмыляюсь.

— А что потом? — проводит большим пальцем по моей щеке, от чего просто млею.

Млею и не желаю вести разговор дальше. Ведь сейчас есть только мы. Ты и я. Зачем нам говорить о других личностях, которые не заслуживают должного внимания?

Но Катя ждет. Ей важно услышать от меня правду. Поэтому продолжаю.

— Когда я узнал, выгнал ее, — говорю категорично, но решаюсь уточнить. — Точнее, когда узнал все обстоятельства. Я-то думал, что моя жена бедная и несчастная овечка, попавшая в чары опытного ловеласа. Думал, что он поймал ее на обещаниях. Будто у них все серьезно, и семья будет. Но оказалось все гораздо хуже. Недолго, но смотрел на то, как она будет разлагаться как человек. Как будет унижаться перед ним, когда он не оправдает ее надежд. Он и не оправдал. Я поступил гадко. Дождавшись, когда Никонов с ней наиграется и бросит, выставил и я ее за дверь. Это некрасиво и не красит мужчину в принципе. Но, наверное, мои чувства к ней быстро перешли в презрение и ненависть.

— Она сейчас здесь в городе проживает? — кладет ладони на мою шею, поглаживая ее мягко и нежно.

— Нет. Куда-то уехала. Но подробностями такими не интересовался. Она снимала то же помещение. В подвале. Была фитнес-инструктором. А ты мой ремонт шлифмашиной уничтожила… — посмеиваюсь будто с упреком.

— И ты ничего мне не сказал? — округляются глаза Катерины.

Она легонько бьет меня в плечо кулаком, но делает это не со злобой.

— А зачем? — смеюсь над ней. — Ты была так воодушевлена затеей. Да и, когда я приехал, было уже поздно. Ты всю краску снесла.

Смеемся с ней вместе. Тихо, чтобы маму не «разбудить».

— Я думаю, что мне удастся создать детский центр, — запускает ладони в волосы, поглаживая затылок.

Молчу. Только одну руку отрываю от ее бедра, которые поглаживал в течение всего нашего разговора. Свободной рукой дотрагиваюсь до ее щеки.

— Ты умница, — говорю честно. — У тебя все получится. Я уверен.

Словно желая ее успокоить, касаюсь указательным пальцем до ее нижней губы. Глажу ее, как вдруг Катя просто засасывает палец с громким вздохом. Она начинает посасывать мой палец с причмокиванием, заводя его за щеку, имитируя оральные ласки. От ощущений и накрывшей волны возбуждение испарина на лбу появляется. Но Катерина чуть ли не с издевкой улыбается.

Как мне казалось…

— Покажешь мне баню? — выпускает мой палец из плена своих губ и улыбается провокационной улыбкой.

— Боюсь, что в бане мы перебудим всю округу. У меня есть вариант получше…

Понравилась глава?

Честная оценка поможет автору в написании книги. Анонимно.