Мой любимый враг

Глава 21. Андрей

«Скорый поезд Москва-Владивосток отправляется с четвертого пути…»

Механический голос из громкоговорителя лишний раз напоминает мне, что я дома. Непонятная женщина своим объявлением вселяет уверенность, что сделал я правильный выбор. Москва — это хорошо. Это возможности и перспективы. Но домой тянет безумно. Поэтому, закончив проект, ради которого и уехал в столицу, вернулся.

Андрей, хоть себе не ври. Тебя же домой тянет не только из-за скуки по родным местам. Ты из штанов готов вылететь, чтобы поскорее ее увидеть. Все сознание затуманило. Мерещится везде, во сне приходит. И не просто приходит, а целует, стонет и подо мной извивается. Тебя даже московские барышни не завлекли. Хоть ты и пытался переключиться. Забыться. Нет. Не получилось. В Тибет надо было уехать. В монастырь. Чтобы наверняка. Сам же ухмыляюсь данной мысли.

— Андрей, ты точно в Москве?

Больше месяца мать задавала мне один и тот же вопрос. Она боится. И обосновано. Даже сейчас, когда я не переживаю развод, чувствую себя не очень. Во мне борются два человека. Один — правильный и честный. Второй — эгоист, который хочет думать только о себе. Кто из них победит, не знаю. Как бы не сожрали друг друга. Хотя к этому все и идет. К полному разрушению тебя, как личности.

Даже сейчас нет четкой уверенности, что сделаю правильный выбор. Поведу себя правильно. Я ведь уже начал сокрушать все на своем пути. Сначала, наверное, больше из-за собственного эгоизма. Потом… А потом и сам ничего не понял.

Чтобы не наломать дров и разобраться в себе, еще тогда ночью принял предложение от компании, которая давно зазывала меня в свой штат сотрудников. В итоге я за месяц сделал им проект, над которым нужно было возиться три. За работу получил хорошие деньги, включая дополнительные надбавки по личному распоряжению руководства. На этом решил откланяться и вернуться домой. Директор был в шоке. Он рассчитывал, что я так и останусь в их штате. Буду работать, быстро разрабатывать проекты, приносить компании баснословный доход. А я вдруг решил вернуться.

Честно говоря, когда уезжал, действительно планировал остаться в их штате полноценным сотрудником. Если в течение первых нескольких месяцев стараться отключиться от тех дум, которые меня тревожат, можно сделать многое. Выполнить план, перевыполнить, заработать хорошие деньги. Такие, что задумывался бы о собственном жилье. А что это такое? Это все. Это я осел бы в Москве окончательно. Но не смог. Не захотел.

В первую очередь хочу успокоить мать, которая так сильно за меня переживала. Знаю, что в это время она не может быть дома. Скорее всего, в своем офисе. Мама так сильно переживает за случившееся, что старается отвлечься работой. Хоть ей и запрещено принимать дела, заниматься адвокатской деятельностью на время следствия, она ездит в офис и изучает дела своих подопечных, давая им советы и наставления. Наверное, это и помогло ей прожить этот месяц моего отсутствия. Я не должен был ее бросать. Но после поцелуя с Катериной во мне проснулась какая-то нездоровая ярость. Ярость на всех. Даже на нее. Поэтому мне нужно было удалиться.

Пешком от станции иду в наш главный бизнес-центр. Смешно, конечно, называть это здание бизнес-центром. Но он находится в центре нашего маленького городка, поэтому у всех на слуху. Здесь самые дорогие площади в аренду. Я-то уж знаю…

— Мам, привет! — переступаю порог ее офиса и радостно приветствую.

— Ой! Андрей! — мама чуть ли не несется ко мне с объятиями. — Сынок! Вернулся!

Я будто не из Москвы приехал, а с фронта вернулся. Даже сотрудники маминой адвокатской конторы умилились такой встрече.

— Как же долго тебя не было, — продолжает причитать мать, у которой уже слезы из глаз пошли.

— Мам, ну хватит, — хлопаю ее легонько по спине, пытаясь успокоить. — Я просто к тебе заглянул. Сразу с поезда. Ну вроде как, показался, что жив и здоров.

Сотрудники даже немного хихикнули от такого сравнения. Мама подхватила реакцию и перестала плакать. Ей и правда тяжело было без меня. Хоть ее никто и не оскорбляет за случившееся, но особой поддержки никто не оказывает. Хотя в офисе у нее вполне радушная атмосфера. Иначе она бы здесь не находилась постоянно. Мама бы просто не выдержала косых взглядов со стороны своих же коллег. Хотя это и не коллеги, а подчиненные. Все же мама руководитель своей фирмы. Поэтому ей нужно держать руку на пульсе и всегда интересоваться происходящим в делах ее «учеников».

— И правда, чего это я, — слегка шмыгает носом. — Ты, Андрей, иди домой. Дома пирог есть. Покушай. Я тебя каждый день ждала. Каждый день вкусненькое готовила. А когда ты не приезжал, сюда ребятам приносила.

— Ну вот, — с наигранной обидой кривит губы Люся, — теперь мы не попробуем пирога. Андрей, а ты не мог подольше в Москве погулять?! Мы бы тут пока центнер поднабрали.

Люся и остальные хихикают. Это не может не радовать. Я частенько приходил к матери в офис. Хотя мне и не довелось воспользоваться ее услугами. Наверное, это очень хорошо. Но вот всегда здесь видел только улыбающиеся лица. Сейчас здесь все, как всегда.

— Ладно, мам. Пойду. Ты тоже не задерживайся, — пытаюсь откланяться и уйти, но мама выходит со мной из офиса. — Ты чего? — спрашиваю, когда остаемся одни в коридоре.

— Ничего. Просто вышла. Ты иди, сынок, — машет мне мать.

— Хорошо, — ухмыляюсь и иду в сторону лестницы.

— Андрей! — кричит мать вдогонку. — В подвальное помещение загляни только.

Мама кинула быстро и скрылась за дверью, оставив меня в замешательстве. А что там в подвальном помещении? После того, как оттуда съехала… фитнес-тренер — назовем ее так — больше там никого и не было. Но мама просто так бы ничего не сказала. Поэтому иду в подвал. Не интереса ради. Можно сказать, что просто потому что «мама велела». Больно она уж какой-то неестественной была в этот момент. Что-то хотела мне сказать, да не решалась. Надо проверить, что там.

Подвал довольно просторный. Возникшая ностальгия защемила сердце. Услышав шум за дверью в зал, смутился. Кто-то ремонт делает? Жаль. Помню, как я там столько сил и времени оставил… А сейчас это все под откос…

Вхожу. И не верю своим глазам…

— Привет, — тихо здороваюсь, стараясь не напугать.

Но не получилось.

— Ой! — резко оборачивается Катя, попутно уронив какой-то инструмент на электрическом проводе.

Тут же подбегаю к ней, проверяя, не уронила ли она предмет себе на ногу. Я не знаю, легкий он или нет. Но от мысли, что может быть и да, становится не по себе. Мало того, что Катя себе запросто так ногу сломает. Во всяком случае, палец точно. Так еще и по моей вине!

— Все в порядке? — машинально протягиваю руку к ее ногам и смотрю пристально ей в глаза.

— Д-д-да…

Смотрю на инструмент, оценивая вес предмета. Это машинка для снятия старой краски. Довольно тяжелая. Осматриваюсь по сторонам. С трех стен из четырех содрана краска. Судя по пыли на одежде Катерины, ремонт она делает сама. Возможно даже и совсем в одиночку. Смущает меня это? Абсолютно нет. Все вполне нормально и закономерно.

— Ты краску что ли снимаешь? — начинаю разговор издалека.

— Да, — чуть увереннее говорит. — Хочу в новый цвет покрасить. Ярче сделать.

— Зачем?

Меня не смущает тот факт, что ей не понравился цвет стен, которые красил я. Ведь оттенок тоже не я выбирал. Я совсем не понимаю ее присутствия здесь. По моим расчетам она уже должна была в Москву уехать. Но она тут. Да еще и ремонт усердно делает, будто намеревается работать здесь капитально и продолжительно.

— Я сняла это помещение, чтобы открыть танцевальную студию для детей, — объясняет она, говоря со мной совсем тихо. — В городе нет ни одной. А детей много.

— Зачем тебе это? — пытаюсь объяснить конкретнее, что меня смущает.

— Чтобы работать, — совсем уверенно и даже немного с вызовом.

Может быть, Катерину уже достали подобными вопросами. Но я не могу не спросить ее о Никонове.

— А как же Москва? — без претензии и напора. Стараюсь держать лицо и показать свою незаинтересованность.

— Москва стоит. Говорят, что там красиво, — уходит она от ответа. — Ты же знаешь. Сам сейчас оттуда.

Не спрашивает, а утверждает. Понимаю, что мать ей все рассказала. А раз рассказала, то Катя интересовалась. А раз интересовалась, значит, уже не ненавидит мать. Этот факт греет душу, но мне нужна конкретика.

— Никонов передумал жениться? — ухмыляюсь уголком губы.

— С ним я все решу сама, — отрезает. — А пока мне нужно думать о будущем. Нужно начинать работать, а не ждать возможного переезда.

— Понятно, — отвечаю спокойно после выдержанной паузы. — Что ж, — снимаю с себя джинсовку, — давай дальше работать.

Молча беру в руку машинку для снятия краски.

— Сама все снимала? — уточняю на всякий случай, хотя и без того все понятно.

— Да, а что? Не так что-то? — Катерина начинает беспокоиться.

Именно в этот момент она особенно хороша. На ней укороченные штаны и майка. Забранные в пучок волосы полностью покрыты строительной пылью. Взгляд усталой женщины. Не должны они такими ходить. Они же женщины. Их беречь нужно. Никонов мог бы сюда целую бригаду загнать. Они бы за два дня все сделали.

— Как долго ты уже это все снимаешь?

— Две недели бьюсь, — тяжело вздыхает Катерина. — Хорошо, что мама твоя помогла вот эту машинку найти. А то совсем плохо было бы. Я сначала думала частично краску снять. Участки бы закрасила в более яркие цвета. Но потом огляделась и решила, что если делать, так все и полностью.

— Ясно, — опять ухмыляюсь. — Сам такой перфекционист. Если уж переделывать, то все заново и качественно.

— Здесь неплохо, — пытается объясниться Катя. — Но мне кажется, детям будет приятнее прийти в помещение с новым ремонтом.

— Конечно, — соглашаюсь. — И сколько с тебя взяли? Я имею в виду арендную плату.

— Нисколько, — совсем тихо говорит, понимая, что я могу неверно домыслить.

Я и домысливаю, но не говорю ей об этом. Скорее всего, Никонов все знает и все оплачивает. Вот только почему он не помогает Катерине с ремонтом? Вот это непонятно. И не просто непонятно, а вводит в незначительный шок. То есть, по ресторанам ее возить в красивых платьицах он умеет. А посмотреть на свою женщину в строительной пыли нет?

— Раз уж аренда бесплатная, нужно сделать все в лучшем виде, — говорю лишь подбадривающе, включая машинку. — Будем честными с арендодателями.