Мой муж – мой босс?

Глава 5. Ты не будешь здесь…

Видеть Борьку в таком состоянии — адский ад. Легче было, когда рядом пищали приборы, а он лежал и будто просто спал. Казалось, проснётся и будет прежним Борисом — шебутным, ярким и всегда весёлым…

А сейчас — у него ещё даже речь не полностью восстановилась. Но Борька всё же бормочет одно и то же:

— Очень… люб…лю…

Я тоже, тоже тебя люблю, глупый. Но сейчас тебе надо кинуть все силы на восстановление.

Лечащий врач Бориса заверил, что центре, куда отправляют моего братика, его быстро поставят на ноги.

Надеюсь на это.

Кладу голову ему на плечо, сжимаю руку.

— Всё будет хорошо.

И пусть мне пришлось продать своё счастье. Хотя… какое счастье мне без любимого брата?

— Пора, — говорит доктор, и пришедшие с ним санитары помогают Боре перебраться в кресло. Сам он пока не может — очень слаб, ноги не держат.

Я в компании врачей качу коляску до самой машины, на которой повезут Борю. Залажу внутрь, внимательно проверяю, чтобы всё было в порядке, и брат доехал с комфортом.

— Нужно больше доверять профессионалам, — незло пеняет мне врач-реабилитолог, которая поедет с Борисом и будет курировать его в центре. Она невысокая и худощавая, чем-то похожа на маму. Улыбаюсь ей, доверяю.

Борис показывает на пальцах Окей: типа, всё хорошо, не кипишуй. Он бы именно так сказал, если бы мог.

Целую в лоб, спрыгиваю из машины и долго смотрю ей вслед. Она увозит самого дорогого мне человека в новую жизнь.

Давлат сказал, что через две недели свозит меня проведать:

— Ты, как раз, сдашься, и я смогу с полным правом познакомиться с родственником.

Не будет этого! Поэтому и Борису о замужестве не сказала ни слова. Зачем его расстраивать раньше времени?

А Давлат…

Мне всё труднее выбрасывать его из головы, игнорировать, не обращать внимания. Сегодня за завтраком он даже проявлял участие. Выделил водителя для поездки в клинику. И всё это… слишком похоже на заботу. И слишком хочется верить, что всё взаправду. Так тяжко всё время держать в голове игру. Потому что первый эмоциональный отклик обычно не тот, что хочется…

А такой… Блин…

Дальше так пойдёт, и я действительно буду сама вилять хвостиком и выпрашивать ласку.

Подъезжая к дому, (ну вот, уже зову хоромы Клепенщука домом), слышу привычные и милые сердцу звуки — скандал в исполнении четы Харламовых.

Разумеется, Марк никакого мамонта не добывал. Лампа нашла его в каком-то кабаке, где он красочно делился байками гонщиков и оплакивал порушенную карьеру.

Подруга устроила там локальный армагедец, а благоверного за шиворот приволокла на новую работу. Хорошо, что с ней рядом поехали те самые амбалы, что встречали нас у квартиры. Особенно один, он называл себя Семёныч и упрямо не хотел говорить имя, тот, что всё интересовался «не давит ли?». Он стал относиться к моей подруге со странным трепетом, уважением и восторгом.

Поэтому Марка упрессовали здорово. А дальше его уже Лампа в чувство приводила. Она может, умеет, практикует.

И вот сейчас супруги цапаются так, что Семёныч, который подпирает дверь огромного гаража, где обитают все «ласточки» Давлата, сжимает и разжимает кулаки.

Не лезет, но переживает.

Так трогательно, когда такая глыбища так трепетно сочувствует кому-то.

— Кристина Витальевна, — берёт меня в третейские судьи, — он ведь не прав. Я же прав, что он не прав?

И лев, хочется съехидничать мне, но я вслушиваюсь в скандал, чтобы решить, кто там прав, а кто лев.

Марк гнёт линию, что он — художник, а не «пастух для тачек какого-то толстосума». Лампа втолковывает, что с его вольными художествами они скоро пойдут по миру, а ей, между прочим, рожать.

Они смотрятся вместе потешно — мелкая, с круглым животиком, Лампа и громила Марк. Он, конечно, за последние полгода обрюзг и поистрепался, утратив былой лоск, который сводил дам всех возрастов с ума, но всё ещё эффектен. А главное — пугающе-огромен рядом с малявкой-подругой. Только вот сила, как и правда, на её стороне.

Когда Лампе надоедает спорить, она хватается за живот:

— Ой, больно!

К счастью, Марка пробивает. Всё-таки он любит свою мелкую женушку. Вот и теперь подхватывает на руки, что-то воркует и уносит прочь.

Семёныч смотрит им вслед с довольной умильной улыбкой:

— Ну, вот бы и сразу так. А то кричат да кричат.

Не, хороший он, этот Семёныч, хоть и амбал.

Я возвращаюсь в свою комнату, достаю планшет и углубляюсь в поиск вакансий. В всерьёз намерена найти работу и отдать Давлату всё до копейки.

Пусть не думает, что я какая-то приживалка или охотница за состоянием.

Раз у нас сделка, то всё должно быть по-честному…

Три дня беготни по различным организациям и учреждениям. Очередей с другими соискателями. Вежливых и не очень отказов. Но я не отчаиваюсь. Говорят же, в десяти местах откажут — в одиннадцатом возьмут. Поэтому, каждое моё утро начинается одинаково: ныряю в планшет и ищу подходящие вакансии, рассылаю резюме.

Иногда мне помогает Лампа. После её «ой, болит живот» Марк присмирел и взялся за ум. А сейчас и вовсе — на седьмом небе от счастья: попал снова в родную стихию. И пусть не спорт и не гонки, но всё-таки куча машин и все — его подопечные. Он уже влюблён и каждой дал имя.

Лампа лишь закатывает глаза, но радуется. Видеть мужа трезвым и при деле — мечта любой женщины.

Поэтому, когда в её собственной жизни всё более-менее нормализовалось, подруга принялась за мою. И хоть она категорически против теории с работой — помогает мне по мере сил. Даже звонит от моего имени некоторым работодателям — меня до сих пор каждый раз треморит от серьёзного телефонного разговора.

Конечно же, моя бурная деятельность не остаётся незамеченной мужем.

И когда на прямой вопрос:

— Зачем? — даю такой же прямой и честный ответ:

— Не хочу быть должной.

Давлат окидывает меня ехидным взглядом, хмыкает и комментирует:

— Ну-ну, успехов, дорогая.

И, как обычно, уходит к своим заводам-газетам-пароходам.

Провожаю его злым взглядом, а Лампа, разваливаясь на стуле и складывая руки на животе, сытая и довольная, говорит:

— Ой, не будь я беременной и замужем… ой, подруга, увела бы я у тебя мужа.

Фыркаю:

— Напугала.

— Ну и дура, — произносит она. — Это я к тому, что будешь фыркать — уведут. А где ты такого найдешь ещё? Красивый, богатый, в самом расцвете сил… Ой, Кристь, не прошляпь своё счастье. А то моя мама с того света явится и устроит тебе сладкую жизнь. Помнишь, она взяла с тебя обещание, что ты непременно выйдешь замуж за олигарха?

Киваю: то была полудетская наивность. Тёть Зина уже лежала при смерти, а я, потерявшая обоих родителей, не могла спокойно сидеть у её постели. Готова была тогда что угодно пообещать. Почему-то верилось в то время ещё: такие обещания помогают близким людям продержаться.

— То-то же, — грозит тоненьким пальчиком домашний диктатор, — она может.

Я даже не сомневаюсь — с Зинаиды Сафроновны станется.

Хмыкаю и снова углубляюсь в поиски.

— Бинго! — вскрикиваю. — Стриптиз-клуб «Сладкие губки».

— Оу! — тянет Лампа. — Ты уже решила репетировать проигрыш? — она сама была рефери при нашем споре с Давлатом.

— Нет же! — злюсь. — Им просто нужен администратор!

— Ну да, ну да, а в свободное от работы время можно покрутиться на шесте…

— Зараза! — рычу, впрочем, обижаться на неё по-настоящему не могу. — Ты ещё скажи, что на его стороне!

— Я всегда ставлю на сильного противника и ещё ни разу не проиграла. Спроси у Марка.

Была бы тут подушка — запустила бы в неё, ей богу.

А сейчас просто разворачиваюсь, ухожу из роскошной столовой, где мы принимали пищу (просто есть в таких местах нельзя, кощунственно!) и иду собираться.

— Благословляю! — несётся мне вслед.

… И вот уже отдел кадров пройден, и я бегу по длинному коридору с одинаковыми дверями, прохожу в приёмную, открываю дверь в кабинет директора и… пересекаюсь взглядом с льдисто-голубыми глазами.

— Ты? — восклицаем одновременно.

Давлат встаёт из кресла и с кошечьей грацией движется в мою сторону — огромный, опасный и, кажется, очень злой.

Нависает надо мной, заставляя вжаться в стену и втянуть голову в плечи.

— Я терпел твои похождения, — рычит он, упирая руку возле моего виска, невольно кошусь на запястье, охваченное толстым ремешком умопомрачительно дорогих часов, — думал, пусть развлекается. Но это — уже за гранью, Кристин. Ты не будешь здесь работать! — заявляет резко и безапелляционно.

— Да ну, — вскидываю брови, потому что его требования будят во мне протест, — это почему же?

— Потому что ты — моя жена! — заявляет этот нахал.

— Фиктивная жена! — напоминаю я.

— Нет ничего более постоянного, чем временное, — с видом мудреца изрекает он. — Поэтому — на выход!

— И не подумаю! — выскальзываю из-под его руки и ойкаю, потому что почти налетаю на невероятно красивого блондина, который, видимо, вошёл, пока мы ссорились, и сейчас с улыбкой наблюдает за нашей… семейной ссорой, чтоб его… этого Давлата.

— Ого, какая тут у нас сладость! — говорит он, обнимая меня за талию, прикрывая глаза и втягивая носом мой запах.

Фу, как отвратительно. И его руки на моём теле — бррр…

— Ещё раз коснёшься моей жены, — Давлат тут же оказывается рядом и весьма собственнически заграбастывает меня себе, — останешься без руки, понял, Ромыч?!

Блондин вскидывает руки в примирительном жесте:

— Тихо-тихо, Дав, не кипятись. Я же не знал, что у меня появилась такая аппетитная родственница, — раздевающий взгляд бесцеремонно проходится по мне, ёжусь от омерзения и невольно льну к Давлату, прячась за внушительной фигурой мужа. — Что же ты не спешишь представить свою благоверную семье?

— Тебя забыл спросить, что мне делать и когда, — огрызается Давлат, ещё крепче обнимая меня за талию и прижимая к себе.

— А позволь узнать, что твоя жена делает в нашем кабинете? — Роман совершенно по-мальчишески усаживается на массивный чёрный стол, занимающий половину этого кабинета.

— На работу устраиваться пришла, — отвечаю прежде чем муж успевает вставить хоть слово.

— Дав, ты что так плохо обеспечиваешь жену, что она собирается работать?

Чувствую, как муж сжимает кулаки, вижу, как ходят желваки. Он зол. Судя по всему, этот блондин — его родственник. И озвучить истинную причину моего нахождения здесь — подставить его, сломать его план. А это было бы чёрной неблагодарностью. В конце концов, мне он помог, а остальное — наше дело.

Поэтому гордо вскидываю голову и чеканю:

— Мой муж меня прекрасно обеспечивает. Но я не могу и не хочу сидеть без дела. Тем более, что у вас вакансия, как раз подходящая к моей специализации.

— И какая же? — явно глумясь, интересуется Роман.

— Администратор, — так же серьёзно, чтобы избежать намёков и сальных тем, отвечаю я.

— Верно, у нас есть такая вакансия, — подтверждает этот белобрысый нахал. — И, что, Дав, твоя сладенькая жёнушка действительно справится?

— Даже не сомневайся, — внезапно подыгрывает мне Давлат, и в его глазах я замечаю нечто, похожее на благодарность. — Пусть работает, если уж так хочет, — красивые губы кривит недобрая усмешка, а во взгляде теперь — угроза: — только потом не жалуется…

— Ну что ж, — расплывается в улыбке Роман, — сестрёнка…

— Сестрёнка? — вскидываю брови: они — братья? Потому представить ещё двух, столько же непохожих друг на друга людей, мне сложно. Высокий, атлетически сложенный Давлат с копной каштановых волос и пронзительными голубыми глазами. И эльфоподобный, «гламурный подонок» Роман — блондин с карими глазами, чуть выше среднего роста и весьма изящного телосложения. Единственное, что может указывать на родство — идеальная правильность черт. Оба просто неприлично красивы, каждый, по-своему, но всё же…

— Да, — картинно вздыхает Роман, — наши матери — родные сёстры, хотя по нам и не скажешь, что мы кузены.

Это верно.

— Итак, сестрёнка… — он останавливается, чтобы я могла назваться.

— Кристина, — подсказываю ему.

— Клепенщук? — уточняет на всякий случай.

— Амелькина, — говорю я.

— Что так? — вскидывает белёсые брови Роман.

— А вот так, — развожу руками, но специально у него под носом, чтобы заметил кольцо.

— Хорошо, пусть будет так. В общем, сестрёнка Кристина, добро пожаловать в семь… то есть, на работу. Этот бар мы держим втроём. Три брата. Скоро ты познакомишься и с Петром. У нас тут что-то вроде хобби… Словом, работать будет весело…

— Определённо, — хмыкает Давлат. — Ну раз так, иди оформляйся. И завтра к пяти вечера сюда как штык, без опозданий!

Задираю нос и дефилирую к двери, а мне вслед несётся:

— И не прибегай через три дня с заявлением. Не подпишу. Нам действительно нужен администратор.

И не собираюсь. Теперь уже дело принципа. Раз я получила эту работу, то буду здесь работать! И точка!

Но сюрпризы этого дня на том не заканчиваются: уже дома, в своей комнате, перебирая документы, замечаю, что пропал диплом победительницы конкурса «Лучший молодой управленец года». Наверное, забыла его в ксероксе в отделе кадров…

Завтра нужно будет зайти и посмотреть.

Но тогда я ещё не знала, что завтра мне будет не до того…