Мой невыносимый сводный дракон

Глава 24. Уверен, что я не передумаю?

– Лайла не стала упираться и созналась в содеянном, – как-то устало и отстранённо произнёс Эл, как только прикрыл за собой дверь библиотеки, – и понесёт заслуженное наказание в полной мере. Я позабочусь о том, чтобы твоё присутствие на судебном слушании заняло как можно меньше времени. Тебе не стоит беспокоиться на этот счёт.

Не в силах удерживать рвущиеся наружу чувства, я взорвалась:

– Боги, да разве дело в этом?!

– А в чём?

В полутьме комнаты, освещённой только настенными бра в форме старинных уличных фонарей, глаза Эла мерцали каким-то колдовским сиянием, отражая расположенную за миллиарды миль от нас звёздную бездну. И меня затягивало в эту бездну неодолимой силой.

– Не в чём, а в ком! – почти кричала я тогда, когда Эл внешне оставался спокоен. Но ведь я чувствовала, что и у него внутри бурлит так же сильно, как у меня, только это, пожалуй, и придавало мне смелости. – В тебе, Эллиот! В твоих чувствах, которые ты от меня прячешь! Я ведь тебя, по сути, даже не знаю! При всей твоей показной открытости ты, как улитка, всё в себе носишь и ничем не хочешь делиться. Мало того, ты всех вокруг тоже видишь закованными в непроницаемые панцири.

– А разве это не так на самом деле? – Он придвинулся ко мне настолько близко, что пришлось отступить.

– Может, и так, но ты даже не пытаешься подобрать ко мне ключ, понимаешь? Ты берёшь самый острый нож и вскрываешь по живому. В самый неподходящий момент. Даже не спросив разрешения! Тогда как нужно всего лишь немного времени и чуткости, и я сама открою тебе душу.

– Жаль, что ты всё видишь в таком свете, – ответил Эл. Его взгляд при этом скользнул вниз – ровно по ряду пуговиц на моём наглухо застёгнутом платье. Пришлось опустить голову и убедиться, что оно действительно застёгнуто, ибо взгляд у «братца» всегда был острее кинжала. – Зачастую только нож и помогает, потому что другие методы применять уже поздно.

– Ну ты же не хирург в конце-то концов!

Он так меня разозлил, что я, кажется, на любое безрассудство готова. Мы не понимаем друг друга. Говорим на разных языках. Но разве с ним можно как-то иначе?

– Тори, – горячо выдохнул он и замолчал.

А может, ему помешал раскат грома, раздавшегося прямо над крышей и сотрясшего мощные стены до основания. Вместе с ним полыхнула и молния. Я стояла к окнам спиной, но меня ослепило отражением её огненных ветвистых щупалец в глазах напротив. Лампы затрещали, мигнули раз-другой и замерцали тусклым, едва заметным светом. В этой тьме я едва угадывала силуэт стоявшего напротив Эла. Если бы не светящиеся в темноте глаза, он бы, наверное, и вовсе слился с темнотой.

– Мне тоже всё приходится узнавать самой, – продолжала свистящим шёпотом я, как будто из-за грозы совсем лишилась голоса. – Если бы твои враги не отличались чрезмерной болтливостью и если бы не моё природное любопытство, я бы вообще о тебе ничего не знала! А я так не хочу!

И снова оглушительный взрыв взбунтовавшейся стихии. Ещё одна вспышка, продолжительнее первой. В свете её ослепляющего огня кожа Эла казалась светлее обычного, мокрые волосы выглядели темнее, черты лица – чётче, а губы – соблазнительнее. Как бы я ни боялась грозы, но в данный момент, концентрируясь на его губах, я словно проваливалась в параллельный мир и забывала о страхах.

– О чём ты хочешь узнать? – Только что он стоял в двух шагах от меня, а голос прозвучал прямо над ухом!.. – О том, что я к тебе чувствую? О том, почему прямо не спросил о твоих проблемах? О том, почему тебе помогаю? О том, почему каждый долбаный раз влюбляюсь в чокнутых девчонок?

– Да, обо всём хочу знать, и по порядку, пожалуйста, – заявила я относительно спокойным тоном и в попытке сдержать охватившую тело дрожь обняла себя за плечи. Однако Эл стоял так близко, что я невольно задевала его грудь локтями и оттого дрожала ещё сильнее. Меня будто электрическими разрядами пробивало. А отшагнуть не получалось – пятая точка упёрлась о край стола.

Но, что самое странное, я чувствовала, что его тоже трясло. От холода? Он ведь явно под дождём летал и не успел переодеться…

– Хочешь правду, Тори? – его голос, низкий и сильный, сливался с раскатами грома, вызывая волны мурашек по коже.

– Конечно, хочу, – уже не так уверенно заявила я.

– Тогда пеняй на себя, если тебе что-то не понравится.

– Ты повторяешь мои же слова!..

– А ты часто говоришь, что мы одна семья. Я этот факт принял, хотя, признаюсь, поначалу этого не хотел. Не знаю, как в других семьях, а в нашей принято друг о друге заботиться. Поддерживать эмоционально, помогать материально, развивать физически и духовно и в первую очередь обеспечивать безопасность и заботиться о здоровье каждого из членов семьи. Даже когда этого никто не просит и особенно когда скрывает проблему, потому что это, чёрт возьми, самое ужасное, что может быть. Нормальный мужчина видит, кому чего недостаёт и в идеале восполняет потребность до того, как она вообще возникает.

Пока он говорил, у меня внутри разбивались электрические разряды похлеще тех, что бушевали над старинным замком Хансард. Не слышно ни сердцебиения, ни дыхания, ничего – всё смешалось в один оголённый комок нервов, жалящий и палящий. Непонятно, каким чудом я до сих пор сознание не потеряла.

– Бывает, я выхожу за границы допустимого, но это не то, чего я хочу. Я хочу, чтобы ты мне доверяла, не пряталась в своей ракушке и принимала помощь. Любого плана. Всегда.

– Я и сама в состоянии о себе позаботиться, – по своему обыкновению попыталась возразить я, хотя прекрасно понимала, как жалко сейчас всё это звучит. Ведь на самом деле я так не хочу. Я давно хочу по-другому. В моей семье, то есть в то чудесное время, когда отец был жив, всё так и было – мы действовали одной отлично слаженной командой, где каждый заботился друг о друге в меру своих сил и возможностей, где каждый день был наполнен любовью и счастьем, и поэтому слова Эла отзывались в моей душе сладкой музыкой.

– Я хочу любить тебя не как сестру, Тори. Я предлагаю тебе свою фамилию, – он сделал ударение на слове «свою», наверное, в противовес предложению сэра Рональда об удочерении, но это я поняла с некоторым опозданием – не до того было, – свою поддержку и свою любовь. Примешь?

Огненный комок в груди моментально разросся и превратился в красного звёздного гиганта, поглотив всё вокруг. Очередная вспышка молнии – и пространство озарилось яркими фейерверками, рассыпаясь по телу огненной дрожью. Пытаясь хоть как-то удержать равновесие и не свихнуться от обилия чувств, я продолжала язвить:

– Но сперва я бы хотела знать – так, на всякий случай, – много ли у тебя ещё чокнутых бывших, которые мечтают меня убить?

– Ты и сама с этим неплохо справляешься, – усмехнулся он.

– Что?! – Я упёрлась ладонями ему в грудь. Обидно – не то слово, будь он хоть тысячу раз прав.

– Прости, но так и есть. Ты – самая чокнутая из всех, – уверил Эл и притянул меня к себе. – Самая упёртая. Самая невыносимая. Самая бесстрашная. Самая отчаянная. Самая любимая. Самая-самая моя.

– Под стать тебе, дорогой, – прозвучало ворчливо, но на самом деле с этим признанием меня будто горячей волной смыло. Накрыло с головой и унесло в бескрайнее небо. Волной в небо?.. Чудно звучит, да. Но именно это в данный момент я и чувствую.

– Спасибо, что не «брат», – отозвался Эл и заявил, как обычно, самоуверенно и безапелляционно: – Завтра с утра объявим о помолвке.

– Зачем упускать такой шанс, если сейчас все собрались в гостиной? – не смогла не съязвить я. – Уверен, что я до завтра не передумаю?

– Более чем.

Похоже, на сегодняшний вечер у нас намечается совсем другая программа. Вместе с новой вспышкой молнии Эл атаковал мои губы с такой одуряющей нежностью, что на миг внутри меня всё замерло, будто совсем работу остановило, чтобы затем обновить и запустить все системы заново, наполнить душу трепещущими чувствами, а каждую клеточку тела – невыразимым удовольствием. То, что я испытывала раньше – жалкая тень того, что я испытываю сейчас. Держать всё это в себе не хочется, да и попросту невозможно. Хочется соединить, наконец, наши разрозненные осколки чувств воедино, исцелить видимые и невидимые раны и любить до головокружения…

Я прекрасно помню, каким Эл может быть напористым и своевольным – меня всякий раз в дрожь бросает, стоит только вспомнить граничащие с неприличием танцы!.. А поцелуй!.. Да даже один его взгляд способен дыру в одежде прожечь! Но сегодня… То ли его подменили, то ли он показал своё другое, настоящее «я», но уважение, которое он проявляет к моему телу, вызывает в моей душе ответный трепет. Он касается почти невесомо, вызывая волны будоражащих тело мурашек. Дышит так надсадно, будто это его, а не меня вскоре придётся откачивать. И при этом целует так нежно, что, кажется, от нахлынувших чувств я вот-вот не в огнедышащего дракона превращусь, а в трепещущую бабочку.

От мокрой футболки Эл избавляется быстро. Обнимая, впечатывается в моё прикрытое платьем тело, но я чувствую его так явственно, словно на мне совсем нет одежды. Робко касаюсь кончиками пальцев его кожи – и нас обоих простреливает, точно от удара током. Остро и вместе с тем безумно приятно. Так, что хочется ещё и ещё. Уже смелее вожу ладонями по его влажной от дождя груди, то и дело натыкаясь на шрамы. Я помню почти каждый из них. Эти Эл получил совсем недавно в драке с Лайдоном, а эти оставила я сама. «Каждый шрам на нашем теле – это как глава в книге нашей жизни, – вспоминается мне. – Это история. Без неё как будто нет и нас». Теперь и я часть его истории, пока маленькая, но стану гораздо большей, когда мы обвенчаемся. И я, конечно же, имею в виду не только шрамы.

«Обвенчаемся…»

Боги!.. Это слово не нравится мне с тех пор, когда я впервые усомнилась в верности Итана. Лучше перефразирую. Когда мы соединим свои судьбы навсегда. Навсегда ли?.. Разве так может быть? После всего, что между нами было?

Не знаю, вслух ли говорю это или же Эл каким-то чудом вклинивается в мои мысли, но он отвечает жарким шёпотом:

– Конечно, навсегда, Тори. Не сомневайся.

Снаружи продолжает бушевать гроза, то ослепляя яркими всполохами, то напрочь лишая видимости. В те короткие мгновения, когда я вижу Эла, успеваю прочесть в его глазах столько всего!.. Чувственную жажду, благоговейный восторг и льющую через край любовь. И тут моя психика не выдерживает. Защитные плотины окончательно прорывает и меня буквально захлёстывает пониманием – я всё ещё сомневаюсь. Не верю. Не принимаю. Не доверяю. В то время как меня… любят. Без шуток и наигранной агрессии, без условий и требований. Не пытаясь угнаться за собственной выгодой и всячески помогая, решая мои проблемы и вытаскивая из калечащих рамок. Силясь осознать масштабы «трагедии», захлёбываюсь в собственных чувствах. Умея плавать, иду ко дну. Прекрасно держась в воздухе, камнем падаю вниз. Забываю, что значит дышать.

– Я тебя люблю, – подтверждает Эл и повторяет: – Люблю. Веришь?

– Несмотря на мои недостатки?

– Всю тебя.

– Подожди, Эл…

– Что такое?

– Я имею в виду не упрямство и вспыльчивость, а кое-что другое.

– Всё в тебе люблю, Тори.

И снова целует – нежно, сладко, неторопливо, смакуя и своё, и моё удовольствие. Так же медленно расстёгивает пуговички на моём платье, а я и не возражаю. Мне и страшно, и радостно оттого, что гроза вроде бы уходит и вспышки молний уже не настолько часты и продолжительны, чтобы обнажить то, чего я стыжусь больше всего на свете. Если и увидит, то не сейчас. Может быть, позже…

Усаживаясь поудобнее на том самом столе, где несколькими часами ранее старший инспектор записывал мои показания, раскрываю бёдра и почти не сопротивляюсь, когда моё платье покидает своё законное место. Малодушно надеюсь, что всё закончится раньше, чем пространство пронзят новые сияющие электрические разряды. Резко вдыхая, принимаю так впечатлившие меня размеры и… довольно быстро с облегчением расслабляюсь, понимая, что они идеально мне подходят.

Все мои страхи уходят на задний план. Я не считаю секунды. Давно уже не считаю, но по ощущениям проходит немало времени, а молнии всё нет. Есть только я и Эл. Вижу в кромешной тьме горящие безумным огнём глаза. Задыхаюсь от нарастающего удовольствия. Внутри меня словно пробуждается вулкан, но лава извергается не вверх, как это обычно бывает, а сразу во все стороны, резко обжигая огнём и распространяя по телу волны раскалённых импульсов. Их сила, увеличенная внешней вспышкой молнии и продолжительными взрывами грома, едва не лишает меня сознания. Кажется, силы нашей энергии хватает, чтобы сдвинуть с орбиты планету. И ничего больше не остаётся, кроме любви. Она витает повсюду, словно та самая первая материя, из которой после образуется новая вселенная.

Я не успеваю толком прийти в себя, как Эл делает невозможное. Лишнее. Ненужное. И совершенно недопустимое! Прежде чем я понимаю, что вообще происходит, он мягко меня разворачивает и проходится поцелуями по спине. Прямо по уродливым шрамам, как будто прекрасно знает, откуда они начинаются и куда ведут. И тогда я точно ловлю что-то похожее на инфаркт. Но сделать ничего не могу. Вообще ничего! Меня буквально парализует. Сперва от дичайшего ужаса и стыда, но довольно быстро и абсолютно вопреки моему желанию к этим чувствам добавляется удовольствие, отчего я смущаюсь ещё сильнее. До слёз. «Прекрати! Перестань!» – крутится в голове, но на деле выдаю только учащенные стоны и вздохи. Да и Эл внезапно становится глух к невысказанным мольбам и продолжает делать с моим телом недопустимые и потрясающие вещи.

Блеснувшая за окнами молния наполняет комнату ярчайшим и, по моим ощущениям, убийственно продолжительным потоком света, разрушающим все иллюзии и являя всю мою неприкрытую ужасающую наготу. Эл не может не видеть моих шрамов и при этом не испытать отвращения. Да тут бы и ангел ужаснулся, не то что Эл! Внезапная смерть была бы единственно желанным спасением. Но… Он не чертыхается и не сбегает в паническом страхе. Настолько шокирован?

– Ты намного красивее, чем я предполагал, – всё, что он шепчет мне на ухо, когда библиотеку вместе со всем содержимым наполняет непроглядной темнотой. – Намного. Всё равно как долгое время жить на Земле и вдруг улететь в космос, чтобы собственными глазами убедиться в существовании миллиардов галактик, понимаешь?

Возразить не получается. Я ошеломлена как признанием, так и собственными чувствами. Разворачиваюсь и обнимаю одновременно нежно и крепко, пытаясь вложить в этот жест хотя бы часть той любви, от которой раздувает парусом сердце. И после, немного отдышавшись, признаюсь:

– Помнишь, когда мы устроили с Эйбом пикник? Тогда я почувствовала что-то похожее. Словно у меня в груди расцветает своя собственная вселенная.

– Уже тогда, Тори? – голос звенит от неприкрытого волнения.

– Угу. Да… Нет… Не совсем… – путаюсь в звуках и рассыпающихся звёздами эмоциях. – Раньше. Гораздо раньше. А ты, Эл?

– С самого начала, Тори. С первого взгляда. Сразу вдребезги.