Мой опасный возлюбленный

ГЛАВА 16

Инес пришла в сознание и услышала звуки, похожие на те, которые сопровождают занятия сексом, — хрипы, стоны и вздохи и... Тут до нее дошло, что эти звуки издает она, и определенно не от наслаждения. Инес с усилием закрыла рот и открыла глаза.

Хорошей новостью было то, что она вновь обрела контроль над собой или все еще продолжала сохранять его, обретя как раз перед падением. Плохая новость заключалась в том, что она лежала на пешеходной дорожке у подножия каменной лестницы, окровавленная и переломанная, Боль атаковала все ее члены. Болели нога, спина, живот, голова, рука...

Стиснув зубы от боли, Инес подняла голову и попыталась взглянуть на себя. Увидеть ей удалось немного, голова у нее закружилась, и она упала, но и того, что она увидела, было более чем достаточно. Инес лежала на спине, ее нога была вывернута на сторону самым неестественным образом, левое плечо выглядело странно, что заставляло предположить, что оно или сломано, или вывихнуто, в нижней части живота виднелась рана, обильно кровоточившая, и как только девушка приподняла голову, кровь из раны на голове хлынула ей налицо. О да, поломало ее здорово.

Ее внимание привлекло яростное рычание, и Инес, переведя взгляд в сторону, слегка округлила глаза, увидев Рейчел, которая в нескольких футах от нее дралась с бессмертным — бородатым блондином.

Инес стала наблюдать за их схваткой и вскоре поняла, что она не единственная, кто пострадал в результате падения. Блондин сражался одной рукой, вторая, сломанная, висела как плеть. И Рейчел старалась пнуть ногой или ударить кулаком именно по раненой руке, а когда он вскрикивал и хватался за нее, она наносила ему удар в пах или в голову.

На Инес это зрелище произвело огромное впечатление, и она подумала, что Рейчел, вероятно, посещала занятия по самообороне, прежде чем стать бессмертной. Хотя она вполне могла брать такие уроки и после обряда обращения.

В воздухе раздался яростный рев, и Инес недоуменно нахмурилась, так как губы у блондина не пошевелились. И она была совершенно уверена, что этот рев издала не Рейчел. Звук определенно исходил от мужчины... хотя, возможно, такой рев мог издавать и проезжающий мимо грузовик, смутно промелькнуло в голове у Инес, и она перевела взгляд на дорогу.

Почему-то она не очень удивилась, когда увидела Томаса: он стоял на верхней площадке каменной лестницы неподвижно, словно в оцепенении. Инес заметила, что в темноте его глаза излучают серебристый свет, и, как в тумане, вспомнила, что именно так они светятся, когда у него возникает желание, но вот только время для подобных желаний было сейчас неподходящим.

Ей становилось все труднее думать, она с момента своего падения не могла мыслить ясно, и теперь ее состояние все ухудшалось, вероятно, виной тому было сильное кровотечение — кровь хлестала сразу из нескольких ран.

Этот рев ярости и боли, который неожиданно вырвался из горла Томаса, и для него самого прозвучал неожиданно. Он поднялся из его груди и взорвался на его губах, когда Томас увидел Инес, которая лежала у подножия лестницы, окровавленная и разбитая, словно кукла, сброшенная с высоты. Рванувшись вперед, он скатился по ступеням, словно подхваченный обвалом, его тело двигалось быстрее с каждой ступенькой, две последние из которых он одолел одним прыжком, оказавшись на земле возле Инес.

Томас увидел Бастьена и Этьена, которые пронеслись мимо него за блондином, но подумал, что поймать его они не смогут. Изданный им рев заставил Рейчел и бородатого парня повернуться в его сторону. Как только Томас начал спускаться с лестницы, парень не стал терять ни минуты: он нанес отвлекшейся Рейчел сильный удар, от которого она отлетела в сторону и упала на спину, а сам повернулся и бросился бежать. Это дало ему необходимое преимущество.

Окинув взглядом раны Инес, Томас опустился на колени и инстинктивно потянулся к ней. Подсунув под нее руку, он обхватил ее и приподнял, собираясь прижать к своей груди, но замер, когда она застонала от боли. И только тогда его сердце вновь забилось. Ведь Томас был уверен, что она мертва, и уже начал оплакивать ее, но едва до его слуха донесся полный боли стон, пронзивший ему сердце, он испытал огромное облегчение и радость.

— Инес, — прошептал он, уткнувшись ей в волосы и закрыв глаза, наполнившиеся предательскими слезами. — Все хорошо, любимая. С тобой все будет в порядке.

— Нет, — слабо пробормотала она, уткнувшись ему в шею. — Никакого секса, Томас. У меня все болит.

— Она бредит.

Томас поднял глаза и увидел рядом с собой Терри, на ее лице явно читалось беспокойство. Затем он посмотрел на остальных родственников, которые уже подходили к ним. Он прищурил глаза, глядя на своих кузенов, и открыл было рот, чтобы обрушить на них град упреков, но вместо этого замер и с тревогой посмотрел на Инес.

— Сердцебиение замедляется, — произнес он с ужасом.

— Положи ее, Томас, — мрачно скомандовал Бастьен, опускаясь на колени рядом с ним.

Томас мотнул головой в его сторону, словно желая ударить брата — ведь именно его идиотский план явился причиной трагедии, но не мог ни на секунду оторвать рук от девушки. Прежде чем он успел хотя бы послать его ко всем чертям, Бастьен твердо произнес:

— Я понимаю, что сейчас ты меня, вероятно, ненавидишь, Томас, но, поверь мне, я сам ненавижу себя еще сильнее. А теперь положи Инес и дай Рейчел возможность осмотреть ее. Ты мог бы начать обращение прямо сейчас, если хочешь ее спасти.

Томас мгновение поколебался, затем осторожно опустил Инес на землю.

Рейчел тотчас присела на колени рядом с ней с противоположной стороны. Некогда она работала в морге, была врачом, и это сразу проявилось в ее умелых профессиональных движениях. Она ощупывала Инес, констатируя полученные повреждения:

— Сломанная нога, сломанная ключица, сломанные ребра, трещина в черепе... Она потеряла очень много крови... слишком много. — Она подняла глаза на Томаса и сказала: — Тебе придется провести обращение. Немедленно.

— С этим нельзя подождать, пока мы не вернемся в дом? — озабоченно спросила Терри.

— Она будет мертва к тому времени, когда мы вернемся в дом, — заявила Рейчел.

Томас немедля поднес ко рту запястье, намереваясь вонзиться в него зубами, но перед его лицом блеснул открытый складной нож.

Бросив взгляд на Этьена, который протягивал ему нож, Томас буркнул «спасибо» и сделал на своем запястье разрез в четыре дюйма. Не обращая внимания на боль, которая поднималась к плечу, отдаваясь по всей руке, он наклонился вперед, но замешкался, когда сообразил, что рот у Инес закрыт.

Рейчел, быстро взяв Инес одной рукой за голову, а другой за подбородок, раздвинула ей губы. Томас тотчас прижал запястье ко рту Инес.

— Эй! Там у вас все в порядке?

Томас даже не потрудился обернуться, уверенный, что с доброжелателями разберутся и без него. Он лишь краешком глаза заметил, что Этьен направился в их сторону, решив взять это на себя. Когда Томас отнял руку от губ девушки, поднял свое запястье и взглянул на него, он увидел, что наночастицы уже начали свое дело и кровотечение остановилось.

— Она получила достаточно? — обратилась Рейчел к Бастьену.

Томас бросил на него взгляд и увидел, что тот нахмурился. Понимая, что Бастьен не решается что-то сказать, он выпалил:

— В чем дело?

— Вероятно, она получила достаточно, чтобы можно было инициировать обращение, — ответил Бастьен.

— Но? — спросил Томас, понимая, что есть что-то еще.

— Но если у нее настолько тяжелое состояние, как говорит Рейчел, она может не выжить, пока ее тело будет восстанавливаться и произойдут изменения, — произнес Бастьен и быстро добавил: — Но я слышал, что чем больше крови отдает бессмертный, тем выше шансы пережить обращение у тяжело раненного смертного.

Он не успел договорить, как Томас вновь провел ножом по руке. Он посчитал слова Бастьена совершенно разумными. Это имело смысл: чем больше наночастиц попадет в организм Инес, тем быстрее будет их действие, а им дорога каждая минута. С каждым мгновением сердцебиение Инес становилось все медленнее.

Томас шесть раз разрезал себе руку, прежде чем позволил убедить себя, что он передал ей достаточно крови. Затем он взял девушку на руки и попытался встать, его сердце тревожно ухнуло, когда он почувствовал слабость, слегка пошатнулся и едва не уронил Инес.

— Дай ее мне, Томас, — тихо сказал Бастьен.

Томас бросил на брата сердитый взгляд, но выбора у него не было. Он вообще не был уверен, что сможет добраться до дома самостоятельно, не говоря уж о том, чтобы донести Инес. Он неохотно позволил Бастьену взять девушку на руки, а сам, шатаясь, двинулся за ним; споткнувшись, он остановился, когда земля закачалась у него под ногами.

— Я тебе помогу, — предложил ему Этьен, кладя руку Томаса себе на плечо. — Как только доберемся домой, дадим крови вам обоим. Ты отдал слишком много, наверняка страдаешь от боли.

Томас действительно испытывал сильные мучения, но он ничего не ответил, стараясь хотя бы удержаться на ногах. Они шли к лестнице, и этот путь был самым длинным в его жизни. У Томаса кружилась голова, его мучила боль из-за большой потери крови, и он был очень сердит на своих родственников, которые сейчас пытались ему помочь, ведь именно из-за них Инес оказалась в тяжелом положении. Томас представлял те мучения, через которые ей вскоре предстояло пройти, фактически она уже начала их испытывать. Большой объем крови ускорил процесс заживления ран и восстановления организма, но он также ускорил начало агонии, и Инес уже постанывала.

Они повернули на короткую дорожку перед их домом, и Терри бросилась вперед открывать входную дверь. Их залило волной света, когда дверь открылась, и Томас услышал, как Терри вскрикнула от удивления, но лишь когда Этьен помог ему войти в дом, он увидел Люцерна и Кейт в прихожей, а в проеме двери, ведущей в гостиную, стояли Винсент и его суженая Джеки.

Томас поздоровался с ними, но остался совершенно безразличным к их присутствию. Боль значительно усилилась, пока они возвращались домой, нано в его кровеносной системе пытались самовоспроизводиться, используя для этого то небольшое количество крови, которое оставалось у него в организме. Частицы в поисках крови выходили за пределы кровеносной системы, вызывая сильнейшую боль, но когда он понял, что Бастьен несет Инес в гостиную, он собрал остатки сил и проревел:

— Наверх! В нашу комнату!

Бастьен не стал спорить. Он тотчас повернул к лестнице и начал подниматься, попросив Терри принести один из контейнеров, которые они привезли с собой.

Этьен повернул Томаса в том же направлении, собираясь последовать за Бастьеном, но они даже не успели подойти к лестнице, когда Томаса поразил сильный приступ боли. Томас даже не почувствовал, удалось ли Этьену удержать его от падения, — он потерял сознание.

Придя в себя, Томас обнаружил, что лежит на одной из двух кроватей в той комнате, которую выбрали они с Инес, к его клыкам был прижат полупустой пакет крови, а над ним с озабоченным видом склонились Этьен и Терри.

На лице Терри появилось облегчение, когда он открыл глаза, а Этьен с по-прежнему обеспокоенным видом повернулся к остальным и сообщил:

— Он приходит в себя.

Томас увидел, как двигаются губы Этьена, и удивился, почему он почти не слышит его слов, до его сознания не сразу дошло, что воздух разрывается от высокого пронзительного крика. Резко повернув голову, он увидел, что на соседней кровати мечется Инес, а Бастьен и Рейчел пытаются удержать ее.

Не обращая внимания на боль, Томас оторвал ото рта пакет с кровью. Тотчас из пакета, из проколов, сделанных его клыками, хлынула кровь, она забила фонтаном, словно гейзер, но Томас и на это не обратил внимания, он отбросил пакет в сторону, попытавшись встать и подойти к Инес.

— Проклятие! — Этьен схватил его за плечи, пытаясь уложить в постель, но безуспешно, а Терри протиснулась к постели, чтобы схватить фонтанирующий пакет.

— Не вставай, — приказным тоном произнес Этьен, а Терри завернула пакет в полотенце и торопливо вышла из комнаты. — Тебе нужна еще кровь. Ты не сможешь ей помочь, пока не восстановишь силы. А пока этим занимаются Бастьен и Рейчел.

— Почему они не дали ей обезболивающее? — прорычал Томас, перестав сопротивляться Этьену. Да это было и бесполезно: кузен удерживал его одной рукой, даже не прилагая особых усилий.

— Лекарства в другом кулере. Люцерн сейчас его принесет, — объяснил Этьен и добавил: — Мы только что подняли вас сюда. Ты принял всего один пакет.

— Вот!

Старший сын Маргарет, Люцерн, вбежал в комнату, за ним влетела Кейт. Люцерн на ходу рылся в кулере. Остановившись рядом с Бастьеном, он протянул ему ампулу и шприц, Бастьен отнял одну руку от Инес, чтобы взять лекарство, и тут она вырвалась и ударила его прямо в лицо с такой силой, что он отлетел от кровати.

Томас с удовлетворением улыбнулся — именно это ему самому хотелось сделать там, у реки. И теперь Инес рассчиталась за него.

— Бастьен!

Кейт обежала Люцерна и опустилась рядом с Бастьеном на колени, откуда-то также появились Винсент и Джеки. Томас не заметил, что эта пара тоже была в комнате, но они вдруг оказались у постели, помогая Рейчел удержать Инес. Эффект действия нано и непереносимая боль делали девушку такой сильной, что даже втроем им с трудом удавалось удерживать ее на месте.

— Дайте же ей это чертово лекарство! — проревел Томас, вернее, попытался, но его голос оказался слишком слабым. Ему действительно необходимо было принять больше крови.

Неожиданно с другой стороны кровати начал подниматься Бастьен. Не обращая внимания на свой сломанный нос, из которого не переставала течь кровь, он вогнал шприц в ампулу, чтобы набрать лекарства. Как только шприц наполнился, он вытащил иглу, выпустил из шприца воздух и ввел иглу прямо в вену Инес, в то время как Винсент держал ей руку.

Все напряженно ждали, наблюдая за Инес. Ее вопли почти сразу же начали становиться слабее, метания стали менее судорожными, крики перешли в громкие стоны, а затем она перестала двигаться и умолкла.

По комнате волной пробежал вздох облегчения, и взгляды всех присутствующих обратились на него.

Первым нарушил молчание Этьен.

— Открой рот, — приказал он и резко поднес пакет с кровью ко все еще торчащим клыкам, прежде чем кто-либо успел вымолвить хоть слово.

Томас подозревал, что таким образом Этьен решил заткнуть ему рот, чтобы не дать возможности высказать все те гневные упреки, которые крутились у него в голове.

— Ну а теперь, — произнес Винсент, — кто-нибудь хочет нам поведать, кто эта молодая женщина и что, черт возьми, здесь происходит?

Бастьен с поникшим видом воспроизвел события прошлой ночи.

— Вы использовали суженую Томаса в качестве наживки? — потрясенно спросил Люцерн, когда Бастьен закончил свой рассказ. — Его суженую? В то время как она еще была смертной?

Томас прикрыл глаза, он был благодарен Люцерну, его негодующая реакция лишь подтверждала, что гнев Томаса был справедливым. Для бессмертных суженая имела такую же ценность, как и сама жизнь. Смертные могли жениться и выходить замуж, могли разводиться и менять партнеров, если им вздумается, но для бессмертных суженая — это спутница на всю жизнь, союз, который заключается лишь однажды или в редких случаях — дважды, если им повезет. А ведь жизнь у бессмертных очень длинная.

— Господи Иисусе, Бастьен! О чем только ты думал? — Люцерн запустил пятерню в волосы и с возмущением произнес: — Я бы убил тебя за одни лишь подобные мысли, если бы дело касалось Кейт. И будь я проклят, но ведь ты ни за что не стал бы рисковать Терри, подставляя ее подобным образом.

— Я не подумал, — с виноватым видом признал Бастьен. — Я так беспокоился за маму, я думал, что смогу обеспечить безопасность Инес. Я полагал, что учел все непредвиденные обстоятельства.

— Мы думали, что учли все непредвиденные обстоятельства, — поправил его Этьен, признавая и собственную вину во всей этой истории.

Люцерн перевел взгляд на Этьена, затем отвел глаза, и Томас увидел, как руки Этьена сжались в кулаки. Ему вдруг пришла в голову мысль, что он не единственный, с кем два старших брата Аржено обращаются как с молодым неопытным щенком. Его гнев неожиданно ослабел, сменившись сочувствием к Этьену. Они с ним в одной лодке, подумал он и вновь посмотрел на Люцерна, когда старший кузен подошел к узкому проходу между кроватями.

Мужчина молча окинул взглядом теперь уже притихшую Инес, мрачно оценивая ее повреждения, затем повернулся к Томасу.

— Вероятно, ты очень сердит на них, не так ли?

Томас стиснул зубы, этот вопрос вновь пробудил в нем его утихший на время гнев, и неожиданно пакет у него во рту взорвался, плеснув фонтанами красной жидкости.

— Полагаю, ответ на этот вопрос получен, — холодно произнес Люцерн, стирая кровь с лица.

Терри выбежала из комнаты за чистыми полотенцами.

Сдернув взорвавшийся пакет со своих клыков, Томас, охваченный яростью, вновь попытался сесть, мечтая сомкнуть руки на горле Бастьена.

— Лежи, тигренок, — сказал Люцерн, подталкивая его на постель. — Ты недостаточно силен, чтобы бросать вызов Бастьену, тебе нужна еще кровь. Кроме того, мама никогда не простит тебе, если ты убьешь его.

Этьен тотчас поднес новый пакет к его зубам, и Томас откинулся на подушки. Вернулась Терри со стопкой полотенец, Этьен с Люцерном взяли по полотенцу и стали вытираться.

— Пожалуй, лучше переодеться, — пробормотал Этьен, поднялся и вышел из комнаты.

Люцерн присел на краешек кровати рядом с Томасом.

— Ты не должен судить Бастьена чересчур строго, Томас. Строить планы — это его стихия. Это вошло у него в привычку, он слишком давно возглавляет компанию. Я не сомневаюсь, что он обдумал все варианты, взвесил все риски и решил, что все предусмотрел. Не думаю, что он предложил бы этот план, если бы считал, что есть реальная опасность для твоей суженой. — Он помолчал, чтобы Томас обдумал услышанное, затем добавил: — И его план вполне мог сработать, если бы в конце вы все не расслабились... А это всегда самый опасный момент, — продолжил он, поморщившись. — Ты не представляешь себе, как часто самые превосходные воины погибают уже после того, как битва окончена. Я видел это. Они ослабляют бдительность, и тут — паф! — один из врагов, которого они сочли тяжело раненным, неожиданно нападает с тыла и убивает их.

Томас пристально посмотрел на него. Люцерн был не слишком разговорчив. Если уж быть точным, Томас впервые слышал от него такой развернутый монолог, как правило, он ограничивался парой слов. Этому бессмертному уже перевалило за шестьсот лет. Люцерн в молодости был воином, орудуя палашом, да и сейчас был для этого в достаточно хорошей физической форме. Он стал писателем, но когда дело доходило до разговоров, порой создавалось впечатление, что он все сказал в своих книгах и ему больше нечего добавить.

Люцерн бросил беглый взгляд на Бастьена, покачал головой и вновь посмотрел на Томаса:

— Теперь Бастьен переживает, чувствуя свою вину. Когда он принесет тебе извинения, прими их. Мы все одна семья, ведь даже бессмертные иногда ошибаются.

Томас заколебался, он посмотрел на соседнюю кровать. Рейчел и Бастьен склонились над Инес. Рейчел разрезала ее одежду и перевязывала раны, которые заживали буквально на глазах, а Бастьен поддерживал Инес в слегка приподнятом положении, подложив одну руку под шею и плечи, пытаясь напоить ее. У Инес еще не было клыков, и у них не было капельницы для внутривенного введения крови, поэтому ему приходилось вливать ей кровь небольшими порциями в горло прямо из пакета.

Люцерн похлопал его по плечу, и Томас, оглянувшись, увидел, что Этьен вернулся, а Люцерн поднимается с кровати.

— Мы с Кейт не хотим вам мешать. Мы будем внизу, и если потребуется наша помощь, дайте знать.

Томас смотрел, как они уходят, увидел, что за ними последовали Кейт, Джеки и Винсент, оставив Томаса с Инес на попечении двух других пар.

— Мне очень жаль, Томас, — обратился к нему Этьен. — Мы действительно не думали, что Инес грозит реальная опасность. Мы полагали, что обеспечим ее безопасность, иначе не предложили бы ничего подобного.

Томас помедлил, ожидая, что в нем снова поднимется знакомая волна гнева, но этого не произошло. Он был в полном изнеможении. Устало кивнув, он закрыл глаза и стал ждать, когда опустеет пакет с кровью, зажатый у него в зубах. Томас опустошил пять пакетов, прежде чем Этьен и Терри разрешили ему встать. Он тотчас подошел к соседней кровати и склонился позади Рейчел, с озабоченным видом всматриваясь в лицо Инес.

— Пока это все, что я могу сделать, — сказала Рейчел, укрывая Инес одеялом по самую шею и присаживаясь на краешек кровати. — Я вправила ей вывих, перевязала раны. Пока единственное, что мы можем делать, — это поить ее кровью. А нано сделают все остальное.

Они молчали, вглядываясь в бледное лицо Инес. Сейчас она спокойно спала, но все хорошо понимали, что это лишь временная передышка. Начнется этап, когда лекарства не смогут справиться с болью и в ее сознании будут возникать жуткие образы огня, смерти и крови. Ей будет казаться, что она горит или ее раздирают на части. И невозможно было обойти этот мучительный этап обращения.

— На тебе просто лица нет.

Томас повернулся к Этьену, который произнес эту фразу, и увидел, что тот с озабоченным видом смотрит на свою жену.

Рейчел слабо улыбнулась и прислонилась к его плечу.

— Ты тоже выглядишь не лучшим образом.

— В холодильнике внизу есть кровь и много еды, — сказал Бастьен. — Почему бы вам не взять пару пакетов и не приготовить себе что-нибудь поесть?

Этьен и Рейчел обменялись взглядами и направились к двери.

— Позовите нас, если возникнет необходимость.

Бастьен повернулся к Терри.

— Тебе следует пойти с ними. Ты тоже очень бледна.

Терри посмотрела вслед уходящей паре, но потом, окинув взглядом Томаса и Бастьена, покачала головой и сказала:

— Я останусь с тобой.

Понимая, что она не хочет оставлять их наедине, Томас открыл рот, собираясь сказать, что Бастьен прав и ей следует пойти перекусить, но Этьен опередил его.

— Мы принесем вам что-нибудь сюда, — сказал кузен, пропуская Рейчел и выходя за ней из комнаты.

Пожав плечами, Томас присел на краешек кровати и взял руку Инес в свою.

— Тебе следует принять душ и немного поспать.

Томас поднял глаза, услышав, как Бастьен произнес эти слова. Терри заснула на постели, на которой он лежал раньше, мужчины сидели по обеим сторонам кровати Инес. Кроме них, в комнате никого не было.

Томас пожал плечами и вновь посмотрел на Инес.

— Ты можешь пойти. Я хочу остаться с Инес на случай, если она проснется.

Наступил рассвет. Прошло уже две ночи после того, как Инес была ранена и началось ее обращение. Им всем пришлось нелегко. Хотя лекарства, несомненно, помогли, были моменты, когда и они не в состоянии были ослабить боль, которая ее терзала, и требовалась помощь нескольких из них, чтобы удержать ее в постели. Несколько раз днем и ночью приходили Рейчел и Этьен, помогая Томасу, Бастьену и Терри ухаживать за Инес, следить, чтобы не открылись ее заживающие раны, когда она пыталась справиться с болью и с наполненными кошмарами галлюцинациями — побочными эффектами обращения.

Но самыми страшными были ее вопли. Каждый очередной крик разрывал Томасу сердце. Но несколько часов назад все это закончилось, она заснула и теперь безмятежно спала.

Когда Бастьен предложил Терри немного поспать, она, поколебавшись, прилегла на соседнюю кровать, наказав им разбудить ее, если понадобится помощь, и тут же заснула. Теперь Томас и Бастьен бодрствовали вдвоем, они подкладывали ей свежие пакеты с кровью или делали очередной укол, когда боль становилась нестерпимой.

— Она может расстроиться, когда, проснувшись, увидит тебя всего в крови, — заметил Бастьен.

Томас оглядел себя и нахмурился. Они оба так и не переоделись с момента возвращения в дом, и сейчас на них была мятая, испачканная запекшейся кровью одежда. Томас буквально пропитался кровью Инес и кровью из двух разодранных пакетов. Теперь его одежда высохла и выглядела отвратительно. Это наверняка расстроит Инес, когда, проснувшись, она увидит его в таком виде, подумал он.

Он кивнул, но замешкался, не в силах оторвать взгляда от Инес.

— Я побуду с ней, — заверил его Бастьен.

— Спасибо, — буркнул Томас, отпустил руку Инес и поднялся.

— Это единственное, что я могу для нее сделать, — со вздохом сказал Бастьен и посмотрел в глаза кузену. — Мне очень жаль, Томас. Мне не следовало подвергать ее такой опасности. Я бы не стал этого делать, если бы мог предположить, что подобное может произойти...

— Все в порядке, Бастьен, я уверен, что ты не стал бы, — прервал его Томас и махнул рукой, отметая его извинения. В голове промелькнули слова, которые ранее произнес Люцерн, и он добавил: — Кроме того, мы одна семья, и даже бессмертные могут ошибаться.

— Спасибо, — сказал Бастьен.

Томас пожал плечами и добавил более суровым тоном:

— Но если бы она умерла, я бы никогда тебе этого не простил.

— Понимаю, — мрачно ответил Бастьен. — Вместе с ней я потерял бы и тебя.

Томас даже не стал ему возражать, а просто отвернулся. Он никогда бы не смог простить ни Бастьена, ни Этьена, если бы из-за них потерял Инес. Никогда!

Схватив свой рюкзак, он вышел из комнаты и прошел через коридор в ванную, принял душ и переоделся во все чистое, точнее, в относительно чистое. У Томаса закончилась сменная одежда, но эта хотя бы не была заляпана кровью.

Вернувшись в спальню, он едва не наткнулся на выходившего оттуда Этьена.

— Мы собираемся прочесать Йорк в поисках мамы или бессмертного.

— Его видела только Рейчел, — заметил Томас, нахмурившись.

— Да, но Терри сделала набросок в соответствии с описанием, которое она дала, и, по словам Рейчел, портрет получился очень похожим. Мы договорились, что поделим центр города на три района, каждая пара возьмет на себя одну треть и пройдет улицу за улицей.

Томас устало кивнул. Он совсем забыл о портрете, который Терри набрасывала в спальне между приступами у Инес. Рейчел стояла у нее за спиной и подсказывала:

— Нос был чуть крупнее... глаза более раскосые... волосы короче...

Наконец результат ее удовлетворил.

— Бастьен и Терри останутся с тобой и Инес, — продолжил Этьен, обходя его и направляясь к лестнице. — Ну а в случае необходимости звони на мой сотовый.

Томас проводил его взглядом и вошел в комнату.

Терри все еще спала, а Бастьен посмотрел на него, когда он вошел. У него под глазами были мешки, что случается у них достаточно редко, учитывая особенности их телосложения и отличную физическую форму.

— Тебе следует поспать. Ты совсем вымотался, — сказал Томас, бросив рюкзак и присев на край кровати.

Бастьен заколебался, затем посмотрел на спящую Инес и сказал:

— Если мы дадим ей еще один пакет, думаю, мы оба сможем вздремнуть.

Томас посмотрел на Инес. Он не хотел спать, но знал, что и Бастьен не станет, если он хотя бы не сделает вид, что собирается поспать, поэтому кивнул.

Ко всеобщему облегчению, к полудню у Инес появились клыки. Это говорило о том, что самое худшее позади и что обращение уже подходит к концу, да и кормить ее теперь стало гораздо удобнее.

Бастьен наклонился и достал свежий пакет из почти опустевшего кулера, затем достал еще один и протянул его Томасу. Тот покачал головой, и, поколебавшись, Бастьен поднес его к собственным зубам, а Томас взял сухое, но пропитанное кровью полотенце и помахал им под носом у Инес. У девушки тотчас вылезли клыки, и Томас без особого труда пристроил к ним пакет.

Оба пакета быстро опустели, и Томас прилег на кровать рядом с Инес. Он устроился на самом краю, оставив между ними некоторое расстояние, чтобы не потревожить спящую девушку.

Бастьен последовал его примеру, уютно пристроившись рядом с Терри на соседней кровати. Вскоре его дыхание стало ровным и глубоким, и Томас понял, что он заснул.

Несмотря на то что сам Томас спать не собирался, скоро его веки сомкнулись и он провалился в глубокий сон.