Мужеедка

28. Рождение… ну и кто у нас?

Суд над Тедди прошел без сучка без задоринки — если не считать того факта, что его приговорили к шести месяцам в федеральной тюрьме. По счастью, срок заключения начинался через неделю, так что Тедди смог посетить гала-концерт «Юных Ангелов», чтобы вместе с дочерью полюбоваться, как его бывшая жена, в чулках и в цилиндре, вместе с еще двадцатью бабулями отплясывает бесконечную чечетку под музыку, которая устарела раньше, чем ее сочинили.

— Могло быть и хуже, — сказал Тедди, когда они с Клариссой ехали на это шоу по Голливуд-бульвару. — Аарон меня просто спас. Этот адвокат, которого он мне нанял, — настоящая чертова акула.

Кларисса поправила ремень на огромном животе. Прямо под пупком торчал то ли локоток, то ли коленка. Она потерла эту выпуклость и поежилась. Она еще не говорила отцу, что Аарон — вовсе не Аарон. У Тедди в жизни и без того довольно проблем.

— Думаю, что твой срок в тюрьме пролетит быстрее, чем мамины танцы-шманцы.

— Кларисса, довольно! Ты должна поддерживать мать.

— Как будто мало поддержки в том, что я вообще собралась на этот балаган.

— Она заботилась о тебе все это время. Прояви уважение, — велел Тедди и сурово покосился на дочь.

— Что на тебя нашло? — Кларисса повернулась к отцу; тот вел машину с серьезным, почти мрачным видом.

— Что на меня нашло? — Тедди покачал головой. — Кларисса, мне шестьдесят лет, и я второй раз в жизни отправляюсь за решетку. У меня есть бывшая жена, которой я почти все время изменял, и дочь, которая на меня постоянно злится. Кроме тех случаев, разумеется, когда просит денег.

— И кто в этом виноват?

— Я, Кларисса. Это моя вина.

— Шутить изволишь, Тедди?

— Ты не обязана мне верить. И все же я думаю, что ты должна чуть получше обращаться с матерью, вот и все.

Кларисса вжалась в сиденье и уставилась в окно. Она, зрелая женщина, готовая вот-вот родить ребенка, неожиданно почувствовала себя хулиганистой школьницей, которую отчитывает отец.

— Ты дуешься, — укорил Тедди.

— Я не дуюсь, — мотнула головой Кларисса, продолжая дуться.

Тедди ухватил ее за нижнюю губу, как делал когда-то давным-давно.

— А это что такое?

— Я не дуюсь, — еще больше надулась она.

Шоу «Юных Ангелов» представляло собой взрывной коктейль ярко-красных губ, напудренных лиц и ног, которые выглядели на двадцать пять, но на самом деле топтали землю уже добрых лет пятьдесят. Когда появилась мать Клариссы, Тедди завопил, как выпускник школы, впервые попавший на футбольный матч. Глядя на отца, который с горящими глазами хлопал в ладоши и свистел — и при этом вовсе не был пьян, — Кларисса поняла, что Тедди до сих пор любит мать. Хотя они пропустили друг дружку через все круги супружеского ада, он все еще ее любил.

Кларисса сама не знала, что раздражает ее сильнее — полные жизни престарелые чечеточницы, на фоне которых сама она выглядела горой картофельного пюре, или тот факт, что родители, сводившие друг друга с ума на протяжении стольких лет, по-прежнему были близки. Тут даже самый здоровый человек слег бы в постель на неделю.

Прямо посреди патриотического выступления «девочек» в красно-бело-синих шляпах с ленточками и кружавчиками, надушенных так, что хоть задохнись, Кларисса внезапно почувствовала, как у нее в животе что-то сжалось, и тронула Тедди за локоть.

— Я в туалет, — сказала она. — Надо немного пройтись. Опять сигналит.

Ложные схватки вот уже целую неделю доводили ее до остервенения. Тедди сочувственно кивнул:

— Как я тебя понимаю. У меня тоже кошмарно болит спина.

Кларисса покачала головой и вышла из-за стола, очень стараясь ни на кого не наступить.

Поход в туалет отнюдь не облегчил ложных схваток, и Кларисса задумалась о других возможностях, — к примеру, о схватках настоящих.

— Это не схватки, — заявила она по телефону Грэйви, не выходя из кабинки. Они были в ссоре и не общались друг с другом, но это не значит, что не болтали каждый день.

— Откуда тебе знать, что это не схватки? У тебя что, уже раньше бывали схватки?

— Что-то не припомню, — простонала Кларисса. В животе опять все сжалось, и она стиснула его руками.

— А часто у тебя эти схватки?

— Это не схватки, идиотка! — завопила Кларисса из туалетной кабинки. — Это ложная тревога!

— Вы там скоро? — спросил кто-то снаружи. — Тут уже целая очередь.

— О боже, — выдохнула Кларисса. — Я перезвоню.

Длинная очередь и впрямь уже выстроилась перед жалкими двумя кабинками, рассчитанными на пятисотместный зал.

— Вы в порядке, милая? — поинтересовалась одна из женщин, с брошкой в виде змеи.

— Ничего, просто немного… ну, не знаю… вроде как…

Странное дело — вся очередь смотрела ей под ноги. И тут Кларисса обнаружила, что стоит не только посреди туалета, но и прямо посреди лужи!

Будет конец унижениям или нет?!

— Врача! Скорее врача! — взвизгнул кто-то.

— Все в порядке, — оскорбилась Кларисса. — Все в полном порядке.

— Присядьте, моя дорогая, — велела ей женщина со змеей на груди и на удивление крепкой рукой обхватила Клариссу за то место, где раньше была ее талия. — У вас только что отошли воды.

Кларисса взглянула в голубые глаза навыкате, которые сейчас, в минуту крайней паники, показались ей необычайно прекрасными, и тошнота охватила все ее тело — от слоновьих раздувшихся лодыжек до самой макушки с пышными беременными волосами.

И она рухнула на пол, как якорь крейсера в порту Мазатлана.

— Держись, пирожочек! — вопил Тедди, плюхаясь рядом с ней в машину «скорой помощи».

— Папа, у меня схватки, но я не глухая! — рявкнула в ответ Кларисса.

Мать сидела напротив, в чулках и красно-бело-синем шарфе, держала дочь за руку и по-испански кричала на водителя, чтобы ехал быстрее.

— О черт! — взвизгнула Кларисса. — Больно! Больно!

— Ничего, детка, потерпи, потерпи, — повторяла мать, поглаживая Клариссу по лбу.

— Грр! — отозвалась Кларисса, хотя в прежней жизни она никогда не использовала выражение «грр!». И тут же вспомнила про Грэйви и Звездную Палату в целом.

— Мама, телефон! — Кларисса потянулась за сумочкой.

— Тебе нужно позвонить? Это не подождет?

— Телефон!

Мать пошарила у нее в сумке и выудила «Нокию». Кларисса схватила мобильник и нажала кнопку.

— Грэйви, — выдохнула она, когда та наконец ответила, — я рожаю прямо сейчас и Богом клянусь, что если вы все немедленно не появитесь, то я не только передумаю делать вас крестными, но еще и ни слова тебе не скажу о том мужчине, который про тебя недавно спрашивал и который теперь официально в разводе!

А затем она опять закричала — короткий, хриплый вопль, больше похожий на кашель, — и бросила трубку отцу. Поймав ее, Тедди принялся объяснять Грэйви, как проехать в больницу.

«Скорая помощь» влетела в ворота больницы. Клариссу подхватили двое крепких медбратьев, и она еще успела запомнить их имена на табличках, для будущего использования (законный и почтенный Героический Секс), а затем всецело отдалась процессу родов.

По легенде, ее вопли можно было слышать от Санта-Моники до Лонг-Бич.

— Всего два сантиметра, Кларисса, — сказал ей доктор Кац. Глаза его блеснули.

— Два сантиметра, — простонала Кларисса. — И это все? У меня шейка матки была расширена на один сантиметр месяц назад.

— Я не дам вам эпидурал, пока не будет хотя бы четыре.

— Вот что я скажу вам, доктор, — Кларисса ухватила его за воротник, — когда сами будете рожать, можете ждать до четырех. А я требую это чертово болеутоляющее немедленно!

Доктор Кац высвободился из Клариссиной хватки ловким, как у ниндзя, движением.

— Я вернусь, — с улыбкой пообещал он и вышел. Очень быстро.

— Коновал! — рявкнула Кларисса ему вслед. — Его уже поздно увольнять? — спросила она у матери и опять закричала, ухватив ее за крохотную птичью лапку.

Тедди неожиданно вскочил с места и тоже бросился вон из палаты.

— Видеопленка! — пробормотал он на бегу, взмахнув руками. — Я мигом!

Кларисса взглянула на мать. Ее сценический макияж понемногу таял, расползаясь по складкам кожи.

— Уничтожишь запись, ладно, мама? — попросила Кларисса.

Та кивнула.

Мама сидела рядом и держала ее за руку. Впервые за много месяцев обе молчали.

— Как тяжело, — произнесла наконец Кларисса, глядя в потолок.

— Знаю, дочка, — утешила мать. — То ли еще будет, когда он вырастет…

Поговорим о четырех этапах родов. Начальная фаза первого этапа: начинаются легкие схватки, скажем, с интервалом в двадцать минут, и шейка матки расширяется от одного до четырех сантиметров.

Первый этап Клариссы заключался в обмороке в туалете перед толпой незнакомцев.

Активная фаза первого этапа: схватки становятся сильнее, и шейка матки расширяется от четырех до восьми сантиметров.

Для Клариссы активная фаза разделилась на две части: а) попытки удушить доктора Каца соломинкой от коктейля, пока он не согласился, что трех сантиметров вполне достаточно для обезболивающего, и б) встреча со Звездной Палатой, которая объявилась в полном составе, по счастью, спустя пять минут после начала действия эпидурала.

Переходной фазой первого этапа стал совместный просмотр «Фактов жизни» и спор о том, кто из детей — звезд этого шоу сейчас вероятнее всего снимается в мягком порно.

На втором этапе, включающем в себя рождение ребенка, Кларисса настолько отупела от эпидурала, что их с девочками «игру в знаменитостей» пришлось прервать как раз в тот момент, когда она угадала, что Мэт Перри был тем самым актером из сериала «Друзья», который сделал себе пластическую операцию на подбородке, — прервать для того, чтобы сообщить, что ребенок вот-вот появится на свет.

И только тогда она обнаружила, что у доктора Каца больше нет на пальце обручального кольца.

— Толкай, Кларисса! — велел доктор Кац.

— Я толкаю! — завопила она в ответ.

— Ты не толкаешь. Толкай! — заорал он.

— Толкай, пирожочек!

Только сейчас Кларисса обнаружила, что в палату вернулся отец с видеокамерой.

— Папа! Убирайся отсюда!

— Толкай, Кларисса! — заверещала мама.

И тут уже все начали орать: «Толкай!» — Грэйви, Дженнифер, Поло и даже Сьюзи, появившаяся с опозданием, зато в модном прикиде и в новехоньких, из последней осенней коллекции, сапожках выше колена из крокодиловой кожи.

Кларисса заорала в последний раз и стала тужиться, тужиться, тужиться, хотя почти ничего не чувствовала ниже пупка, но тужилась так, как будто от этого зависела судьба всей нации или по крайней мере нескольких человек в этой палате.

И он родился.

Мальчик.

— Это мальчик! — воскликнул доктор Кац.

— Мальчик! У меня мальчик! — заорал отец. — Молодец, пирожочек!

Мать улыбалась молча, и глаза у нее были на мокром месте. «Звездочки» верещали от восторга.

— Ну у него и причиндалы! — ахнула Грэйви.

— Ты только посмотри на эти яйца, — поддержала ее Поло.

Дженнифер тихонько ревела.

— Мальчик? — уточнила Кларисса. — Вы уверены?

— Ну да, вполне уверен, — подтвердил доктор. — Как подметили ваши подруги, все необходимое снаряжение у него на месте.

Медсестра уложила завернутого в пеленки малыша Клариссе на грудь и предложила:

— Хотите его покормить?

Кларисса, сама того не ожидая, кивнула. Она вовсе не собиралась никого подпускать — к груди, но сейчас почувствовала, что все тело ее пульсирует от желания накормить этого ребенка.

Что я буду делать с мальчиком?

— Пожалуйста, можно я… останусь одна? — севшим от криков голосом попросила Кларисса. — И дайте пить.

В общем гомоне никто ее не услышал: все поздравляли друг дружку с удачными родами.

— Я хочу остаться одна с сыном, — прохрипела Кларисса чуть громче.

Доктор Кац с улыбкой посмотрел на нее и подмигнул.

— Конечно. Эй, давайте оставим нашу мамочку одну. Кажется, ей хочется кое с кем познакомиться.

Кларисса вновь вспомнила о пропавшем обручальном кольце. Может, он его просто снимает, когда принимает роды?

Мать все целовала и целовала малыша в макушку и ушла из палаты последней.

Кларисса осталась одна, и ребенок присосался к ее разбухшей груди.

— Ясно, — пробормотала Кларисса. — Вот оно, значит, как.

Малыш негромко посапывал. Он впервые в жизни ел за пределами материнского чрева.

— И кто же ты такой? — спросила Кларисса, глядя на сморщенный лобик и носик-пуговку. Она только сейчас сообразила, что даже не думала о подходящем имени для мальчика, поскольку была уверена, что родится девочка. Составив в уме небольшой список, Кларисса поняла, что все это — имена ее бывших любовников. Тогда, может, Тедди, как ее отец? Нет, по еврейской традиции ребенка называют в честь покойного родственника, так что Тедди не пойдет.

А не наречь ли малыша именем?.. Черт, она даже не знает, как его зовут!

— Ну и пропади он пропадом, твой папашка, — сказала она крохотной пушистой головке. — Просто подождем и посмотрим, кто ты такой. Ладно?

Белый сверточек весом в семь с половиной фунтов запищал и заерзал. Кларисса восприняла это как знак согласия и улыбнулась. Похоже, они уже подружились.

— Так кто же развелся? — пожелала узнать Грэйви. Она держала на руках Беби Икс, как его теперь называли, и на удивление нежно укачивала.

— Мистер Твид, — отозвалась Кларисса, посасывая розовую жидкость через соломинку. Возможно, лимонад. Кларисса сомневалась, но ей было все равно. — Он похож на баклажан, говорит с техасским акцентом и был ранен на охоте.

— О! Хм, — откликнулась Грэйви. — Не впечатляет.

— На той благотворительной распродаже… с аукционом… Он там был и спрашивал о тебе. Сказал, что ты… интересная.

— Я интересная, — подтвердила Грэйви. Пауза. — Он сказал, что я интересная?

— Так он сказал. Ты бы не могла… Его слишком туго запеленали.

— Тсс! Я знаю, что делаю.

— Он голодный. Дай его мне, — попросила Кларисса.

— Ты кормила десять минут назад.

— Он любит есть, ведь это мой сын.

Грэйви надулась, но все же вернула ребенка. Родители Клариссы ушли перекусить (дочь велела им притащить для нее гору еды), а девочки, по просьбе Клариссы, были заняты тем, что обзванивали всех, кому ей хотелось досадить этой новостью. Даже Сьюзи вызвалась звякнуть нескольким Клариссиным «бывшим».

Об Аароне никто и не вспомнил; никто не спрашивал, где он сейчас. Вот что значит настоящие друзья!

Грэйви подтянула себе стул, вздохнула, глядя, как Кларисса кормит ребенка, и заявила:

— Я тоже хочу.

— Хочешь иметь такие огромные сиськи? — уточнила Кларисса. — Сейчас парень закончит, и можешь их забирать.

Грэйви потянулась ущипнуть подругу и замерла с поднятой рукой…

На пороге, в ярко-зеленой рубахе и темно-коричневой кожаной куртке, держа в руках букет цветов и огромного синего плюшевого мишку, стоял Аарон. При одном взгляде на него Клариссе захотелось нырнуть под кровать вместе с ребенком, свеженаложенными швами и всем прочим.

— А вот и донор спермы! — объявила Грэйви.

— Грэйви, твой выход, — бросила ей Кларисса.

Грэйви кивнула и без единого звука удалилась из палаты. Кларисса могла ею гордиться.

— Материнство тебе идет, — сказал псевдо-Аарон. — Малыш просто чудо и похож на тебя.

— Ерунда. Он — вылитый ты, и тебе это прекрасно известно, — заявила Кларисса, глядя на пушистую черную головку. — Вот уж повезло, да?

Она чувствовала себя голой, уязвимой и беспомощной. Она многого ждала от этого момента и готовилась к нему, но сейчас все шло не так.

— Кларисса…

Кларисса закрыла глаза. Усталость накатила волной. Хорошо хоть не забыла вымыть голову сегодня утром.

— Кларисса, чего ты хочешь?

Простой вопрос. Еще пару месяцев назад она бы ответила без труда. Но сейчас… Чего я хочу? Чего я хочу на самом деле?

— Не знаю. Постой, знаю. Спать. Я хочу спать.

— У нас теперь ребенок, Кларисса. Мы должны думать о том, как будет лучше для… Как его зовут?

— Прочерк. Имени пока нет. Да и вообще, насколько я помню, до пятого класса оно ему и не понадобится.

— Нужно дать мальчику имя… Ему нужно имя.

— Есть предложение?

— Есть. Джеймс-младший. Джеймс Б. Таннер, младший.

— Надо понимать, что тебя именно так зовут? — уточнила Кларисса. — Джеймс?

— Да. Так меня зовут. — Он посмотрел ей в глаза. — А что плохого в имени Джеймс? Джеймс — королевское имя.

— А «Б» что означает?

— Бернард.

— Другие варианты?

— Что плохого в…

— Другие варианты?

— Он ведь и мой сын тоже.

— О нет… Только не начинай. После того как ты меня обманул и заставил выйти за тебя под ложным предлогом…

— Тебя? Заставил? Да разве такое возможно?

— А еще ты нанял адвоката по разводам.

— Что? — изумился Джеймс. — Я не нанимал адвоката. У меня и денег-то нет на адвоката.

— Все равно ясно, что ты хочешь развода.

— Кто сказал, что я хочу развода?

— Ты сам только что сказал.

— Я такого никогда не говорил. Но у нас с тобой, признай сама, и без этого с лихвой хватает проблем.

— Мне очень жаль, что наш брак помешал твоим свиданиям.

— Моим свиданиям? Во-первых, у меня не было никаких свиданий… А во-вторых, как насчет этого английского… хм… денди?

— Саймон — не голубой, Аарон… То есть Джеймс, — возразила Кларисса. — Он просто модный гетеросексуал.

— Привет! Я не ошибся палатой? — В дверях выросла охапка надувных шаров. Саймон с трудом протиснулся с ними внутрь.

Кларисса ненавидела надувные шары.

По крайней мере в этом отношении будущее для нее прояснилось: никогда она не осталась бы с мужчиной, который мог подарить ей воздушные шары.

— Убирайся! — велел сопернику Джеймс.

— Никуда я не уберусь. Мы с Клариссой поженимся. Пора тебе с этим смириться. — Саймон выкатил грудь колесом. На нем был вязаный жакет — ничего подобного Кларисса не видела с пятого класса.

— Это кто тут женится? — Кларисса подскочила в постели, словно ей приложили к заднице раскаленный железный прут. — И что это за фуфайка, Саймон?

— Нравится? Осенняя коллекция этого года. Последний писк.

— Довольно! — Джеймс бросился на Саймона, пытаясь ухватить того сквозь шаровую завесу.

— Ненормальный! Он ненормальный! — И Саймон с криком забегал вокруг кровати, отбиваясь связкой воздушных шариков.

— Саймон, пожалуйста, убирайся! — заорала Кларисса. — Я только что родила! Ты что, не знаешь, черт возьми? Роды — это святое!

— Слышал? — взревел Джеймс. — Моя жена велела тебе убираться!

— Она это не всерьез. Я всю жизнь знаю Клариссу. И я с ней останусь, несмотря ни на что, даже если она еще больше растолстеет. — Саймон пригнулся, пытаясь нырнуть под больничную койку.

— Что? — завизжала Кларисса. — Да я только что ребенка родила, недоумок! Мать, ребенок, священное время! Саймон, пожалуйста… уйди. Отец моего ребенка Аарон. Нам нужно остаться наедине.

— Но я думал, что ребенок мой.

— Саймон, я же тебе говорила. Между нами в ту ночь ничего не было!

— Отлично, если тебе хочется в это верить, — наконец сдался Саймон. — Куда мне девать шары?

— Детское отделение наверху.

— Что ж, — оскорбился Саймон. — Что ж. — И вышел вон вместе со своей дурацкой связкой.

Кларисса ущипнула ребенка, дабы проверить, жив ли он еще. Малыш проспал всю эту безобразную сцену; слава богу, она не останется у него в памяти.

Джеймс, тяжело дыша, опустился на стул.

— Послушай, Джеймс, я знаю, что развод ничего не решает. Посмотри на моих родителей. С другой стороны, возможно, мы уже перешли за грань разумных отношений. Возможно, я тебя возненавижу. Могу проткнуть тебе гвоздем колесо или измазать грязью ветровое…

— Хватит, — перебил ее Джеймс. — Только не при ребенке. Ему еще рано получать свою мать в таких дозах.

— Между прочим, я только что вытолкала из себя целый арбуз. Его здоровенная голова разорвала меня надвое. Меня напичкали викодином (слава богу!), и у меня путаются мысли. Тебе ведь не нужна жена, которая ни за что больше не станет с тобой спать. А я никогда-никогда-никогда-никогда ничего к себе туда не допущу, кроме пакета со льдом.

Джеймс улыбнулся, поднялся, поцеловал Клариссу в лоб и ребенка в темную макушку.

— Я тебя люблю, маленький Джеймс. Скоро вернусь. Кларисса, хочешь, принесу тебе что-нибудь сладкое, липкое и…

— Шоколадное?

— Договорились. — И вышел, послав на прощанье воздушный поцелуй.

— Черт бы побрал эти ямочки, — пробормотала Кларисса и поискала те же ямочки на щеках у малыша. — Ой, извини, Беби Икс, — тут же поправилась она.

Ей досталось всего пятнадцать минут тишины, пока с порога не послышалось:

— Дружочек-пирожочек! Хочешь новость?! — Тедди вошел в палату с таким видом, словно только что честно выиграл в калифорнийскую лотерею. Он обнимал за плечи сияющую мать Клариссы, которая не сводила с него глаз. — Мы женимся!

Кларисса зажмурилась.