Начало пути (СИ)

1

Последние летние деньки в Эламе — столице Леорнии — выдались не по сезону невыносимо знойными, и все нормальные обитатели королевского дворца старались проводить все свое время возле различных водоемов дворцового парка.

И только принц Эдвин донельзя редко позволяющий себе бездельничать, как обычно, не отступая от собственных решений, продолжал учиться, несмотря на изнуряющую жару. Впрочем, учеба всегда давалась ему очень легко, ведь благодаря острому уму и отменной памяти он все схватывал на лету, быстро разбираясь в предлагаемых ему сложных задачах. Кстати, занимался он не только теоретическими, но и практическими дисциплинами, в первую очередь воинскими — фехтованием и борьбой.

Больше всего Эдвину нравились тренировки по мечному бою. В нем юноша добился наиболее впечатляющих результатов — не достигнув еще и пятнадцати лет он уже сумел превзойти своего наставка — одного из лучших мечников королевства. Хотя ничего особенно удивительного в этом не было. Принц взял в руки тренировочный меч очень рано, когда ему едва-едва исполнилось семь лет, и он, добавив к имеющимся у него врожденным способностям завидное трудолюбие, начал посещать обязательные для наследника престола уроки фехтования, стараясь не пропускать их, как бы ему ни было трудно. Да и мастер боевых искусств — человек весьма требовательный — никогда особо не щадил своего воспитанника, даже в первые годы его обучения, когда он был еще совсем маленьким. Так чего же странного в том, что талантливый ученик превосходного учителя стал столь быстро прибавлять в своем мастерстве?

А вот осваивать приемы борьбы юноша начал не так давно и серьезными успехами на этом поприще похвастаться пока не мог, несмотря на то, что навыки рукопашного боя принцу преподавал один выходец с юга — сам искусный воин, бежавший из своей страны от происков тамошнего тирана, с которым он что-то не поделил. Впрочем, и в изучении единоборств также постепенно наметились положительные сдвиги, так что для уныния не было никаких оснований. Принц, однако, не только тренировался в фехтовальном зале и на площадке для верховой езды, но и посещал уроки музыки, живописи и танцев, делая это с большим удовольствием и проявляя во время таких сложных и вместе с тем интересных и увлекательных занятий творческую фантазию и немалое упорство. Вот так размеренно, в постоянном труде и нечастых развлечениях и проходила жизнь Эдвина, пока однажды провидение не решило преподнести ему неожиданный сюрприз.

А пока, еще до появления вестника неумолимой судьбы в лице обыкновенного лакея, принц, забравшись с ногами в глубокое кресло и отключившись от всех иных забот, с головой погрузился в перевод редкой и очень ценной форнейской рукописи, насчитывающей не менее восьми тысяч лет, и из-за этого, несмотря на магическую защиту, очень ветхой от старости. Поэтому он не сразу заметил вошедшего в дворцовую библиотеку слугу, который остановился возле двери, и, не смея прерывать занятие его высочества, смиренно ждал, когда тот обратит на него своё высочайшее внимание. Через некоторое время принц поднял голову и, наконец, увидел лакея, поторопившегося сообщить ему о том, что его приглашает к себе регент королевства — герцог Оркнейский.

Юноша вошел в кабинет своего дяди и увидел в нем не только герцога, но и нескольких ожидающих прихода принца сановников: еще одного своего близкого родственника — графа Таге — канцлера королевства, отвечающего вместе с казначеем за экономику страны и в первую очередь за торговлю; самого казначея, графа Юрса; коннетабля — маркиза Солье — командира королевской гвардии, в которой служили лучшие мечники Леорнии, ну а во время войны являющегося заодно командующим всеми вооруженными силами королевства, состоящими из крупных и и мелких отрядов, выставляемых всеми до единого аристократами, конечно если те у них были, а также созываемых, при необходимости, наемников и, в совсем уж бедственных случаях, ополченцев. Кроме того, здесь присутствовал первый министр двора, или как его еще называли на иностранный манер — мажордом, граф Панон, заведующий всем, что происходило во дворце, в подчинении которого находились церемониймейстер, дворецкий, весь штат слуг и некоторая часть придворных.

Среди людей, которых пригласил к себе глава государства, принц увидел и одного из своих самых любимых учителей — мэтра Сибелиуса — придворного чародея и главу магического ковена.

— А, Эдвин, — обратился к племяннику регент, как только юноша открыл дверь его роскошного кабинета, в котором, к слову сказать, принц был не слишком частым гостем, — проходи и располагайся, мы все только тебя и ждем.

Если герцогу и пришла в голову мысль смутить Эдвина, то он сделал это вполне успешно. Слегка покраснев, принц прошел вглубь большой, помпезно украшенной комнаты и уселся в свободное, обитое золотой парчой кресло.

— Эдвин, у меня есть к тебе серьезный разговор. — Начал Оркней. — Ты, несомненно, знаешь, что Велиринская империя время от времени предпринимает попытки завоевать наше королевство. Последний раз это случилось тридцать семь лет назад. Я был тогда ещё ребёнком, но хорошо помню, какое бедствие это нашествие принесло Леорнии.

— Позвольте мне продолжить ваше высочество, — вступил в разговор архимаг, — принц, по сообщению наших агентов, сейчас император Ортан снова собирается нанести удар по нашей стране. Но на этот раз всё может быть гораздо серьёзнее, чем раньше.

— Почему? — спросил Эдвин.

— Потому что колдуны Велерина готовят что-то крайне опасное. Мы, к сожалению, не знаем что. Но это может стать, и скорее всего, станет решающим козырем в руках императора, если он захочет начать против нас войну. А это, к сожалению, теперь вполне возможно. Но, как ни странно, спасение от этого бедствия тоже находится в империи.

— И что же это такое?

— Могучий и древний артефакт, созданный тысячи лет назад форнейскими магами. Он сможет закрыть Леорнию от поползновений колдунов. Наш ковен узнал об этом случайно, когда мы разбирали древние свитки, но нам не удалось определить точно, где он находится. Известно только, что это где-то на севере Велерина. А так же известно, что он очень хорошо спрятан в хранилище магических предметов и случайно его не найдешь. Так что у нас есть все основания быть уверенными в том, что артефакт все еще скрывается в этом месте. Кроме того, мы создали амулет, который может указать на сильный источник магии, но, к сожалению, он максимально эффективен лишь на небольших расстояниях. Но, всё же, мы почувствовали этот артефакт, так как он начал просыпаться и создавать особые магические возмущения, и поэтому смогли приблизительно установить, что форнейцы устроили свой схрон либо в городе Гелисе, либо в его окрестностях.

— А что это за артефакт, как он выглядит? — Заинтересовался Эдвин.

— Увы, мы этого не знаем, но наш амулет притягивает к нему, вернее к этому хранилищу. Поэтому общее направление пути вам, ваше высочество, будет известно.

— Мне? — изумился принц.

— Да, — снова вступил в разговор герцог Оркнейский, — все, что ты сейчас услышал — опасный секрет, и ты должен сохранять его! Если имперцы узнают о наших поисках и помешают им, Леорнии грозит большая беда. Велерин сейчас очень силен и при поддержке колдунов он может завоевать нас, чего, как ты понимаешь мы допустить никак не должны. Мэтр Сибелиус рассказал тебе об этом только потому, что в поход за артефактом отправишься ты, с отрядом рыцарей и солдат гвардии. Но никто из них не должен знать цели вашего путешествия. Утечка информации недопустима!

— Но почему именно я? — удивленно спросил Эдвин, — не то, чтобы я отказываюсь, просто мне интересно, — пояснил он.

— Во-первых, кому мы еще могли довериться, кроме тебя? Твои кузены, хоть и старше тебя, но они шалопаи, и не смогут выполнить возложенную на них задачу, а во-вторых, ты отличный воин и сильный маг и сможешь самостоятельно справиться с амулетом и найти то, что нам нужно. К тому же, по словам мэтра Танара, ты еще и неплохой целитель. А чем меньше людей будет знать, куда и зачем вы направляетесь, тем будет лучше, — ответил герцог.

— Понятно, — задумчиво произнес Эдвин, — но если нам придётся пробираться через всю империю на север, то я предлагаю отправить со мной не больше дюжины человек. Тогда мы сможем скрытно пройти по тем землям, а большой отряд может привлечь к себе лишнее внимание.

— Ну что же, это разумно. Правда существует риск, что вы напоритесь на врагов которые будут намного превосходить вас числом, и тогда вам будет труднее справиться с ними. Впрочем, если ты сможешь подобрать в свою команду лучших воинов, то, думаю, особых проблем у вас не будет. А с этим, и вообще со всем, что связано с предстоящим походом, тебе помогут присутствующие здесь господа. Собственно, они и пришли сюда специально для этого. — Заметил регент.

— Но дядя, этим ведь могут заняться и не столь высокопоставленные люди! — Удивленно воскликнул принц.

— Нет, племянник, это не так. Во-первых, я уже говорил тебе, что все относящееся к артефакту и к походу за ним должно оставаться в строжайшей тайне, о которой не позволительно знать случайным, совершенно неизвестным мне людям. Я могу доверять только тем, кто находится сейчас здесь, в моем кабинете, и более никому. А во-вторых, Эдвин, мы не можем задержать твой выезд надолго, даже на несколько дней, ведь то, что стало известно нам, может вскоре узнать кто-то еще. К тому же, ты сам слышал, что сказал мэтр Сибелиус об артефакте — он начал просыпаться, а значит его могут засечь и колдуны. И конечно, они наверняка заинтересуются этим, что совсем уж недопустимо. Поэтому чем быстрее ты попадешь в тот город, где расположено хранилище, тем больше вероятность, что эта волшебная вещица попадет именно в наши руки. Так что, как видишь, с твоим походом нужно поторопиться. А кто лучше и быстрее сможет помочь тебе, чем люди облеченные властью? — спросил герцог.

— Я понял, дядя. Когда мы должны отправляться? — поинтересовался Эдвин.

— Завтра утром. И за оставшееся время тебе надо будет подобрать людей и подготовиться к походу. — Получил ответ юноша. И на этом общее совещание в кабинете регента завершилось. Но принц еще долго в этот день обсуждал со своими невольными помощниками все аспекты организации назревающего долгого путешествия.

Начинать подготовку к предстоящему походу следовало, конечно, с формирования отряда, для которого необходимо было найти самых лучших мечников и лучников. Но сложность в подборе будущих членов создаваемой группы заключалась в очень сжатых сроках, которые отвел для этого герцог Оркнейский. Искать кого-либо можно было только в гвардии, никаких, других воинских формирований кроме отрядов наёмников и личных отрядов аристократов в Леорнии не было. Однако на наёмников полагаться в подобном походе было немыслимо, какого бы кодекса чести они ни придерживались. А отряды дворян были разбросаны по всей стране. Но найти своих будущих соратников Эдвин должен был за полдня. Ведь им нужно было ещё собраться, уладить личные дела и проститься со своими родными и близкими, которые могли больше их никогда и не увидеть, если воины не вернуться из этого похода.

А кто бы дал им гарантии, что все они останутся живыми? Но в подборе подходящих людей принцу пообещал свою помощь фанатично преданный гвардии коннетабль, который досконально знал возможности чуть ли не всех гвардейцев от высших офицеров, до последнего рядового. Кроме того, в гвардии всегда служили самые умелые воины Леорнии, так что в любом случае отбирать тех, кто вместе Эдвином отправится в империю, стоило именно из них. К тому же офицеры-рыцари очень тщательно изучали своих подчиненных, время от времени устраивая полусерьезные соревнования на звание первейшего командира, обучившего образцовое подразделение, так что сводный отряд, состоящий из двенадцати человек, не считая самого принца, был сформирован довольно быстро. И в него вошли действительно лучшие воины королевства, а быть может, даже и сопредельных государств, и среди них два офицера — капитан — граф Лоран Дюран и лейтенант — барон Нэт Эвер, восемь мечников — Ален, Ник, Торн, Свит, Тимус, Серк, Мирн, Якоб и три лучника — Керт, Геор и опять же Якоб, так как последний превосходно владел как мечом, так и луком. И все они — молодые и крепкие мужчины — были готовы к всевозможным испытаниям. Но организация похода одним только созданием боевой группы, конечно, не ограничилась, так что за очень недолгое время, пришлось сделать и много другой работы.

А уже ближе к ночи принца и его соратников вызвал к себе на короткую, прощальную встречу регент, который захотел лично познакомиться со всеми гвардейцами, даже с простыми воинами. Он пожал им руки и поблагодарил за согласие принять участие в опасном походе по империи, что немало удивило Эдвина, знающего о пренебрежительном, да что там — брезгливом отношении герцога к простолюдинам. Сказав ещё несколько подходящих к случаю слов, Оркней пожелал всем счастливого пути и спокойного путешествия. И на этом аудиенция закончилась.

На рассвете следующего дня отряд выехал за ворота Элама, возведенного в юго-восточной части королевства, возле Радужного моря, которое наряду с другими морями омывало берега Оранийского континента. А на севере этого самого большого материка Альгарры раскинулась Велеринская империя, граничащая с полярной областью, сплошь покрытой льдами, откуда почти постоянно дули сильные, пронизывающие ветры. Поэтому в Велерине часто случались очень суровые зимы. А вот в Леорнии, которая располагалась южнее своего соседа, климат был намного мягче и даже в самое холодное время года там редко видели снег, разве что вблизи с империей. Родина Эдвина была крупной страной и совсем немного уступала своей соседке в размерах. Её северная граница почти упиралась в Серые горы, немного не доходя до них, и проходила вдоль всего предгорья.

В этих горах когда-то жили гномы, которые в те давние времена активно торговали с людьми. Были они искусными каменотёсами и ювелирами и строителями. Поэтому люди, несмотря на дороговизну их услуг, иногда приглашали гномов возводить им дома, замки и даже целые города. И создавали они не только обычные, незамысловатые постройки, которые могли простоять долгие века, а то и тысячелетия, но и архитектурные шедевры. А восхищенная молва об ювелирных изделиях этих трудолюбивых и мастеровых коротышек давно разлетелась далеко от их родных мест. Отчего люди за ценой не стояли и особо не торговались. Да с гномами и не возможно было слишком-то торговаться, цену себе они хорошо знали. Так же они продавали различные руды, необработанные драгоценные камни и драгоценные металлы. Покупали же всё, что не могли произвести в своих подгорных чертогах и в первую очередь разнообразные продукты питания. Но прошло время, и примерно полторы тысячи лет назад гномы прекратили с людьми всякие отношения. Ещё долго люди ждали бородачей, искали с ними встречи, но с тех пор больше так их никто и не видел. Так что память об этих низкорослых умельцах ушла в область преданий и легенд.

А теперь в прежних гномьих чертогах обитали кобольды — мелкий, вредный и коварный народец, не жалующий людей, и не терпящий их на своей территории. Они поселились там уже много веков назад и славились как непревзойдённые оружейники, а качество их изделий было таково, что любой воин, приобретя меч кобольдов или что-либо другое, почитал себя счастливейшим из смертных. Но среди людей их оружие ходило очень редко, потому что кобольды торговали только лишь с орками. А орки — кочевники-скотоводы, жившие в обширной степи, расположенной на востоке Орании и доходящей почти до самого Кораллового океана, продавали кобольдам продукты и превосходно выделанную кожу, в которую одевались и те и другие. Орочьи кланы, в которых все мужчины, начиная с пятнадцати лет и заканчивая шестьюдесятью годами, были воинами, довольно часто совершали мелкие набеги на небольшие поселения людей в обоих государствах, грабя, угоняя в рабство, а иной раз и убивая мирных жителей. Но иногда они устраивали настоящие нашествия, то на одну, то на другую страну, осаждая и крупные города.

Империя тоже время от времени нападала на Леорнию. К сожалению, Серые горы находились на территории Велерина и в них на перевалах и вдоль гор были воздвигнуты несколько больших и малых крепостей. Но и границы королевства здесь не оставались беззащитными. По всей линии границы, которая шла почти параллельно горному хребту, было построено несколько больших и крепких застав. Некоторые из них возвели за три последних десятилетия, после большой войны с империей. Кроме этого ещё две крупных крепости с многочисленными, хорошо обученными гарнизонами стояли в озёрном краю, в котором имелось очень много водоёмов различной величины. Правда для возведения этих фортов пришлось свозить землю и засыпать множество прудов и озерков, потому что сухих участков там было маловато. И это водное изобилие, раскинувшееся на юго-западе от Серых гор, являлось естественной преградой, которое сильно затрудняло имперским войскам продвижение вглубь Леорнии. Так что, если бы не угроза со стороны колдунов, особо опасаться империю, по мнению регента и его военачальников, не стоило.

На больших глубоких озёрах, полных разнообразной рыбой стояли свайные хижины, в которых жили низкорослые водные тролли, более цивилизованные и мирные, чем их горные сородичи. Этот озёрный край на территории Леорнии плавно переходил в громадное сфагновое болото Велерина, которое называлось Великим, поскольку оно тянулось на много десятков лиг[1] в длину и немного меньше в ширину. И про него ходили недобрые слухи — якобы, встречаются в нем разные опасные существа и там пропадают люди. На западе это болото близко подходило к Большому торговому тракту, проложенному в незапамятные времена. А на востоке оно смыкалось с Серыми горами, которые в свою очередь выдавались в орочью степь. Западнее и южнее королевства, и империи находилось множество более мелких государств. А ещё дальше на западе простирались Вечные леса, достигающие Бурного океана. И в этих лесах, по преданию, когда-то жили эльфы, давно уже ставшие среди жителей Орании легендой. Южнее их располагалась еще одна империя — Хань, а потом вдоль океана тянулась огромная плодородная долина, в которой жили кочевые племена людей, иногда задирающие своих оседлых северных и восточных соседей. А на самом юге континента распростерлись густые, тенистые джунгли, и мало кто из жителей более цивилизованных стран знал, кто населял те места.

Поначалу, пока отряд ехал по своему королевству, дорога обещала быть достаточно лёгкой, но неприятности начались уже через три дня. Впрочем, особых проблем они не доставили. На отряд напала довольно большая шайка разбойников. Ничего особенно странного в этом нападении не было. Воины знали, что дороги Леорнии неспокойны. Дела в стране под управлением герцога Оркнейского шли не слишком-то хорошо. Народ нищал. Казалось, даже природа ополчилась против королевства.

За последние пять лет случились три засухи и одно очень дождливое лето. Крестьяне выбивались из сил, чтобы получить скудный урожай, которого не хватало даже им самим на пропитание, а ведь надо было отдавать оброк господам и десятину церкви. Не лучше дело обстояло и у ремесленников. У людей не было денег, чтобы приобретать их изделия. А ведь нужно было и подати большие выплачивать. Даже купцы разорялись, тем более, что для того чтобы провести торговый караван нужно было нанимать большой отряд охраны. Да и то никто не гарантировал им, что они смогут довезти свои товары, куда им было нужно и вернуться назад с прибылью. Да и аристократия была не слишком довольна. Дворяне должны были платить довольно большие налоги в королевскую казну, да им и самим хотелось бы жить на широкую ногу, а ведь брать с нищего народа было нечего. Хотя прихлебатели регента и в таких условиях купались в роскоши, просто бравируя своим богатством на фоне общей бедности. К тому же герцог Оркней, да и прежние короли предпочитали опираться не на армию, которой практически не имелось, а на наёмников. А их содержание требовало больших средств.

Народ облагали непомерными поборами и из него выжимали последние соки. Всё это часто вызывало в разных провинциях Леорнии народные бунты, которые беспощадно подавлялись теми же наёмниками, набираемыми, как правило, из иностранцев, поэтому им дела не было до местных жителей. И голодные крестьяне, разорившиеся ремесленники, а иной раз даже торговцы выходили на дороги, взявшись за топоры вилы и длинные ножи. Другого способа прокормить себя и свои семьи они не видели.

Вот и напавшая на отряд шайка была такой же сборной солянкой, впрочем, большей частью состоявшая из бывших крестьян, которые никогда не видели в деле настоящих воинов. К тому же значительный численный перевес бандитов над путниками мог ввести их в заблуждение. Но бойцы из разбойников были никудышными, и не шли ни в какое сравнение с их противником.

Гвардейцы легко разобрались с ними, частью убив, а частью рассеяв ловцов удачи, отделавшись всего двумя легкоранеными. Эдвин без труда исцелил обоих, и команда под его предводительством отправилась в дальнейший путь. Надо здесь сказать о том, что принц легко мог справиться даже с самыми тяжёлыми заболеваниями и повреждениями, но только если исцелял других людей, а вот у себя самого ему не удавалось вылечить даже мелкой царапины или обыкновенного насморка. Придворный целитель и другие маги вместе с самим Эдвином так и не смогли выяснить причину подобной ситуации. Оставалось только смириться с этим. По-хорошему, в отряд полагалось бы включить ещё одного лекаря-чародея, но это было невозможно. Дело в том, что эта специальность являлась крайне редким направлением магического искусства, и после отъезда принца в столице осталось всего семь целителей.

Одним из них был мэтр Танар — придворный лекарь и наставник принца в этом уникальном искусстве — довольно сильный маг, другие два, не менее сильные были уже очень пожилыми людьми и почти отошли от дел, и тем более они не смогли бы отправиться в далекий поход. А ещё четверо имели совсем слабые способности и практически не отличались от обычных знахарей. Но посылать на это опасное задание вместе с Эдвином его учителя было бы слишком расточительно. Тем более кто бы тогда стал исполнять его обязанности во дворце? К тому же принц обладал мощной и все увеличивающейся магической силой, а дар его имел универсальный характер, что встречалось очень нечасто, да ещё в столь юном возрасте. Эдвин был не только целителем, но и чародеем владеющим заклинаниями света и тьмы и некоторых других направлений, а также всех четырех стихий, как боевыми, так и погодными. Так что он мог бы не только воевать с их помощью, но и, например, поднимать подземные воды или вызывать в засуху дождь. Правда всему этому он ещё продолжал обучаться и пока умел далеко не всё. До окончания учебы оставалось ещё года два-три. Но ведь его дар открылся очень рано, когда ему едва исполнилось четыре года, и с этого времени он начал учиться магии. И это было удивительно, ведь как правило такие способности начинают проявляться намного позже, только где-то лет в десять-одиннадцать или около того. Но вот таким, во всех смыслах необычным человеком был Эдвин, поэтому-то именно ему поручили столь важное дело, несмотря на его крайнюю молодость.

Итак, воины двинулись дальше в северном направлении. Им надо было решить, поедут ли они напрямик к тому месту, которое им было нужно в империи через горы или свернут на северо-запад к озёрному краю. Решали этот вопрос вечером того же дня, когда на них напали разбойники. И тот и другой варианты имели как ряд достоинств, так и некоторые недостатки. Идти через горы было существенно быстрее, тем более что они были уже старые и не такие высокие, как, скажем, Снежные или Заоблачные и отряду не пришлось бы даже оставлять лошадей. Но этот путь был гораздо опасней из-за возможности встречи с воинственными кобольдами, которые, несмотря на свой небольшой рост, являлись грозным противником и коих было там великое множество и имперцами, контролирующими перевалы.

Дорога на северо-запад была на много длиннее, ведь пришлось бы сделать значительный крюк, потом возвращаясь на северо-восток, но этот путь был более безопасным, во всяком случае, во время езды среди озёр, но уж очень неудобным. Отряду пришлось бы лавировать между многочисленными водоёмами. Но, зато, через этот край можно было пройти спокойно, мирных троллей опасаться не стоило, да и разъезды патрулей могли, в случае чего, прийти на помощь. Хотя, дальше начиналось грандиозное болото, про которое шла дурная слава, и у них возникла бы необходимость его преодолевать. Но эта топь принцу и его людям показалось менее опасной, чем незнакомые горы со свирепыми кобольдами и имперцами. Поэтому они свернули с северного тракта и отправились через лес, а затем выехали на узкую просёлочную тропу, идущую в нужном им направлении.

За время пути отряд становился все более сплоченным, чему способствовало и его столкновение с разбойниками. Но дворяне, кроме принца, держались пока несколько отстранённо от простых солдат, возможно ещё и из-за того, что они были офицерами, а те рядовыми. Эдвин относился ко всем одинаково, не делая различий между знатью и простолюдинами. В нем вообще не было какой-либо заносчивости и надменности и в те ночи, которые заставали их не в таверне, а на тракте или лесной дороге, он не чинясь, тоже принимал участие в обустройстве лагеря и готовке пищи, не слишком это умея, но полегоньку учась. Мало-помалу различия между людьми сглаживались, и они понемногу начинали становиться друг другу ближе. А Эдвин впервые за свою недолгую жизнь в этом походе постепенно начал понимать, что значит иметь друзей. Во дворце он был очень одинок. Мать Эдвина, королева Марита умерла, рожая своего первенца, а его отец не сумел пережить смерть горячо любимой супруги и повредился рассудком. Целители так и не смогли вылечить его и уже давно от него отступились. Король жил в каком-то своем, недоступном для других людей мире и сына для него не существовало.

У принца были со стороны отца два родных дяди. Старший из них — герцог Оркнейский — после того, как выяснилось, что его брату — королю ничем нельзя помочь, стал регентом королевства. И может быть из-за того, что сам не имел собственной семьи, он был очень добродушен со своим племянником сиротой. Но герцог был очень занятой человек, придворная жизнь и государственные дела без остатка поглощали его время, и от этого Эдвину редко удавалось пообщаться с ним, и потому мальчик очень ценил эти минуты наедине со своим дядюшкой.

А вот канцлер, как и его жена, графиня Амалия, души не чая в собственных детях, оставаясь наедине с принцем, замораживали его своим холодом и травили сладкоречивым ядом, льющимся из их уст, хотя на людях они были с ним неизменно весьма любезны. Из трех же сыновей графа Таге двое старших кузенов Эдвина с детства ненавидели его и завидовали ему черной завистью — ведь он был наследником престола, а ни одному из них это не светило. Юноши постоянно обижали младшего брата, подстраивая ему различные гадости, подставляя его под наказания своими выходками, постоянно раздавая ему тычки и зуботычины, пока принц, наконец, не научился защищать себя. Быть может Эдвин смог бы подружиться с младшим кузеном, но, к сожалению, тот был еще слишком для этого мал. Такое отношение к нему единственных, если не считать регента, близких родственников глубоко ранило Эдвина, но ничего с этим поделать он не мог.

Среди придворных у принца близких приятелей тоже не было и не потому, что он этого не хотел. Он мечтал найти друзей и еще как! Но все дамы и кавалеры были угодливы и подобострастны, чего юноша совершенно не выносил. Они всячески демонстрировали ему свою приязнь, но Эдвин с детства отличался проницательностью, и его нелегко было обмануть. Он прекрасно понимал, что за внешним проявлением почтительности и доброжелательности прячутся лишь притворство и расчет.

В такой обстановке принц постепенно мог бы стать злобным, мелочным тираном, но ему помогли книги и любимые учителя. Беседы с ними уберегли юношу от развращенности и лицемерия двора. Именно благодаря им, и в особенности метру Сибелиусу, жизненные обстоятельства не изуродовали его, и Эдвин вырос добрым, благородным и справедливым человеком. И даже слуги, к которым он, в отличие от других господ, всегда хорошо относился, не смея показывать этого открыто, очень любили его. И все же Эдвину очень не хватало друзей, так что такие простые отношения, какие начали складываться у него с членами его отряда, грели принцу душу и делали его почти счастливым.

Еще три дня небольшая команда единомышленников продвигалась вперед без особых проблем, но потом на них снова напали. На этот раз они столкнулись не с шайкой разбойников, а с профессионалами. Этот бой был более тяжёлым, нежели случившийся с ними в первый раз. Их застали врасплох. Враги устроили грамотную засаду. Членов отряда извиняло только то, что все они были ещё неопытными путниками и не сумели заранее распознать ее, хотя бы по поведению птиц, которые, впрочем, были как раз спокойны. Наверняка воины, устроившие засаду, пришли сюда довольно давно. И к тому же никто из людей принца не предполагал, что их будет что-то плохое ожидать в собственной стране.

Когда Эдвин со своей командой доехали до того места, где дорога немного сужалась, на неё спереди и сзади их группы упали заранее подрубленные стволы, и из-за баррикады, а также с высоких деревьев их начали осыпать стрелами. Сразу несколько людей и часть лошадей были подстрелены, и только высокая выучка воинов позволила им вовремя соскочить с раненых и убитых животных. Эдвин, как и все спрыгнул со своего жеребца, которому стрела попала в бок, и тот коротко заржав, повалился на землю. Но принц к этому времени подготовил для врагов неприятный сюрприз. Он произнёс заклинание, и брёвна разметало взрывом, покалечив многих из тех, кто прятался за этим укрытием. Затем он послал вдогонку несколько огненных шаров, в том числе и в сторону деревьев, в ветвях которых засели лучники.

Лесной пожар он устроить не боялся, потому что, хотя осень еще только началась, всю последнюю неделю шли затяжные, моросящие дожди, переходящие порой в настоящие ливни и весь лес пропитался влагой. Как почти сразу понял Эдвин, его сюрприз в полной мере, возможно, таковым для противника и не был, так как среди них оказался колдун, входящий в колдовскую гильдию империи, который мог предупредить своих людей, что в отряде имеется маг. Ведь явно поджидали именно их, иначе, зачем было собирать такие силы? Все ж таки против мечников достаточно одних только воинов. Тем более что, как известно, колдуны ничего не делают просто так и требуют за своё участие определённую плату, но раз он тут был, принцу пришлось сосредоточиться на нём. Поэтому помочь своим товарищам в рубке он не мог, а она уже началась. Их врагов, как они потом узнали, было четыре с небольшим десятка, и все они являлись отменными мечниками, но многие из них погибли, или были тяжело ранены в первые же минуты боя. А соратники Эдвина были воинами лучшими из лучших, не говоря уж о нём самом, и каждый из них мог сражаться сразу с несколькими противниками, поэтому исход этого сражения был предрешен. Когда все закончилось, оказалось, что все члены отряда ранены. Но к счастью все они остались живы. А вот многим наёмникам не повезло.

На дороге в живописных позах валялись их мёртвые тела и среди них колдун, которого Эдвину пришлось убить, поскольку по-другому совладать с ним у него не получилось. Он был очень силён, хотя это случалось крайне редко — колдуны обычно брали числом. Принц хотел только ранить его, чтобы задать несколько вопросов, но, увы, теперь задавать их уже было некому. Эдвин, несмотря на своё собственное ранение, принялся исцелять своих товарищей, а так же раненых лошадей, потому что, во-первых, он очень любил животных и дома, часто, конечно когда позволяло время, пропадал в дворцовом зверинце и даже сам иногда ухаживал за зверями.

А во-вторых, пешком им было бы идти слишком долго хотя бы и до ближайшего города, где они могли купить себе коней, а продавали их далеко не везде. А их враги, часть из которых, оставшись в живых, разбежалась, бросив своих раненых, лежащих на земле, стонущих и прижимающих руки к окровавленным телам, все были, почему-то пешими. Наверное, своих скакунов они оставили в каком-то другом месте. Правда, в отряде было несколько запасных лошадей, но их следовало поберечь, ведь путь предстоял неблизкий и неизвестно, что ждало их впереди. К сожалению, трем кобылам помощь уже была не нужна. Когда Эдвин закончил лечить своих товарищей, он приступил к исцелению бывших противников, притом, что чувствовал он себя как свежевыжатый лимон. Он был страшно измотан, а рана сильно болела, и его товарищи видели и понимали это, но на их упрёк — зачем он изнуряет себя ещё больше, леча врагов, Эдвин ответил:

— Они теперь не враги, а просто люди, которым нужно помочь. К тому же я хочу их допросить, ведь наша встреча была не случайна, но в таком их состоянии это не возможно. И потом, я не собираюсь лечить их полностью, я только помогу самым тяжёлым, чтобы они не умерли.

— Вы, ваше высочество, так и будете лечить всех наших врагов на протяжении всего пути? Раньше помогли бандитам, теперь этим.

— Очень надеюсь, что врагов больше не будет, хотя сейчас я сильно сомневаюсь в этом. А что касается так называемых бандитов, то это просто несчастные крестьяне, которым нечем кормить свои семьи. И если бы к ним относились по-доброму, то и они бы вели себя по-человечески. Вы ведь видели их лица, когда я не только их вылечил, но и раздал им по несколько серебряных монет. Ничего подобного они не ожидали. Жаль, что у меня с собой не так много денег, чтобы хватило на всех. Тогда бы не пришлось никого из них убивать. Но оставшиеся в живых пообещали мне больше не промышлять на дорогах и я им верю. — Покачал головой принц.

Его товарищи только усмехнулись такой наивности юноши, но и им самим в глубине души хотелось этому верить.

Как бы Эдвин ни устал, как бы ни болела его раненая стрелой рука, но останавливаться на длительный отдых было невозможно. Нельзя было терять время. Когда принц в последний раз связывался с мэтром Сибелиусом по мысле-связи, тот сказал ему, что артефакт, за которым ехал отряд, резко активизировался и начал просыпаться быстрее, чем до этого. Он создавал сильные возмущения в магическом поле и мэтр опасался, что артефакт проснётся раньше времени, еще до того как его успеют взять под контроль. А это было чревато очень большими неприятностями. И это если ещё мягко сказать! По правде говоря, могла случиться катастрофа, потому что в окружающее пространство выплеснулась бы огромная, все разрушающая на многие лиги вокруг себя, неуправляемая энергия. К тому же, в этом случае, артефакт стал бы совершенно бесполезен, он никак не смог бы помочь в обороне Леорнии против колдовства. Этого нельзя было допустить, поэтому приходилось спешить.

Но в начале, им всё же, следовало допросить пленников — кто они такие и почему напали на отряд принца, ведь они совершенно не походили на бандитов, бесчинствующих на дорогах. Слишком уж организованно и слаженно они действовали, слишком уж умелыми бойцами оказались! А, кроме того, среди них был колдун. Поэтому, после лечения своих невольных пациентов, Эдвин спросил одного из них:

— Кто вы такие и кто вас послал напасть на нас? — Воин угрюмо молчал.

— Хорошо, — продолжил принц, — не хочешь говорить, не надо. Но учти, если будешь и дальше молчать, то вы все умрёте, а если ответишь на мои вопросы, то я не только исцелю вас до конца, но и отпущу. Даю в том своё слово, а я свои обещания привык выполнять.

Эдвин, конечно, немного блефовал, он не собирался никого из них убивать, но надо же было как-то на них воздействовать. К тому же капитан Дюран не преминул упомянуть про ожидающие как самого пленника, так и его соратников пытки, хотя подозревал, что принц не допустит этого, но мнимому разбойнику хватило и этих слов. Он немного подумал, затем тяжело вздохнул и промолвил:

— Ладно, но знаю я не так уж и много. Мы наёмники. Нас сильно потрепало в последней заварушке, которую устроили герцог Цванский и маркиз Итур. Нас осталось маловато в сравнении с первоначальным числом, и мы хотели передохнуть, залатать раны и пополнить свои ряды, но на днях к нашему атаману подошёл этот колдун, которого вы убили, и сделал очень выгодное предложение, от которого мы не смогли отказаться. Нужно было за очень хорошее вознаграждение взять в плен, а если не получится, то уничтожить в четыре раза меньшего по числу противника. Правда, он сказал, что среди вас имеется маг, но его он обещал взять на себя. А ещё колдун собирался указать нам на нашу цель, чтоб мы не перепутали вас с другими. До вашего отряда здесь проехали ещё две похожие группы, только они были побольше, и наш наниматель сказал, что это не те. А потом приехали вы. Тогда нам показалось, что его задание будет выполнить легко. Мы ошиблись.

Эдвин кивнул наёмнику, благодаря за рассказ, и задумался. Значит, колдунам империи, откуда-то, стало известно про них, про то, что они едут по какому-то важному делу, раз те озаботились подрядить на эту работу отряд наёмников и даже прислали к ним своего коллегу. Более того, колдуны знали, как выглядят принц и его люди! Но зато не знали, какова цель их похода, иначе они не нужны были бы им живыми. Видимо, они хотят выпытать у их группы недостающие им сведения. Но колдуны как всегда поскупились и наняли не полный отряд. Про их прижимистость по всей Леорнии ходили байки и анекдоты. Поэтому у них ничего на этот раз не вышло. А вообще, всё это очень странно и может сильно осложнить жизнь Эдвина и его людей, а главное, поставить выполнение их важнейшего дела под большую угрозу. Гильдийцы наверняка теперь не оставят их в покое и будут продолжать преследовать. Надо срочно посоветоваться с мэтром, ведь, судя по всему, либо во дворце есть имперский шпион, либо имеется предатель. Но все же, как бы там ни было, а артефакт надо будет найти и привезти его в Леорнию. А вот с разговором с наставником придётся повременить — принц после исцеления наёмников совсем истощил свой далеко не маленький магический резервуар и сначала его стоит пополнить.

Эдвин помог бывшим врагам и отпустил их, теперь совершенно здоровых, на все четыре стороны, даже разрешив им забрать свое оружие, но сказав им на прощание, чтобы они больше не попадались его отряду на пути, так как в следующий раз они так легко не отделаются. А сам уже не просто шатался от усталости, а буквально падал и не представлял себе, как он сможет взобраться на своего жеребца и ехать на нём, при этом, поминутно не сваливаясь с него. Но хотел он того или нет, мог или не мог, а ехать надо было. Пришлось стиснуть зубы и заставить себя сделать это. Все товарищи принца с большим уважением и таким же сочувствием смотрели на него, но, к их сожалению, ничем помочь не могли. Эдвин выглядел как после тяжелой болезни — побледнел, осунулся, а под глазами залегли глубокие тени. Но, тем не менее, от отдыха он отказался, сказав, что им необходимо спешить — это очень важно. Правда он не объяснил им почему, и не только потому, что он дал слово молчать о полученном задании, но и в первую очередь, потому, что теперь это было очень опасно. К сожалению, существовала вероятность, что они, всё-таки, могут попасть в руки колдунов, и тогда те запросто узнают от его спутников всё их интересующее, просто заглянув им в головы. Ведь в отличие от принца, остальные не умели закрывать свой мозг от проникновения.

Наконец воины вновь сели на коней, а Эдвин попросил привязать его к лошади и отряд отправился дальше. Вполне вероятно их ждали и другие засады, и теперь, когда принц узнал о возможном преследовании их группы имперскими колдунами, он принял решение не ехать по дорогам, а передвигаться по лесу. И не только по всей территории Велерина, но и уже сейчас, в Леорнии. Еще через несколько дней они благополучно достигли озёрного края. Здесь их передвижение довольно сильно затруднилось, потому что приходилось часто отыскивать проезд между озёрами и прудами, так как дорога то и дело заходила в тупик, упираясь в очередной водоём. Но и эта часть путешествия прошла спокойно, их никто не беспокоил на всём протяжении пути и они, наконец, выехали за пределы своей страны. Для того, чтобы не терять время они должны были пересечь болото, которое лежало впереди, недалеко от них, если они поедут напрямик. И теперь надо было соблюдать особую осторожность и при передвижении и при устройстве лагеря, чтобы не нарваться на пограничные конные патрули, которые, может быть, их уже ждали. Правда, им придётся время от времени пополнять свои запасы продовольствия, но не так уж часто. Кони пока могут продержаться на подножном корму, их только иногда надо будет подкармливать, а сами они смогут добывать себе дичь, благо в их отряде есть отличные лучники. Ну а если надобность в пополнении запасов всё-таки возникнет, то лучше это делать в каких-нибудь деревнях на отшибе, отрядив для этой цели не больше двух-трех человек. Хотя потом, ближе к зиме, когда землю начнёт засыпать снег, им придётся покупать фураж для лошадей, ну да там видно будет, так далеко они пока не заглядывали.

От озерного края до болота был ещё день пути, и проходил он в основном по небольшим прозрачным рощицам. К болоту отряд подошёл еще днем, но ближе к вечеру. Поэтому они посчитали лучшим сразу в него не соваться, а идти назавтра утром. На следующий день, после завтрака, все разобрали слеги, которые заготовили себе накануне, вырезав их из молодых деревьев, завязали лошадям глаза, чтоб те не пугались взрывающихся болотных газов, и, повели их за собой. Встав друг за другом в три ряда, мужчины пошли по торфяной подушке, покрытой слоем воды, на которой лежала мягкая и толстая корка из мха — сфагнума, проверяя торф шестами на «пробиваемость». Над болотом клубился молочный туман, видимость была отвратительная, что-либо различить можно было только на расстоянии вытянутой руки.

Люди были насторожены, ведь об этом болоте много чего говорили, но поначалу ничего плохого не происходило. Лошади не упрямились, поверхность, по которой ступали воины, была надёжная, насколько это вообще возможно в таком месте. Уровень воды то опускался, и тогда все шли по колено в вонючей и мутной кашице из мха, а иногда повышался, и им приходилось продираться вперед, иначе и не скажешь, по пояс опускаясь в мерзкую жижу. Болотный кисель и слой мертвого сфагнума, который вибрировал под ногами, сильно затрудняли и тормозили движение, тягостно изматывая людей. Поэтому шли они очень медленно, и видимо, пройти это болото можно было только за несколько дней, тем более, что растянулось оно на многие лиги. Друзья только надеялись, что на ночь они смогут найти какой-нибудь более или менее сухой участок. И такое место было ими найдено, правда вечер ещё не наступил, но все так сильно устали, что решили заночевать здесь, к тому же, ребята не знали, найдут ли они что-либо подходящее позже. С трудом разместившись вместе с лошадьми на небольшом островке суши, люди сначала покормили своих скакунов овсом, купленным в последней приграничной крепости, куда специально приезжали для этого, и напоили их взятой с собой водой.

Потом, переодевшись в сухую одежду, сами поели солонину, поскольку развести огонь и приготовить на нём горячую пищу было негде. И наконец, легли спать, оставив одного часового, который должен был смениться через два часа. Наступила ночь и всё это время, до утра, вокруг их лагеря кто-то завывал, ухал, хохотал — казалось, что сюда собралась вся нежить этого мира и люди, несмотря на усталость то и дело просыпались. И, несмотря на то, что они переоделись в сухую запасную одежду, все же холодно было осенью без костра, хотя шел всего лишь ее первый месяц. Наконец наступило утро, и все вздохнули с облегчением. Правда, пришлось снова облачаться в мокрое одеяние, что совсем не добавило людям хорошего настроения. Да к тому же туман стал ещё более густым, чем накануне, хотя, казалось бы, куда ещё гуще, но, увы, пришлось идти, почти ничего не видя. Первые несколько часов чего-либо особенного не происходило, а вот потом…!

Неожиданно на принца, медленно бредущего впереди, из тумана прямо на тропу выскочила нежить, которую местные жители называли болотным вепрем за его сходство с обычным лесным кабаном. Это была здоровенная тварь, ростом с крупного телёнка, с огромными, в руку длиной, изогнутыми вниз, клыками. Он свободно передвигался по болоту благодаря большим лапам с перепонками, похожими на лягушачьи. Вепрь набросился на Эдвина, пропоров ему правую ногу. Принц, невзирая на внезапную, очень сильную и резкую боль, выхватил свой меч, и загнал его твари в глотку. Нежить взревела, и, мотнув головой, сбросила юношу в сторону, и он, пробив слой торфа, начал быстро погружаться в серо-зеленую, взбаламученную его падением, взвесь. А тварь тут же, несмотря на торчащий из ее пасти меч, напала на лошадь и убила ее, пронзив несчастное животное своими острейшими клыками. Идущий рядом с Эдвином Нэт, успел среагировать и отрубил недобитой нежити голову, пока она не напала ещё на кого-нибудь, конечно не забыв после этого выдернуть из ее зева оружие своего юного командира. А пока барон разбирался с «вепрем», остальные товарищи принца, стоящие к нему ближе всех, занялись его спасением.

Вразнобой выкрикнув Эдвину, чтобы он не двигался, они сразу же споро, но осторожно направились в его сторону, чтобы встав неподалеку от юноши, дотянуться до него палками, за которые он сможет ухватиться. Ну а пока друзья принца спешили к нему на выручку, он сам старался не шевелиться, зная, что иначе еще быстрее пойдет ко дну, хотя итак до этого оставались считанные мгновения, ведь он тонул не в обычной вязкой трясине, которая засасывает в себя медленно. Но всё закончилось относительно благополучно. Эдвина с трудом вытащили на более устойчивый участок, как смогли промыли водой из фляги и перевязали ему рану, благо жижа в этом месте доходила до середины голени, а рана была выше колена, и снова побрели дальше. Через некоторое время поверхность воды опять начала повышаться и ещё не наступило вечера, а они уже шли по пояс в зловонной смеси, что продолжалось почти до самой ночи. Эдвин передвигался с огромным трудом. У него страшно ныла нога и каждый шаг нужно было делать преодолевая боль и накатывающуюся слабость, а ведь и без того даже здоровым людям идти было тяжело. Гнилая болотная вода просачивалась сквозь повязку и заливала рану.

Следующую ночь ребята провели стоя, потому что так и не отыскали подходящего, достаточно большого, островка твердой земли, на котором можно было бы спать лежа или хотя бы сидя. Во время этой, с позволения сказать, ночёвки, все измучились до последней степени, но тяжелее всех перенёс её принц из-за постоянной то ноющей, то дергающей боли. А им нужно было идти дальше. Шли они ещё четыре дня после ранения принца, и за это время смогли более-менее нормально переночевать на сухих местах, расположенных на отдельных, довольно больших кочках, всего два раза. Всё это время люди брели в основном по пояс в воде, впрочем, она иногда повышалась до груди, а не слишком высокому Нэту доходила даже до горла. Поэтому скорость передвижения у них была крайне мала, тем более что из-за стоячих ночёвок они совсем выбились из сил. Время от времени их за ноги цапали утопленники, норовя утянуть свою добычу вниз и присоединить к себе. Несколько раз это у них получалось, и друзья с трудом вытаскивали товарищей обратно. Иногда зомби, вздувшиеся и неприятно белые или синюшные, всплывали и показывались на поверхности болота, и людям приходилось отпихивать их от себя шестами.

За эти дни у отряда случились ещё две неприятные встречи.

Однажды поверхность неподвижной, покрытой ряской и мхом, воды взбаламутилась, взбурлила и из-под неё показалась морда огромного существа, похожего на древнего ящера, сородичи которого когда-то очень, очень давно во множестве обитали в этом мире и были предками современных крокодилов, только гораздо больших размеров. И хорошо, что чудовище это было очень медлительным, иначе людям, заторможенным таким тяжелым переходом, пришлось бы совсем плохо. И ещё повезло в том, что вода в этом месте стояла низко, порядком не доходя до колен, к тому же из-под нее выступали кочки, и эта тварь не смогла подобраться к воинам вплотную ещё под водой, и ей пришлось всплывать, пробивая торфяной слой, покоящийся на толще воды. Люди уже видели спасительную сушу и бросились, насколько это было возможно к ней. Конечно, этого ящера не затруднило бы выбраться туда вслед за людьми, поскольку у него были четыре здоровущие лапы, и он всё время пытался это сделать. Но на таком пусть и небольшом относительно сухом пространстве товарищи по несчастью смогли организовать совместную оборону. У этой нежити была толстая, покрытая плотной серо-зелёной чешуей, шкура, широкие перепончатые лапы с кривыми, крепкими когтями и голова с гигантской пастью, полной несколькими рядами острейших зубов в пол-локтя длиной[2]. И в эту пасть мог бы спокойно встать в полный рост высокий человек, если бы имел столь неумное намерение. У ящера были маленькие для подобной туши глазки, и он был от природы подслеповат, что, впрочем, людям не слишком-то помогало, так как со всеми остальными органами чувств у него было всё в порядке.

Мечи почти не причиняли чудовищу вреда, не в силах пробить его броню и оставляя на нём только небольшие ранки. И воинов спасало только то, что он реагировал на всё с заметным опозданием, а мужчины были гораздо быстрей его, хотя места для манёвра у них почти не было, и это ограничивало их возможные действия. А на заклинания принца ящер не обращал никакого внимания, и это говорило о том, что люди сражаются всё же с какой-то нежитью, против которой обычные мечи и магия практически бессильны. Ребята справились с ним, но с огромным трудом. Мощному Алену удалось загнать свой длинный двуручный фламберг в глазницу твари и пронзить её крошечный мозг. Чудом никто из них не погиб и даже ранен не был, потому что с такой раной и Эдвин бы ни справился. И не потому, что ему было очень плохо, он бы нашёл в себе силы, ведь даже в этом бою он сражался вместе со всеми, просто невозможно отрастить откушенную ногу или руку, или, скажем, вылечить целиком отгрызенный бок. А других ран в этом случае и не было бы, только такие.

Вторая встреча произошла на следующий день. И на этот раз на них напали, по контрасту, сверху, сразу множество существ. И в определённом смысле они были даже опасней ящера. Эти обитатели болота напоминали ос, если бы те выросли до размера домашней кошки. Они могли, как очень больно кусать, отхватывая кусочки плоти, так и жалить, что вызывало мучительное жжение. Ни того ни другого не избежал никто, потому что люди в это время находились на узкой тропе, а на такой ненадежной, колеблющейся основе поставить магический купол было невозможно. Так что уклониться от нападения «ос» ни у кого не получалось, слишком уж быстрыми они были. И поначалу друзья даже растерялись, не зная, что им делать. Мечами от них отмахиваться было бесполезно. Оставалась только спасительная магия. Вся надежда была на принца. Хотя он сумел подобрать нужное заклинание и поразить им тварей далеко не сразу, что, учитывая его состояние, было вполне простительно. И всё же ему это удалось. «Осы» вспыхнули все разом красивым, радужным огнём и пропали.

Потом Эдвин как всегда исцелил своих товарищей, а к его собственным страданиям добавились боль и жжение от причиненных насекомыми укусов. И за все те четыре дня, что они пробыли в болоте после ранения принца «вепрем», промыть и перевязать рану юноше удалось всего четыре раза во время ночёвок на отдельных островках. На его ноге появилось воспаление, которое постепенно усиливалось, и ее постоянно дергало. Принц сильно ослаб, и держался исключительно на железной силе воли. Но, ни слова жалобы не услышали от юноши его друзья.

На четвертый день с начала перехода по болоту, они вышли в путь, едва рассвело и, наконец, приблизительно к полудню выбрались на берег и повалились на землю, кто, где стоял. Невдалеке от болота протекал ручеек и все, немного отдышавшись, стали мыться и переодеваться, благо сменная одежда почти не промокла, так как еще перед проездом через озерный край, они завернули её в хорошо промасленную кожу. Потом они привели себя в порядок и постирали свои вещи. Эдвину вновь промыли рану и перевязали ее, но было уже поздно. Она нарывала, и у юноши началась гангрена. Всем и, в том числе, ему самому, было совершенно ясно, что без незамедлительного лечения он обречён. Конечно, ещё не поздно было отрубить принцу ногу, но так не хотелось калечить будущего короля, причем такого юного, и все надеялись, что может быть, они успеют где-нибудь найти целителя, которому удастся помочь Эдвину до того, как станет совсем поздно. Хотя надежда на такой исход была призрачной, к тому же искать колдуна-лекаря надо было в ближайшем большом городе. А это было опасно. Но об этом никто из них не думал, главным было спасти принца. Эдвина посадили на одну из четырёх оставшихся у них запасных лошадей, привязали его и они продолжили своё путешествие.

Но вскоре стало очевидно, что ехать самостоятельно на коне он не сможет. Юноша то и дело терял сознание, приходил в себя ненадолго и снова впадал в забытьё.

— Что будем делать? Надо как-то спасать принца, — спросил своих товарищей граф Дюран.

— Надо отвезти его в город, — предложил Геор.

— Это опасно, — возразил ему барон Эвер, — к тому же туда еще нужно добраться. А судя по карте, до ближайшего большого города, в котором может оказаться целитель, не меньше трёх дней пути. Боюсь, столько Эдвин не протянет.

— Но что ещё нам остаётся?! Здесь мы его точно не спасём, — вздохнул Лоран.

Деваться было некуда. Они приняли решение, отправиться в город Ятол. Юношу пересадили на самую крепкую и выносливую лошадь, на которой ехал Ален, и поспешили дальше.

Все до одного испытывали очень сильную тревогу. И дело было не только в самом принце, которого они успели полюбить за его приветливый, открытый характер, за то, что в нем совершенно не было ни высокородной заносчивости, ни спеси. Но дело было еще и в том, что никто понятия не имел ни о цели их путешествия, ни о том, куда им следует ехать. Вернее все знали, что им надо двигаться в северном направлении, но и только. Всё было известно одному лишь принцу и если он умрет, весь их поход станет бессмысленным, а ведь он был очень важен! Еще через двое суток Эдвин стал совсем плох.

Без лечения гангрена развивалась очень быстро. Началось общее заражение крови. Никто, конечно, в этом не разбирался, но всем было понятно, что юноша стоит одной ногой в могиле. Друзья Эдвина совсем отчаялись, не представляя себе, чем они могут помочь ему, как вытащить его с того света, куда он почти попал. Принц больше не приходил в себя, постоянно бредил. Но даже в бреду, каким-то образом, не выдавал тайной цели их похода. Путешественники все время ехали по лесу и заброшенным просёлочным дорогам с максимально возможной скоростью, избегая торных трактов, по которым в обе стороны передвигалось множество людей. То, что за ними ведётся охота, они уже знали.

В один из дней на ночь они остановились на довольно большой поляне. Все были подавлены и угрюмы. Никто не разговаривал, не хотелось, всё делали молча, разве что, подавая друг другу отдельные реплики. Наконец, все дела были закончены. Оставалось, только, выставить стражу и лечь спать. Эдвин то безостановочно метался в жару на своей импровизированной постели, что-то бессвязно бормоча, то его лихорадило, и он дрожал в сильнейшем ознобе. Когда все, кроме Ника, охраняющего лагерь первым, заснули, на поляну неожиданно вышла девушка в дорожном платье, с заплечной сумкой и с посохом в руках.

— Стой, — закричал Ник, впрочем, не слишком громко, чтобы не разбудить товарищей, — ты кто такая? И что здесь делаешь? — Просто путница, — ответила девушка, пожав плечами, — а на ваш лагерь я наткнулась случайно. Я вовсе не хотела выходить к людям, о которых ничего не знаю, но уж очень озябла. Что-то в последние дни стало как-то прохладно, особенно по ночам.

— И что же, ты путешествуешь по лесу одна? — всё ещё подозрительно спросил парень, раздумывая, стоит ли будить уставших спутников или нет. А девушка меж тем заметила состояние Эдвина и сказала: — Вижу, ваш товарищ тяжело болен, ему совсем худо. Я, возможно, могла бы помочь ему, если вы мне позволите.

— Вот как? — воскликнул Ник. В его душе забрезжил малюсенький огонёк надежды. Но он не знал, можно ли довериться незнакомому, совершенно чужому человеку. Он так и не пришёл ни к какому выводу и решил переложить решение этого вопроса на командира. Ник осторожно подошёл к графу и тихонько потряс его за плечо.

— Граф, проснитесь, — позвал его гвардеец.

— Что, уже моя очередь дежурить? — сонным голосом спросил Лоран.

— Нет, нет, господин капитан, — прошептал Ник, — просто здесь появилась какая-то барышня, которая говорит, что может вылечить принца, а я не знаю, разрешить ей или нет.

— Где она? — Сразу же проснулся граф.

— Да вон там, видите? С той стороны костра сидит, — указал на неё солдат. Незваная гостья как раз в этот момент встала, и огонь осветил ее точеную фигурку и красивое лицо. Девушка была белокурой с темно-серыми глазами. Хотя эту деталь ее внешности все заметили уже при свете дня.

— Здравствуйте, я граф Лоран Дюран, — представился капитан, — а вас как зовут.

— Делия, господин граф, — назвала себя та, — о фамилии позвольте по некоторым причинам пока умолчать.

— Вы, в самом деле, можете спасти нашего друга?

— Во всяком случае, попытаюсь.

— Вы целитель? — С надеждой спросил у Делии Лоран.

— Нет, к сожалению, — покачала головой красавица, — но моя бабушка была опытной знахаркой и, порой вытаскивала самых безнадежных больных. И она многому меня научила.

— Ну что ж, попробуйте, вдруг, в самом деле, получится, — принял решение граф.

— А это не опасно, ведь мы ничего о ней не знаем? — шепотом спросил у него Ник. — А что делать то? Все равно хуже уже не будет. Принц итак умирает, до города мы его не довезем, — также шёпотом ответил Лоран.

А Делия, пока они разговаривали, переплела свою несколько растрепавшуюся за долгий переход длинную и толстую косу, чтобы ей потом не мешали волосы, и затем достала из своего дорожного мешка котелок, пучки каких-то сушёных трав и несколько баночек из обожженной глины, закрытых плотной материей, обвязанной толстыми, крепкими нитями. Она попросила налить в котелок воды, и когда это было сделано, подвесила его над огнём. Затем девушка начала варить какое-то зелье, «колдовать» над ним, добавляя в него, то одно, то другое. Наконец варево было готово. Когда оно достаточно остыло, Делия попросила мужчин помочь ей напоить больного. Ник приподнял Эдвина, а Лоран разжал ему ножом зубы, и знахарка стала осторожно вливать в принца лекарство. После этого она достала ещё одну маленькую баночку с тёмной, приятно пахнущей мазью и, размотав повязку на ноге юноши, обильно смазала ему рану, перед этим как следует промыв ее. Снова перевязав его чистыми бинтами, девушка сказала:

— Ну вот, теперь я буду вливать в него это зелье, и наносить мазь каждые два часа и нам останется только ждать. Если он не умрёт сегодня ночью, то, скорее всего, выживет. Но не надо отчаиваться, у меня есть хотя и очень слабый, но все же, целительский дар и все, что я делаю с больным или раненым человеком приносит большую пользу, чем у простых знахарок. Если бы я только могла лечить людей, как это делают настоящие целители. Но, увы, мне этого не дано, Что ж, будем надеяться на лучшее. Но после ему надо будет отлежаться хотя бы несколько дней. Везти его куда-либо в таком состоянии ни в коем случае нельзя!

— Нельзя, так нельзя, вам видней, — согласился с Делией граф, — и хотя мы очень спешим, но торопить события не будем.