Надежные мужские объятия

ГЛАВА ПЯТАЯ

Эллисон и сама не смогла бы объяснить, почему позволила Коннору уговорить себя провести выходные в его уютном коттедже в Беркширсе, к западу от Бостона. Просто захотелось у расслабиться, сменить обстановку.

Она удобно устроилась в гостиной, разложила на столе папки с документами и все время после обеда составляла официальное письмо адвокату Кендэлла в ответ на предложение исключить некоторые факты из дела его подопечного.

Судя по звукам, Коннор в это время находился на кухне. Утром они съездили в город купить продуктов, а потом парень сел работать за компьютер. Как выяснилось, их в доме четыре плюс какие-то суперсовременные электронные приспособления.

К счастью для Элли, предшествующая неделя оказалась менее богата событиями, чем предыдущее воскресенье. После того как они нашли анонимное письмо в почтовом ящике, весь остаток дня пришлось давать показания полицейским, которых вызвал Коннор. На допрос ушло больше часа — инспектор оказался невероятно дотошным, ему нужно было знать мельчайшие подробности, так что к концу дня у девушки даже разболелась голова.

После из полиции пришел официальный ответ, что на снимках и записке не найдено других отпечатков, кроме тех, что принадлежали Коннору, а на конверте много разных — видимо, включая и «пальчики» почтальона. Никто из владельцев магазина или жителей района, где были сделаны фотографии, не мог вспомнить ничего подозрительного.

Однако несмотря на то, что рабочая неделя прошла относительно спокойно, Эллисон чувствовала какую-то тревогу. Если раньше она только предполагала, что кто-то может следить за ней, то присланные снимки доказали, что так оно и есть.

И от этой мысли становилось не по себе. Девушка ловила себя на том, что время от времени оборачивается, пытаясь вычислить преследователя.

Поэтому, когда в конце рабочей недели Коннор заявил, что в его загородном домике можно работать не хуже, чем в городской квартире, Элли не заставила себя долго уговаривать. Приехав сюда утром, она с удивлением обнаружила, что «загородный домик» на самом деле представляет собой внушительное, обшитое деревом двухэтажное здание, уютно расположившееся среди лесов, вдали от дороги. Здесь были четыре спальни, две ванные комнаты, просторная кухня, гостиная, столовая, кабинет хозяина, веранда и, в довершение прочих удобств, горячая вода.

Элли постаралась не думать о горячем душе и — что было еще труднее — забыть о соседстве собственной спальни с комнатой Коннора. Сквозь раздвижные двери, ведущие на террасу, было видно, что хозяин занят разведением огня для шашлыка.

Рядом стояла тарелка с нарезанным мясом и картошкой.

Гостья решила, что пора заканчивать с работой. Она встала, сложила документы в аккуратную стопку и отодвинула их в дальний угол стола.

Когда Эллисон вышла из дома, Рафферти стоял с открытой бутылкой пива и наблюдал, как солнце садится за деревьями. Он открыл еще бутылку и протянул гостье.

— Спасибо, — ответила она, наблюдая, как хозяин ловко орудует вилкой, переворачивая куски мяса.

— Знаешь, я так, пожалуй, могу привыкнуть, что ты всегда готовишь для меня, Рафферти.

Видя его удивленный взгляд, Элли рассмеялась:

— Но, с другой стороны, приготовление шашлыка относится к чисто мужским занятиям, так же как открывание бутылок с пивом и настройка телевизионных каналов.

Коннор усмехнулся, пытаясь скрыть легкое смущение.

— Вот в этом ты права, красавица. Так что до конца вечера запомни: я главный, а ты мой заместитель.

Гостья закатила глаза, изображая крайнее удивление.

— Только до конца этого вечера? По-моему, ты каждый день пытаешься внушить мне эту мысль.

— Да, но пока — весьма безуспешно. — Рафферти кивнул головой в сторону кухни:

— Остальные закуски и посуда — там.

Элли бросила на хозяина выразительный взгляд, тем не менее поднялась с места и направилась в дом. Через пару минут она вернулась с тарелками, столовыми приборами и бумажными салфетками, не забыв прихватить также миску с салатом, которую Коннор оставил на столе.

Накрывая на стол, Эллисон периодически поглядывала на хозяина дома. Его потертые джинсы плотно облегали бедра и упругие ягодицы. Сверху была надета теплая клетчатая рубашка, из-под которой выглядывала белая футболка. В таком неформальном костюме парень выглядел еще сексуальнее.

Но пока они не сели за стол, Элли даже представить не могла, что это будет так интимно обедать наедине с Коннором посреди леса, да еще когда он сам все приготовил. Несмотря на это — а может быть, именно поэтому, — разговор завязался сам собой: обсудили, как бостонской футбольной команде попасть на отборочный турнир чемпионата мира, поговорили о достоинствах классического рок-н-ролла.

В конце концов напряжение полностью пропало. Эллисон осмелела настолько, что даже решилась на нескромный вопрос:

— Есть одна вещь, которую я никогда не понимала в тебе, Рафферти.

Мужчина насмешливо приподнял бровь, откинувшись на спинку кресла.

— Только одна? Какое разочарование. Я-то считал себя сложным, противоречивым, может быть, даже непризнанным гением.

Элли закатила глаза с мнимым негодованием.

— Это Джеймс Дин был непризнанным гением, а ты просто… — она замолчала, подбирая правильное слово, — непроницаемый.

— Непроницаемый? — Коннор задумчиво потер подбородок. — Ну ладно, пусть хоть непроницаемый. Это лучше, чем ничего. Итак, я полагаю, ты собираешься меня просветить по поводу значения титула «непроницаемый»?

Девушка постаралась не замечать его насмешливого тона.

— Так вот, мы говорили о том, что для меня в тебе всегда оставалась одна большая загадка. Элли глотнула еще пива, прежде чем продолжить. — Это связано с возвращением в Южный Бостон.

На лице собеседника отразилось едва заметное напряжение. Однако Эллисон была не из тех, кто сворачивает на полпути.

— Ты же уехал из Южного Бостона, получил престижный диплом в Гарварде — кстати, с высокими оценками по компьютерной технологии, — с такими данными можно было сделать головокружительную карьеру в каком-нибудь инвестиционном банке. Но вместо этого ты возвращаешься в Южный Бостон и начинаешь с нуля свое дело.

Рафферти только пожал плечами.

— Но и это еще не все, — настойчиво продолжала девушка. — Твой выбор пал на совершенно непрестижную область — охранные системы. Обычно в Гарвард поступают не для того, чтобы вернуться туда, откуда начали.

Мужчина откинулся в кресле и изучающе посмотрел на собеседницу.

— Ты права, но в конце концов все сложилось удачно. — Он обвел взглядом дом и прилегающий лес. — Как знать, принцесса, может, это входило в мой первоначальный план? — На его лице появилась довольная улыбка. — Ты идешь наугад, пока не нащупаешь твердую дорожку, не так ли? Прекрасное качество для профессионального прокурора.

— Не пытайся заговаривать мне зубы комплиментами — Элли, стараясь не обращать внимания на лестное замечание, решительно наклонилась вперед. — Так зачем ты вернулся в Южный Бостон после Гарварда, когда у тебя были все основания этого не делать? Тем более что твой отец погиб в перестрелке во время дежурства.

Квентин рассказывал, что Рафферти-старший служил полицейским и его убили, когда Коннор был еще совсем маленьким, а мать работала медсестрой и умерла от рака вскоре после того, как парень окончил среднюю школу, так что в восемнадцать он остался круглым сиротой. У Эллисон эти рассказы всегда вызывали сочувствие.

— Это что, допрос? — Несмотря на дружеский тон, в голосе Коннора слышалось едва заметное напряжение.

Элли поняла, что она на правильном пути.

Коннор задумчиво посмотрел на пустую бутылку.

— Хорошо, принцесса. Я вижу, от тебя не так-то легко отделаться.

«Или ты просто не хочешь этого», — добавила Эллисон про себя. Коннор был не из тех людей, кого можно заставить говорить о вещах, которые они предпочитают скрывать. Элли почувствовала, что зашла на территорию, куда парень пускает далеко не всех.

Минуту Рафферти молчал, глядя вдаль туманным взглядом, потом снова повернулся к собеседнице.

— Мне было девять, когда папа погиб. Трудно терять отца в таком возрасте — хотя, с другой стороны, в каком легко? Он был помощником тренера в нашей футбольной команде и учил меня тому, чему обычно учат сыновей: плавать, кататься на велосипеде. — Коннор вздохнул и продолжил: У отца было сильно развито чувство долга. Наверное, он потому и стал полицейским, что сам вырос в рабочем районе Южного Бостона.

— Угу, — только и сказала Эллисон. Теперь, когда Рафферти наконец-то начал рассказывать, она не хотела прерывать его собственными комментариями.

— Как бы там ни было, мы вполне могли себе позволить жить в пригороде, но отец предпочитал Южный Бостон. Отсюда было ближе добираться до работы.

— Иными словами, — вставила Элли, — мистер Рафферти преданно служил интересам общества еще до того, как это выражение стало появляться в газетах.

— Именно, — кивнул головой собеседник. — Он считал, что полиция должна не только следить за порядком, но и оказывать влияние на жизнь местной общины.

— Знать людей своего района, — добавила Эллисон. — Организация футбольной команды помогает оградить детей от улицы.

— Все так.

Девушка замолчала, ожидая продолжения.

Коннор сделал большой глоток пива и стал смотреть вдаль, словно пытаясь различить что-то между деревьями.

— Как-то вечером в дверь позвонили. Я думал, это отец вернулся с вечернего дежурства. Открыл дверь: на пороге стоял сержант, который работал в нашем районе. У него было такое серьезное выражение лица, что у меня все внутри перевернулось.

Коннор взглянул на собеседницу.

— Ты сама можешь догадаться, что было дальше.

— Как это произошло? — осторожно спросила Элли.

— Поступил сигнал о вооруженном налете, и отец поехал разобраться. Одного парня поймал и надел наручники. Но отец не знал, что у того был еще напарник, с пушкой тридцать восьмого калибра.

Эллисон представка себе эту сцену и невольно вздрогнула.

Коннор мрачно усмехнулся.

— Ты сама спросила, принцесса.

— Я хотела понять, почему ты никогда не рассказывал эту историю.

— Я вижу, ты настроена узнать все до конца, не так ли?

Девушка нахмурилась.

— Не представляю себе, почему нужно было все скрывать. В конце концов…

-..в конце концов люди будут сочувствовать бедному мальчику и разобьются в лепешку, чтобы ему помочь. Ты это хотела сказать?

— Ну, не совсем…

— Вот именно этого я и не хотел, — перебил Коннор, и в его голосе прозвучало раздражение. — Мне не было нужно сочувствие. Отца это все равно не вернуло бы. А я не хотел, чтобы кто-нибудь мог сказать, будто я спекулирую на собственной трагедии.

Эти слова заставили Эллисон вздрогнуть. Однако она именно таким и представляла себе Рафферти — гордым, упрямым и независимым.

— Ну что, я удовлетворил твое любопытство, красавица?

Вопрос прозвучал абсолютно серьезно, безо всякого намека на насмешку.

— Спасибо за то, что рассказал, — ответила Элли, собирая посуду со стола и следуя за хозяином дома на кухню. — Представляю себе, каково пришлось тебе и твоей маме.

Коннор обернулся, опершись на кухонный стол и скрестив ноги.

— Да, для мамы это был огромный удар. Пришлось снова устраиваться на работу медсестрой, чтобы прокормить семью. Но поскольку она не знала других мест, кроме Южного Бостона, нам пришлось там и остаться.

— Наверное, тебе было очень одиноко?

— Вовсе нет, — покачал головой он. — Я был сорвиголова. Отец погиб, и мне казалось, что весь мир виноват в этом. Дрался, прогуливал школу, рисковал собой по поводу и без. Мне повезло, что в школе нашлись понимающие учителя, которые вместе с матерью смогли подобрать ко мне подход — жесткий, но не жестокий. К тому же я осознал, что могу найти своим мозгам лучшее применение и чего-то добиться.

Продолжая слушать, Эллисон забралась на высокий табурет у стола.

— Это возвращает нас к моему первому вопросу: почему ты вернулся в Южный Бостон после всего, что произошло? После Гарварда ты мог отправиться куда угодно, и у тебя для этого были все основания.

— Я уже говорил, ты не отступишь, пока не добьешься своего.

Коннор взглянул на решительное выражение ее лица и улыбнулся.

— Когда я начинал свой бизнес, то старался свести расходы к минимуму. В те времена можно было снять вполне сносную квартиру в Южном Бостоне за умеренную плату. Вот, собственно, и все.

Элли недоверчиво покачала головой.

— Во всех заметках о тебе в газетах и журналах, которые я читала, говорилось, что ты вернулся в Южный Бостон с целью начать свой бизнес.

Собеседник удивленно вскинул бровь.

— Так ты читаешь все статьи обо мне, принцесса?

Элли густо покраснела, но не позволила увести себя от темы:

— У «Рафферти секьюрити» по-прежнему есть офис в Южном Бостоне, если не ошибаюсь?

— В общем да…

Эта неуверенность озадачила Эллисон.

— На самом деле там находится не офис моей фирмы, скорее — общественный центр.

Элли на секунду нахмурилась, а потом рассмеялась.

— Иными словами, ты открыл благотворительный фонд.

Парень поерзал на стуле.

— Можно сказать и так.

Соблазн отыграться за прежние насмешки по поводу ее благотворительных дел был слишком велик.

— Так значит, ты ничем не отличаешься от богатых дамочек, которые устраивают благотворительные аукционы?

Рафферти возмущенно покачал головой.

— Разница есть. Я не родился в богатой семье.

Решив оставить спор, Эллисон спросила:

— А чем занимается твоя благотворительная организация? Да, кстати, должна кое в чем признаться. Хотя мне и нравится поязвить по поводу твоей скрытой тяги к филантропии, я очень рада, что ты можешь себе позволить делать добро другим.

— Эта «благотворительная организация», как ты ее называешь, финансирует программы для детей района.

— Очень хорошо, — кивнула Элли. — Но, конечно, тебе следовало бы заняться чем-нибудь более близким к твоему бизнесу.

На лице Коннора промелькнуло удивленное выражение.

— Странно, что ты догадалась. На самом деле мы проводим занятия по самообороне и по обеспечению безопасности дома.

— Вот как, — протянула она.

— О, я уже вижу, как в твоей головке замигали лампочки — значит, дошло.

— Да, это многое объясняет. Твой отец чувствовал свой долг перед общиной, и ты, повзрослев, возвращаешься в Южный Бостон, чтобы основать благотворительное общество. Кроме того, мистер Рафферти погиб, предотвращая кражу со взломом, поэтому ты занялся охранным бизнесом.

Эллисон почувствовала, что ей удалось проникнуть во внутренний мир Коннора, понять причину его стремления защищать других. Девушка решила впредь быть с ним помягче.

— О чем задумалась, принцесса? — спросил хозяин. — Я отчетливо вижу, как колесики завертелись в твоей очаровательной головке.

Элли тряхнула кудрями и улыбнулась.

— Рискую кое-кого удивить, но тебе почти удалось завоевать мою симпатию.

Какое-то мгновение он смотрел на девушку не мигая, а потом сказал:

— Улыбайся почаще — тебе идет.

Их взгляды встретились — и Эллисон отвела глаза в сторону, сама удивившись внезапно охватившей ее застенчивости.

— Ну а ты сама, красавица? — спросил Коннор, меняя направление разговора. — Мама — судья, ты прокурор. Похоже, тебе не меньше моего свойственно поддаваться подсознательному влечению.

Девушка с облегчением вздохнула, почувствовав, что опасный момент позади.

— Ты демонстрируешь чудеса психоанализа, заметила она полушутливым тоном. — Но учти, что твоя аналогия хромает. Если бы я хотела порадовать собственных родственников, то держалась бы подальше от обвинительных приговоров и прокуратуры. Нашла бы себе какую-нибудь адвокатскую контору, устроилась бы юристом — чисто и безопасно. — Элли хитро наморщила носик. — Знаешь, давать бесплатные юридические консультации — это так хорошо сочетается с благотворительными аукционами, до которых я, по-твоему, большая охотница.

Коннор усмехнулся и произнес, молитвенно сложив руки:

— Ну ладно, прости. Возможно, я сделал поспешный вывод.

Гостья изобразила на лице скептическое недоумение.

— Ты извиняешься?

Мужчина пропустил ее иронический тон мимо ушей. Пора было уже перевести разговор в другое русло. Элли, действуя наугад, удалось узнать больше, чем Коннор собирался рассказывать. Теперь он имеет право на ответные вопросы.

— А почему ты занялась этим?

— Чем именно?

— Пошла работать в прокуратуру округа, хотя могла бы найти себе непыльное и безопасное место, как и предполагали твои родственники.

Девушка склонила голову набок и некоторое время внимательно смотрела на собеседника, словно решая, насколько стоит раскрываться перед ним.

— Ну же, выкладывай, принцесса. Теперь моя очередь приставать с расспросами.

Она выглядела необыкновенно соблазнительно на высоком стуле, какие бывают обычно в барах. Облегающие джинсы не скрывали прелести стройных ног, а хлопковый топ подчеркивал высокую красивую грудь.

— Насколько я слышал, ты многих успела упечь за решетку.

Гостья ответила многозначительным взглядом.

— Стало быть, ты все же следишь за моей карьерой?

Хозяин поднял руки вверх, что означало полную капитуляцию.

— Давай-ка раз и навсегда решим с тем случаем в баре. Должен признать, я повел себя не самым подобающим образом. Обычно я пользуюсь более честными способами.

Такое своеобразное полуизвинение тронуло сердце Эллисон, и она настроилась на откровенность:

— Работая в прокуратуре, я впервые ощутила себя самостоятельной личностью. Я перестала быть просто Эллисон Уиттейкер, дочерью и наследницей филантропов Джеймса и Эйвы Уиттейкер, сестрой магната Квентина, загадочного Мэтта и плейбоя Ноя.

— Понятно. — Теперь Коннор знал наверняка, что работа в прокуратуре была для девушки средством обрести независимость. И неожиданно пожалел, что это так.

— Ты действительно понимаешь меня. Коннор? — спросила гостья. — Потому что иногда мне кажется, что ты очень похож на моих братьев.

— Можешь поверить мне на слово — чувства, которые я испытываю к тебе, весьма далеки от братских, — ответил он едва слышно.

— Что ты сказал? — растерянно переспросила Эллисон.

— Ты прекрасно все расслышала, красавица, ответил Коннор, прямо глядя девушке в глаза. — Или, может, тебе трудно поверить в то, что я сказал?

В эту минуту Рафферти забыл обо всех обещаниях, которые он годами повторял себе, — не вызывать Элли на откровенный разговор по поводу собственных чувств. Правда, он уже давно пытался выяснить другое — что девушка испытывает к нему, и теперь, когда она была так близко, не задать этот вопрос вслух оказалось адски трудным.

Эллисон нервно рассмеялась.

— Еще бы, трудно испытывать братские чувства к занозе, которая торчит у тебя в одном месте.

Коннор склонился к ней и произнес, пристально глядя в глаза:

— Не думал, что мне когда-нибудь придется упрекать тебя в недостатке смелости.

Они были совсем одни, среди глухих лесов.

Рафферти совсем недавно закончил строительство этого коттеджа и ни разу не привозил сюда ни одной женщины. Внезапно ему стало совершенно наплевать, к чему приведут их романтические отношения и сколько они могут продлиться.

Главное — чтобы начались.

Письма с угрозами, которые девушка регулярно находила в почтовом ящике, какой-то сумасшедший маньяк, который следит за ней и готовится нанести удар в любую минуту… Коннор внезапно остро осознал, как легко потерять его маленькую принцессу. У их отношений может просто не быть «завтра», чтобы смеяться и любить друг друга, — так к чему, черт возьми, рассуждать о том, как следовало или не следовало поступать раньше!

Эллисон выпрямилась на стуле и озадаченно сдвинула брови.

— Я не совсем понимаю, о чем ты.

— В самом деле? — мягко переспросил Коннор.

Он обошел стол и приблизился настолько, что мог ее коснуться. Несмотря на волнение, Элли не сдвинулась с места, только вздернула подбородок, готовая осадить Коннора в любой момент, если это понадобится.

Он едва заметно улыбнулся и протянул к ней руку.

— Не смей, — произнесла она тихим шепотом.

В ее глазах не было паники или даже намека на испуг.

— Почему нет?

Он страстно, до самозабвения, мечтал прикоснуться к ней и не понимал, какая сила в мире может помешать ему.

— Потому что твои братья сделают из меня котлету?

Коннор приподнял лицо девушки за подбородок и нежно провел большим пальцем по пухлой нижней губке, пробормотав:

— Думаю, мне все же стоит рискнуть.