Нарисуй меня счастливой. Натурщица

Глава 17

Вадим Сергеевич к разговору с Ириной готовился долго и тщательно. Он прокручивал в голове разные фразы, приводил всевозможные разумные доводы, представлял себе ее возражения и отвечал на них. Он давно решил, что ничего из той квартиры забирать не будет (разве только самые памятные, доставшиеся ему от родителей, вещи да часть огромной библиотеки, которую он собирал всю жизнь).

Ремонт в квартире для Алины практически закончился, осталось только перевезти туда мебель. Но теперь Вадима мучила еще одна мысль: если с Ириной не удастся договориться и его действительно заставят уйти из клиники, в которой он проработал без малого двадцать пять лет, по так называемому «собственному желанию», то ему банально нечем будет платить за Алинину квартиру. Лору в свои переживания Вадим не посвящал: это были его проблемы, ему и расхлебывать. В конце концов, он все-таки надеялся уговорить Ирину не портить ему жизнь. Вадим Сергеевич был до сих пор уверен, что два интеллигентных человека, проживших бок о бок ни много ни мало семь лет, все-таки найдут способ договориться.

Когда Ирина открыла ему дверь, Вадим Сергеевич вошел и поразился тому, что дом, в который он приходил каждый вечер в течение семи лет, дом, который он действительно все это время считал своим домом, стал ему совершенно чужим.

Нелька с заливистым радостным лаем кинулась ему в ноги. Вадим Сергеевич рассеянно погладил собаку и прошел за Ириной на кухню. Нелька потащилась следом, растерянно повиливая хвостом: любимый хозяин, которого почему-то так долго не было, вел себя совсем не так, как обычно.

— Кофе, чай? — официально спросила Ирина, подготовившись к этой встрече с особой тщательностью: аспирант Миша был благоразумно услан в общежитие, сама Ирина благоухала французскими духами, черный костюм, купленный за бешеные деньги в дорогом бутике, сидел на ней безукоризненно, а над прической сегодня с утра постарался самый дорогой парикмахер, записываться на прием к которому приходилось за месяц, если не за два вперед.

— Кофе, — так же официально ответил ей Вадим.

Пока Ирина варила кофе, Вадим молчал, обдумывая предстоящий нелегкий разговор.

Ирина поставила перед ним и перед собой две чашки с дымящимся ароматным кофе и опустилась на стул напротив Вадима.

— Я тебя внимательно слушаю. — На лице Ирины застыла официальная гримаса.

Внутри Вадима волной поднялось возмущение: женщина, которую он семь лет считал своей женой и был уверен, что знает ее как свои пять пальцев, сидела напротив него и играла дешевый спектакль. Он еле сдержался, чтобы не ответить ей какой-нибудь резкостью.

— Может быть, хватит дешевых комедий? Давай поговорим, как нормальные, интеллигентные люди.

— Я тебя слушаю, — повторила Ирина.

— Объясни, зачем тебе все это нужно?

— Что? — наигранно подняла брови Ирина.

— Неужели тебе станет легче, если я останусь без любимой работы?

— Ты удивительно догадлив, — зло улыбнулась Ирина Михайловна. — Мне станет значительно легче! Я не только оставлю тебя без работы — я уничтожу тебя!

Вадим онемел от нахлынувших на него эмоций. Такого цинизма от бывшей жены он никак не ожидал.

— Послушай... — сдержавшись, снова попытался он образумить ее. — Ты же умная женщина, давай не будем превращать наш развод в идиотский фарс.

— Развод? Кто тебе сказал, что будет развод? Я выходила за тебя замуж совсем не затем, чтобы потом разводиться и оставшуюся жизнь заниматься дележкой имущества.

— Какая дележка?! — сорвался Вадим. — Я не собираюсь забирать отсюда ничего, кроме книг!

— А кто их тебе отдаст? Ты не получишь ничего! Можешь катиться к своей дешевке! Посмотрим, как она обрадуется, когда ты явишься к ней голый, босый и безработный! Да еще и со штампом в паспорте! — С Ирины Михайловны слетела вся ее наносная официальность. Лицо ее исказилось в безобразной гримасе, глаза светились неприкрытой ненавистью. — На развод в ближайшее время можешь даже не рассчитывать! Как, впрочем, и на все остальное! Ты еще вспомнишь меня! Еще приползешь на брюхе и будешь ноги целовать, чтобы я пустила тебя обратно!

Вадима подкинуло со стула. Красная пелена встала перед его глазами. Он слабо отдавал себе отчет в том, что делает. Ирина поняла это, она никогда не видела своего мужа в таком бешенстве... Она вскочила и попятилась.

Вадим двинулся в ее сторону, под руку ему попала тяжелая хрустальная сахарница, наполненная сахаром. Почти не понимая, что делает, Вадим схватил ее и с силой швырнул в старинный буфет, еще со времен Ирининого отца-генерала хранящий внутри за стеклами половину фамильного хрусталя.

Раздался оглушительный звон и грохот, посыпались осколки стекла и хрусталя. Ирина взвизгнула и бросилась к телефону.

Грохот отрезвил Вадима. Он непонимающе огляделся по сторонам, увидел пол в стеклах, перекошенное лицо Ирины, кричащей в трубку: «Милиция! Милиция!», схватил с вешалки свою дубленку и бросился вниз по лестнице, распахнув настежь входную дверь...

В субботу в мастерских было шумно. Из комнаты в комнату ходили незнакомые Алине личности, у Игоря весь день разминались пивом. Тамара с Алиной уединились, как могли, в мастерской у Глеба и пили чай с тортом.

На Томке было серебристое платье, которое облегало ее фигуру так плотно, что сквозь него были видны соски грудей и тонкая полосочка трусиков.

— Женька вчера за этот наряд кучу денег отвалил, — усмехнулась Тамара на изумленный взгляд Глеба, которым тот одарил ее после того, как она сняла шубу. — Сказал, что хочет, чтобы его женщина в платье выглядела не хуже, чем без него.

Алина промолчала на это, а Глеб все-таки спросил:

— Ты с Игорем разговаривала?

— Зачем? По-моему, и так все понятно.

— Тамара, он же спивается!

— А при чем тут я? — зло возразила Тамара. — Он в своей личной жизни разобраться не может, а я должна терпеть и ждать? Надоело!

Глеб покачал головой, на что Тамара тут же среагировала:

— Все мужики всю жизнь воспринимали меня как красивую безделушку. По принципу: женщина должна на раз — ложиться, на два — тихо! Один Степка был человеком, но я его никогда не любила... А Игорь себе новую музу найдет. Я тоже не молодею. Это в семнадцать лет можно сидеть и ждать у моря погоды, а когда тебе тридцатник — извините... Я нормально жить хочу...

— На содержании у женатого мужика? — не удержался Глеб.

— Да хоть у черта! Он меня хоть не попрекает ничем! И истерик не устраивает! И не сваливает свои проблемы на мои плечи!

— Томка, Томка... Совсем ты запуталась, — вздохнул Глеб.

— Моя жизнь, что хочу, то и делаю! Я запутала, мне и распутывать!

— Глеб, — заглянул в мастерскую Виктор Ильич. — Пора уже ехать. Девочки, собирайтесь.

До галереи доехали весело, привлекая внимание всего автобуса.

Новая галерея представляла собой два небольших зала абсолютно белого цвета. Арочные входы и окна, небольшой эркер в одном из залов; по стенам висели картины с обнаженной натурой: здесь были фигуры целиком, были и фрагменты — рука или нога и все остальные части тела. Посреди первого зала стояли два черных подиума. То ли за счет яркого освещения, то ли из-за белого цвета стен в галерее было очень много света. Алине даже показалось сначала, что стены светятся изнутри.

Тамаре, в отличие от Алины, весь этот галерейный антураж был глубоко безразличен. Она деловито огляделась по сторонам и повернулась к Глебу:

— Так, где мы будем стоять, я уже поняла. А раздеваться мы где будем?

— Обещали специальную комнату, — сказал Глеб. — Я сейчас узнаю.

— Ты что, уже участвовала в таких акциях? — удивилась Алина.

— Да я за все время работы на худграфе где только не участвовала! Балерину с меня лепили, на кольца вместо гимнастки подвешивали, один раз даже на шпагат сажали! Если по городу поискать — половина скульптур с меня лепилась! Одно время я даже боялась, что меня узнавать будут. Не по лицу, — Тамара усмехнулась, — а по другим частям тела.

— Если ты в этом платье пару раз по городу пройдешь, то точно будут узнавать, — улыбнулась Алина. — А сколько аварий произойдет!

— Девочки, пошли, через полчаса начинаем! — подскочил к ним Глеб и повел в комнату, отведенную для переодевания.

— Смотри на меня, — поучала Тамара, раздеваясь. — И делай то же, что и я. Хотя, в общем-то, делать ничего не надо будет. Стой себе и стой. Главное — не смеяться, когда щекотно.

— А если... Ну, в туалет там или покурить?

— Приспичит — сходишь. А насчет курева — советую потерпеть. Тут сейчас телевизионщиков и фотографов всяких будет как собак нерезаных. Снимут тебя без маски — через пятнадцать минут весь город знать будет, кто ты и что ты. На хрена тебе это надо?

— Телевидение будет? — растерялась Алина: о прессе она никак не думала.

— Ты что, вчера родилась? — изумилась Тамара. — Или на выставках никогда не была? Это Москву, может, ничем не удивишь. Там таких перфомансов на каждый квадратный километр по двадцать штук. А в нашем занюханном городке на такую тусовку все собаки сбегутся! Держи маску.

Алина надела на лицо маску, похожую на карнавальные очки со свисающей вниз полупрозрачной золотой тканью, которая закрывала подбородок.

— Готова? — оглядела ее Тамара, на лице которой красовалась такая же маска, только черного цвета, и сладко потянулась, точь-в-точь как кошка. — Пошли, подруга, работать.

Наблюдать за происходящим сквозь прорези маски оказалось очень забавно. Играла спокойная музыка, люди передвигались от картины к картине, делали серьезные, понимающие лица, говорили умные слова, норовя побыстрее схватить бокал с вином и крошечные бутерброды, которые разносили на подносах верткие официантки.

Потом приглушили свет, в зале стало полутемно, освещенными остались только фигуры Алины и Тамары.

Заиграло что-то бравурное. Кисть Глеба коснулась обнаженного тела Алины. По коже пробежала легкая дрожь, Алина моментально покрылась мелкими мурашками, соски затвердели и съежились. Со всех сторон вспыхивали блицы фотоаппаратов, за одним из телевизионных операторов Алина увидела знакомую корреспондентку, которая когда-то брала интервью у Глеба. Алина чуть повернула голову. С Тамарой творили вообще что-то невообразимое. Игорь мазал ее, окуная руки в банки с разной краской. Через несколько минут от настоящей Томки осталось одно цветное воспоминание. Серега помог Игорю вынести в центр зала огромный грунтованный холст. Тамара сошла с подиума и под радостные возгласы и аплодисменты довольных зрителей начала изящно прижиматься к холсту разными частями своего тела, оставляя на белой грунтовке разноцветные, узнаваемые отпечатки.

Глеб закончил свою работу чуть позже. Алина была расписана с ног до головы райскими птицами и диковинными цветами. Она походила по подиуму, позволяя рассмотреть и сфотографировать себя с разных сторон. Ей было ужасно интересно, что же именно Глеб с ней сотворил.

— Глеб! — не удержалась Алина. — Я тоже хочу посмотреть!

Глеб протянул ей бокал шампанского, помог сойти с подиума и подвел к большому зеркалу, стоящему у входа. Алина увидела, во что превратилось ее тело. Теперь она сама себе напоминала райскую птицу с золотой маской вместо лица.

— Здорово! — улыбнулась Алина и поцеловала Глеба в щеку.

В другом конце зала на аукцион выставили холст с отпечатками Тамариного тела. Подвыпившие гости повысили цену уже до очень приличной суммы, но в самый разгар аукциона в галерею влетел Евгений Измаилович. Моментально сориентировавшись в обстановке, он громогласно объявил:

— Три тысячи!

Раздались удивленные возгласы, и желающих перебить эту ставку не нашлось.

Евгений Измаилович, довольно улыбаясь, тут же преподнес картину в дар Тамаре. Томка, уже изрядно набравшаяся шампанского, радостно повисла у него на шее, измазав пиджак своего кавалера во все цвета радуги. Никто поначалу не заметил, как Игорь, оттолкнув ногой банки с красками, подошел к только что проданному холсту, с абсолютно спокойным лицом воткнул в него нож и начал методично разрезать ткань.

Зрители восприняли это как продолжение перфоманса и радостно зааплодировали. Зато лицо Евгения Измаиловича вытянулось. Он отодвинул от себя Тамару и шагнул к Игорю.

— Я простил тебя один раз. — Глаза директора ресторана воинственно сверкали. — Но это... Это выходит за все рамки!

— Женечка! — повисла на нем Тамара. — Не нужно!

— Я отдал за этот дерьмовый холст столько денег, — продолжал Евгений Измаилович, не слушая Тамару. — Сколько тебе, мазурику, и не снилось! Теперь или ты мне их вернешь, или...

— Женя! Я прошу тебя!

— Пошел ты на... — устало выругался Игорь. — Томка, я не могу без тебя...

Евгений Измаилович громко задышал, хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба.

— Ты... ты...

— Томка, я с ума схожу, — продолжал Игорь, словно не видя ничего вокруг. — Хочешь, я брошу жену? Я люблю тебя...

Опешивший Евгений Измаилович пришел в себя и, неожиданно подскочив к Игорю, с силой ударил его в лицо. Закричала Тамара, из коридора на призывный зов Измаиловича уже бежал шофер, выполняющий по совместительству обязанности телохранителя. Не успел Игорь прийти в себя после первого удара, как на него обрушился стальной кулак шофера. Евгений Измаилович прыгал вокруг и норовил пнуть Игоря ногой. Тамара взвизгнула и кинулась в самую гущу драки, пытаясь закрыть Игоря собой. Один из ударов пришелся ей прямо в лицо. Алина бросилась на помощь подруге, кто-то, улучив момент, сдернул с нее маску. Глеб, дававший интервью в другом конце зала, не задумываясь, схватил огнетушитель, стоявший возле двери, и, дернув за рычаг, направил струю в центр драки, стараясь попасть в квадратную рожу шофера.

Следующие несколько мгновений зал галереи напоминал немую сцену из «Ревизора» незабвенного Николая Васильевича. С Алины и Тамары слезала краска, сползая вместе с бурой пеной на пол, Евгений Измаилович беспомощно хлопал глазами, пытаясь стряхнуть белые хлопья с пиджака, на лице шофера застыла тупая, злобная гримаса, а Игорь, мешая пену с кровью, текущей из носа, пытался вытереть лицо носовым платком.

Тамара очнулась первой. С криком:

— Игорь, ты живой?! — она бросилась к Игорю.

— Алина, в раздевалку, немедленно! — Глеб тщетно пытался загородить Алину от настырных фотографов и телеоператоров.

Алина моментально схватила упирающуюся Тамару за руку — в пылу драки с той тоже слетела маска — и потащила за собой. Вслед им плотоядно щелкали бесчисленные фотоаппараты...

Алина проснулась утром в мастерской у Глеба. Вчерашний вечер вспоминался как наваждение. Ревущая Тамара, которая крыла последними словами оторопевшего Евгения Измаиловича, избитый Игорь, лицо которого больше походило на его последнее произведение и сияло всеми оттенками красно-фиолетового... Тамара, объяснив влюбленному бизнесмену на хорошем народном языке, где она его видела и как, бережно усадила Игоря в пойманное Глебом такси, Алина поехала вместе с ними.

В мастерской Тамара с Игорем залечивали раны и делали водочные компрессы, после чего на пару напились и всю ночь шумно признавались друг другу в любви.

Глеб разбудил Алину поцелуем.

— У меня сегодня пленэр с группой. Мы едем за город на весь день.

— Я посплю еще немножко... Томка с Игорем сегодня всю ночь спать не давали...

— Конечно, — улыбнулся Глеб. — Будешь уходить — ключ от мастерской Игорю отдай. Я, как вернусь в город, позвоню тебе домой.

— Хорошо, — сладко потянулась Алина и перевернулась на другой бок. — Пока.

Она проспала еще пару часов и проснулась где-то около 12 дня оттого, что в дверь кто-то стучал.

— Алинка! — услышала она Томкин голос. — Хватит спать! Белый день на дворе, а ты все дрыхнешь!

Алина, зевая, спустилась по лестнице и приоткрыла дверь. Тамара стояла в коридоре пьяная и счастливая.

— Пошли к нам! Игорь вина купил, мы сегодня празднуем!

— Воссоединение Украины с Россией, — усмехнулась Алина. — Сейчас, только в порядок себя приведу.

— А Глеб где?

— Он с утра со студентами на пленэр укатил.

— Ладно, давай не задерживайся. Мы тебя ждем!

— Хорошо, сейчас.

В мастерской Игоря царил страшный беспорядок. Мало того что там еще со вчерашнего дня все было перевернуто из-за предстоящей выставки, ко всему прочему, Тамара с Игорем ночью, по всей видимости, использовали для своих бурных любовных упражнений не только старенький диван, но и все подходящие и неподходящие для этого предметы мебели, включая и картины. В углу уже дремал над стаканом с водкой Женька Вилярский, уронив грязную прядь волос в тарелку с остатками салата. Тамара, напевая, пыталась убирать со стола посуду с засохшей едой.

— Давай помогу, — предложила Алина.

— Сейчас дядя Миша с Витолием подойдут. Они у себя с утра какие-то скульптуры ваяют.

С Игорем Алина столкнулась у дверей и при взгляде на его лицо чуть не уронила грязные тарелки, которые несла мыть.

— Ну и рожа у тебя... — протянула она.

— До свадьбы заживет, — отмахнулся Игорь.

— Что-что там насчет свадьбы? — встрепенулась Тамара.

— Ты человеку сначала развестись дай, — улыбнулась Алина. — А уж потом приставай со свадьбой. Представляешь вас сейчас обоих в загсе? Ты с фингалом и Игорь с лицом цвета радуги? Вот парочка была бы!

— Ну, с разводом мы тянуть не будем. Правда, Игорь?

Игорь пробормотал что-то невнятное.

Алина перемыла посуду, они с Тамарой быстро собрали на стол. Игорь с Вилярским уже пили водку.

— Нас-то подождите! — упрекнула их Тамара. — И народ сейчас подойдет!

— Народу водки хватит, — успокоил ее Вилярский.

Игорь методично напивался.

— Томка, ты думаешь, никаких последствий со стороны Измаиловича не будет? — задала Алина вопрос, который тревожил ее со вчерашнего вечера.

— А черт его знает! — беспечно ответила Тамара, но тут же помрачнела. — Правда, не знаю. Завтра поеду домой, позвоню. Если он, конечно, за это время в мою квартиру еще кого-нибудь не поселил. Слушай, давай все проблемы оставим на завтра! У меня сегодня праздник! Пошли выпьем.

«Хорош праздничек, — подумала Алина, глядя, как Игорь пьет стакан за стаканом. — Господи, вот угораздило же людей! По отдельности не могут, и вместе тоже что-то не получается...»

Игорь налил Алине вина.

— За вас, ребята! — поднял стакан Вилярский.

«Посижу немного, чтобы Томку не обижать, и домой поеду, — подумала Алина, отпив вина. — Не забыть бы мастерскую закрыть...»

Через полчаса Алина поднялась.

— Ладно, я поехала домой.

— Уже уходишь? — расстроилась Тамара. — Посидела бы еще...

— Томка, мне правда пора, я и так сегодня дома не ночевала.

— Ладно, завтра в институте увидимся, — махнула рукой Тамара.

Алина попрощалась с Игорем, взглянула на спящего мертвым сном Вилярского и вышла из мастерской. И тут же в коридоре столкнулась нос к носу с Андреем.

Краска ударила Алине в лицо, по телу пробежала дрожь. Мысли разлетелись в разные стороны.

— Привет, — сказал он.

— Привет, — ответила ему Алина, почти справившись со смущением.

— Ты отца не видела? Мастерская нараспашку — никого... Он обычно ее открытой не бросает.

— Глеб... — Алина запнулась. — Глеб Владимирович уехал со студентами на пленэр с самого утра. Ключ у меня. Я вчера у него свою шубу оставила.

— Опять у Игоря всю ночь гудели? — понимающе улыбнулся Андрей.

— Они с Тамарой, кажется, решили пожениться.

— Старая песня на новый лад. Они по десять раз на дню женятся и разводятся.

— А по-моему, они любят друг друга.

Андрей пристально посмотрел на нее:

— А ты знаешь, что такое любовь?

Алина снова смутилась под его взглядом и ничего не ответила.

— Ты уже уходишь? — спросил Андрей.

— Да, — кивнула Алина. — Мне пора.

— Там у отца где-то кофе был неплохой. Попьем на дорожку?

Алина хотела было отказаться, но тут же одернула себя: что я его боюсь, в самом деле?

— Пошли.

Они зашли в мастерскую Глеба. Андрей закрыл дверь на замок.

— Чтобы пьяные гости Игоря не мешали, — пояснил Андрей на ее удивленный взгляд.

Андрей включил чайник. Алина уселась в свое любимое кресло. Она чувствовала себя очень неуютно наедине с Андреем. Он притягивал и отталкивал ее одновременно. Хотелось то ли стремглав бежать от него, то ли броситься к нему на шею. То, что они были в мастерской Глеба, придавало всей ситуации особую остроту.

Чайник закипел, Андрей разлил кипяток по чашкам, поставил на стол банку с кофе и сахар.

Алина пила кофе, а Андрей молчал и не сводил с нее пристального взгляда. Было в нем что-то притягательное и сильное. Алина, бросая на него изредка короткие взгляды, ждала, что он попытается хотя бы обнять ее, но Андрею, казалось, было довольно того, что она рядом. Еще ни один мужчина не вел себя с ней так странно.

Алина допила кофе и поднялась, испытывая облегчение оттого, что ничего не произошло, и одновременно досадуя на то, что Андрей оказался обыкновенным робким мальчишкой, а она-то напридумывала себе черт знает что...

— Спасибо за кофе. — Алина медленно двинулась к вешалке.

Андрей стремительно поднялся и в два шага оказался рядом.

— Ты так и уйдешь?

Рука Алины, потянувшаяся к шубе, дрогнула и опустилась. Алина так же медленно повернулась к Андрею.

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза с одинаковым желанием во взглядах, потом словно какая-то неведомая сила толкнула Алину сзади, и она в то же мгновение оказалась в объятиях Андрея. Он сжал ее так крепко, что у Алины перехватило дыхание. Потом наклонил голову и впился жадным поцелуем-укусом в ее губы.

...Это больше походило на столкновение двух стихий, чем на любовное блаженство. Алина кусалась и царапалась, как кошка, Андрей впивался зубами в ее шею, делал с ее телом все, что ему только заблагорассудится, и оно дугой извивалось навстречу его странным ласкам, и каждая клеточка тела вопила в бешеном экстазе: еще, еще, еще!!! Это было безумие, это было сумасшествие, это скорее напоминало первобытную животную страсть без малейших признаков разума...

— Дай мне сигарету, — сказала Алина хриплым, сорвавшимся голосом.

Андрей поднялся и, не скрывая своей наготы, спустился по лестнице за сигаретами. Вернулся, протянул ей одну прикуренную, второй затянулся сам.

Алина курила, медленно приходя в себя. Весь ужас того, что случилось, навалился на нее с отчаянной силой. Она. В постели Глеба. С его сыном. Как это могло случиться?.. Как она могла позволить?.. Как она теперь посмотрит Глебу в глаза?.. Что скажет?..

— Ты докурила? — спросил Андрей, забрал у нее окурок и потушил в пепельнице. Поставил пепельницу у кровати и положил руку на грудь Алины. Слегка сжал. Сосок ее моментально напрягся.

— Иди ко мне, — негромко сказал Андрей, и они снова провалились в преисподнюю.