Нарушая правила

Глава 10

Сейчас я мужчина, чьи мысли движутся в одном направлении.

Поскольку мы остановились не в этом отеле, и эта женщина мне нужна так же, как следующий вздох… я внимательно осматриваюсь.

Сжимая ее ладонь, я целеустремленно прохожу через галерею игровых автоматов и сканирую пространство. Может быть, поблизости есть туалет. Или тихий уголок. Возможно, фотобудка. Я всегда считал такие будки идеально подходящими для небольшого публичного действия. А еще вы получаете серию фоток на память.

Затем я вижу черные бархатные занавески возле выхода из галереи автоматов, из-за чего у меня появляется одна идя. Никогда не знаешь, что скрывается за занавесками.

Возможно, подходящая уединенность.

Я поднимаю занавеску (сегодня вечером удача находится прямо за занавеской), и вижу за ней какой-то склад. Он заполнен неисправными автоматами с аркадными играми и пинболом.

Я позволяю тяжелому материалу упасть позади нас.

— Ты не ошибаешься, — говорю я и снова целую Натали. Привкус водки с тоником на ее губах теперь слабее, но послевкусие осталось, напоминая мне, что ее смелость подпитывают «Бакарди» и «Бельведер».

Но это нормально. Если бы не было жидкой смелости, меня бы тоже здесь не было, я бы тоже не усаживал свою чертовски сексуальную помощницу на сломанный автомат для пинбола.

За считанные секунды она поднимают мою рубашку.

— Я так давно этого хотела.

— Да? — спрашиваю я, приглашая к большему, потому что ее слова — самый большой гребаный афродизиак в моей жизни.

Натали пальцами играет с впадинками на моем прессе. Я дрожу, пока она прикасается ко мне.

— Когда ты приходишь в офис, иногда я тебя оцениваю, — говорит она низким сексуальным голосом.

— Типа мои волосы? — шучу я. — Ты имеешь в виду мои волосы?

Натали прижимается ко мне и прикусывает мой подбородок.

— Твой член, Уайат.

Моя кожа горит, когда я раздвигаю ее ноги.

— Ты извращенка.

— Я смотрю на твои руки и на твою талию, и ничего не могу с собой поделать. Я оцениваю твой член. Ты знаешь, что у тебя «встает» на работе?

Я громко смеюсь.

— Да неужели, интересно, почему? Возможно, это происходит из-за моего окружения? Возможно, из-за холодной как камень лисички за стойкой регистрации?

Натали хихикает.

— Я знала, что ты смотришь на меня так, словно хочешь меня трахнуть. Я смотрела на тебя точно так же, и могла думать только о том, насколько… хорошо ты упакован. — Она поигрывает бровями, а затем смеется громче. — Это звучит так же, как и в порно семидесятых годов, правда?

— Разве ты не знаешь, что я обычно играю главную роль в порно в стиле семидесятых?

Она проводит указательным пальцем по моей верхней губе.

— У тебя есть накладные усы?

Я киваю.

— Правильные усы для порно. Я надевал супероблегающие джинсы, расклешенные снизу. Особенно, когда играл роль чистильщика бассейнов или доставщика пиццы.

Натали с одобрением кивает.

— Может быть, однажды вечером тебе стоит принести свою коллекцию дисков, и мы посмотрим твои лучшие хиты. Тебя называют «Мужчиной с большим достоинством»?

— Меня не только называют «Мужчиной с большим достоинством», я снимался в целой серии эпизодов под таким названием. — Понижаю голос до убедительного шепота: — Но, честно говоря, Натали, ты знаешь? Все фильмы записаны на видеокассеты. Удостоверься, что у тебя есть видеомагнитофон для нашей ночи в стиле «Bow-chicka-wow-wow» с фильмом и попкорном. (Примеч.: «bow-chicka-wow-wow» — песня MikePosner, а также это сленговое выражение обозначает «секс»).

Я подтягиваю Натали к краю автомата и подношу ее руки к поясу моих джинсов. Теперь я серьезен. Больше никаких шуток.

— Так вот что ты делала все это время? Задавалась мыслью, каково это, обхватить рукой мой член?

Она кивает, ее глаза сияют от желания.

— Иногда я возвращалась домой и думала о том, каково было бы расстегнуть пуговицу на твоих джинсах, засунуть руки в боксеры и почувствовать тебя в моей руке.

Боже. В моих жилах вспыхивает пожар, распространяется по моей крови и просто воспламеняет во мне такое большое желание, которого раньше я никогда не чувствовал.

— Тогда выясни, — говорю я, притягивая ее за руки к пуговице, расстегивая ее и направляя пальцы к молнии. — Сделай это. Прикоснись к моему члену.

Ее глаза излучают голод, словно сейчас осуществится ее самая большая фантазия. Так же как и моя. Я собираюсь трахнуть мою Натали.

Я стаскиваю свои трусы, и когда мой член высвобождается и покачивается, глаза Натали округляются, и она приоткрывает рот.

— Я была права, — шепчет она, а затем шире раздвигает ноги и обхватывает мой член своей нежной ладонью.

Я шиплю из-за восхитительного огня ее прикосновения. Натали потирает меня, двигая рукой вверх и вниз, ее ладонь скользит по моей длинной, твердой, толстой плоти. Я раздвигаю ее ноги еще шире, пока она играет со мной. Ее взгляд достаточно красноречив. Мне хочется запомнить его надолго. Ее глаза затуманены от желания, она смотрит на мой член, пока его гладит.

Натали трогает меня так, словно измеряет и взвешивает в руке мой член, и я знаю, что она довольна. Может быть, это звучит дерзко, но я не это имею в виду. Если она и рада, то это потому, что мы только что признались в том, что хотим друг друга с одинаковой дикой силой, что мы оба страстно друг друга желаем в одинаковом порочном смысле. И когда, наконец-то, касаешься человека, которого жаждешь, то чертовой наградой является знание, что вы оба в игре, а ставки равны.

Натали сильно сжимает мой член, затем проводит ладонью вверх, пробегается кончиком пальца по головке. Я откидываю назад голову и стону.

— Блядь, Натали. Мне нужно быть внутри тебя. И мне нужно это прямо сейчас, черт возьми.

Натали открывает упаковку и передает мне презерватив, а через десять секунд я «упакован» и готов к делу. Я стремительно придвигаюсь к ней, помещаю член у ее входа, а затем толкаюсь внутрь. Мой мозг отключается в ту секунду, когда член вступает в контакт с ее горячим, мокрым центром. Я только чувствую.

Это ощущения, от которых покалывает позвоночник. Я чувствую скользкую влажность возбуждения, из-за которой так чертовски легко в нее проскальзывать. Ощущаю тугой обхват моего члена ее киской. Такое чувство, словно мое тело подключено к электросети, словно под моей кожей проходит ток, потому именно таким должен быть первый раз.

Полностью сносящим крышу.

Когда наши взгляды встречаются, удовольствие поднимается на другой, совершенно изумительный уровень. Оно такое чертовски интенсивное: то, как мы смотрим друг на друга, та связь, что потрескивает между нами.

— Ты… — Я даже не знаю, что пытаюсь сказать.

— И ты тоже…

Моя кожа горит. Волосы на руках встают дыбом. Черт, мои соски тоже твердые. Я полностью возбужден. Натали обхватывает ногами мои бедра, сцепив лодыжки, вбирая меня глубже. Я заполняю ее полностью, мой ствол покрыт ею до самого основания, и не думаю, что мой член когда-либо был в более счастливом месте. Натали обвивает руки вокруг моей шеи, а я крепко сжимаю ее бедра. Вот так, я ее трахаю.

У нас не медленная продолжительная сессия занятий любовью. А жесткий и торопливый трах. Мы можем попасться. Нас могут арестовать. Нас могут заметить.

Крайняя потребность наполняет воздух. Одна секунда, и я глубоко в Натали. В следующую уже отстраняюсь. Затем снова врезаюсь в нее, и ее стоны и вздохи говорят мне о том, что ей нравится этот ритм. Ей нравится эта гонка. Ей нравятся острые ощущения. И когда она приподнимает бедра, чтобы притянуть меня обратно, ей просто нравится то, как мы подходим друг другу.

Боже, мне тоже это нравится. Хотелось бы мне разобрать это по частям, сказать, что все дело в том, как я быстро двигаю своими бедрами, или в том, как она трется своей милой маленькой киской о мой член. Но нет. Все это так необычайно хорошо, потому что я так ужасно ее хочу, и теперь я обладаю ею. И это лучше, чем в моих мечтах.

— Так хорошо, — говорю я.

— Чудесно.

— Ты такая чертовски влажная.

— Ты такой чертовски твердый.

Я тихо смеюсь и толкаюсь в нее.

— Похоже, мы усвоили основы.

Натали тоже смеется, и, что невероятно, меня еще больше заводит то, как легко мы все еще разговариваем. Как наше «баловство» ничего не изменило между нами. Мы все еще те же самые люди.

— Думаешь, сможешь снова кончить? — Не хочу быть самонадеянным. Может быть, Натали — «один раз и на этом все».

— Боже, надеюсь на это, — говорит она, прерывисто и тяжело дыша. — Думаешь, сможешь заставить меня кончить?

Люблю хороший вызов.

— Я знаю, что могу, — отвечаю я, затем скольжу рукой между нами, большим пальцем потираю ее сладкий клитор, пока двигаюсь внутрь и выхожу из нее.

— О, боже, — вздыхает Натали. Она опускает руки мне на талию и скользит пальцами вверх по моей спине под футболку. — Да, да, да, — говорит она мне на ухо, подгоняя.

Я трахаю ее и потираю клитор, сосредотачиваюсь на Натали. Она — центр моего мира.

Капельки пота скатываются по моему лбу. Натали поднимает голову, прижимает губы к моей брови и целует ее. Из-за этого жеста сквозь меня проходит электрический заряд. Она стонет, а я так возбужден, что понимаю: скоро кончу, и это будет грандиозно. Доза удовольствия растекается по моему позвоночнику, а затем пульсирует во всех моих костях.

— Нужно заставить тебя кончить. — Я стону, потирая ее клитор, чувствуя влагу на своем большом пальце, и на всем моем члене, черт побери!

— Так близко, Уайат. Я так близко. Продолжай. Пожалуйста, — умоляет Натали, ее голос хриплый, словно она кричала на рок-концерте или на… «Американских горках».

И я понимаю, что именно такие мы сегодня. Мы трахаемся, словно поем рок-песню. Мы трахаемся, словно в дикой поездке, где все крутится и поворачивается. Мы — любовники, трахающиеся на краю сидения.

Я вонзаюсь в Натали быстрыми и мощными толчками.

— Именно так, — стонет она.

Круговыми движениями я сильнее тру ее клитор, а мой член поближе знакомится с тем, что внутри нее, задевая ее точку G.

Натали проводит ногтями по моей спине. Ох, черт возьми. Она вонзает ногти в мою кожу. Царапает меня. Я едва могу себя контролировать, так сильно мне хочется расслабиться.

Но сначала Натали, и она реально детонирует. Взрывается от удовольствия, корчась, извиваясь и разваливаясь на части, с громким: «О, боже, о, боже, о, боже». Натали опускает голову мне на плечо, приглушая свои стоны.

Но я все слышу: ее сексуальные стоны, неослабевающие крики удовольствия и стоны, с которыми она снова и снова произносит мое имя.

Я слышу лишь «О, боже», снова и снова, но мне этого более чем достаточно, чтобы тоже взорваться. Мои яйца сжимаются, шея напрягается, и я стону. Делаю это громче, чем мне бы хотелось, но не могу контролировать звуки, слетающие с моих губ.

— Сейчас кончу, — предупреждаю я, и эти слова превращаются в рычание и проклятия, когда я в последний раз глубоко погружаюсь в Натали, жестко в нее кончая, пока она сидит на пинбольном автомате где-то в складской комнате, в зале с автоматами в отеле в Вегасе.

Я задыхаюсь и тяжело дышу. Натали обнимает меня за шею. Побочное действие эпического удовольствия гудит в моих костях. Проклятье, это чертовски потрясающая ночь. И она только началась.

— Ты громкий, — говорит Натали, улыбаясь мне.

Я пожимаю плечами.

— Громкий — это хорошо.

Она кивает.

— Так и есть. — Натали удовлетворенно вздыхает и играет с кончиками моих волос. — Нам хорошо вместе, — мягко говорит она, и ее слова пускают корни внутри меня. Они кажутся правильными. Кажутся правдой.

— Да, хорошо, — шепчу я. — И сегодня ночью мы сделаем это еще несколько раз.

— Что же, я на это очень надеюсь, — говорит она, а затем ее губы изгибаются в улыбке. — Что дальше на повестке дня «Замечательного приключения Уайата и Натали в Вегасе»?

Я поглаживаю свой подбородок, раздумывая. А затем меня осеняет.

— Я точно знаю, что должен тебе показать.