Наследница Дивной усадьбы

Глава 20

Едва придя в себя от шока, я попыталась выбраться из ванной.

Меня пытались утопить! Это был просто ужас какой-то!

Вся дрожа от озноба, я как можно быстрее вылезла из воды прямо на четвереньках. И осталась стоять на холодном полу, пытаясь отдышаться и сплевывая мыльную воду, сильно кашляла.

Немного очухалась только спустя пару минут. Уселась на мраморный мокрый пол, благодаря своего ангела-хранителя за то, что помог и не дал свершиться беззаконию.

Мои мысли лихорадочно заметались. Было очень жалко, что я не обернулась раньше и не увидела нападавшего. Но в те моменты я думала только о том, чтобы поймать ртом воздух, оттого не сразу сообразила оглянуться на шаги, а потом было поздно.

Кто же хотел меня утопить?

И тут же в мыслях всплыл неутешительный ответ.

Да кто угодно! Желающих наверняка полно! Я даже не сомневалась с этом. И теперь понимала: было за что ненавидеть эту Любашу.

Начиная от горничных, которых молоденькая графиня Любовь держала в черном теле, называя девками, не брезгуя рукоприкладством и наверняка унижая, и заканчивая любовницей, которая люто меня ненавидела. Это было отчетливо заметно по ее злющему черному взгляду. Ну хотя бы муж выпал из числа подозреваемых. Хотя… может, он только играл в благородство?

Лишь в эту минуту я поняла, отчего, купаясь во всей этой роскоши и великолепии дворца, Любовь сбежала отсюда! Если в этой усадьбе обитали недруги и пытались ее убить, жить даже в золотой клетке с постоянным страхом ей стало невыносимо.

Да еще эта наглющая любовница и мутный Шереметьев, меняющий свое поведение на диаметрально противоположное со скоростью света. Как можно было страстно целовать меня на болоте и смотреть так жадно и с любовью, а спустя час уже миловаться с любовницей на глазах у всей дворни? Не понять его никак.

В этот момент на пороге ванной появилась Танюша.

– Я поставила обед пока на столик, – заявила горничная, входя, и увидела меня, сидящую на коленях на полу. Тут же бросилась ко мне. – Госпожа, что случилось?

– Мне стало плохо в ванной. Жарко. Чуть сознание не потеряла, едва вылезла, – придумала я тут же оправдание тому, что сижу на полу, голая и мокрая.

– Ох! Так это я, наверное, воду перегрела, Любовь Алексеевна, – затараторила испуганно Танюша, помогая мне подняться на ноги. – Простите меня глупую! Только не отправляйте меня на конюшню, барыня.

– Зачем на конюшню?

– Так к Петру Серафимовичу, управляющему нашему, чтобы выпорол меня.

– Господи, Танюша, да прекрати уже. Лучше дай мне полотенце, чтобы вытереться. Я хочу тотчас уйти из ванной. А то мне боязно.

– Как прикажете, барыня.

Горничная быстро обернула меня в махровую простыню и подала вышитые тапочки на каблучках. Помогла мне выйти из ванной и усадила на кресло у окна. Потом налила фужер воды и протянула мне. Дрожащей рукой я взяла и выпила все залпом, так как в горле у меня пересохло после всей этой катавасии с убийцей в ванной.

Только после этого я немного пришла в себя и начала мыслить разумно. Надо было что-то предпринять. Как-то защитить себя от произвола и этого самого убийцы. Да и Анечка, возможно, тоже находилась в опасности. Или же охотились только за мной?

Как там моя малышка? Все ли с ней в порядке?

– С вами все хорошо, барыня? – озабоченно спросила Танюша, помогая мне надеть длинную кружевную рубашку. – Лицо у вас дюже румяное. Я вроде и воду прохладную сделала, а вы так раскраснелись.

Я с подозрением посмотрела на служанку. Ее участливый взгляд и озабоченное лицо говорили о том, что она действительно переживает ха меня. Нет, вряд ли это она топила меня. Хотя кто знает. Но все же она осталась со мной наедине и, если бы что случись со мной, на нее бы подумали сразу. Вряд ли она так глупа, чтобы подставляться.

Тяжко вздохнув, я ощутила, как Танюша осторожно оправила мои длинные волосы, раскинув по плечам, и взяла в руки пеньюар.

– Что-то голова немного кружится, но мне уже лучше, – успокоила я горничную, позволяя служанке накинуть мне на плечи пеньюар.

Танюша снова поправила мои волосы, а я завязала пояс.

Я тряхнула головой. Некогда было раскисать и дрожать, как заяц. После случившегося я как-то вся собралась и насторожилась. Я опять запуталась. Не понимала, кто в этом поместье мне враг, а кто друг.

В голове появилось отчетливое желание немедленно увидеть Анечку.

– Мне надо проверить дочку. Хочу убедиться, что с ней все в порядке, – заявила я, оправляя полы длинного пеньюара, и направилась к двери.

– А кушать-то, барыня? Все остынет?

– Позже, – ответила я. Желание есть у меня совсем пропало. – И с мужем мне надо переговорить немедленно.

В данный момент Шереметьев казался мне единственным, у кого я могла искать защиты. Все же он обязан был заботиться о моем благополучии, я еще пока являлась его женой. И в его хорошем отношении ко мне уже успела убедиться. Он точно не был самодуром и жестокосердным мужем, которому безразлично, что случится с его благоверной.

Я уже устремилась к выходу, как неожиданно в приоткрытые двери вошла Мария Николаевна с плачущей Анечкой на руках.

– А вот и наша мамочка, – ласково произнесла она, обращаясь к малышке, и строго посмотрела на меня. – Наша девочка проголодалась. Григорий сказал, что вы, графиня, кормили ее сама? Может, покормите еще раз? А то кормилица из деревни до сих пор не явилась.

– Конечно, я покормлю! – воскликнула я довольно, облегченно вздыхая и протягивая руки к дочке.

Какая замечательна у меня свекровь, сама принесла малышку.

Я взяла из ее рук требовательно плачущую Анечку и присела на постель. Быстро сунула дочке грудь. Она жадно зачмокала. Мария Николаевна осталась стоять в трех шагах от меня и внимательно следила за моими действиями.

Анечка была уже чистая, вымытая. Одетая в какие-то красивые белые рюшечки, в чепчике и кофточке. С ней вроде было все хорошо: личико розовенькое, поведение нормальное.

Я краем глаз наблюдала за свекровью, опять думая о том, кто же мог желать мне смерти? Вряд ли это она. В тот момент, когда на меня напали, она наверняка занималась Анечкой. Решив подтвердить свои предположения, я сказала:

– Благодарю вас, Мария Николаевна, что позаботились о малышке.

– Как же иначе? – удивилась она моей фразе. – Она все же моя внучка. Я сама ее помыла в ванночке, очень аккуратно, чтобы не повредить пуповину. Не дала этим служанкам. А то того и гляди еще уронят дитя.

Я благодарно улыбнулась, облегченно выдохнула. Свекровь точно не желала мне зла. Раз была в момент покушения занята с малышкой.