Название игры - Любовь

Глава 7

Тамсин стояла возле окна и глядела на горы вдали.

— Дождь! О, нет. Похоже на дождь.

Ава села в постели.

— Что? Господи! Сколько времени? Почему ты меня не разбудила?

Тамсин, свежая после душа, в простом, но элегантном розовом платье, повернулась к ней.

— Всего десять часов, а мы легли только около трех. К тому же сегодня воскресенье и мы в Монте-Карло, а не в Хиронси.

— Казино! — простонала Ава. — Теперь вспомнила. Потом мы пили в «Американском баре»… А Рейф когда ушел? Как будто рано?

— Рано, — усмехнулась Тамсин. — У него сегодня тяжелый день.

— Ну да. Гонки. Ох, Там! Ты должна была меня растолкать. Мне хотелось пожелать ему удачи.

— Ты бы все равно не смогла это сделать. — Тамсин уселась на кровать Авы и скрестила ноги. — Рейф сказал, что мы увидимся только после Большого приза. Неужели ты совсем ничего не помнишь?

— Почти ничего. У меня голова раскалывается. Что мы пили?

— О, всего только коктейли, — рассмеялась Тамсин. — Но ты не привыкла к хорошей жизни, правда?

— Нет. А что ты сказала, когда я проснулась?

— Я сказала, что похоже на дождь. Над горами густой туман.

— Надеюсь, дождя не будет. Мне даже страшно подумать, как они несутся там на скорости около двухсот миль, ничего не видя из-за дождя.

— Да?

— Да, — усмехнулась Ава.

— А почему нельзя перенести гонки? И мы бы побыли тут лишних пару дней.

— Дорогая Там, когда речь идет о «Формуле-1», тут уж не до логики. Они лишь поменяют покрышки, если будет слишком скользко, — и вперед!

Тамсин вздохнула.

— Все-то ты знаешь… — Она скинула босоножки и уселась по-турецки. — Ты даже знаешь, как обращаться с мужчинами. Если прикинуться слабой и невежественной, пилоты сами начнут рассказывать о покрышках и обо всем прочем. Это скучно, но все же они разговорятся.

— Путь к сердцу пилота лежит через его машину!

— Если бы так! Твой братец, например, отлично видит мои уловки. С ним у меня ничего не выходит. Я даже ревную иногда, когда ты с ним разговариваешь. Рейф ведь обо всем с тобой говорит, правда?

Ава помедлила на пороге ванной комнаты.

— Как будто, да.

— Он действительно хочет бросить гонки?

Ава пожала плечами.

— Рейф сам примет решение. Гонки очень важны для него, и хотя я их ненавижу, но не скажу ни слова.

— Надеюсь, он продлит контракт. Оскар Херрик его уговорит. Или его пригласит другая команда, — со вздохом проговорила Тамсин. — Разве плохо, если он будет в какой-нибудь большой команде? Сама подумай…

— Перестань, ради Бога! — не выдержала Ава. — Размечталась! Рейфу уже тридцать шесть лет. Он чуть ли не дольше всех теперешних пилотов участвует в «Формуле». В его возрасте пора уходить.

— Но это же так возбуждает, когда тебя видят рядом с пилотом… Я хочу сказать, что Рейфу ведь много платят, правда? И он знаменитый… Красивый… Его фотографии все время появляются в газетах, его снимают для телевидения. Весь последний год — сплошная фантастика! Пока я живу с тобой, я могу в любое время видеть его и разговаривать с ним, когда только пожелаю…

— Не заметила, чтобы этот год чем-то отличался от прежних, — устало проговорила Ава. — Наверное, я просто привыкла. Для меня шумиха вокруг него ничего не значит.

— Не может быть! Нам бы не попасть сюда, если бы твой брат не был пилотом. Мне нравится, когда он берет меня с собой, когда все его узнают. Я тоже становлюсь важной. Будто и я звезда. — Тамсин умолкла на пару секунд. — Как ты думаешь, он когда-нибудь женится?

— Ах, вот ты о чем! — Ава холодно улыбнулась. — Ради Бога, Там, дай ему время успокоиться!.. Ведь прошел всего год, как он потерял Джейд.

— Да он уже успокоился. Даже стал говорить о ней. И в команду вернулся. У него совсем не такой трагический вид, как был год назад. Наверное, ему лучше.

— Он всегда будет винить себя в ее смерти, и, насколько мне известно, у него с тех пор не было женщин.

— У него есть мы. Зачем ему другие? С тобой он может говорить о работе, а со мной ходить в рестораны. В театры будем выезжать все вместе — большой счастливой семьей…

Ава вернулась к кровати и села рядом с Тамсин.

— Мы живем не вместе. У нас маяк, а у Рейфа — его дом. Послушай, Там, не дави на него. Мне бы не хотелось видеть, как он мучается.

Там нахмурилась.

— Я ему нравлюсь.

Она была уверена в себе, ведь она могла рассмешить Рейфа, даже когда он вообще никого не хотел видеть.

— Да. Я знаю. Но не старайся убедить себя в большем, чем есть на самом деле.

— Почему в большем? Откуда тебе знать?

— Поверь мне, Там, это всего лишь дружеское расположение. Я знаю своего брата.

Тамсин покачала головой.

— А если ты ошибаешься?

— Ну что ж. Ты — не его тип, Там. И он — не твой тип. Если он бросит гонки, ты с ним, и месяца не пройдет, заскучаешь. У вас же ничего общего. Тебе нравятся развлечения, а Рейф…

— Ты все сказала? Но, может быть, как раз он мне нужен. Надежный, сильный.

— Не очень-то давай волю своим мечтам.

Тамсин соскочила с кровати.

— Я ухожу. Надо занять места. Ты как?

— Сначала приму душ.

— Меня ничто не остановит. Поняла?

Ава вздохнула.

— Знаю. Ты — как собака, которая вцепилась в кость и ни за что ее не отдаст. Но на сей раз ты гоняешься за миражом. Джейд Херрик была всем для него, и он не скоро о ней забудет.

Инженеры, механики, пилоты, менеджеры — все были заняты делом, подготавливая к выходу стройных чудовищ с огромными колесами.

Проблема была в покрышках: менять их или не менять? Рейф порадовался, что с самого начала выбрал серединный вариант. До старта еще оставалось двадцать минут.

Кроме дождя, у Рейфа была еще одна проблема, и заняться ею он должен был, пока Оскар не сводит глаз с экрана компьютера. Он поймет, если заметит его отсутствие. И Рейф, отвернувшись от фотографа, но ласково помахав ребятишкам возле барьера, пошел в ту сторону, где готовилась к гонкам команда Тома Бланшара. Она расположилась довольно далеко от «Оскар-Джейд».

Машины Бланшара в квалификационный день шли медленно, и Рейф знал, что они стартуют с гораздо худших позиций, нежели машины Херрика. Протискиваясь между инженерами и механиками, Рейф про себя удивлялся, почему Воан не возвращается к отцу… В общем-то, он все понимал. Причина та же, что и у Оскара, который не хочет первым идти к сыну. В упрямстве они друг другу не уступят. Ни один не признает себя виноватым.

Воана он отыскал возле его машины, с которой тот не сводил недовольного взгляда. Не знай Рейф, что перед ним сын Оскара, ни за что бы не догадался. Невысокий и близорукий Воан совсем не походил на своего отца. Когда он не сидел в машине, то всегда надевал очки. Вот и теперь — в очках — он казался совсем ребенком, однако ничего ребяческого в его характере не было. Крепкий орешек. Сердце у него словно из титана.

Воана обожали все околоформульные дамы. Он делал с ними, что хотел, и звал их «марионеточками».

Механики закончили свою работу, и Воан уже собирался залезть в свою малышку, когда увидел давнего друга.

— Подожди минуту! — крикнул он инженеру и протянул руку Рейфу. — Я тебя искал, старый черт! Но ты все время с отцом, никак к тебе не подобраться.

Они обменялись крепким рукопожатием.

— А от тебя убудет, если ты подойдешь и поздороваешься с Оскаром, а?

— Он не этого ждет от меня. «Да, сэр». «Нет, сэр». «Слушаю, сэр». Знаю я его… — Бледно-голубые глаза младшего Херрика горели огнем. — Жизнь — это игра, но отец считает, что она только его игра, и у нее должно быть одно название — «Победа»!

— В этом вы одинаковы, — улыбнулся Рейф. — И во всем остальном тоже.

— Ну, нет!..

Но Рейф знал, что он прав. Оскар Херрик воспитал сына по своему образу и подобию, и его школа была жестокой школой, хоть и называлась она «домом». Единственное различие между отцом и сыном заключалось в том, что у сына было чувство юмора, а у отца — нет.

— Циничный ты ублюдок, — сказал Рейф. — Оскар бы гордился тобой. Но хватит о нем. Я пришел пожелать тебе удачи.

— Конечно. Тебе тоже. — Он широко улыбнулся. — И не переходи мне дорогу на трассе. Держись подальше.

— Потише! — улыбнулся в ответ Рейф. — Сбавь тон.

Один из механиков подошел и положил руку на плечо Воану.

— Береги себя! Ты — единственный, кто умеет держать отца в узде. Не забывай об этом, — уходя, проговорил Воан.

— Передать ему от тебя привет?

Воан даже не обернулся.

Оскар кипел от злости, когда Рейф вернулся.

— Где тебя черти носят?

— Сам знаешь, где. Я всегда хожу туда перед стартом. И тебе бы неплохо пойти, но ведь у тебя кусок льда вместо сердца. — Рейф покачал головой. — Оскар, неужели так трудно пересилить себя и пожелать сыну удачи?

— Вот еще! — отмахнулся от него Оскар. — Иди! И выиграй! Не сможешь выиграть, так хотя бы не сойди с дистанции. Я на тебя рассчитываю.

— Еще десять минут.

— Лезь в машину.

— Слушаю! Черт бы ее побрал. У меня ноги не помещаются. Все в синяках. И бока тоже. Когда ты еще садился в машину, в ней, по крайней мере, хватало места повернуться.

— Что это с тобой? Стареешь?

Рейф надел шлем и с поднятыми руками скользнул на свое место. Потом посмотрел на Оскара.

— Я пожелал ему удачи от тебя.

— Ты на чьей стороне? — взвился Оскар.

Но времени для ответа уже не было. Пилоты пристегивали ремни. Подошли механики, пристегнули его тоже. Рейф проверил. В случае чего, выдержит.

Перчатки. Руль. Он почувствовал предстартовое волнение и поднял руку. Механик включил зажигание. Загудели машины справа и слева. Не прошло и минуты, как все — механики, инженеры, менеджеры — исчезли с глаз. Каждый раз Рейф не уставал удивляться, куда они так быстро деваются.

В Монте-Карло дистанция составляет чуть больше двух миль. Всего несколько минут, тринадцать коварных поворотов, и машины вернутся в исходное положение. Кругом все замерло. Люди на специально построенных трибунах затаили дыхание.

Дождь разошелся вовсю. В этих гонках никому не дано предугадать победителя. Улочки узкие. Обогнать не так-то легко. Повороты крутые. Везде массивные барьеры, чтобы сдерживать любопытных.

Все взгляды устремлены на сидящих — точнее, полулежащих — в своих машинах пилотов. Все ждут, когда погаснут красные огни и будет дан старт гонкам за Большой приз…