Эпилог, жизненный

Связь с Шахабом пришлось разорвать, но особого сожаления это не вызывало: практической надобности в ней не осталось, что могла — Повилика из первого опыта вытянула, для продолжения изучения взаимозаменяемости расовой магии требовались совсем другие исследования. А если вдруг связь вновь понадобится — муж под рукой, можно повторить уже вполне добровольно.

Со вторым браком Халлеле удивительно повезло. Она до сих пор продолжала по привычке ждать подвоха, но с Шахабом всё складывалось прекрасно. После тихой домашней свадьбы шайтар почти не изменился, их отношения — тоже, и Повилика начала понемногу привыкать к хорошему. К тому, что не одна. К тому, что это «не одна» — не временное явление, и рядом не просто «кто-то», а… мужчина. В самом хорошем смысле этого слова, в который она верила когда-то в детстве, когда еще мечтала о своей семье и счастливом замужестве.

Надёжный и сильный защитник — в первую очередь, а ещё горячий любовник и… пожалуй, самый искренний и достойный доверия друг. Определённо, ради этой встречи стоило сменить страну и перевернуть собственную жизнь.

Несмотря на примирение с Великой Матерью, перебираться всё в тот же старый дом не стали, остались в жилье, предоставленном университетом, — это оказалось гораздо ближе и удобнее. Работа там Халлеле нравилась почти так же, как новый муж. Эльфийку впервые в жизни никто не ограничивал нелепыми требованиями и придирками, а наоборот, давали полную свободу самовыражения в рамках уголовного законодательства.

Изучение самой себя оказалось новым, занимательным опытом. Первое время Повилика искренне недоумевала и сердилась, что ей раньше не пришло это в голову. Оставалось винить привычки и стереотипы: как бы она ни боролась с устоями и традициями, а всё равно где-то в глубине души сидела уверенность в собственной неполноценности.

Чем больше она узнавала и выкапывала на солнечный свет, тем крепче убеждалась: к настоящему эльфу — такому, какими они были несколько десятков веков назад, — она куда ближе, чем все остальные биологические сородичи.

Да, привязка к земле продлевала жизнь, стабилизировала магию и, вероятно, помогала беспроблемному зачатию. Последнее оставалось теорией, потому что практический материал Халлеле никто не собирался предоставлять, а для подтверждения гипотезы требовалось наблюдение хотя бы за несколькими десятками пар, у неё же в доступе и одной пока не было.

Не хватало и достоверной исторической информации. С древних времён, в которые ещё не практиковалась «высадка» юных эльфов, дошли маловразумительные обрывки. Халлела справедливо считала, что главы кланов располагали более обширными сведениями, но так они и поделятся. Может, на тот момент, когда эту привязку придумали, она несла исключительно благо и помогла выжить, а сейчас…

Куда больше недоставало для исследований не приветов из прошлого, а хотя бы одного эльфийского подростка, но таковых на территории Кулаб-тана не водилось. Пришлось брать «в долю» достаточно смелого и решительного коллегу из Дортана — государства центральной Элисии. Там эльфы встречались куда чаще, и можно было провести все нужные измерения и анализы без лишнего шума. Мага нашёл Рузаль, он же с ним взаимодействовал. Причём, кажется, анонимно: дортанец предсказуемо боялся преследований со стороны эльфов. Было за что.

Потомки троллей отличались заметно большей энергетической монолитностью. Да, они умели связываться с землёй, но связь носила временный характер и требовала волевого усилия. Эльфы же взаимодействовали с окружающей природой непрерывно, просто не умели иначе, именно поэтому им так тяжело давалась жизнь среди голых скал. Да, отсутствие контакта с природой эльфа не убивало, но ослабляло, заставляло чахнуть и в перспективе — болеть.

«Высадка» меняла естественный магический фон. Двусторонний характер «отношений» с живой природой менялся: мир влиял на отдельное существо там, где оно находилось, тогда как его ответное благотворное влияние концентрировалось в месте привязки, причём независимо от расстояния. В самом факте подобной передачи энергии ничего исключительного не было, мировые энергетические линии открыли уже несколько тысяч лет назад.

Всё это прекрасно объясняло схожий фенотип всех эльфов: им «прививался», словно яблоням-дичкам, один и тот же «культурный сорт». А земля, к которой привязывали огромное количество эльфов, настолько переполнялась созидательной энергией, что могла родить не только обыкновенные плоды, но взращивать уникальные виды, наполненные магией и обладающие изумительными свойствами. Эльфийская косметика и многие бытовые артефакты, лекарства и даже военные разработки — всё это питалось силой миллионов и приносило миллиарды хозяевам земли.

Отрезание от корней не возвращало пострадавшего к исходному состоянию. Перекос приёмных каналов оставался, а передающие — калечились. Отсюда и невозможность деторождения, и неприятные ощущения у сородичей от нахождения рядом с такими ущербными, и снижение продолжительности жизни, и невозможность повторной высадки. Они воспринимали природную магию, а силу отклика просто рассеивали в окрестном пространстве. Многое терялось, а что впитывалось растениями — шло впрок.

Никакого отрезанного, чтобы убить его для подтверждения подозрений, под рукой не имелось, а себя Халлела слишком любила, но первое предположение Яраи эльфийка подтвердила теорией и расчётами: внезапная смерть выплёскивала в пространство слишком много сырой, непереработанной силы, которая перенасыщала растения — и буквально выжигала их. В теории.

Сказать, что обнародование первых результатов исследования вызвало скандал, — это ничего не сказать. Старый Абалон мог бы заткнуть рты жителям Элисии, мог игнорировать голоса государств Тротая и остальных территорий, вот только ситуация очень разозлила многих влиятельных обитателей Нового Абалона.

Халлела занималась этими исследованиями уже больше полугода, месяц прошёл с публикации в одном из журналов Красной Орды, и весь этот месяц не утихал общественный резонанс. Конечно, не сам собой, противоречие охотно поддерживали и гномы, и все остальные заинтересованные лица, кому костью в горле засело эльфийское стремление совать нос во все щели.

Основная виновница переполоха находилась в оке вызванной бури. Кулаб-тан жил своей обыденной жизнью, потихоньку отстраиваясь на руинах, и не лез в большую мировую политику. Там бодались крупные игроки, а здесь боролись с расплодившимися преступными шайками, безжалостно выжигали плантации эльфийского листа и строили, строили, строили… Кажется, за дополнительный козырь против эльфов Великая Мать получила какую-то выгоду от больших соседей, во всяком случае мешать женитьбе младшего сына она не стала и спокойнее реагировала на Халлелу. А та хоть и ёрничала, но старалась не слишком задирать новую родственницу. Не из страха перед ней, скорее из нежелания осложнять жизнь мужу.

После Шахаба самые лучшие отношения у эльфийки неожиданно сложились с его сестрой. Шарифу сначала привело любопытство — она-то с эльфами близко никогда не общалась, а окончательно сплотила их обеих литература.

Эльфийка добыла экземпляр «Добычи для орка» еще до своей болезни. Ярая отнеслась к произведению с академическим интересом и лёгкой иронией, ознакомилась и проявила все свои дипломатические качества. Что-то похвалила, что-то нашла забавным, но в целом сослалась на недостаток свободного времени. От неё книга совершенно случайно попала в руки Шарифе — и нашла в её лице преданную поклонницу. Халлела именно тогда восстанавливалась после похищения и была не прочь поболтать о лёгкой литературе, а там слово за слово — и дружба незаметно сложилась.

Правда, женщины единогласно решили свои литературные пристрастия не афишировать. После недавнего повторного замужества Великая Мать как будто немного смягчилось, но проверять степень её лояльности не хотелось.

Третьей в их литературный кружок неплохо вписалась Дариналь. Молодая эльфийка первое время очень неловко и скованно чувствовала себя среди чуждых лиц и старалась держаться поближе к начальнице. Она с удовольствием таскала у Повилики и читала романтические истории про суровых орков ещё в лаборатории, тайком, но самих потомков троллей побаивалась и привлекательными не находила. Халлела, конечно, не могла не поддразнивать помощницу на эту тему, а с месяц назад у неё появился еще более весомый и интересный повод: девчонка влюбилась. Причём не абы в кого, а в консула Старого Абалона.

Халлела с Шарифой посовещались, привлекли дружащую с этим эльфом Яраю и единогласно решили, что попробовать стоит.

Братья Шадай, мимо которых заговор не прошёл, не просто посмеивались, а откровенно ржали над таким проявлением созидательного интернационализма — шайтара, орчанка и эльфийка объединились для причинения счастья тем, кто не успел увернуться, — но не мешали и даже иногда способствовали. Особенно Шад. Его глубоко беременная супруга, которой до родов оставалось всего ничего, отошла от дел дипломатических и отчаянно скучала.

Собственно, именно Ярая стала инициатором всего этого развлечения, потому что была уверена: её давний приятель тоже обратил внимание на Дариналь, иначе не стал бы наводить о ней справки.

Разумеется, жертвы заговора не знали о том, что их регулярные случайные встречи не такие уж случайные. Но хотя всем трём «феям любви на тропе войны», как их ехидно окрестил Шахаб, было не занимать терпения, через месяц партизанщины начали закрадываться пораженческие мысли.

— По-моему, Ярая выдаёт желаемое за действительное, — выразила общие сомнения Шарифа, когда они вдвоём с Халлелой собрались обсудить литературную новинку под местное сладкое вино, а заодно — дождаться результатов очередной «случайной встречи». — Берношаль очень вежливый тип и не может не проявлять участия к одинокой девушке, плохо привыкающей к новому окружению, но речи про любовь там нет. Он вон без большой любви общается с Яраей так, что я бы на месте Шада ему давно морду профилактически начистила, а тут вообще свободная девица своего народа, никаких ограничений.

— Это называется «лёгкий флирт». Нормальный флирт, а не то непотребство, которое у вас этим словом зовётся, — рассмеялась Халлела. — Но по такой дипломатической морде, конечно, попробуй пойми, что он там на самом деле думает!..

— Жалко Дариналь, — вздохнула Шарифа. — Бедная девочка и правда сохнет, а он как будто и не замечает, продолжает общаться как раньше. Ох уж мне эти мужчины! Даже в лучших никакой чуткости. По-моему, они только в книжках и бывают внимательными. И то не во всех. Честно говоря, этого эльфийского следователя убить хотелось, которого ты мне подсунула. Редкостная циничная сволочь! Героиня, конечно, мошенница, но нельзя же так!

Повилика собиралась вступиться за честь книжного следователя, но не успела: в комнату шагнула Дариналь. При виде неё заговорщицы обменялись обнадёженными взглядами, потому что эльфийка не вошла — впорхнула с таким сияющим видом, что простора для фантазии оставалось немного.

— Добрый вечер, Дариналь, — улыбнулась Шарифа девушке, рассеянно опустившейся в кресло. — Ты бумаги принесла?

— А? — вздрогнула та и опомнилась. — Да, конечно! Сейчас, вот…

Она завозилась с сумкой, что-то из неё вытряхнула, путано извинилась, съехала с кресла на пол и принялась собирать. Сунула шайтаре какой-то блокнот, потом ойкнула и заменила его на тонкую папку. Не ту. Возня еще некоторое время продолжалась, и первой не выдержала Шарифа:

— Что-то случилось? Надеюсь, ничего плохого?

— А? Нет, ничего! То есть плохого ничего. То есть не случилось, просто… — Дариналь запнулась, уронила руки и обессиленно привалилась плечом к креслу. — Я такая счастливая! — возвестила она с полубезумной улыбкой.

— Это прекрасно, но бумаги-то отдай, — ехидно напомнила Халлела.

— Ой!

— Какие-то новости из дома? — предположила шайтара. Ей тоже эта игра в «я ничего не знаю и не подозреваю» доставляла удовольствие.

— Да! То есть нет… То есть… Он меня на свидание пригласил! — не смогла сохранить тайну Дариналь.

Шарифа подбадривала не замечающую подвоха девушку наводящими вопросами, та — охотно делилась восторгами о том, какой замечательный сэл Берношаль, и как она волнуется, и как это трогательно — то, сколько лет он скорбел по прошлой жене, и как лестно, что заинтересовался ею, а она непременно всё испортит, и…

Халлела же слушала эти восхищения краем уха и с удовольствием думала об открывающихся перспективах. Конечно, с этим упрямым дипломатом вряд ли удастся заняться разведением эльфов на территории, которую она уже считала своей. Аристократ из старого рода, он не даст ставить на своём ребёнке даже самые безобидные эксперименты и наверняка отвезёт его в родовую рощу. Но до тех пор сколько можно будет сделать полезных наблюдений!

Впрочем, лет пятнадцать у неё есть, а там, может, этой паре понравится идея обосноваться в Кулаб-тане целиком. В конце концов, это совсем не страшно.

Конец
Загрузка...