Не бойся, тебе понравится!

Глава восьмая, переломная

Вечерние домашние ужины как-то незаметно из ежедневного ритуала превратились в еженедельный, выполнив своё изначальное предназначение. Слишком занятая новыми обязанностями, которые за минувшее с переворота время только-только устаканились, Шаиста искренне радовалась возвращению сына и ни в коем случае не устала от него, продолжала приглядывать со стороны и радовалась каждой встрече. Но первый восторг обретения уже поутих, Шахаб совсем не выглядел больным, нашёл себе дело по душе и не требовал постоянного внимания. Она бы предпочла, чтобы службу он нашёл посерьёзнее и жил во дворце, но давить не собиралась: мальчику хочется самостоятельности, такое можно только поощрять!

Халик тоже более-менее привык к обществу семьи. За время войны он, конечно, успел познакомиться со всеми детьми возлюбленной, и никто не пытался прятать от них особые отношения между двумя взрослыми шайтарами, но сблизиться даже не пытался. Да и когда? Семья за эти годы ни разу не собиралась в полном составе, о таких вот тихих вечерах не могло и речи идти.

Одно тревожило: эльфийка всё еще находилась в одном доме с Шахабом. Шад уверял, что регулярно навещает их и всё в порядке, и сыну Шаиста верила — зачем бы ему обманывать, но всё равно занозой сидела непроходящая тревога. Великая Мать раз за разом обещала себе взглянуть на Халлелу Безродную своими глазами, но всё время что-то не ладилось. Тащить преступницу во дворец — последнее дело, самой трудно выкроить время для визита, да и видеть старый дом не хотелось: слишком много воспоминаний и мыслей он мог пробудить, не до того.

Пойманные на попытке похищения эльфы помалкивали, уполномоченный представитель Нового Абалона зудел две противоположных мысли — о том, что эльфийку обязаны вернуть, и о том, что о мотивах своих профессионалов он ничего не знает, это была их личная инициатива. Но шайтарам бы стоило их отпустить, потому что…

Врал, конечно. Эту часть политики Шаиста не любила: когда кто-то врёт, нимало не смущаясь, и сам понимает, что врёт, и понимает, что окружающие это знают, но продолжает твердить одно и то же, как старый звуковой кристалл с ущербной памятью. Но от ушастых ничего другого уже и не ждали.

Впрочем, беспокойство о пленнице и её взаимоотношениях с сыном занимало Шаисту не всегда, чаще вытесняемое куда более насущными волнениями — разрухой, нищетой и другими последствиями многолетней власти интервентов. Гномы и орки, конечно, братья по тролльему наследию и готовы вкладывать деньги и прочие ресурсы, но совсем не из альтруистических соображений, эти выгоды не упустят, так что с ними тоже стоило соблюдать осторожность и поменьше полагаться на чужаков.

А эльфийка… Имелись подчинённые, ответственные за её судьбу. Внешний Свод вяло переругивался с представительством Нового Абалона, порой привлекая к этому канцелярию Великой Матери, и он же пытался трясти светлоликих на предмет экспериментов и незаконных действий спецназа. Разведка всё ещё пыталась выяснить, отчего вдруг эльфы так заинтересовались потерянной безродной отщепенкой, но пока тщетно — не хватало возможностей и агентуры.

Только Предки знают, сколько бы всё это еще тянулось, подобные дела редко решались быстро, но тут остроухие решили сделать новый неожиданный ход.

Уже давно наступил вечер и Шаиста пропустила ужин, засидевшись за бумагами, когда дежурный секретарь, разделявший с ней бремя трудоголизма, сообщил, что об аудиенции просит Ашрафи Хаиль, заместительница главы Внешнего Свода.

— Приветствую, о великая мать могучих гор и бурных вод, благословлённая Предками, — степенно поклонилась статная пожилая шайтара, годившаяся правительнице без малого в бабушки и согласившаяся занять своё место только из чувства долга. Она застала доэльфийские времена Кулаб-тана и имела большой опыт, поэтому Внешний Свод считал её возвращение с заслуженного отдыха великим благословением.

— Давай без официоза, — устало улыбнулась Шаиста. — Рабочий день уже окончен.

Ашрафи неодобрительно поджала губы и качнула головой, но препираться не стала, опустилась в кресло для посетителей и молча достала из слегка потёртой кожаной папки лист плотной эльфийской бумаги.

— Что это? — спросила Великая Мать, забирая документ.

— Это по вопросу Халлелы Безродной.

Шаиста озадаченно приподняла брови, но погрузилась в чтение, тем более прошение оказалось недлинным.

Если опустить канцелярщину и перевести с формального на шайтарский, эльфы заявляли, что Халлела Безродная — недееспособна, имеет проблемы с психикой и требует соответствующего ухода. Они обещали предъявить все справки и свидетельства, а также требовали предоставить доступ к несчастной врача, консула и уполномоченного представителя Нового Абалона.

— Недееспособный руководитель лаборатории? — сказала Шаиста, явно пробуя выражение на вкус. — Это что-то новенькое.

— Я посоветовалась со знатоками эльфийского права, а ты знаешь, на тех тропах коза шею свернёт, — размеренно заговорила Ашрафи. — Прецеденты были. Она отрезанная от корней и с точки зрения эльфов с их законодательством, — неполноценная. Считается, что без вреда для психики перенести отсечение невозможно. Закономерен вопрос, почему они заговорили об этом только сейчас, а до сих пор её неполноценность никому не мешала, но он юридически ничтожен.

— И что вот из этого следует? — Шаиста взмахнула листом и протянула его собеседнице.

— Сложно сказать. Они не требуют ничего такого, что мы не можем позволить, больше того, всё это вполне укладывается в требования Старжской конвенции о правах военнопленных, которую мы еще до эльфов подписывали и подпись не отзывали. Юридическая дееспособность пленного там не играет никакой роли, и запросить всё это можно было без неё. И потому мне не нравится, что эльфы о ней заговорили. Вообще, повидаться бы для начала с этой… Халлелой. — Она усмехнулась.

— Какие-то определённые подозрения? — нахмурилась Великая Мать.

— Нет. Имя забавное, — легко пояснила собеседница. — По нему и не поймёшь, то ли из какого-то человеческого народа, то ли наше, то ли орочье, то ли ещё чьё-то…

— Очень похоже на троллье, мне попадалось что-то похожее, — легко подхватила тему Шаиста.

— Я тоже попыталась отыскать корни, но без толку. Древнее очень, много толкований и ни одного точного. Может, и правда — троллье. Иронично. Ну так что, я могу с ней встретиться? — вернулась она к теме разговора.

— Ею военные занимаются, — медленно проговорила Шаиста и лёгким щелчком по сигнальному кристаллу вызвала секретаря. — Напомни, завтра после встречи с Рабочим Сводом и горняками, кажется, было время?

— В час пополудни около получаса, ак-дара, — легко припомнил тот. — Вы думали оставить время в резерве, если не уложитесь с совещанием и если к кому-то останутся вопросы.

— Запиши на это время уважаемую Ашрафи. Приведут пленную эльфийку, имей в виду.

— Какие-то особые указания?

— Нет, сама распоряжусь.

Выделять время для эльфов Великая Мать, поколебавшись, не стала, пусть этим Внешний Свод и военные занимаются. Она и так шла на поводу собственного любопытства, желая взглянуть на пленницу, одного раза более чем достаточно.

— А повеселее расцветки не было? — ворчала Халлела, крутясь перед зеркалом. — Ты дикарь! Дикари должны любить всё яркое!

Шахаб стоял чуть в стороне, привалившись плечом к стене и скрестив на груди руки, и наблюдал за эльфийкой с лёгкой насмешкой. И с удовольствием, конечно: как бы она ни ворчала, а в бледно-зелёном летящем платье была хороша, цвет очень шёл к её рыжим волосам, золотым веснушкам и узорам на коже.

— Ты на официальный приём идёшь, это — классический фасон. Кто из нас высокородный эльф и должен понимать в таких вещах?

— Ты? — Халлела, нахмурив одну бровь, окинула его оценивающим взглядом. Огромный широкоплечий мужчина в чёрном сцаре на эльфа походил разве что цветом волос. Сомнительный аргумент. Но вкусы вызывали серьёзные подозрения.

— Только что дикарём был?

— Ты эльф-дикарь! — не сдалась она. — Откуда-то ведь ты знаешь о том, в каком виде заключённый должен являться высокому начальству!

— Гость, — упрямо поправил Шахаб и в один шаг оказался рядом с Халлелой. Поймал за талию, прижал к себе. — Ты — гостья.

— Ну вот, мало того, что бледная, еще и помятая! — вздохнула она, но из шайтарской охапки освобождаться не поспешила, наоборот, обняла в ответ, охотно прижалась щекой к широкой груди. — Но почему бледное-то?

— Официальными считаются пастельные тона. У вас.

— Это тебя Ярая просветила? — недовольно предположила Халлела. Орчанка была ей симпатична, но слишком часто попадалась на дороге. Это настораживало, потому что озвученные мотивы не убеждали. Орки хитрые, а эта еще и дипломат!

— Я сам читать умею, представляешь? — хмыкнул шайтар. — Да и успел приглядеться, когда во дворец ходил.

— Готова? — разрушил уютное мгновение голос Шада, вошедшего без стука.

— Я с вами! — Шахаб вскинул на него упрямый взгляд, и старший тяжело вздохнул.

— Кто бы сомневался. — Он ещё раз обвёл взглядом Халлелу, оправляющую платье, и рассеянно качнул головой. — Мать будет в ярости.

— А я предлагала хотя бы ограничительный браслет надеть! — Повилика недовольно покосилась на младшего шайтара.

— Твоя жена передумала? — проигнорировал её ворчание Шахаб, взял эльфийку за руку и потянул к выходу.

Шад никак не прокомментировал чужие нежности и шагнул к двери — снаружи ждал портальщик.

— Она не придумала убедительного предлога, — хохотнул он. — А просто явиться поглазеть… Мать точно рассердится. Пришлось обещать пересказать в лицах.

Портальщик оказался исполнительным и нелюбопытным, и через мгновение новые посетители оказались на портальной площадке перед дворцом.

— Надо было всё-таки надеть браслет. И чего попроще, — продолжила ворчать Халлела.

— Не бойся, тебе понравится! — ехидно заверил Шахаб. — Потом. Может быть.

— Не знаю, откуда ты почерпнул эту мысль, но тебя там обманули. Шутка, повторённая дважды, не становится вдвойне смешнее! — недовольно расфырчалась она.

— Так то шутка!

Шад шёл рядом с этой парочкой со стороны эльфийки, неубедительно изображая подобие конвоя, молча слушал бессмысленную жизнерадостную болтовню и рассеянно думал над почти философским вопросом: а что он вообще тут делает?

Скрутить Шахаба и отдать Мутабару на лечение, потому что брат явно нездоров. Скрутить Холеру и отправить к остальным пленным. Воссоединится с персоналом своей лаборатории, то-то они все обрадуются!

Простые, разумные и понятные действия, о которых мать наверняка вспомнит и потребует выполнить прямо сейчас, а он… Да Предки знают, что ему делать!

Халлела выглядела подозрительно искренней и дружелюбной. Да, некоторые поступки говорили в её пользу, да и активные попытки ушастых вытащить сопротивляющуюся Повилику из Кулаб-тана — слишком сложная игра для внедрения шпиона, и даже Коготь почти уверен, что эльфийка чиста. Но из одной только предосторожности стоило сдать Холеру разведке и не взваливать на себя чужие обязанности. А он сентиментально позволяет брату развлекаться и даже находит эту парочку забавной.

Счастливая семейная жизнь, определённо, действует расхолаживающе. Особенно жизнь с дипломатом. Нахватался всякого. И облагодетельствовать окружающих готов, и хитрые схемы по обходу внимания Великой Матери проворачивает…

Пустая болтовня между тем сменилась живым любопытством. Повилика уже и думать забыла, что им грозит в ближайшем будущем, и с интересом глазела по сторонам, словно на экскурсии. Шахаб немногое знал о дворце, а в музее был всего раз, но всё равно находил что рассказать. Где-то запомнилась старая легенда, где-то интересные сведения о постройке дворца, где-то необычные факты о камне…

Он испытывал заслуженную гордость за талантливых предков, построивших этот дворец, здесь было на что посмотреть и чем похвастаться, даже несмотря на то, что изысканной мебели давно не осталось, а уцелевшие предметы искусства перебрались в отдельное музейное крыло. Пустые коридоры были прекрасны и сами по себе — изящными мозаиками и великолепно подобранными сортами и узорами камня, резными колоннами и барельефами, неповторимым наборным рисунком на полу… Халелла ничего не понимала в камне и его обработке, но красотой прониклась искренне.

На них оборачивались, но вопросов не задавали — Шада здесь отлично знали, да и признать во втором шайтаре неожиданно воскресшего младшего сына Великой Матери было нетрудно, многие его уже видели. Не окажись с ними экзотической эльфийки, внимания братьям досталось бы куда меньше.

Дежурный секретарь был слишком профессионален, чтобы выдать собственное удивление или другую искреннюю реакцию на появление странной компании, но всё же на несколько мгновений замер, разглядывая их, прежде чем отправиться с докладом.

— Шад? Неожиданно. А ты не должен был… Шахаб?! — Если визит старшего сына Шаисту озадачил, то присутствие младшего — изумило. А через мгновение, когда она заметила, что тот бережно держит эльфийку за руку, да и одета пленница совсем не как пленница, ещё и возмутило. — Что всё это значит? — нахмурилась она.

Ашрафи Хаиль, прибывшая десять минут назад и успевшая, пользуясь случаем, обсудить пару мелких вопросов, сейчас благоразумно молчала, но за происходящим наблюдала с интересом. Старая шайтара очень многого насмотрелась в жизни, удивить её было не так-то просто, а здесь явно происходило нечто из ряда вон.

— Мама, познакомься. — Шахаб заговорил решительно, слегка подавшись вперёд. — Это Халлела Безродная, больше известная в научном сообществе как Халлела Жёлтая Лента, уникальный учёный с мировым именем.

— Привет, — вежливо улыбнулась та. — Отличная причёска! Представляю, как сложно ухаживать за такими волосами… Или у вас про волосы нельзя говорить? — вопросительно покосилась она на спутника, потому что Великая Мать вместо ответной улыбки гневно сжала губы и даже как будто слегка побледнела.

— Шахаб? — с нажимом повторила Шаиста.

— Халлела моя гостья. И моя женщина.

— Эльфийка? — выцедила шайтара, поднимаясь из-за стола. — Что это за шутки? Ашрафи, мы разве не обвинили эльфов и эту… Халлелу в проведении экспериментов над военнопленными?!

— Обвинили, — сказала та, прекрасно понимая, что большего от неё не требуется.

— Это была ложь? — тяжёлый взгляд Великой Матери упёрся в Шада.

— Правда, — также коротко ответил он, не опуская глаз.

— Эксперименты проводились надо мной, а я не имею претензий, — решительно заявил Шахаб.

— Не имеешь претензий? И связался с этой эльфийкой?! — дрогнувшим от сдерживаемой ярости голосом проговорила Шаиста, обвела взглядом сыновей, остановилась на предмете спора.

— Это не я. То есть я на него никак не воздействовала, — поспешно вставила Повилика. Показалось или у Великой Матери в этот момент дёрнулся глаз?

Наверное, не показалось, потому что Шахаб окончательно выдвинулся вперёд, закрывая женщину собой.

— Ты явно повредился умом в плену, — обрела дар речи Шаиста. — Я с самого начала этого боялась, а теперь… Безумие. Связаться с эльфийкой, да еще после такого! Шад, вызови целителя, твой брат нездоров. А эту… учёную отправь туда, где ей самое место. Не понимаю, как ты это допустил!

— Целитель подтвердил мою вменяемость, — резко возразил Шахаб.

— Плохой целитель. Ничего страшного, это наверняка лечится. Мы…

Её прервал резкий толчок, вынудивший схватиться за стол. Понадобилась пара мгновений, чтобы понять, что это не её подводят ноги, а тряхнуло весь дворец. Звякнули на блюдцах кофейные чашки, качнулись осветительные шары… Ашрафи, несмотря на то что сидела, тоже ухватилась руками за стол, не сводя напряжённого взгляда с младшего из мужчин. Шад пошатнулся, но устоял — он и не к такому привык, только выругался сквозь зубы, а Халлеле просто повезло: она упала на своего шайтара, в него на всякий случай и вцепилась, с любопытством и без малейшего признака страха выглядывая из-за плеча.

— Дворец или Своды Предков? — рокочущим, чужим голосом заговорил Шахаб. Серая кожа словно подёрнулась пылью, глаза заполнил тусклый голубой свет — сын гор взывал к своей силе. — Чем ты готова заплатить за попытку?

Шаиста остолбенела, неверяще глядя на сына, всерьёз угрожающего городу из-за… чего?!

— Шахаб, успокойся… — мягко начала она.

— Я спокоен, — оборвал мужчина. — Но Халлелу ты заберёшь через мой труп. И еще несколько десятков трупов. И даже не думай продать её эльфам. Если с ней что-то случится…

— Ты мне угрожаешь? — ровно спросила Шаиста, стараясь держать себя в руках. Получалось плохо: на подобный поворот разговора она не рассчитывала. Да она вообще не ожидала, что придётся с ним ругаться из-за какой-то эльфийки!

— Торгуюсь. Политика — твой конёк, а я уж как могу. — Его губы перекосила жуткая гримаса, смутно похожая на ухмылку.

Несколько мгновений они мерились взглядами, потом Шаиста выцедила сквозь зубы:

— Уходи. — Она глубоко вздохнула, заставила себя разжать челюсть и расслабить сведённые яростью мышцы. — У меня сейчас нет на это времени. Поговорим позже. Шад, задержись. Ашрафи, прости, но…

— Всё хорошо. Вернёмся к этому вопросу после, — сдержанно кивнула пожилая шайтара и поднялась из-за стола.

Шахаб молча кивнул и потянул Халлелу за руку к выходу. Бросил напряжённый взгляд на старшего брата — тот едва заметно ободряюще подмигнул. Во всяком случае, хотелось так думать.

Эльфийка оглянулась через плечо, окинула быстрым взглядом кабинет и всё-таки не удержалась:

— До свиданья!

Ответный тяжёлый взгляд она ощутила затылком, а вот прощания не дождалась.

— Шад, что это было?! — устало спросила Шаиста, всплеснув руками. — Ты что, знал, что твой брат тронулся умом, — и ничего не предпринял?

— Ты утрируешь, — поморщился он. — Шахаб вменяем.

— В самом деле? Он угрожал разнести полгорода, и сильнейший сын гор на два поколения вполне мог бы это сделать, а я — утрирую?! Из-за какой-то эльфийки! Что она с ним сделала?!

— Не знаю, но ему явно понравилось, — усмехнулся Шад.

— Общение с Яраей дурно на тебя влияет, — проворчала Шаиста и осела обратно в кресло. — Что на него нашло?!

— Влюбился, — пожал плечами шайтар.

— То есть это у них давно. И ты знал. Какого… Во имя Предков, почему ты не рассказал заранее?!

— Брат бы меня не простил, — прямолинейно признался он.

— За что? — растерялась она.

— Ты приказала бы решить вопрос сразу. Силой. А я не мог бы ослушаться приказа. — Шад развёл руками.

— Но можешь увиливать, молчать и провоцировать. Где был мой разум, когда я допустила твой брак с этой орчанкой?! — проворчала она и махнула рукой. — Всё, иди! Без вас дел по горло…

Старший сын попрощался и вышел, а Шаиста откинулась в кресле. У неё оставалось еще с четверть часа до следующей встречи, как раз достаточно, чтобы привести мысли в порядок. Попытаться.

Изначально она не мечтала стать Великой Матерью. Вообще не думала об этом. Но она могла помочь сыну, который ушёл в ополчение, и его соратникам. Сильная шаманка могла договориться с духами, а это — отличное подспорье в горах, да и будущее просчитать — недалеко и неточно, но на войне даже такое кстати. А потом… Как-то незаметно выяснилось, что она не чужда тщеславия, и нити словно сами собой начали собираться в её руки. Воля Предков, что ещё!

Предки благоволили ей заметно и явно, с самого начала. Да, потеряла мужа, но её наградили удивительно талантливыми детьми. Шарифа, если не допустит серьёзной ошибки, с возрастом превзойдёт мать, это было видно уже сейчас, Шахабу тоже досталась исключительная сила, и старший брат немногим ему уступал… Жаль, оба они раскрылись только во время войны, не обучались толком. Но что это, как не знак благословения Предков?

А вот что происходило сейчас — она не понимала. Предки откликнулись на её зов, подтверждая притязания на власть, и за прошедшее с тех пор время отношение духов как будто не изменилось, они продолжали симпатизировать шаманке. Выбором старшего сына Шаиста не восхищалась, но могла понять и принять — да, неидеальный, но Ярая ей нравилась. Достаточно сильная, но — благоразумная и способная действовать осторожно и хитро, другая бы Шаду не подошла. Да и влияние её шло сыну на пользу, несмотря на то, что сейчас все эти изменения ударили по самой Шаисте. С момента женитьбы старший стал сдержаннее, спокойней, рассудительней и — благоразумнее, если не считать этого происшествия. Младший же… Не успела она обрадоваться невероятной милости духов, подаривших уже оплаканного ребёнка, и вдруг — вот.

Шутка Предков. Издёвка. Щелчок по носу зарвавшейся шайтары. Или просто нелепое совпадение? Когда привыкаешь видеть во всём вмешательство духов, и они дают для этого много поводов, сложно помнить, что жизнь зачастую течёт сама, без их ведома и участия. Жизнь почти всех смертных, нормальная жизнь.

Шаиста злилась, но больше на себя за несдержанность, чем на сына. Что с него взять — глупый мальчишка! Но она-то знала, должна была помнить, что её сыновья упрямы, как сотня баранов! Растерялась, дала волю эмоциям, от неожиданности даже не сообразила взглянуть на обоих внимательнее, насколько глубоко в него проросла эта дрянь, что вообще с ним происходит. Как результат поспешности — скандал. Только этого ей и не хватало!

Как остроухая умудрилась его окрутить? И как с этим разбираться — теперь-то!

Шаиста тяжело вздохнула, одним глотком допила остывший кофе и поднялась из-за стола. Не время и не место для слабости, у неё и правда еще множество дел и встреч, а проблема не настолько острая, чтобы ради неё отменять всё. Ей надо остыть, сыну надо остыть, Шаду… По Шаду плачет воспитательная хворостина, потому что мог бы хоть как-то предупредить, но теперь уже поздно. И после разговора — поздно, и вообще — поздно, давно уже вырос и благополучно женился с её попустительства, так что даже никакие старые законы времён радикального матриархата не вспомнишь: по ним он теперь в зоне ответственности супруги.

Шахаб до последнего не верил, что их вот так спокойно отпустят. По коридорам шёл быстро, так что Халлела едва за ним поспевала, но — не спорила. Тоже, наверное, чувствовала, как в затылок дышит воображаемая погоня и за каждым углом поджидает готовая к бою стража.

Обошлось. Никто не препятствовал, только изредка любопытно косились, а охрана провожала цепкими внимательными взглядами, но спросить ничего не пыталась: приказов о задержании кого бы то ни было не поступало, странная парочка не в крови и налегке, да и Шахаба кое-кто опознавал.

Они выскочили наружу, под мелкий неприятный дождь, пересекли площадь, нырнули в переулок — и шайтар, оглянувшись на равнодушный к беглецам дворец, наконец сумел выдохнуть и немного расслабиться, сбавить скорость, а потом и вовсе — остановиться.

— Пора бежать из города? — иронично уточнила Халлела, тяжело дыша: так быстро и так много ходить она не привыкла. — Или просить у орков политического убежища?

— Вряд ли, — вздохнул в ответ Шахаб. — Если сразу отпустили, наверное, мать остынет и дальше уже будет действовать не так резко. Надеюсь, — добавил он, поморщившись. Потом окинул пристальным взглядом ёжащуюся от холода и обхватившую себя за плечи эльфийку и пробормотал виновато: — Прости. Я должен был подумать, что всё закончится подобным, и взять для тебя хоть какую-то накидку.

— Переживу, — легкомысленно отмахнулась она. — Сейчас отдышусь и тепловой кокон сплету, он, зараза, энергоёмкий и недолговечный, но на сколько-то хватит.

— Пойдём. Или тебя понести?

— Заманчиво, но своими ногами идти теплее, а ты хотя большой и горячий, но со всех сторон не обхватишь.

Они некоторое время шли молча, потом Халлела остановилась и несколько минут сосредоточенно творила магию. Шахаб внимательно наблюдал, но половины не увидел, не говоря уже о том, чтобы понять. Про чары защиты от ветра и дождя он, конечно, слышал, даже кое-что умел, но — стационарные и натянутые на основу. Палатку укрепить, шалаш — это можно, а чтобы идти под этими чарами… Слишком нестабильно, слишком сложные расчёты и слишком многое надо учесть. А Халлела всё это плела по памяти, на ходу.

— Вроде держится, — вздохнула она наконец с облегчением, прислушиваясь к себе. Медленно повела рукой, задумчиво хмыкнула: кокон оказался узким, поднятые руки из него выпадали — Шахаб видел. Поэтому брать его под руку женщина тоже не стала, но за предложенную ладонь ухватилась. — Идём. Я правильно понимаю, что тут только пешком и достаточно далеко?

— Не очень далеко и под горку, — обнадёжил её шайтар. — Но пешком. И… из дома придётся уйти, — нехотя признал он. — Понять бы куда, — пробормотал себе под нос.

— Разберёмся, — оптимистично решила Халлела, с интересом глазея по сторонам: город она видела впервые, а посмотреть было на что.

Агифа выглядела обшарпанной, но как-то… уютно, что ли? Выкрошившаяся местами брусчатка и облезлые стены бесформенных домов, похожих на обломки скал и поросших вверху зеленью, выглядели естественным природным ландшафтом, а не рукотворными бедными постройками, и это сглаживало впечатление.

Да и на местных жителей в таком количестве посмотреть — тоже новый полезный опыт, стоит уже начать вырабатывать привычку к серой коже и чуждым лицам. Если, конечно, Шахаб прав, и им еще не пора удирать из страны, без чего хотелось бы обойтись: только-только начала привыкать, язык выучила, в разговорной речи освоилась! Что теперь, еще и орочий изучать? Халлела не собиралась спорить с выводами любовника, он куда лучше знал свою мать, но, судя по тому, как хмурился и переживал состоявшийся разговор, всё ещё могло измениться.

Вид местных жителей подтвердил давно зревшее у Повилики подозрение: что её шайтар примечателен не только на эльфийский взгляд. И действительно, в толпе он выделялся. Народ в среднем оказался крупнее и массивнее эльфов, но Шахаб и среди сородичей отличался сложением и ростом. Попадались соизмеримые, но мало.

— Шахаб, — нарушила Халлела молчание, когда уже немного насмотрелась и привыкла, да и спутник слегка расслабился и успокоился, — а ты и правда собирался разнести дворец?

— Не знаю, — сумрачно откликнулся он. — Я надеялся, что до этого не дойдёт, но… Скорее всего. А что?

— Любопытно, — рассеянно отмахнулась она и после короткой паузы заявила: — Я знаю, куда мы переберёмся из того дома.

— Откуда? — озадачился Шахаб.

— Понимаешь, после визита Рузаля ко мне явился Мутабар в компании с местным университетским ректором, заманивали и соблазняли. Я из интереса поторговалась, но соглашаться посчитала невежливым, я же всё-таки заключённая. Они предлагали проживание на территории университета.

— Мне не нравится, что ты останешься там без защиты, — вздохнул шайтар. — Плевать на остальное, но эльфы так просто не успокоятся.

— В доме твоя защита не очень-то помогла, — хмыкнула она. — Предлагаю для начала там осмотреться.

— Где этот университет хоть находится? — пробормотал он себе под нос, пытаясь вспомнить. — Я там ни разу не был.

— Местный еще называется! — пренебрежительно фыркнула эльфийка. — Найдём как-нибудь.

Изначально она не планировала посвящать шайтара в детали своих переговоров с местным научным сообществом, во всяком случае, пока её статус не определится и пока не пропадёт угроза со стороны сородичей, беспокоившая и Шахаба. Университет мог стать неплохим прибежищем на случай размолвки с любовником, а такие вещи лучше не афишировать — столько, сколько получится. Но обстоятельства вдруг изменились, и…

Этот шайтар не просто хотел приятно проводить время вдвоём, но готов был драться за неё. Всерьёз. Против своих. Насмерть. Она с самого начала почти не сомневалась, что он там, в кабинете, угрожал искренне. Не вязались с этим мужчиной неумение держать слово и готовность отступить, если блеф не удастся. Упрямый настолько, что скорее расшибётся насмерть, чем отступит. И его неуверенный ответ на прямой вопрос лишь укрепил эту убеждённость.

Никогда в её достаточно долгой жизни за Халлелу никто не боролся, тем более вот так. Даже те, кто по своему положению и статусу должен был занимать её сторону и защищать, отворачивались, и сражаться приходилось самой. Ей никогда не пришло бы в голову, что совершенно другое отношение можно встретить — вот так. В том, от кого гораздо легче ожидать ненависти, желания отомстить и ответной гадости. Поведение Шахаба обезоруживало. Усложняло всё, заставляло внимательно присмотреться к собственным привычкам и принципам, переоценивать и обдумывать то, что полагалось очевидным.

Это оказалось до онемения приятное ощущение. Выбивающее землю из-под ног, изумляющее до неверия, но — восхитительное. Могла ли она после такого продолжать относиться к нему по-прежнему и быть готовой спасаться в одиночестве? Могла. Вот только не хотела.

Конечно, ещё оставалась угроза со стороны сородичей, которая без поддержки местного правительства становилась особенно острой. А ну как Великая Мать решит таким образом отомстить? Не может же Халлела постоянно держать её сына за руку, чтобы спрятаться за ним в момент опасности! Даже от мысли такой передёргивало. Но раз у них не осталось другого выбора, почему бы не осмотреть предоставленный, кажется, самой судьбой вариант?

История единственного университета Кулаб-тана была куда длиннее, чем казалось на первый взгляд. Расцвет культуры и науки шайтаров минул три века назад, но начался он не вдруг и не на пустом месте, а отчасти — именно с него, ещё на несколько столетий раньше. С его предков, если уж совсем точно, которыми стали два самых известных учебных заведения страны, знаменитые даже за её пределами: шаманская школа для девочек и школа точных наук, в которой среди прочего изучалась общая магия.

Сейчас, кроме славной истории, университет почти не имел поводов для гордости. Истощённому внутренними конфликтами государству было не до науки и воспитания высокообразованных кадров, университет захирел. Когда пришли орки, они пытались наладить учебный процесс, помогали науке, многие шайтары получили образование в Златохолмице, столице Красной Орды. Не по доброте душевной, конечно: Кулаб-тан мог стать бесценным транспортным узлом, да и залежи некоторых полезных ископаемых манили.

Потом у орков начались внутренние проблемы, и стало не до соседей, зато под надуманным предлогом вторглись эльфы. Университет опять начал хиреть, но поколение, выучившееся в Орде, оказалось на удивление стойким. Очень многие не разбежались по другим странам, не сдались и уцелели в горниле гражданской войны. Именно на них сейчас держался университет и многое другое, им предстояло тянуть совместные проекты с Ордой, учить студентов, восстанавливать страну.

Халлела не мечтала кого-то куда-то тянуть, да и преподавательская стезя её никогда не прельщала, но ректор, с подачи хитрого Мутабара, успевшего неплохо изучить подопечную, пообещал содействие в изучении видовой магии и множество вполне легального подопытного материала, включая нескольких орков, пару гномов и местных шаманок. Упустить такую возможность Повилика не могла, даже если к этому прилагалась необходимость читать лекции: где еще она сможет прикоснуться к такой экзотической магической практике!

Оставалось ещё предложение Рузаля Красной Звезды, но план его был надёжен, как прошлогодняя листва, в любой момент что угодно могло сорваться, да и переезжать не хотелось, и с языком проблемы, и бюрократия… В Орде порядка больше, значит, и ответственности, и контроля со всех сторон, зачем ей это?

Имелось и еще одно соображение. Сарбан Иллех, ректор, оказался посредственным учёным, зато хорошим управленцем и отличным психологом и очень умело сыграл на тщеславии эльфийки. Будь у неё поменьше опыта, она бы и не заметила тонкой манипуляции, а так… Заметила, поняла, но всё равно мысль запала в душу.

Место, лабораторию и возможность работать Халлела Жёлтая Лента могла найти во многих странах, но только в Кулаб-тане она могла стать не просто известным учёным, но буквально — солнцем на местном небосклоне, главной гордостью всего университета и высочайшей вершиной. Ей не просто готовы были дать материальную базу, но позволить самой устанавливать правила. Настолько заманчивое предложение, что перед ним меркли любые неудобства.

Непонятно только, как в представлении Сарбана эта роль вязалась с её нелегальным положением, конфликтом с Великой Матерью и скандалом на мировом уровне, но о таких деталях Халлела и сама не задумывалась.

Университет занимал несколько зданий. Размещённый во дворце Музей истории, художественного и прикладного искусства тоже считался его частью, пусть и номинально, имея собственного директора. Отдельно, у самого подножия Стены Предков, стояло здание бывшей шаманской школы, где в прежние времена обитал факультет шаманизма и расовой магии, но в годы эльфийского правления местные обитатели разбежались, и туда из более престижного места возле стен Верхнего города вынужденно перебралась администрация, чтобы не мозолить никому глаза. Основная группа зданий располагалась в одном районе на отшибе, скатившемся за последние десятилетия к трущобному виду. Совсем не захирел, потому что здесь обитало большинство студентов и преподавателей — дёшево и рядом.

Халлеле готовы были предоставить один из преподавательских домов. Два этажа, оба над землёй, никакого сада на крыше, всего три комнаты: объединённая с гостиной кухня на первом этаже, спальня и кабинет — на втором. Не дворец, но много ли надо двум разумным существам?

Вещей на двоих у них оказалось совсем немного. Шахаб прихватил кое-что из книг, Халлела — свои расчёты и некоторые материалы из лаборатории, одежды у обоих набралось всего ничего, и это с учётом тёплой накидки, которую прикупили эльфийке первым делом, забрав деньги из дома. В итоге всё имущество поместилось в одну большую бесформенную сумку, которую без труда нёс Шахаб.

Сарбан Иллех оказался низеньким, плотным, лысым и пугающе энергичным типом, который даже Халлеле едва доставал до плеча. Когда его нашли в административном корпусе и объяснили зачем, шайтар развёл бурную деятельность. До основных университетских владений он довёз дорогих гостей сам, на стареньком раздолбанном тарантасе, отчаянно чихающем дизельным перегаром. Непонятно, на чём вообще держался этот автомобиль, который был, кажется, старше эльфийской интервенции, но на кочках подпрыгивал бойко. И вообще-то до смешного напоминал собственного хозяина.

Ректор, лично проводивший экскурсию по дому эльфийке с её хмуро-молчаливым сопровождением, конечно, старался показать всё с лучшей стороны, но — не врал, поэтому неприглядная правда тоже просачивалась. Дом симпатичный, но водопровод постоянно ломается — как, например, сейчас, — в щели сквозит, и крыша, случается, течёт. Университет замечательный, но финансирование куцее, почти всё на голом энтузиазме. И Великая Мать, конечно, собиралась заняться наукой и образованием, но когда еще в казне появятся на это средства!

От предупреждения об эльфах и весьма шатком положении Халлелы Сарбан небрежно отмахнулся, легкомысленно заверив, что проблемы надо решать по мере поступления.

Договорившись с эльфийкой встретиться завтра утром возле учебного корпуса, схему пути к которому нарисовал на листочке, и оставив новым жильцам ключ, ректор упорхнул, счастливый. Он бы и сегодня потащил её знакомиться с будущим местом работы, но у него при всём желании не осталось на это времени.

Когда Сарбан Иллех умчался на своём простуженном авто, в доме повисла насторожённая, звенящая тишина: новые квартиранты отходили от общения со слишком разговорчивым шайтаром.

— Тут есть вёдра и бак для воды, — первым нарушил молчание Шахаб, сбросив на старенький диван с выцветшей обивкой сумку, которая всё это время висела на плече. — И колодец мы проходили. Займусь водой.

— Я с тобой, — неожиданно вызвалась Халлела. — Прогуляюсь, осмотрюсь.

Мужчина отрывисто кивнул и шагнул в сторону небольшого закутка уборной, прятавшегося в дальнем углу дома, где он и видел вёдра. Потом запнулся на ровном месте, шагнул к эльфийке и, аккуратно придержав её за подбородок, мягко поцеловал.

— Прости, что так выходит. Ты, наверное, к другому привыкла.

— О да! В колонии канализации не было и жили мы по четверо в крошечной каморке, — призналась она и рассмеялась над вытянувшимся от удивления лицом шайтара. — Я не знаю, что ты там обо мне надумал такое возвышенное, но передумывай уже обратно. Идём, интересно, как тут выглядит колодец.

День у Шада выдался суетным. После визита с братом и эльфийкой к матери, это было ожидаемо, неожиданностью стало то, что вся суета не имела к этому никакого отношения, заскучать не давали прямые обязанности. Стычки с последними эльфами возле Фаёдунага, минные поля и ловушки в долинах и на перевалах, протест очередных фермеров против уничтожения очередной грандиозной плантации эльфийского листа, уродившегося на загляденье, отчёты по изучению брошенных остроухими вооружений — и как-то незаметно пролетел день, и вечер, и домой он вернулся вымотанный и к полуночи.

— Ты опять не спишь? — без удивления обнаружил он жену в кабинете.

— Шутишь? — Ярая подняла на него насмешливый взгляд. — Я бы не заснула, жажду подробностей! Верхний город тряхнуло как раз в момент встречи твоего брата с матерью, и почему-то мне кажется, что это не просто так. Иди сюда, ты обещал рассказать! И, судя по твоему смурному виду, рассказать есть что.

— Да просто устал, — отмахнулся он и неловко устроился на полу, на лохматой овечьей шкуре, рядом с женой — так до сих пор и не привык к этой дурацкой манере. Подцепил пальцем книгу, которая лежала перед Яраей, растерянно хмыкнул: — Эльфийские народные сказки? Зачем?!

— Сначала ты, — возразила орчанка.

— Да нечего особо рассказывать. Поругались, конечно. Шахаб пригрозил разнести полгорода, если у него попытаются забрать его Холеру. Мать не стала идти на принцип, и они сбежали. Ребята Когтя с ног сбились искать.

— Ну хоть нашли? — озадачилась Ярая. — Не порталом же они от Верхнего города унеслись, ломая защиту! Ни за что не поверю, будто рыжая эльфийка может остаться незамеченной в Агифе, тем более эта.

— Нашли, конечно, — хмыкнул он. — Установили скрытое наблюдение. Оказалось, её к себе в университет Сарбан Иллех зазвал, там и поселились. Я хотел поговорить с братом, но сегодня не успел. Завтра теперь. Так зачем тебе эльфийские сказки?

— Сказка — ложь, да в ней намёк… — рассеянно проговорила жена.

— Я слышал, что беременные иногда чудят. Это оно? — уточнил Шад.

— Да ну тебя! — рассмеялась она и ткнула локтем под рёбра. — Я же выяснила, кто следит за садом в вашем старом доме.

— Сказочный эльф? — спросил он с откровенным ехидством.

— Вполне реальный шайтар, — возразила Ярая. — Сначала попытался что-то про особую подкормку говорить, но потом сознался, что и сам не понимает.

— Чего?

— Почему там трава так прёт и вообще садик на загляденье. Он же не только за этим следит, за несколькими в трёх разных кварталах. И ещё пару месяцев назад этот не отличался от всех остальных, а вот потом… и в нём, и в нескольких по соседству началось что-то невероятное. Гранаты у соседа уродились удивительные, хотя он едва не оплакал урожай. Фиговое дерево перед домом передумало умирать. И всё примерно в одно время.

— Ты думаешь, из-за эльфийки? — удивился Шад.

— Подозрительно совпало, не находишь? — заметила она.

— Подозрительно, — согласился он, хмурясь. — И мне сегодня опять про эльфийский лист докладывали, — добавил задумчиво. — Как раз недалеко от этой их лаборатории долину нашли, местные жители чуть не плакали, когда его приказали уничтожить — мол, отродясь такого урожая не было. Думаешь, это из-за того, что она отрезанная? А как тогда её вообще отпустили?

— Может, сами не сообразили? — пожала плечами Ярая. — История знает мало отрезанных от корней, и если они жили в и без того плодородных местах, как заметить воздействие?

— То есть ты уже уверена, — подытожил Шад. — Думаешь, поэтому они забегали? Много ли от одной эльфийки навара, — хмыкнул он.

— Не скажи, — орчанка качнула головой. — Дело не в том, что одна эльфийка может увеличить плодородность земель вокруг себя, ты прав, не такая величина. Я тут кое с кем поговорила… В Старом Абалоне урожаи снимают по три-четыре в год, да такие, что больше никому в мире не снились. Вообще-то считается, что это всё таланты эльфийских магов. А если не только они?

— И что? — нахмурился Шад.

— Землями с родовыми рощами и вокруг них владеют несколько кланов. Они имеют с этого основной навар, а остальные эльфы — не имеют ничего. А еще между Старым и Новым Абалоном есть ряд противоречий. Они вроде бы заодно, тесные родовые связи и всё такое, но найдутся желающие обострить.

— Думаешь, они сами не знают, как это работает? — скептически уточнил шайтар.

— Кто надо — знает, конечно. Небось тогда и забегали: когда кто надо узнал, что эльфийка попала не в те руки. Но если эта теория подтвердится, скандал выйдет такой, что опыты над военнопленными померкнут.

— В чём скандал-то? Эльфы себе этими рощами жизнь продлевают. И что?

— А что, если можно высадить новую рощу? И больше того, не обязательно укоренять эльфов именно там, на землях кланов, а можно проводить процедуру где угодно? Старый Абалон сейчас ослаб по сравнению с тем, что было даже сто лет назад, уступил инициативу. Заокеанские эльфы ценят его как прародину, берегут рощи, заботятся о своих корнях. При этом в Новом Абалоне хватает сил, которые хотели бы поспорить с кланами за влияние. Если этой информационной бомбой правильно воспользоваться да заложить куда надо…

— Хочешь сказать, раньше этого никто не предполагал?

— Почему? Есть теория, у неё есть последователи. Но эльфам она страшно невыгодна, и они её старательно давят. Там лишний раз хвостом без дозволения кланов не махнут. Мой преподаватель эльфистики слышал эту теорию и тоже относится к ней скептически. А здесь бегает живое доказательство.

— Не проще тогда её прибить?

— А тут тоже интересное! — Вопроса Ярая явно ждала и обрадовалась. — Отрезанных никогда не казнили. Ни разу. Они умирали сами, не выдержав разрыва с корнями, но если выживали — их не трогали. Изгоняли, травили, презирали, но никогда не казнили. Традиции не велят мараться, считается, что убить такого — покрыть себя позором. А если это банально опасно? Ни одна традиция не возникает на пустом месте. Если жизнь эльфа сказывается на растениях вокруг, то не станет ли его смерть этакой маленькой экологической катастрофой? На шайтаров-то им плевать, но это будет доказательство почище живой эльфийки.

— Звучит правдоподобно, — медленно кивнул Шад. — А сказки зачем?

— Заказала пару литературных исследований по эльфийским традициям, а пока доедут — пытаюсь по сказкам угадать. Ты знаешь, что у эльфов нет религии, например? И никогда не было. Мы верим в Предков, у людей своих верований полно: хочешь тебе — один бог, хочешь — целый пантеон. А у эльфов только Мать-Природа, которая даже не божество, а просто персонификация окружающего мира, они ей никогда не поклонялись. И в сказках у эльфов нет никаких волшебных помощников. Ну, знаешь, всяких там золотых кобылиц, соломенных куколок, говорящих зверей… Не знаю, кто в вашем фольклоре это место занимает, наверняка кто-то есть. Ты чего? — растерялась она, когда муж отобрал книгу, захлопнул и завозился, чтобы подняться.

— Собираюсь укладывать тебя спать, — проворчал он. — Сказок ты уже сама начиталась. Вот еще я эльфийский фольклор не изучал ночами!

Ярая рассмеялась и не стала спорить: всё это прекрасно терпело до завтра.