Не бойся, тебе понравится!

Глава шестая, разговорная

— Ярая, и всё же я настаиваю, что это плохая идея и нам лучше вернуться. Зачем тебе это нужно?

— Сэль Берношаль, не нуди, — насмешливо отмахнулась орчанка. Она держала спутника под неосмотрительно предложенный локоть и упрямо влекла вперёд, не позволяя остановиться. А выдираться эльфу мешало воспитание. — Я уже объясняла.

— «Интересно твоё мнение» кажется тебе исчерпывающим объяснением? — тяжело вздохнул Берношаль. — Новый Абалон и Старый Абалон, да будет тебе известно, разные государства!

— Рассказывай, — пренебрежительно фыркнула она. — Юридически, и то не до конца.

— Но у них есть свой консул, и это его работа!

— Их консул это такой му… Мужчина сложный, что мне проще с тобой договориться, — рассмеялась она. — Ты пообещал, что будешь молчать, и твоему слову я верю. Тем более ты лицо незаинтересованное, можешь быть непредвзятым.

— Но я уже говорил, что плохо знаю клан Лейдиль и понятия не имею, зачем она понадобилась Новому Абалону! А если бы и знал — не сказал, потому что это предательство, и при всём моём…

— Но вы же разные государства? — с удовольствием поддела его Ярая.

Берношаль запнулся, невнятно булькнул от возмущения, потом глубоко вздохнул, успокаиваясь, усмехнулся и качнул головой.

— Замужество действует на тебя разлагающе.

— Ты даже не представляешь насколько! — радостно подтвердила орчанка.

После замужества и разрешения сложностей в их с Шадом личных отношениях в голове и жизни поселилась непроходящая лёгкость. Когда столько лет существуешь под грузом мрачной перспективы, а она вдруг исчезает, и всё становится хорошо, немудрено впасть в эйфорию. Это чувство, похожее на лёгкое опьянение, ощутимо влияло на поступки и настроение, но всё же не мешало держать себя в руках: сказывался богатый опыт дипломатических мероприятий.

Идея привлечь эльфийского консула в качестве специалиста по этой расе зрела у неё давно. Поначалу гипотетически: ну в самом деле, даже с хорошими личными отношениями Берношаль — представитель недружественной страны, и чем вообще надо думать, чтобы обращаться к нему в столь щекотливом и почти секретном вопросе?

Но время шло, ситуация не прояснялась, разве что тайное стремительно катилось на яркий свет. Об эльфийке уже посплетничали в кулуарах, помусолили интерес к ней родины, затеялась долгая переписка с ордынским Шатром Мудрости о приёме научной делегации. Деловитый и энергичный орк Рузаль Красная Звезда потребовал у своего руководства разрешения на посещение Кулаб-тана в научных целях, начальство стряхнуло пыль ещё с десятка интересных идей, забегали по потолку не только маги, но еще и энергетики, и шаманы про свой слёт напомнили…

В общем, частного визита не получилось, всё же страна считалась воюющей, и туристов сюда, от греха подальше, не пускали, зато готовилась прибыть большая толпа научных энтузиастов. Учитывая нынешнее состояние Кулаб-тана, действительно — энтузиастов: престижа этот визит не нёс никакого, это не симпозиум в каком-то из ведущих государств Элисии, человеческой части света. Ярая посмеивалась над иронией судьбы и бюрократии: одного привозить опасно, а толпу неуправляемых учёных — за милую душу, но с воодушевлением включилась в подготовку. Та завершилась буквально пару дней назад, прибытие делегации ожидалось со дня на день.

Научное сообщество уже гудело о крахе эльфийской секретной лаборатории, о чудовищных экспериментах над разумными и о том, что шайтары забрали себе видного учёного. Причём одинаково популярны были обе версии: что пленённый учёный самостоятельно проводил эксперименты и что спасённого заставляли угрозами и шантажом. У Яраи вызывало восторг и умиление то обстоятельство, что обе версии выходили одинаково справедливыми.

А вчерашний визит эльфийского спецназа убил последние сомнения: в Новом Абалоне точно знали, где содержится пленница, и большего внимания к ней уже не привлечь.

Берношалю орчанка об этом не сказала, слишком приятно было дразнить серьёзного эльфа, но визит согласовали на самом верху. Ну почти на самом: она честно сказала Шаду, что хочет показать Повилику консулу Старого Абалона. Муж этого эльфа недолюбливал, как и всех остальных, и даже немного ревновал, но за что Ярая отдельно его любила — так это за умение сдерживать эмоциональные порывы здравым смыслом. А тут она еще беззастенчиво сыграла на беспокойстве за брата, так что получила добро и обещание предупредить охрану. Шад явно искренне надеялся, что сородич уболтает Повилику, и та сама уйдёт от Шахаба. Ну или похитит: кажется, старший брат вплотную приблизился к тому, чтобы согласиться и на это в ущерб гипотетическим национальным интересам.

Ярая не надеялась всерьёз, что Берношаль поймёт мотивы заокеанских сородичей, раскроет их хитрый план и выдаст ей, но попытаться стоило. Да и мнение старого приятеля о Повилике хотелось услышать. Одно дело — её собственное любопытство и желание мелко напакостить Шаисте, а другое — если отрезанная опасна для окружающих. Да и по поводу содержания эльфов в домашних условиях он мог проконсультировать. Мало ли что нужно ей для счастья? Вряд ли сама Халлела постесняется попросить что-то нужное, но лучше перестраховаться.

Один охранник возле нужного дома сидел демонстративно на виду, через дорогу. Ярая кивнула ему, шайтар усмехнулся и отсалютовал в ответ.

— Здесь пропускают всех желающих? — переглядывания не ускользнули от внимания Берношаля.

— Только санкционированных, — безмятежно улыбнулась орчанка.

Эльфийский консул насмешливо качнул головой, но ничего не сказал.

Обидно, она же всё затевала ради этого момента. Негодяй. Одно слово — дипломат.

При виде Халлелы, удобно устроившейся за столом и с энтузиазмом что-то черкающей, эльф и бровью не повёл, обратился к ней на общем эльфийском с коротким безупречно вежливым поклоном:

— Светлого вечера, сэла Халлела.

— А этот тут зачем? — насторожилась она, поднялась из-за стола и вместо приветствия отступила подальше.

Берношаля такое поведение всерьёз озадачило до временного онемения, Ярая нашлась быстрее:

— Не бей его, он не собирается тебя спасать! — попросила со смешком. — Сэль Берношаль — консул Старого Абалона, он беспокоился о судьбе пленницы. Я решила доказать, что волноваться не о чем.

Эльф бросил на орчанку долгий выразительный взгляд, явственно порицая за бессовестное враньё и перекладывание ответственности, но возражать не стал. Даже подыграл.

— Я считаю своим долгом позаботиться о сородиче независимо от обстоятельств, — проговорил ровно.

Но привычно облобызать руку не попытался, и вообще Ярая отметила про себя, что держится он скованно. Интересно, дело в поведении Повилики или сказывалось её положение отверженной?

— Потрясающая страсть к работе, — насмешливо фыркнула Халлела, но как будто расслабилась. — Может, у тебя найдётся справочник Скадовски «Дифференциальные уравнения высокоэнергетических структур. Граничные условия и поправочные коэффициенты метода конечных элементов»? Только последняя редакция, он там полезную главу добавил и несколько ошибок исправил, а я не помню, где именно, а тут только первое есть… Что? — осеклась она под задумчивыми взглядами гостей. — Ты сам предложил позаботиться!

— Я имел в виду несколько иное, — вздохнул Берношаль. — Но если угодно, попробую отыскать, только мне нужно полное название. На бумаге, — самокритично уточнил эльф.

— Хм. Ладно. — Халлела посмотрела на него с подозрением, но вернулась к столу. Подняла стул, чтобы отпустить зацепившуюся за ножки цепь, торопливо нацарапала несколько строк на чистом листе.

Берношаль посмотрел на цепь и каменный браслет задумчиво, вопросительно глянул на Яраю, но та только пренебрежительно дёрнула щекой.

— Присаживайтесь, раз уж пришли. Предложила бы чаю, тем более он неплох, но я уже всё выпила, а за новым не дойду, — эльфийка развела руками.

Разговор вышел нескладным. Повилика откровенно не доверяла сородичу, сородич — не мог расслабиться в её компании, и, хотя оставался привычно вежливым и корректным, ни взглядом не выдавая своего неудовольствия, Ярая слишком давно и хорошо его знала, чтобы обмануться. И удивлялась, потому что прежде никогда не видела этого дружелюбного эльфа таким напряжённым.

Берношаль пробыл с четверть часа, ровно столько, чтобы не казалось неприличным удрать, сославшись на другие дела. Напоследок вновь пообещал поискать нужную книгу, разрешил обращаться к нему, если вдруг понадобятся консульские услуги, и откланялся.

Ярая же, пригрозив вернуться, отправилась провожать старого друга.

— Ну, что скажешь? — спросила, когда они поднялись на первый этаж и остановились у двери.

— Помимо того, что она не в себе? — со слабой усмешкой уточнил он. — Могу свидетельствовать, что с пленными шайтары обходятся чрезвычайно бережно, сэла Халлела чувствует себя прекрасно и вполне удовлетворена условиями содержания.

— А по существу? Как она тебе? Вы правда как-то по-особенному ощущаете вот эту отрезанность от корней? Как именно?

— Сложно, — вздохнул Берношаль и задумчиво добавил: — Но со слов очевидцев я ожидал более мучительного чувства…

— Поясни, пожалуйста.

— Ты уверена, что тебе это нужно? Это исключительно эльфийские проблемы.

— Я уверена, что мне любопытно, — честно призналась она. — Ну так что?

— Я слышал, что отрезанные воспринимаются как опасность. Как нечто давящее, жуткое и одновременно омерзительное. К отрезанным не на пустом месте возникло предубеждение, это не проблема снобизма эльфов. Я думал, что терпеть подобное общество сложнее.

— Хм. Я не знала, что всё так драматично. Извини, что втянула в это, и — ещё раз спасибо, что согласился.

— Ничего страшного, — улыбнулся он. — На самом деле мне тоже было интересно, никогда не встречал отрезанных. Тем более всё оказалось не столь мучительно, а просто неприятно и тревожно. Она кажется… чуждой, — осторожно подобрал он слово.

— А инородцы не так? — удивилась Ярая.

— Нет, совсем нет, — заверил Берношаль. — Все разумные не эльфийского происхождения воспринимаются одинаково, точно так же, как любые животные. А в ней как будто есть нечто неестественное. Правда, я не могу подобрать аналогию. Что-то такое вертится в голове…

— Может, именно из-за этого она понадобилась Новому Абалону? — предположила орчанка. — Может, её отрезали не до конца или случился ещё какой-то сбой в процедуре?

— И это только сейчас заметили? — усомнился Берношаль. — Нет, глупости. Нельзя срубить дерево не до конца и не заметить.

— А вдруг она сама укоренилась? — с азартом добавила Ярая. — Такое вообще возможно?

— Понятия не имею, — пожал плечами эльф. — Если и так, я ничего подобного не ощущаю. Она в таком случае должна восприниматься как представитель другого клана, но совсем не похоже.

— А вы и это чувствуете?

— Конечно. Но это ощущение сложно назвать неприятным. Что-то вроде благожелательного любопытства, в высоком эльфийском для этого ощущения есть специальное слово.

Берношаль озвучил, а Ярая только неопределённо хмыкнула: если общий эльфийский был пусть не простым, но воспроизводимым другими народами, то для освоения высокого у простых смертных недоставало возможностей речевого аппарата. Орчанка знала энтузиастов, которые его разучивали и даже, по словам остроухих, сносно говорили, но сама к этому числу не относилась.

— А как воспринимаются дети? Которые еще не бывали в священных рощах? И подростки?

— Как дети, — улыбнулся он. — Знаешь, ты вот сейчас заговорила про детей, и я вспомнил, что читал про отрезанных. Если бы существовала сказочная нежить, она могла бы вызывать сходные ощущения. И наверное, это самое точное определение, которое я могу дать. Вероятно, именно с этим связаны разница восприятия у меня и у тех, чьи слова я читал или слышал. Если предположить, что труп ходит и разговаривает, а ты оказался рядом, ощущения будут зависеть от готовности, от состояния трупа, от его поведения. Те же оторопь и тревога, но в разной степени: у кого-то нервное напряжение, а у кого-то паника.

— Ясно, — вздохнула Ярая. — И правда исчерпывающе.

— Прости, — продолжил он. — Я не знаю, чем еще могу быть полезен.

— Это ты меня прости, что отвлекла от работы, а тебе еще придётся эту книжку искать, — повинилась орчанка.

Они распрощались, и обратно к пленнице женщина двинулась в задумчивости. Словам и суждениям Берношаля она привыкла доверять, и сейчас он явно говорил искренне. Положение отрезанных прояснилось и оказалось еще более незавидным, чем думалось раньше, но интереса сородичей к Халлеле всё это не проясняло.

— И каков вердикт? — полюбопытствовала Повилика, когда орчанка вернулась.

Уход эльфа она восприняла с еще большим облегчением, чем сам консул. Держался этот парень куда лучше большинства её знакомых, но всё равно не вызывал симпатии, и до последнего не удавалось отделаться от ожидания неприятностей. Очень хотелось потребовать присутствия Шахаба, но Халлела сдержалась и мысленно отругала себя за возмутительную несамостоятельность.

— Он постарается найти для тебя нужную книгу. — Ярая плюхнулась на край постели. — А вот прояснить, зачем бы ты могла понадобиться сородичам, Берношаль не сумел. У тебя-то никаких версий не появилось?

— Появилась рабочая гипотеза, — легко поделилась Халлела, которая наедине с орчанкой чувствовала себя гораздо спокойнее. И вдруг спросила: — А что там с погодой?

— Ветер, но достаточно тепло, — растерянно ответила та, не понимая, какое это отношение имеет к эльфийскому интересу. — А что?

— У меня были планы, но кто ж виноват, что ты притащила этого эльфа! — фыркнула она. — Идём. Мне нравится местная манера устраивать сады на крышах.

Говоря это, она под изумлённым взглядом орчанки расстегнула браслет на ноге, подхватила толстую тетрадь с записями и шагнула к выходу.

— Или ты тут останешься?

— А-а? — очнувшаяся Ярая поднялась с места, но вопрос смогла сформулировать только жестом, широко поведя вокруг.

— Чтобы не украли, — с явным удовольствием сообщила Халлела. — Имей в виду, на случай если ты всё-таки заодно с эльфами, у меня припасено несколько неприятных сюрпризов. Мне вчерашних спасителей хватило, чтобы сделать выводы и подготовиться!

С трудом давя улыбку, Ярая двинулась за эльфийкой, шагавшей по дому с хозяйским видом. Орчанка мечтательно думала о том, что готова многое отдать за возможность присутствовать при знакомстве этой женщины с Шаистой, и строила коварные планы, как бы втереться в доверие этой особе до такой степени, чтобы её пригласили для моральной поддержки.

Отношения со свекровью у неё сложились достаточно ровные и взаимно-терпимые, но Ярая уверенно списывала всё это на собственный богатый опыт: кого помоложе и помягче Великая Мать скрутила бы в дугу и пользовала как хотела. Она и невестку регулярно пыталась продавить, и эта борьба, с одной стороны, не особенно утомляла, всё же Шаиста не желала сыну и его жене зла, но с другой — порой раздражала, когда правительница попеременно пыталась лезть в служебные дела иностранного дипломата, уговорить оставить эту службу вовсе и прийти к ней или сделать что-то нужное на каком-то мероприятии, куда она вообще не собиралась идти. И дальше по мелочи.

Шарифа к властной матери привыкла и дочерний долг несла достойно, её старший брат умело балансировал между отстаиванием собственного мнения и выполнением приказов, а Ярая упрямо считала, что вышла замуж за Шада, а не устроилась помощницей к его матери, поэтому стойко держала оборону. Но искренне болела за то, чтобы Шахабу хватило желания, воли и упрямства отстоять эльфийку.

В садике наверху женщины устроились со всеми удобствами. Халлела уверенно достала большие подушки для сидения, пледы, и уголок под навесом приобрёл уютный и обжитой вид, а чай со сладостями на подносе дополнил картину.

— Интересно, кто здесь садовничает? — рассеянно спросила Ярая, оглядываясь по сторонам. Садик выглядел очень ухоженным, чем будил лёгкую зависть: у них с Шадом в доме тоже кто-то заботился о зелени на крыше, потому что хозяйке не хватало на это времени, но — с куда меньшим энтузиазмом.

— Понятия не имею, — отмахнулась Халлела. — Приходит кто-то. В общем, получается неплохо.

— Так что за рабочая версия? — Ярая решила вернуться к изначальной теме, а про садовника спросить у Шада, он или его помощники всем этим занимались, наверняка сможет найти концы. Вдруг удастся переманить талант?

— Я, оказывается, важный свидетель против Кеманкаля.

— Того самого, который из клана Вельтарель? Который с каждой трибуны вещает про родство шайтаров и эльфов и великую миссию Нового Абалона по спасению сородичей? — восхитилась Ярая. — И что ты про него знаешь?

— Немногое. Кроме того, что Шахаба для экспериментов мне отдали по его прямому приказу с разрешением «делать с этим животным что угодно, но вытряхнуть из него магию».

— А не проще тебя убить? — заинтересовалась Ярая. Версия ей понравилась.

— А вдруг у меня где-то запись припасена?

— Логично, — похвалила орчанка. — А почему ты об этом раньше не вспомнила?

— Ну записи-то у меня нет, мало ли кто там что сгоряча ляпнул. Ещё их всех запоминать. И с местными следователями мне говорить не хотелось, а сегодня по поводу вчерашних эльфов допрашивали, ну и слово за слово — вспомнилось, — она легкомысленно пожала плечами.

— Скандал из этого и правда можно раздуть знатный, — заметила Ярая. — Под суд его никто не отдаст, но репутация здорово подмокнет.

— Вот и следователь то же самое сказал.

Кеманкаль из клана Вельтарель слыл меценатом и благодетелем, эльфом передовых взглядов и большого уважения к другим расам. Широкие массы верили, всё же харизмы и актёрского таланта ему досталось в изобилии, а Ярая не удивилась озвученным Халлелой откровениям. Кеманкаля она знала лично, несколько раз имела с ним беседы во время активного присутствия эльфов в Кулаб-тане и с тех пор безапелляционно считала его исключительной, отборной мразью, редкой по своим качествам даже среди крайне одиозных в своём большинстве современных политиков этого когда-то великого и благородного народа. Его даже многие коллеги считали лицемерной сволочью, а заработать в таких кругах подобную репутацию — это надо было постараться.

— А ты ведь орчанка! — вдруг заинтересованно сощурилась Халлела.

— Как ты догадалась? — насмешливо приподняла брови Ярая.

— Интуиция, — с удовольствием усмехнулась эльфийка. — Ты читала «Добычу для орка»?

— Я интуитивно догадываюсь, что это не охотничье пособие, но и только. А что, стоило бы? Могу узнать что-то новое?

Халлела смерила собеседницу оценивающим взглядом.

— Понятия не имею. Но если ты знакома с трактатом «О нравах диких кобылиц» — то вряд ли. Ага, знакома, — удовлетворённо усмехнулась она, проследив за выражением лица собеседницы.

— Доводилось, — с лёгкой растерянностью призналась Ярая, понимая, что эльфийке не только удалось её ошарашить, но и заставить продемонстрировать растерянность.

«Потрясающий талант! — решила она — Посмотреть бы, когда Шахаб поведёт знакомить её с мамой!»

Под вычурным названием пряталось весьма известное сочинение тысячелетней давности о сексе, и древние орки отличались не только раскрепощённостью, но и богатой фантазией. Упоминание трактата и даже цитаты с картинками смутить Яраю не могли, а вот упоминание его эльфийкой впечатлило. От представительницы остроухого народа она подобной осведомлённости не ждала, а больше — признания в этой осведомлённости.

— А книжка, стало быть, о том же?

— Не совсем…

Жалобы Халлелы на утраченную в лаборатории книжку, которую она всё еще не оставляла надежды подсунуть Шахабу, скатились к обсуждению литературы в целом, и тут Ярая поняла, что многое пропустила: ей не довелось прикоснуться к пласту современной развлекательной литературы, голова была постоянно занята другим. Услышав об этом, эльфийка вознегодовала из-за отсутствия под рукой не только спорного тома, но и всей библиотеки с избранными сочинениями, по которым она искренне скучала.

Вернулись и к пресловутым кобылицам, но тут Ярая уже была морально подготовлена, поэтому с искренним весельем встретила признание собеседницы о том, что она долгое время считала эту книжку преувеличенной в смысле силы и выносливости мужчин: в её представлении продолжительное время удерживать партнёршу на весу, да ещё без магии, казалось невозможным. Пока она с Шахабом не познакомилась. А там оказалось, что и сочинитель не врал, и художник не то чтобы льстил…

После этого, конечно, невозможным оказалось не обсудить достоинства шайтарских мужчин на примере весьма выдающихся братьев Шадай. Ярая без особого стеснения вспомнила пару забавных историй из тех времён, когда они с Шадом старательно скрывали собственные отношения, Халлела — с удовольствием рассказала, как умудрилась сойтись со своим подопытным, чем ввергла собеседницу в раздумья.

— А чем вы его, говоришь, фиксировали? — спросила она рассеянно.

— Решила разнообразить семейную жизнь? — расхохоталась эльфийка.

— Прикидываю варианты, — невозмутимо ответила Ярая.

Расстались они где-то через полтора часа почти подругами. Проболтали бы и дольше, но орчанку звал долг службы. Халлела же вернулась в подвал и нацепила обратно браслет, пребывая в глубокой задумчивости.

Происходило странное. Сначала с ней приключился Шахаб, но его долгое время удавалось воспринимать как питомца или развлечение. Халлела накрепко убедила себя в этом и стояла на том убеждении до вчерашней ночи, когда оказалось, что всё сложнее. Причём уже давно, не могло отношение резко и сильно измениться за несколько часов после пары поступков и фраз, если только не было подёрнуто тонкой плёнкой самоубеждения, которую быстренько и внезапно смыло единственным ярким впечатлением.

Вчера она призналась себе, что это давно уже не просто секс и удовольствие безнаказанно дразнить большого сильного зверя. Когда вместо выговора и ругани он снял с неё оковы, когда забрал к себе и не отпустил на ночь… Халлела думала, что засыпать и просыпаться рядом с мужчиной неприятно и неудобно, а это оказалось удивительно уютно, настолько, что утром не хотелось его отпускать.

Всё это было непривычно и тревожно. Особенно тревожно потому, что нравилось.

На цепь она посадила себя самостоятельно, Шахаб об этом даже не вспомнил — ни для конспирации, ни для безопасности, поэтому пришлось дождаться его ухода. На цепи было спокойнее и безопасней: после появления эльфов два лишних этажа над головой и каменное кольцо на ноге воспринимались не иначе как дополнительная охрана.

И вот новое открытие. Невестка брата.

Привычное поведение и провокационные разговоры, кажется, впервые в жизни Халлелы производили на собеседника такое впечатление. Брезгливость, раздражение, злость и отвращение — было. Спокойное проницательное равнодушие, пропускающее всё лишнее мимо ушей, тоже было. А вот так, чтобы в ответ со смехом рассказывали о собственном опыте быстрого секса в туалете кафе, перегородка в котором не выдержала шайтарского темперамента, после чего пришлось очень быстро убегать от охраны, забыв в многострадальной кабинке нижнее бельё…

Впечатляло и то, что Халлела начала вести себя подобным образом, когда поняла, что это ужасно раздражает окружающих, и только потом втянулась и начала получать удовольствие, а Ярая и не пыталась никого дразнить.

Повилика до приезда в Кулаб-тан почти не сталкивалась с орками, гномами, шайтарами и прочими потомками троллей, не считать же таковыми контактами рабочую переписку с коллегами. А теперь вдруг выяснилось, что для кого-то весь её агрессивный протест с провокациями выглядел обыкновенным дружеским общением. Кажется, гостья даже не поняла, что её пытались эпатировать.

Для контроля стоило еще раз встретиться и поболтать по душам с Яраей, и Халлела готова была спорить, что подобная возможность представится довольно быстро.

Впрочем, долго думать об отвлечённом, когда столько работы — а её всегда хватало, — Повилика не умела и очень быстро погрузилась обратно в пучину расчётов.

Без солнца за временем следить не получалось, так что отметила Халлела для себя только обед, который беззвучно принёс один из охранников, а потом… Потом она даже не сразу поняла, что не так. В какой-то момент появилось смутное беспокойство и ощущение, что в мире что-то изменилось. Некоторое время его удавалось игнорировать, а потом Халлела, закончив очередное уравнение, отвалилась от стола, огляделась…

— Ты давно тут? — с удивлением обнаружила она сидящего на краю кровати Шахаба.

— Некоторое время, — усмехнулся он. — Не хотел мешать.

Сказанное неожиданно отдалось теплом внутри, Халлела отложила карандаш и поднялась. Мужчина молча протянул руки, когда она приблизилась, а когда вложила пальцы в его ладони — мягко потянул за собой. Через пару мгновений он лежал на кровати, а она удобно устроилась верхом на его животе. Тяжелые ладони легли на бёдра под подолом сцара, задумчивый взгляд огладил лицо.

— Зачем ты опять сюда забилась?

— Для сохранности, — проговорила она и выразительно подёргала за цепь. — Вон какая надёжная система страховки!

— Сними, — попросил он. Просьба отозвалась лёгким спазмом возбуждения внизу живота, как будто снять требовалось что-то совсем другое.

Спорить Халлела не стала, камень стукнул об пол с шелестом цепи.

— Как ты это делаешь? — задумчиво спросил Шахаб. — Я не чувствую, что ты тянешь мою силу.

— А я почти не тяну, она только для модуляции используется, большая мощность не нужна. Даже через постоянный канал силком тянуть тяжело, слишком высокое сопротивление, и захочешь — много не вытянешь, — легко пояснила она.

— Получается, и я могу пользоваться твоей силой?

— Теоретически — да, — протянула Халлела. — Во мне немного расовой магии, но на такое должно хватить. Вообще-то с твоей мощью должно получиться нечто весьма впечатляющее… Давай попробуем!

Повилика успела загореться идеей и дёрнулась, пытаясь подняться, чтобы побежать наверх, к растениям, но Шахаб со смешком удержал её на месте, надавив на бёдра.

— Завтра, — пообещал веско. — Завтра выходной.

— Обязательно что-нибудь случится, и ты умчишься решать проблемы, а я — мучайся! — недовольно проворчала Халлела. Она была не против провести некоторое время в постели к общему удовольствию, но удовольствия вполне могли подождать до ночи.

— Можешь начинать мучиться прямо сейчас, — разрешил Шахаб. — А лучше — сними.

Он двумя пальцами, не поднимая рук, выразительно подёргал накрывавший его ладони подол сцара. Халлела смерила мужчину оценивающим взглядом, прикидывая шансы, и с печальным вздохом потянула одежду вверх: вероятность уговорить шайтара на сотрудничество безжалостно стремилась к нулю.

— Ну неужели тебе совсем не интересно? — предприняла она безнадёжную попытку, небрежно отбросив одежду в сторону.

— Интересно, — покладисто согласился он. — Поэтому завтра займёмся. Все эльфийки такие тонкие? — Шахаб резко сменил тему, выразительно надавил большими пальцами на выпирающие тазовые косточки, провёл вниз вдоль основания бёдер, по нежной светлой коже с редкими веснушками.

Внутри у Халлелы от этого простого, но провокационного движения сладко ёкнуло, и она окончательно смирилась с тем, что магических экспериментов сегодня не будет.

— Тощие, ты хотел сказать? — улыбнулась она и, заведя руки за спину, нащупала застёжку его штанов. Слегка прогнулась, почти ощущая жадный ласкающий взгляд. — Видела я твою сестру, красотка, конечно, но мы такими не бываем. Чистая биология, и эльфийские младенцы гораздо мельче ваших. Конечно, соотношение не такое, как у дерева и его плода, это было бы совсем уж смешно, но всё равно ощутимо. У эльфиек даже с детьми от человеческих мужчин часто проблемы.

Серьёзные и совсем неуместные в постели рассуждения не помешали Халлеле закончить с застёжкой. Шахаб приподнял бёдра вместе с сидящей на них женщиной — она не уставала восхищаться, как легко он игнорирует дополнительный вес, — позволяя спустить его штаны и бельё.

Повилика слегка подвинулась назад, прижалась поясницей к затвердевшему члену, слегка сжала его обеими руками и не сдержала удовлетворённой улыбки, когда шайтар в ответ на это прикосновение прерывисто вздохнул и крепче сдавил её бёдра. Но справился с порывом немедленно получить желаемое, несмотря на то, что чуткие пальцы эльфийки продолжили неторопливо, умело ласкать напряжённую плоть. Медленно повёл ладонями по её талии вверх, большими пальцами прослеживая изгибы золотых лент, вьющихся по животу. Ещё раз глубоко вздохнул, пытаясь унять зачастивший пульс.

Халлела задумчиво улыбнулась, положила ладони на твёрдый пресс мужчины и повела вдоль тела, повторяя его движения — насколько позволяла разница в размерах. Это он ладонями мог без труда обхватить её талию целиком, да и более широкую при желании — тоже, а она растопыренными пальцами едва могла накрыть его живот у пупка.

Руки Шахаба добрались до груди эльфийки — и она тоже с удовольствием подалась вперёд, огладила большими пальцами плоские тёмные соски. Когда шайтар опустил ладони ей на талию и мягко надавил, намереваясь притянуть ближе, она поддалась, но вновь скопировала движение, сжала бока мужчины. Он на мгновение замер, озадаченно приподняв брови, — и накрыл ладонью её щёку, невесомо и щекотно погладил большим пальцем губы. Усмехнулся, ощутив на лице ответные прикосновения, поймал палец зубами, огладил подушечку языком. Халлела с зеркальной улыбкой повторила действие. Шахаб, вновь насмешливо хмыкнув, накрыл ладонью её затылок и притянул ещё ближе для поцелуя.

Халлела на поцелуй ответила, но попытка просунуть ладонь под лежащего мужчину не увенчалась успехом, и она проворчала, слегка отстранившись:

— Так не честно!

— Нечестно было бы вот так, — возразил Шахаб, поймал её запястья и за какое-то мгновение подмял под себя, вжав женщину в простыни. Поймал губами возмущённый возглас и целовал — долго, жадно, пока она не перестала трепыхаться, и некоторое время после, увлёкшись. Но потом опять перекатился на спину, позволил любовнице устроиться верхом.

Та, однако, выпрямляться не спешила, так и осталась лежать на его груди, только облокотилась на плечо и подпёрла голову ладонью.

— Нет, с руками, конечно, хорошо, но иногда раздражает, — насмешливо проворчала эльфийка. — А ты грубый и неотёсанный, такую игру… Стоп! — осеклась, когда его брови опять насмешливо приподнялись, и закрыла ладонью рот. — Не надо мне демонстрировать, что ты на самом деле терпеливый и мягкий, а грубый — это про другое!

Шахаб засмеялся, перехватил её ладонь, поцеловал тонкое запястье.

— Ладно, уговорил. Но связать тебя всё равно иногда хочется, — заметила она и выпрямилась. — Такое волнующее, возбуждающее ощущение, когда перед тобой такой огромный, сильный мужчина, и можно делать с ним всё, что хочется…

— А так нельзя? — с иронией уточнил он.

— А так тебя надолго не хватит, — насмешливо фыркнула в ответ Халлела. — Немного пошалить дашь, а потом я опять окажусь снизу. Не то чтобы мне это не нравилось, конечно… — рассеянно добавила она, обведя распростёртое под ней тело удовлетворённо-хозяйским взглядом.

— Спорим? — вдруг предложил Шахаб, насмешливо блеснув глазами.

— На что? — подозрительно сощурилась Повилика.

— На желание.

— Вот чую же, гадость задумал! — она со смешком качнула головой.

— Трусиха, — пренебрежительно бросил он. — Ещё и не сомневаешься, что проиграешь!

— Ой, посмотрите на него. Нашёл кем пытаться манипулировать! — рассмеялась Халлела.

— Можно обговорить условия. Например, никаких эльфов.

— Да ну тебя. Провокатор. — Она вновь засмеялась, склонилась к его лицу и задумчиво, медленно, поцеловала. — Ладно, Мать-Природа с тобой, спорим. На желание. Так что — руки!

Шахаб усмехнулся и, закинув руки за голову, удобно ухватился за столбики кровати.

— Как пожелает моя госпожа. — Голос вдруг приобрёл вкрадчивые, мурлычущие ноты.

Халлела закусила губу и на мгновение прикрыла глаза, пытаясь отвлечься и сосредоточиться. Этот голос, это обращение, его готовность подчиняться возбуждали куда сильнее, чем простая возможность связать мужчину. А дрогнувший и ещё больше затвердевший член, который она продолжала ощущать поясницей, недвусмысленно давал понять, что и Шахабу происходящее нравится.

Просто секс и приятная обоим игра? В конце концов, у них тут матриархат, и подчиняться женщине для шайтаров естественно. Или всё-таки — что-то ещё? Повилика до сих пор не могла наблюдать за поведением Шахаба в обществе, но упрямство оценить сумела, и едва ли он со своим характером согласится на подобное даже в игре.

Доверие. Опять — оно.

Эта мысль возникла вдруг — и напугала. Неважно, правдива она или нет, важно, что Халлела вообще подумала о подобном!

Эльфийка, на мгновение стиснув зубы, подалась вперёд, чтобы впиться в губы мужчины поцелуем, прижаться грудью к твёрдой горячей груди и выкинуть из головы эти глупости. Вот теперь, на этом кураже и негодовании, она точно выиграет спор!

Некоторое время Халлелой руководила именно идея победить. Она понятия не имела, чего потребует от Шахаба в этом случае, но искренне старалась пробить броню терпения мужчины. А потом незаметно для себя самой так увлеклась процессом, что эта важная цель потеряла всякий смысл.

Приятно было дразнить его, провоцировать, любуясь тем, как бугрятся напряжённые мышцы, когда он с силой сжимает деревянные столбики, пытаясь удержаться от нарушения договорённости. Приятно видеть, как ярко и горячо откликается на все ласки, как нравятся мужчине её прикосновения. Наконец, просто приятно было касаться и целовать, наслаждаясь видом и жаром тёмной кожи, силой и твёрдостью — его целиком. Могучие плечи, рельефный живот, крепкие бёдра, внушительный член…

За время его плена Халлела успела отлично изучить, что нравится невольному любовнику и буквально сводит его с ума. Чувствительные мочки ушей, которые так приятно прикусывать. Горло. Соски. Низ живота. И, конечно, самое интересное…

Эльфийки считали подобные ласки унизительными, грязными и недозволенными. Халлела большую часть жизни разделяла это мнение, даже когда отбывала наказание, и долгое время после. Взглянуть с другой стороны заставили книги, к которым так скептически относился Шахаб, а попробовать и вовсе потянуло только с ним: он никому не мог рассказать и находился не в том положении, чтобы она могла почувствовать себя униженной.

Ощущение оказалось волнующим и — приятным. Приятная на ощупь тонкая, нежная, бархатистая кожа. Острый, мускусный запах, тоже — неожиданно приятный. Но, самое главное, власть над желаниями, буквально — над волей этого могучего дикаря, которую давали на краткое время ласки.

А сейчас она вдруг осознала, что ко всему этому удовольствию давно стоило прибавить его наслаждение. Приятно наблюдать, как он едва сдерживает стоны, как вздрагивает всем телом, как непроизвольно подаётся бёдрами навстречу, пытаясь продлить прикосновения. Как хорошо и сладко ему, и всё это — благодаря ей. И тем более сложно считать минусом, что её саму всё это возбуждало ненамного меньше, чем любовника. А уж как приятно оказалось услышать это его раздражённо-ироничное «Холера!», когда она вдруг вновь сдвинулась выше и уселась Шахабу на живот, чтобы опять не спеша целовать плечи…

— Таков план? — с хриплым смешком уточнил он.

— Я импровизирую, — мурлыкнула она в ответ.

Короткая передышка с почти целомудренными поцелуями — и вновь чуткие губы и шаловливый язык Халлелы заставляли мужчину терять самообладание, дышать хрипло, часто, сквозь стиснутые зубы, и пытаться отвлечься на что угодно, лишь бы не кончить прямо сейчас. Пари не включало подобного условия, но… Так ведь интереснее!

Повилика увлеклась и не спешила сдаваться, Шахабу тоже хватало упрямства и выдержки, и неизвестно, чем бы всё кончилось, но первой не выдержала кровать, а вернее — декоративные столбики в изголовье, не рассчитанные на такую нагрузку. Тот, что попал под правую руку, в ней и остался со звонким хрустом, когда Халлела, отдышавшись и позволив мужчине перевести дух, вновь вернулась к провокационным ласкам.

Любовники вздрогнули, Повилика встревоженно вскинулась, уставилась на обломок дерева… Рассмеялись они одновременно, Шахаб отшвырнул столбик в сторону, и Халлела вдруг поняла, что плевать она хотела на все эти глупые споры. Она сдвинулась вперёд, опираясь на его грудь обеими ладонями, дотянулась до его рта, поцеловала — медленно, сладко, и выдохнула в губы:

— Хочу тебя!

— Желание госпожи — закон, — легко согласился шайтар.

Ладонь его накрыла лобок женщины, грубые жёсткие пальцы с удивительной осторожностью и нежностью приласкали влажную горячую плоть, мягко раздвигая складки и задевая самые чувствительные точки. Халлела всхлипнула, закусив губу, толкнулась бёдрами навстречу ладони, опять коротко поцеловала мужчину и потребовала:

— Сейчас!

Шахаб усмехнулся и мягко надавил ладонью на её бедро. Затуманенный возбуждением разум эльфийки наконец сообразил, что всё в её власти. Она поднялась на колени, взяла руку мужчины за запястье и переложила себе на бедро, крепко сжала напряжённый член, направляя. Настал черёд Шахаба судорожно вздыхать, а через мгновение Халлела опустилась одним резким движением — сразу до упора, и на несколько секунд оба замерли, привыкая к ощущению и пытаясь найти себя на этом свете.

Эльфийка медленно приподнялась — и снова опустилась, снова глубоко и резко, и сама же не сдержала стона — от остроты ощущений, от того, как тесно и пóлно внутри, как крепко стискивают бёдра мужские ладони, как обжигает его тёмный взгляд и как возбуждает его хриплое, прерывистое дыхание.

В их отношениях это тоже оказался новый опыт, когда она задавала темп, а он — позволял это делать, и вовсе не потому, что не мог ничего изменить. Только обоим было совсем не до размышлений о подобных деталях — слишком хорошо, чтобы думать о чём-то ещё.