Не бойся, тебе понравится!

Глава четвёртая, сознательная

Ни одно нормальное существо не любит, когда его расстраивают, и Халлела, при всех своих особенностях, деятельно разделяла подобное отношение. Много лет назад, будучи наивной юной девушкой, она в такие моменты грустила и даже иногда плакала, потом начала злиться, а потом поняла, что подобные реакции непродуктивны, и начала мстить.

К сожалению, найти виноватого удавалось далеко не всегда, потому что иногда портили настроение вещи, лежавшие за пределами её влияния. Например, гроза, сорвавшая планы. Как можно отомстить грозе? С подобными вещами она научилась смиряться и переключаться, и хотя они всё так же портили настроение, но обычно ненадолго.

Однако оставалась ещё одна, самая раздражающая категория событий: когда виновный ясен, а достать его невозможно.

Сейчас причиной дурного настроения Халлелы был сугубо конкретный шайтар, но сделать с этим ничего не получалось. Шахаб окончательно перестал заглядывать в её подвал, что тут сделаешь?! Это злило и отвлекало, и оттого еще больше злило.

Нет, Халлела предполагала, что после прошлого визита, когда мужчина удрал почти на самом интересном месте, он еще пару дней будет дуться. Не вполне понятно на что, но будет. Сам придумал, сам расстроился, сам обиделся. Однако по её прикидкам прошло уже суток пять, а шайтар продолжал игнорировать пленницу. Причём если прежде он хотя бы заглядывал, пусть и не в одиночестве, то теперь — пропал окончательно, навещал её только Мутабар и какие-то неразговорчивые шайтары, приносившие еду. Спасибо, хоть не забывали кормить!

Мозгоправ своими визитами радовал, с ним можно было поболтать об интересных вещах, да и новости он приносил. От него Халлела узнала, что её безответственный тюремщик не влип в неприятности, а занялся поисками работы. Причину сложно было назвать уважительной, так что меньше Повилика злиться не стала, но всё же немного приободрилась: ей совсем не хотелось, что бы шайтар где-то безвестно сгинул. Он был слишком хорош для этого.

Некоторое разнообразие в культурной программе наметилось к обеду очередного дня: Мутабар пришёл не один, а в компании другого здоровенного дикаря, которого Халлела один раз уже видела. Кажется, его звали Шад, и это был брат её шайтара.

Он вошёл, задумчиво осмотрелся, молча занял один из стульев. Мутабар посмотрел на него, на эльфийку и, пообещав вернуться попозже, предпочёл сбежать, оставив их наедине.

Повилика из своего обжитого угла кровати уставилась на гостя с любопытством, выжидательно. Сердитым он не выглядел, скорее задумчивым. Веселила шальная мысль, что родственник пришёл выговаривать ей за растление Шахаба, но соображение это Халлела придержала при себе. Вот окажется, что привели его совсем другие дела, а она так глупо и по-детски себя выдаст. Нет уж.

— С тобой хочет разговаривать посол Нового Абалона, — озадачил Шад.

— Это угроза? — Эльфийка насмешливо приподняла брови. — Я протестую, это жестокое обращение с военнопленными!

— То есть видеть ты его не хочешь? — с сомнением уточнил шайтар.

— Слабо сказано! Что для этого надо сделать? Я даже готова пойти на жертвы. Небольшие. Какое-нибудь исследование провести, например, убить какого-нибудь эльфа…

— Оставим на крайний случай, — весело хмыкнул гость. — Пока мне нужны ответы на пару вопросов, раз так.

— Я вся внимание! — охотно откликнулась Халлела. — Только если хочешь купить секреты Нового Абалона, так и знай, я буду торговаться.

Шад окинул женщину насмешливым взглядом, задумчиво качнул головой и не стал дольше растягивать удовольствие.

— Зачем ты можешь быть настолько важна и нужна своим сородичам, что они готовы просить, торговаться и унижаться?

— Серьёзно? — неподдельно изумилась Повилика. — А можно посмотреть?!

Шайтар в ответ звучно расхохотался.

— Начинаю понимать, отчего Шахаб запер тебя здесь!

— А вот я не очень, — сразу понурилась эльфийка. — Сижу одна, скучаю. Совсем он меня забросил, один Мутабар и радует!

Возмущение Шад выслушал внимательно, с задумчивым интересом, но никак не прокомментировал. Дождался, пока Халлела умолкнет, и невозмутимо продолжил.

— Вернёмся к вопросу. Твоя семья принадлежит к одному из правящих кланов, но ты отрезана от корней и для них бесполезна. Ты известный учёный, но на тебе не завязаны никакие важные проекты. Нынешнее исследование интересно, но до прорыва далеко, а о результатах последнего эксперимента они не знают. Мужа ты убила, детей нет и быть не может, влиятельных друзей среди эльфов нет, только знакомство по переписке с некоторыми яркими учёными мира. Я верно сказал?

— Прекрасно. Ты всю мою жизнь уложил в минуту, это потрясающий талант! — похвалила Халлела. — Даже добавить нечего. Ну разве что среди эльфов у меня вообще нет друзей, не только влиятельных.

— Так что от тебя нужно твоим сородичам?

— Понятия не имею! — честно ответила она. — А знала бы — не дала. Сам понимаешь, любить родину мне не за что. Из ценного для них во мне только мозги, но вряд ли многие из них понимают, какую редкую орхидею у них из-под носа увели дроу… прости, шайтары, — безмятежно улыбнулась она.

Оговорка явно не была случайной, но Шад уже лет двадцать как вышел из того возраста, когда подобные подначки могли задеть.

— Подумай. Вдруг про секреты Нового Абалона ты не блефовала? Поторгуемся, — подмигнул он.

— А ты вообще уполномочен решать такие вопросы, каменный? — запоздало опомнилась Халлела, понимая, что так и не выяснила подробностей биографии своего шайтара и его родни. Понятно, что не простые камушки, но насколько?

— Вполне.

— И? — подбодрила Халлела. — С кем имею честь?

— Шад Шадай, главнокомандующий армии Кулаб-тана, к твоим услугам, сэла, — склонил он голову.

Эльфийка несолидно присвистнула, вызвав у собеседника еще один смешок.

— Это что же, у меня на цепи сидел родной сын Великой Матери? А почему я еще жива?!

— Шахаб тоже жив и почти здоров, — шайтар безмятежно пожал плечами. — Ну так что, какие секреты ты готова предложить?

— Любые. Если вспомню, — ворчливо призналась она.

Конечно, можно было подразнить шайтаров и поводить за нос, но Халлела не хотела с ними ссориться. К ней хорошо отнеслись, честно предлагали сотрудничество, да и конкретно этот тип ей понравился. Шахаб больше, но в старшем брате было куда меньше нервозности, так и хлещущей из младшего, это располагало.

— Думай, — коротко велел Шад, посерьёзнев. — В твоих интересах понять, что им от тебя нужно. Если, конечно, не хочешь вернуться домой.

— Ну вот, опять угрозы… А так хорошо сидели! — притворно вздохнула она.

— Великая Мать должна понимать, за что она торгуется с Новым Абалоном. Вдруг они предложат что-то такое, от чего она не захочет отказываться?

— Родственников под охрану возьми, — посоветовала Халлела. — Как бы не начали торговаться ими.

— Бывают же нормальные эльфы, — хохотнул Шад, поднявшись.

— Да, ты мне тоже понравился, — заверила Повилика.

Главнокомандующий старший брат ушёл, вернулся Мутабар со своими расчётами, но никакой пользы ему эльфийка принести не могла: мысли были заняты совсем другим.

Она ни словом не соврала шайтару. Халлела не питала тёплых чувств к родной земле и до сих пор не сбежала оттуда только потому, что не любила сниматься с насиженного места. Сородичи раздражали, но не вредили, зато на месте держали налаженный быт, интересная работа и переписка. Руководить лабораторией она отправлялась, по заверениям бешеных огурцов, временно, на пару лет, и потому ограничилась минимумом вещей, не задумавшись о том, насколько это может затянуться. И уж тем более она не рассматривала вариант переезда в дикий Кулаб-тан насовсем. Забавно, что задумалась об этом теперь, сидя в подвале на цепи.

Она не сомневалась, что, дойди дело до торга, получить желаемое будет нетрудно, не так уж многого ей хотелось: возможность исследований и небольшой уютный домик рядом с работой. Есть же у них тут какие-то исследовательские центры! Ещё неплохо прихватить в этот домик Шахаба или даже взять в помощники, но вряд ли его брат оценит такое предложение. Хотя на выражение его лица в этот момент Халлела бы глянула.

Впрочем, не худший предмет торга. В постоянное пользование шайтара, конечно, не отдадут, но можно договориться, что бы его привели и заперли в этом подвале с ней на денёк-другой. Она же не собирается его связывать, даже наоборот, на свободного Шахаба с его руками — потрясающе сильными, твёрдыми, большими руками — у неё за минувшие дни набралось множество планов.

Жаль только, все эти волнующие идеи разбивались об одну маленькую проблему: Халлела понятия не имела, что может предложить Великой Матери Кулаб-тана и её семейству. Шад исключительно точно всё изложил, ни слова не добавить.

Да, все её исследования интересны, уникальны, ценны, но… Никогда никто не доверил бы ей в единоличное ведение значимый проект! Эту лабораторию-то дали потому, что другие не согласились: престижа никакого, не затыкать же дыру вовсе уж бездарью.

О ней вспомнила семья? Смешно. Для них она позор, страница истории, которую хотелось поскорее забыть. Да и бесполезна, потому что никогда не принесёт наследника: отрубленные не укореняются вновь, история знала попытки.

Как маг она исключительно хороша, но вполне заменима парой-тройкой обычных толковых эльфов.

Логичная версия оставалась одна: она узнала что-то важное, что сородичи посчитали серьёзным поводом для паники, а она — не придала значения и не обратила внимания. Оставалось понять, что это было и когда.

Мутабар, заметив, что собеседница мысленно отсутствует, вскоре ушёл, оставив её в покое, и Халлела смогла вдоволь пометаться по комнате — насколько позволяла цепь, а позволяла она на удивление многое. С «украшением» эльфийка вполне свыклась, даже браслет уже не так натирал ногу. Через неделю-другую, глядишь, окончательно перестанет обращать внимание.

— Давай я заберу у тебя эту эльфийку? — предложил Шад, когда вечером они с братом по сложившейся традиции шли по Агифе в сторону старого дома.

Сегодня погода испортилась, поднялся ветер, и небо цедило на землю мелкий холодный дождь, но и не к такому привычных мужчин это не смущало.

— Зачем она тебе сдалась? — нахмурился Шахаб.

— Хороший специалист, пригодится. Ну и забавная, — пожал плечами брат.

— Ты это говоришь при такой жене? — укорил младший.

Старший рассмеялся.

— Жена со мной полностью согласна насчёт эльфийки. Ну так что? — вернул он разговор к нужному вопросу, пока брат не задался вопросом, когда Ярая успела составить мнение.

— Пусть еще посидит, — неуступчиво набычился Шахаб.

— Зачем?

— Ей полезно, — огрызнулся младший и опять замкнулся.

На контрасте с тем, каким расслабленно-дружелюбным он был за ужином и с какой охотой рассказывал про свою новую работу по дороге, это бросилось в глаза особенно отчётливо. Но давить и расспрашивать Шад не стал, свернул на другую тему: проблема взаимоотношений брата с эльфийкой не относилась к числу срочных и острых. Сегодняшний разговор с Халлелой наглядно показал, что брат не причинял ей вреда, пленница чувствовала себя до того прекрасно, что предпочитала цепь и оковы возвращению к сородичам, а тюремщик хоть и реагировал странно, но выглядел здоровым, энергичным и полным жизни. Страдающий и готовый свести счёты с жизнь шайтар не станет с таким удовольствием рассказывать о быстром прогрессе в восстановлении.

На каменоломни Шахаб не поехал, остался в городе со строительной бригадой, которая заново возводила здание школы в Нижнем городе, неподалёку от дома. На её территории во время штурма засела группа упорных бойцов проэльфийских сил, а «Байтала» — сровняла с землёй. Благо хоть детей в заложники не взяли.

Маг на стройке был существом не обязательным, но очень полезным. Например, простыми и однообразными чарами укреплял и заставлял быстрее схватываться раствор: идеальная тренировка в его случае. Магия здорово повышала надёжность стен, превращая их фактически в монолит, способный выдержать сильное землетрясение. На школе решили не экономить.

Руководил бригадой совсем старый, седой и уже почти лысый шайтар, который и в расцвете-то лет не блистал силой дара и брал умением. Получив в распоряжение Шахаба с его возможностями, старик Нангалай пришёл в неописуемый восторг и тут же заявил, что учить пополнение будет сразу на стене и сразу всему.

Младший шайтар охотно перенимал знания и выкладывался от души, искренне стараясь, чем заслужил высокую оценку и симпатию. Однако одновременно с этим он понимал, что вряд ли сможет заниматься подобным постоянно и долгие годы, но бросать работу на полпути не привык и собирался довести до конца, тем более с магией дело спорилось.

Первые пару дней после начала работы Шахаб старался соблюдать приличия и являться во дворец переодетым и после душа. Работа мага не из грязных, но он никогда не отказывался помочь и там, где кстати была его физическая сила, так что вид становился совсем не парадный. Сбежать раньше не позволяло чувство долга, опаздывать на ужин не хотелось, но обойтись без этого не получалось. Выяснив причину, мать только отмахнулась и заявила, что это семейный ужин, и для неё главное — видеть его, а в остальном хватило просто смены одежды.

Нельзя сказать, что он чувствовал себя таким уж грязным и сильно страдал, но за несколько дней успел распробовать это маленькое и много лет недоступное удовольствие: возможность вымыться тогда, когда хочется. В горах было не до этого, в плену — тем более, а здесь его никто не гнал и не мешал предаваться маленьким радостям.

Сегодня эта радость еще и позволила потянуть время и подумать. Конечно, о главной проблеме, сидевшей сейчас на нижнем этаже, а других у него сейчас как будто и не осталось.

От Халлелы Шахаб старался держаться подальше, но ни это, ни работа от рассвета до заката не помогали выкинуть её из головы, так что своим напоминанием брат ничего не разбередил, просто в очередной раз напомнил.

Две вещи он понимал совершенно точно. Несмотря на часто посещающее его желание свернуть заразе шею, смерти он ей не желал. И несмотря на то, что старался держаться от неё подальше, не мог отпустить. А третью заставил принять сейчас Шад: это подвешенное состояние не может длиться вечно. Хорошо, что старший не любит лезть в душу и принял его отказ продолжать разговор, не стал настаивать на объяснениях. А если вся эта история дойдёт до матери? Как объясняться с ней? Что сказать? Правду? Дайте Предки её сформулировать! И выжить после оглашения. Впрочем, нет, сыну-то она вряд ли сделает что-то плохое, а вот выживет ли Холера — большой вопрос.

Как и следовало ожидать, несколько минут под тёплыми водяными струями не помогли придумать выход из положения. Единственная дельная мысль, которая пришла в голову, сводилась к необходимости поговорить. Хотя бы попытаться. Хотя бы начать! Зная Холеру, он не сомневался, что она парой фраз выведет его из себя, но попробовать стоило. Например, спросить, зачем она всё это делала там, в лаборатории…

Глупо. Он и так знал ответ: потому что хотелось. Но если отбросить все подобные простые вопросы, оставалось единственное имеющее значение обстоятельство: он хотел эту женщину и намеревался получить желаемое. Если не получается бороться с собственным вожделением, стоит попробовать им насладиться. И к концу лестницы Шахаб даже пришёл к выводу, что именно с этого надо начинать, а не с разговоров.

Однако он застал в комнате настолько странную картину, что снова, как в прошлый раз, застыл на пороге.

Халлела стащила покрывало с кровати и натянула возле стены между двумя шкафами, придавив углы книжными стопками. На покрывале булавками держались клочки бумаги, между некоторыми из них тянулись длинные красные нити. Эльфийка то и дело что-то черкала на бумажках, отступала к столу и записывала, потом опять подходила, снимала бумажки, перевешивала…

— Что ты делаешь? — не выдержал Шахаб.

— Важное дело. Не мешай, — отмахнулась женщина, даже не глянув в его сторону.

Шайтар подошёл ближе, окинул взглядом мелкие эльфийские закорючки на серой тонкой бумаге. Устный язык он неплохо подтянул стараниями Повилики, но с письменным не дружил совсем. Да и почерк у неё, кажется, оставлял желать лучшего.

Окажись на месте Холеры кто-то другой, он бы не стал мешать. А сейчас только усмехнулся, преодолел разделявшее их расстояние и аккуратно поймал эльфийку — одной рукой поперёк туловища, а второй — за горло, прижал спиной к своей груди. Короткие рыжие кудряшки встопорщились перед лицом, Шахаб сунулся в них носом. Мягкие, шелковистые, они пахли какими-то цветами.

— Ты сейчас совсем не вовремя! — возмутилась Халлела, вцепилась обеими руками в его запястье, дёрнулась, пытаясь освободить голову. — Пусти! Неделю тебе ничего не надо было, а теперь вдруг… Поставь меня на место, ты! Куда потащил?!

Она попыталась биться и брыкаться, но стратегия оказалась провальной: слишком разные весовые категории, а Шахаб лишь утвердился во мнении, что поступает правильно. Вот сейчас это походило на месть, ради которой всё затевалось.

В Холере не чувствовалось страха или отвращения, едва ли Шахаб продолжил бы давить в таком случае, и просьбы не было, к просьбе он бы прислушался. А требование оказалось очень просто и приятно игнорировать. Чем больше она ругалась, тем большее это доставляло удовольствие. Не сама ругань и сопротивление, конечно; ощущение власти. Контроля над ситуацией. Сейчас они окончательно поменялись местами, и ей полезно ощутить на собственной шкуре, каково это, когда твоим мнением и желанием не интересуются.

Вряд ли это на неё повлияет, но ему будет приятно.

Шахаб отступил к постели, сел на край, устроил добычу у себя на коленях верхом, продолжая прижимать спиной к себе и придерживать одной рукой за шею, не позволяя слишком сильно дёргаться.

— Прекрати! Вот же взялся на мою голову… баобаб!

Халлела ворчала и вяло дёргалась уже больше из принципа, прекрасно понимая, что не имеет средств бороться с этой стихией. Не считая, конечно, пары козырей на крайний случай, если бы пришлось сражаться за жизнь, но сейчас явно не та ситуация. Просто она терпеть не могла, когда прерывают на середине мысли, и что ему стоило прийти на пару часов пораньше?!

Шахаб, всё так же молча, задрал подол длинного сцара до талии женщины, уже без удивления обнаружив, что бельё она опять проигнорировала. Погладил по ноге — от колена вверх, к острой тазовой косточке, прослеживая по бедру широкие золотые ленты узора на светлой коже. Нежная, тонкая, бархатистая на ощупь… Ему не хватало этой возможности: коснуться любовницы рукой. Так, как хочется. Половины удовольствия лишался… А она ведь хороша. Безумна, но — хороша. Особенно своей непохожестью на остальных эльфиек. Непохожестью ни на кого.

— Да отпусти ты меня уже! — вновь трепыхнулась Халлела.

До сих пор восхищаться силой и статью шайтара было проще. Да и в прошлый визит его желание вести безоговорочно заводило, потому что в прошлый раз она и сама его хотела. А сейчас, когда Шахаб явился не вовремя, размеры и мощь его оказались палкой о двух концах, и привыкшая быть сильной Халлела вдруг ощутила себя очень тонкой, хрупкой и беззащитной. Но чувство это не пугало, а сердило.

— Шахаб! Я делом занималась!

Шайтар словно не слышал, но выпустил шею, ладонь сместилась ниже, накрыла грудь. Вторая тем временем осторожно прошлась по низу живота, вздрогнувшему от прикосновения, и медленно двинулась дальше, пользуясь предоставленной свободой.

Халлела опять непроизвольно и неуклюже дёрнулась, пытаясь прикрыться, — а потом глубоко вздохнула и заставила себя расслабиться. Это явно было проще и разумнее, чем продолжать дёргаться. И приятнее.

Ну вот что ему стоило прийти раньше, когда она ещё не так сосредоточилась и увлеклась?

Шайтар с удивительной точностью ощутил эту перемену настроения, когда раздражение уступило смирению, и через пару мгновений потянул с женщины одежду. Она уже не стала протестовать, высвободилась из складок сцара, откинулась на широкую грудь.

Некоторое время Халлела еще напряжённо прислушивалась к ощущениям и вздрагивала, когда пальцы мужчины касались особенно чувствительных точек. Казалось, что ещё немного — и ему надоест осторожничать, хотелось быть к этому готовой. Требовалось некоторое время, чтобы переключиться с рабочей сосредоточенности на телесные удовольствия, поэтому уже знакомой властной грубости и резкости не хотелось. Потерпела бы, ничего с ней не случилось, и даже в конце наверняка получила бы удовольствие, но…

Но огромный шайтар, оказывается, умел быть терпеливым, а его крупные пальцы, твёрдые от свежих мозолей, — осторожными и нежными.

Минута, другая — и напряжение окончательно ушло, вытесненное горячащим тело возбуждением. Стало не до тревог и сомнений, и все опасения и сомнения улетучились, изгнанные умелым любовником. Непривычное ощущение — полностью довериться чужим рукам, расслабиться. Наслаждаться неспешными ласками, чувствовать жар большого сильного тела, любоваться сочным контрастом свинцово-серого на молочно-кремовом с золотом, полированного камня на гладком шёлке — его руки так красиво смотрелись на её теле!

И Шахаб, кажется, наблюдал за тем же самым, зачарованно-неторопливый, неожиданно спокойный и сдержанный. Медленно и словно бы с ленцой он целовал её плечо, шею, ухо…

Первая волна удовольствия накатилась так же мягко, томно. Халлела, закусив губу, прерывисто вздохнула и вцепилась в широкие запястья, толкнулась бёдрами навстречу его ладони.

Мужчина на несколько мгновений замер, позволяя любовнице насладиться ощущением до последней капли, потом наклонился вперёд, вынуждая немного отодвинуться. Продолжая одной рукой удерживать её бёдра, второй попытался добраться до застёжки своих штанов. Тихо ругнулся — слова этого Повилика не поняла, но догадалась по смыслу и ещё подвинулась, для устойчивости уперевшись ладонями в его колени. Но разочарованного вздоха, когда он убрал и вторую руку, всё равно не сдержала.

Шахаб стащил свой сцар, расстегнул штаны. Снимать совсем не стал, но приподнялся, что бы спустить пониже, как будто не чувствуя при этом дополнительного веса. Опустился обратно, деловито подвинул женщину, как посчитал удобным, мягко надавил ей на поясницу, заставляя прогнуться.

Ласкающее прикосновение твёрдых шершавых пальцев к самому сокровенному заставили Халлелу вновь судорожно вздохнуть. Закусив губу, задержать дыхание, когда по влажной плоти скользнула гладкая головка. Со стоном выдохнуть, ощутив наконец тугую наполненность.

Это было восхитительно и ново — ощущать себя полностью открытой мужчине, в неловкой позе без возможности что-то контролировать, с порочно широко разведёнными ногами ощущать в себе горячий твёрдый член, а на бёдрах — тяжёлые сильные ладони. Шахаб медленно двинул бёдрами — и Халлела всхлипнула от остроты ощущения, всех ощущений.

Ещё пару раз толкнувшись, шайтар раздражённо выругался. Эльфийка ответила коротким смешком, не задумываясь, что именно её веселит, — а через мгновение мир уже перевернулся, и она оказалась лицом на кровати. Одна.

От удивления она даже забыла возмутиться внезапным прекращением удовольствия, приподнялась на локтях, любопытно оглянулась через плечо. Там раздражённый и до крайности возбуждённый мужчина воевал со своими штанами. Продолжая лежать на животе, Халлела демонстративно подпёрла голову ладонью, устроившись поудобнее и беззастенчиво любуясь. Всё же шайтар был возмутительно, неприлично хорош. И на цепях великолепен, и вот такой, свободный и удивительно грациозный для своих размеров, особенно. Вряд ли её сородичи могли бы понять и оценить эту красоту, но… плевать ей на сородичей!

Настроение не просто выровнялось — подскочило. Помимо эстетического удовольствия, приятно оказалось наблюдать и за чужой неловкостью, и она почувствовала себя отмщённой.

— Да ты не торопись, я никуда не денусь. — Уже откровенно хихикая, она выразительно дрыгнула ногой с браслетом.

И в следующий момент возмущённо ахнула, получив звонкий шлепок по ягодице. Но внятно возмутиться не успела: Шахаб навалился сверху, вжимая в постель. Несмотря на то, что основной свой вес он удерживал на локте, Халлеле хватило этого, чтобы запнуться на вдохе — а через пару мгновений подобные мелочи уже не волновали, потому что весь заготовленный для ругани воздух вырвался с коротким стоном, когда она вновь ощутила в себе член мужчины. Мгновение — и сразу полностью, и не до возмущения, потому что резким движением вынесло все мысли. А все, что остались, были сосредоточены на ощущении широкой твёрдой ладони, придерживающей её бедро, и размеренных, сильных движениях.

Если несколько мгновений назад она упивалась непристойностью собственного положения и ведущей ролью мужчины, то сейчас оказалось, что это была лишь прелюдия. Теперь она буквально не могла пошевелиться и даже дышать без его дозволения, и подобное ощущение кратно усиливало возбуждение и желание — настолько, что это казалось невыносимым, и волной наслаждения её накрыло, кажется, именно от этих мыслей, крепкой хватки на бедре и тяжести мужского тела.

Вопреки опасениям Повилики, сразу после секса шайтар не удрал, даже не попытался. Повалился на бок, утянул за собой эльфийку, расслабленную чуть больше, чем полностью, и как будто слегка контуженную пережитым острым удовольствием. До онемения приятное оказалось ощущение — лежать вот так, вытянувшись вдоль сильного твёрдого тела, прижимаясь лопатками к широкой груди и всё еще ощущая себя с этим мужчиной единым целым.

Перед визитом Шахаба она ответственно пыталась вспомнить что-то необычное из услышанного не так давно, именно с этой мысли её и сбили, но сейчас Халлела совсем не сердилась, даже малейшего раздражения не ощущала. Что она там навспоминала — уже забыла заново, да и плевать. Главное, она точно помнила: так ярко, до звёздочек перед глазами и неспособности пошевелиться после, у неё ещё не было ни разу и ни с кем.

— Я тебя не придавил? — нарушил Шахаб тишину. — Что?.. — уточнил, когда Халлела в ответ только невнятно что-то промычала.

Говорить не хотелось — редкое, удивительное состояние! — но пришлось, пока он не начал еще и ёрзать, чтобы проверить.

— Я — прекрасно. А ты такой заботливый… — проворковала она. Совершила над собой усилие и сумела поднять руку, что бы переложить на горячее бедро мужчины, кончиками пальцев обозначила поглаживание и добавила лениво: — Хорошо, что я всё-таки решила проверить…

— Проверить что? — не понял шайтар.

— Я же говорила. Размеры.

— Зачем? — продолжил недоумевать он.

— Я до тебя не встречала мужчин подобных габаритов, стало интересно, что там так напугало героиню. В общем, да, робкую девственницу действительно могло…

— Какую девственницу? — окончательно потерял нить разговора Шахаб, приподнялся на локте, что бы взглянуть женщине в глаза.

Халлела съехала с его груди на постель, повернула голову — и рассмеялась от глубокой озадаченности на лице мужчины.

— Выдуманную. В книжке, — сжалилась она и пояснила подробнее. — Я читала книжку. Там, правда, был орк, но вы сородичи, и, если прикинуть по описанию, примерного одного масштаба.

— Что за книгу ты читала? — Брови шайтара изумлённо выгнулись, и Повилика снова не сдержала смеха.

— Любовный роман. Эротический. Бевис Броз, «Добыча для орка» называется. Про человеческую деву, которая стала жертвой орочьего набега, и вождь забрал её себе.

По мере того, как Халлела говорила, лицо Шахаба всё больше вытягивалось, и она опять не выдержала — рассмеялась.

— Зачем ты это читала? — кажется совершенно не задетый её весельем, продолжил допытываться он.

— Зачем разумные существа читают развлекательную литературу? Поднять настроение, отвлечься, получить удовольствие…

— Но… такое? — недоверчиво нахмурился шайтар.

— Написано хорошо. Горячий секс, страстная любовь и приключения. Не понимаю, что не так! — Она беспечно пожала плечами. — Тем более, как я убедилась на собственном опыте, автор писал чистую правду, может, только немножко преувеличивал! Ну ладно, я согласна, хрупкую человеческую девственницу таким членом и повредить можно, у них вообще конструкция неудачная, у девственниц этих. Но спишем на художественное преувеличение. Мать-Природа, ну у тебя и лицо! — она, вновь расхохотавшись, зажмурилась и упёрлась рукой в его челюсть, пытаясь отодвинуть, вывернуться из охапки и вдохнуть, потому что от смеха перестало хватать воздуха.

Шахаб бездумно позволил это, немного отстранился. Смешно ему не было, но — странно — и раздражения он не ощущал, даже несмотря на то, что смеялась Холера именно над ним. Наверное, слишком растерялся. Он ждал любого ответа, но такого…

Она полезла лапать его из-за низкопробного развлекательного чтива?! Это было настолько странно и нелепо, что не задевало.

— Я найду и заставлю тебя прочитать! — отсмеявшись, пригрозила она. — Ой, нет, не заставлю, вряд ли книжку переводили на шайтарский… Какая досада.

— Смотреть полезла из любопытства. А всё остальное? — слегка нахмурился он.

— А тут уже ты сам виноват, что оказался таким горячим! — промурлыкала она с довольной улыбкой, приподнялась на локтях, дотянулась губами до его шеи, провела языком по горлу вверх. Шахаб глубоко вздохнул — и недвусмысленно надавил ей на солнечное сплетение, укладывая обратно. Женщина повиновалась с недовольной гримасой: попробуй не повиноваться, когда по ощущениям сверху водрузили камень! — Если ты ждёшь извинений за то, что я тебя тогда соблазнила, могу только соврать, — призналась честно. — Очень неубедительно.

— Соблазнила? — Шайтар выразительно вздёрнул бровь. — Это называется иначе.

— Ну изнасиловала, не придирайся к словам! — отмахнулась она и прошлась кончиками пальцев по его груди, от ямки между ключицами вниз. — Тем более ты, как я вижу, втянулся. Так что, соврать тебе что-нибудь утешительное? Или чего ты от меня вообще хочешь? — уточнила, потому что обиженным любовник как будто не выглядел. Но подняться не позволял, его тяжеленная рука так и лежала на её солнечном сплетении, мешая не то что шевелиться — нормально дышать.

— Пытаюсь понять, насколько ты безумна, — проворчал Шахаб.

— Какой ты зануда, когда разговариваешь! — Халлела закатила глаза. — Да, полезла я к тебе из любопытства, у меня никогда не было таких мужчин. А потом вошла во вкус. Было обидно, конечно, что ты со своим темпераментом не мог деятельно участвовать в процессе, но я же не знала тогда, что ты такой ласковый и осторожный, даже когда сердитый! — Она опять заговорила вкрадчиво, едва заметно улыбаясь и хитро блестя глазами. Дотянулась до паха мужчины, и улыбка стала еще более довольной, когда прикосновение вызвало именно ту реакцию, которой хотелось. — Ну признайся, тебе же нравилось, иначе ты бы меня сюда не притащил!

— Ты всегда такая… неуёмная? — с трудом подобрал он слово, всё ещё пытаясь сохранять спокойствие и серьёзность. С каждой секундой это давалось сложнее.

— Отчего и страдаю, — широко улыбнулась она. — Приличной эльфийке не положено любить секс.

— И как вы размножаетесь? — Таких подробностей эльфийского воспитания Шахаб не знал. Да он вообще до сих пор не интересовался эльфийскими традициями и воспитанием!

— Черенкованием! — рассмеялась Халлела. — Шахаб, у меня была очень суровая, традиционная и больная на голову семейка и муж — гнилой извращенец. Ты правда сейчас хочешь обсуждать моё тяжёлое детство и покалеченную психику? Есть идея получше, — она выразительно облизнулась. — Не бойся, тебе понравится…

Ладонь шайтара с её груди сдвинулась вверх, слегка придавила горло.

— Забудь эту фразу! — велел он тихо, с угрозой в голосе.

— А что с ней не так? — искренне озадачилась Повилика.

— Ненавижу, — буркнул Шахаб. И, еще мгновение поколебавшись, закончил разговор поцелуем.

Сейчас Холера была права, говорить больше не хотелось. Её слова о семье вызывали вопросы, но их можно потом задать брату, который наверняка навёл справки.

Ушёл от пленницы он нескоро, но всё-таки ушёл, хотя она и предлагала разместиться вместе. Правда, не всерьёз: кровать для двоих была тесновата, учитывая размеры мужчины, да и не привыкла Халлела к постоянной компании, так что отказу порадовалась. Можно спокойно привести себя в порядок, отмокнув в горячей воде. Тело было почти безвольным и томным, во всяких интересных местах приятно ныло, и какая уж тут высшая нервная деятельность, когда в голове по ощущениям — сладкая каша? Самое то разбавить её водичкой. А планы сородичей… да никуда они от неё не денутся, всё равно ничего толком надумать не успела! И даже хорошо, что явился властный тюремщик и этак вот приятно выключил всю сосредоточенность, а то еще неизвестно, как бы она сегодня спала.

Шахаб же, наскоро ополоснувшись, понял, что не хочет пока спать, да и в помещении находиться — тоже. Стены почему-то давили, хотелось вдохнуть полной грудью, и он поднялся на крышу.

Погода за минувшие часы не только не улучшилась, но испортилась окончательно, дождь явно зарядил всерьёз и надолго, ощутимо похолодало. Огни дворца, видимые почти из любой точки Агифы, терялись в густой дымке, гораздо более плотной, чем мог создать несильный дождь — кажется, на гору село низкое облако. Во дворике, почуяв движение, зажглась подсветка.

Любимая традиция шайтаров — превращать крыши в небольшие садики. На больших, буквально вырубленных из кусков скалы домах Верхнего города часто сажали настоящие деревья, в других местах поступали скромнее, иногда обходясь несколькими крупными горшками.

Выход на крышу располагался под уютным навесом. Здесь стояли тяжёлые кованые скамьи и стол с наборной каменной столешницей, которые никому не приходило в голову закрывать, и они с честью выдерживали не только общество хозяев, но и после — запустение. Шахаб хорошо помнил, как они собирались здесь всей семьёй по выходным или праздникам, жарили мясо…

Почти всю крышу устилал плотный дёрн. Трава, которую стригли теперь очень редко, буйно разрослась и спрятала за собой низкий фанерный шалаш, закрывавший то самое световое окно, в которое Шахаб с сестрой подглядывали за старшим. Деревьев здесь не было, но рос низкий неприхотливый кустарник, который формировал живую изгородь, несколько роз в больших вазонах, заросшая мхом и однолетниками фальшивая горка — крыша лестницы.

За домом приглядывали ответственно, освещение работало хорошо, да и растения, словно почуяв свободу, зеленели как-то особенно яростно. Или просто радовались дождю? Последние дни погода стояла сухая и жаркая, редкость для начала осени, да и всё лето было таким же.

Ветер хлестал в навес, так что под него не засекало, и босиком в лёгких домашних штанах, без сцара, было терпимо. Даже хорошо: холодный воздух ударил в голову, здорово проясняя внутри неё.

Занятно и неожиданно, но злость на Повилику окончательно его отпустила. Та самая, нервная, навязчивая, терзавшая и разъедавшая изнутри, от которой буквально трясло, стоило вспомнить насмешливую улыбку и это тягучее «Не бойся, тебе понравится!». Несомненно, при встрече Холера легко выведет его из себя вновь, у неё это прекрасно получалось, но это будет преходящее чувство, временное, а не то, которое сидело в груди нарывающей занозой.

Сейчас он мог воспринимать эту женщину спокойно и почти рационально, если не считать лёгкого пряного привкуса близости с ней. И мог признать, что у него действительно нет повода ненавидеть эльфийку. Чувство беззащитности и уязвимости он до сих пор вспоминал с содроганием, особенно первый раз. Но все несформулированные страхи не оправдались ни тогда, ни потом, и Халлела не сделала ни одной гадости из тех, которые могла бы. Вообще ничего такого не сделала, на что он не согласился бы при других обстоятельствах, и неплохо разнообразила его плен. А отдельные моменты и вовсе…

С нервным смешком Шахаб тряхнул головой и шагнул вперёд. Босые ноги утонули в мокрой траве, на голову обрушился отрезвляюще холодный поток воды.

Он провёл с этой женщиной пару часов, а всё равно, стоит вспомнить некоторые детали — и хоть спускайся обратно, что бы опять испытать те ощущения. Наверное, это и правда какая-то зависимость.

У него были женщины. Потомки троллей всегда относились к сексу без обязательств спокойнее, чем люди или эльфы. По-разному, но — спокойнее. Самые консервативные из всех, гномы, считали невежливым обсуждать подобные темы и демонстрировать влечение при посторонних, но это не мешало широкой распространённости «домов удовольствий», в которых одинокие посетители могли найти развлечение на ночь в объятиях не только работников этих заведений, но и других таких же страждущих, по желанию.

Шайтарский флирт, порой шокирующий инородцев своей откровенностью и грубостью, очень часто не ограничивался словами, и диалог вроде «Хочешь, покатаю, красавица? — А далеко ли увезёшь, здоровяк? — А ты проверь, узнаешь!» нередко заканчивался бурно и к общему удовольствию. В юности, во время учёбы, и после, в «Байтале», Шахаб предсказуемо не знал проблем с поиском женской ласки на одну ночь: «большой и сильный» в шайтарском являлись неотъемлемыми признаками мужской красоты, так что Халлела в своих симпатиях была не одинока.

Но с продолжительными отношениями не складывалось. Да он и не задумывался об этом: едва перевалило за тридцать, рано ещё остепеняться! Служба в диверсионном отряде тоже не располагала к стабильности, и выходило, что связь с эльфийкой оказалась самым продолжительным опытом отношений в его жизни.

Безотносительно к истории их знакомства и не учитывая безумия этой связи, непривычно оказалось думать об одной женщине, переживать в голове моменты близости и ждать новой встречи. Он раньше так детали прошедшего боя перебирал на следующий день, когда спала горячка и голова остыла. Анализировал ошибки, оценивал действия свои и бойцов своего отряда. А тут…

Простояв под дождём пару минут, удалось только замёрзнуть, но не выкинуть из головы Холеру и не придумать, что делать с ней дальше. Пришлось возвращаться в комнату, оставляя мокрые следы и чувствуя себя идиотом.

Спать, правда, всё так же не хотелось, да и холодный дождь взбодрил, и Шахаб зашёл за книжкой. Некоторое время в раздумьях постоял возле полок с приключениями, вспомнив разговор с Халлелой. Кто бы мог подумать, что такая бесспорно умная женщина — учёный с мировым именем, не шутки! — увлекается подобной литературой? Появилась шальная мысль на самом деле попробовать, но реализовать её сегодня точно не вышло бы: никакой «Добычи для орка» в домашней библиотеке быть не могло. Даже не из-за вкуса хозяев, Шахаб бы не смог поручиться за увлечения, например, сестры, которая могла отчудить и не такое. Просто библиотеку эту не пополняли больше двадцати лет, со смерти отца.

Насмешливо качнув головой в такт своим мыслям, шайтар взял пару тоненьких пособий по расовой магии, невесть как и когда перекочевавших в общую библиотеку из его комнаты, и ушёл в спальню. Практика практикой, но кое-какие вопросы у него возникли и к теории, а других работ по теме он не только не вспомнил, но и при поверхностном взгляде не обнаружил.