(не) Мой Боно

Глава 41

— У тебя есть предположения, кто бы это мог быть? — Дэн затягивает повязку туже. Мы приехали в отстойник и теперь ждем вестей от Руса, который должен осмотреть мою тачку.

— Без понятия, — морщусь от боли, смотря на Киру, которая сидит на стуле, обнимая себя за колени, — что там Хмурый?

— В бешенстве Хмурый. Он уверен, что это Волков.

— Бред. Волков не трогает детей и зачем ему Хмурый? — в этот момент у меня звонит телефон. — Рус? Что там?

Выслушав отчет коллеги, киваю на свою аптечку:

— Вколи мне обезбол, или я сейчас выть начну.

— Что сказал Рус? — набирая в шприц лекарство, интересуется Дэн.

— Записи с камер удалены. Меня никто не видел. Я не верю, что это Волков. Мы бы сейчас с тобой тут не сидели, меня бы завалили просто.

— С тачкой что?

— Чисто. Рус перегнал ее, потом заберу, — снова кошусь на Киру, — эй, котенок! Ты как?

— Так, как будто меня только что пытались похитить, — нервно вздрагивает.

— Значит, переживешь. Я думал, язык проглотила.

— Не дождешься!

— Я же говорю, переживешь.

Мой телефон снова оживает, и на этот раз — это Хмурый.

— Боно, где моя дочь?

— Сидит напротив и хамит мне. Хочешь послушать, что она о тебе думает? — в этот момент девушка с ненавистью смотрит на меня и показывает, чтобы я отдал ей телефон.

— Ясно. Приезжай, Ром. Мы поймали одного из несчастных, кто хотел обидеть мою девочку.

— И кто он?

— Приезжай, всё увидишь своими глазами.

Вижу автомобиль Хмурого на парковке, окруженный несколькими машинами с охраной. Паркуюсь напротив и выхожу наружу, двигаясь к своему Биг Боссу.

— Где Кира? — сразу спрашивает Хмурый, осматривая меня. Ему бросается в глаза повязка, и он кивает головой на нее:

— Сильно?

— В надежном месте твоя Кира. Ты узнал, кто это? — игнорирую вопрос о своем здоровье.

— Узнал, — кивает снова, — хочешь пообщаться?

— Хочу.

— Тогда пойдем, — он выходит из машины и подводит меня к микроавтобусу. Дверь отъезжает в сторону, и я вижу привязанного к креслу мужчину. С ним поработали, лицо уже хорошо разукрашено. Бедолага щурится от солнечного света, который проникает в тонированный салон, и щемится. Ждет, что бить снова будут.

— Говори, сука. Кто тебе заказал мою девочку? — мирно спрашивает у него Хмурый.

— Волков. Назар, — сглатывает нервно мужчина и ждет очередного удара. Рядом с ним сидит бугай со стволом и вопросительно смотрит на своего хозяина. Ему нужна только команда.

— Что нужно Волкову? — спрашиваю уже я, ощущая напряжение в челюсти.

— Власть ему нужна. Они давно воюют с тобой, Ванька Хмурый, давно. Он уничтожит тебя и начнет с тех, кто дорог тебе.

Он уже не различает наши голоса, и ему всё равно, кому рассказывать о заказчике. Знает, что всё равно сдохнет. Хмурый в ответ цокает языком и кивает своему бугаю. Дверь закрывается, после чего доносится выстрел. С такими разговор короткий.

— Ты слышал всё и теперь понимаешь, что мои опасения насчет Волкова не беспочвенные, как ты считал ранее, — Хмурый садится в машину и хватает непонятно откуда взявшуюся ручку.

— Ты не доберешься до Волкова, — закуриваю сигарету. Ситуация начинает набирать обороты, к такому я не готов. Воевать с Волковым — подписать себе смертный приговор.

— Я нет, а вот ты — да, — видя немой вопрос, продолжает, — ты же один раз прижал его.

— Тогда, когда я его сажал, он был простым воякой. Плюс я уже давно не служу в органах. Ты мне предлагаешь подобраться к его жене? Реально?

— Только потому, что ты не мент, я с тобой с удовольствием сейчас сотрудничаю и доверяю тебе как себе. За время работы ты не единожды показал свою верность и, признаюсь, я как сына тебя воспринимаю. И да, ты правильно понял: слабость Волкова в его жене и маленькой дочке. До старшей хрен доберешься, а вот до Ульяны…

— Он уничтожит всех, если приблизиться к его семье.

— Я тоже. Поэтому завтра утром ты привезешь мне Киру домой, она поедет за границу. Нечего ей тут делать, пока мы решаем свои дела. А ты начнешь работать над этим сукиным сыном. Никому не прощу даже попытки обидеть мою семью. Я тебе дам всё, что захочешь: людей, деньги, стволы. Только скажи.

Видя, что я продолжаю молчать, он добавляет:

— Ты же понимаешь, что я у него следующий на очереди?

— Послушай, Вань, — морщусь и чешу затылок, напоминая в данный момент амбалов Хмурого, которые так делают в момент умственной нагрузки, дающейся им с трудом, — я понимаю всё. Могу усилить охрану, вступить в переговоры и выполнить другие твои просьбы, но я никогда не пойду против Волкова. Это самоубийство.

— Ром, — устало смотрит на меня, — ты профессионал своего дела. Мне некого больше попросить. Давай не будем ругаться и ты выполнишь мою просьбу?

— И чего мне будет стоить ссора с тобой? — устремляю взгляд в его зеленые глаза. Он привык, что всё будет так, как его сиятельству угодно, но меня прижать нечем. По крайней мере, я сделал всё возможное, чтобы так думали все. До недавнего времени я был уверен в своей неуязвимости, но недавние события говорят об обратном.

— Неприятностями, — как ни в чем не бывало смотрит на меня и достает из футляра самокрутку. Я не свожу с него взгляда и жду, что он скажет. А босс продолжает:

— Ты же знаешь, что я собираю досье на каждого сотрудника. Ты думаешь, я на тебя ничего не накопал? — сканирует мою реакцию, но меня гляделками давно не напугаешь, поэтому отвечаю привычно безразличным взглядом.

— Ближе к делу, Хмурый.

— Лизу Глотову помнишь?

Киваю головой, сжимая ладони в кулаки. Прекрасно знаю, о ком идет речь.

— Ты не нервничай, я просто тебе расскажу одну историю. Расслабься, Ром. Я же по-хорошему, просто мне нужны гарантии, — затягиваясь самокруткой, продолжает Хмурый, — жила-была девушка, которая встретилась с интересным мужчиной. Она даже влюбилась в него, закрыв глаза на то, что он безжалостный убийца. Девочкам нравятся плохие парни, но тому было попросту на нее плевать. Он же не заводит отношений с противоположным полом, считая, что это ни к чему, ведь он помнит, как его мать умерла, испугавшись за него.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍С наслаждением наблюдает за тем, как начинает скрежетать моя челюсть. Сейчас он чувствует себя победителем, загоняя меня в угол, а я осознаю, что это ему удается. В голове крутится вопрос: откуда ты, сукин сын, в курсе всего этого? Ни одна живая душа не знает про меня ничего, а ты как будто рядом стоял, как и тот шантажист.

— Но только его нежелание не иметь отношения не мешало ему трахать девушку, когда становилось скучно, — продолжает Босс, — девчонка с радостью принимала Боно и ждала, как собачонка. Как и другие бабы, которых ты тоже только трахал. Я не осуждаю, Боно, но вот та умудрилась залететь. Не так ли?

Сердце пропускает удар, когда он ударяет по больному. Набираю полную грудь воздуха и встряхиваю головой, разминая шею, как перед боем. Не нужно быть умным, чтобы не догадаться, куда клонит эта тварь.

— Ты всё понял, да? — ухмыляется. — Я знаю, где ты их прячешь. И знаю, как ты относишься к детям, особенно к своим. Ты ведь к нему ездил на своих отгулах?

— Я что-то не пойму, Хмурый, — готов вцепиться ему в глотку, но понимаю, что меня держат за яйца. Силой я ничего решить не смогу, — ты сейчас меня шантажируешь из-за того что я Волкова убрать отказываюсь?

— Расценивай, как хочешь. В твоих руках весы. На одной чаше жизнь твоих близких, на второй — Волкова. Выбирай.

— Ты точно табак куришь? Или подсел на травку? Я не собираюсь валить его.

— Тебе и не нужно. Мне нужен твой мозг. Подумай, как это можно сделать. В конце-концов, у него есть дети…Можно начать с них. Он за свою жену был готов отдать всё, что у него было, она девка молодая, красивая и одинокая. Подкати к ней.

— Я услышал тебя, — цежу сквозь зубы, обдумывая услышанное.

— На сегодня ты можешь быть свободным. Даю тебе сутки на подготовку, после чего на ковер с отчетом.

Я разворачиваюсь к выходу и слышу в спину:

— Боно, не думай играть с моими детьми. Я убью твоего щенка, если с моей девочкой что-то случится. Ни тебе, ни мне. Ты понял?

Ничего не отвечая, двигаюсь в сторону машины. Посмотрим, кто кого переиграет, Хмурый, посмотрим.

Сажусь в машину, хватаясь за плечо. По-хорошему, мне нужно хотя бы пару дней, чтобы отлежаться, так как в текущем состоянии я ни на что не годен. Но времени на отдых не было, меня зажимают со всех сторон.

Не успеваю тронуться с места, как телефон оживает и я нервно хватаю его, смотря на экран: звонок от Лизы.

— Слушаю тебя, Лиз, — устало отвечаю, играясь с педалькой газа.

— Ром, — по ту сторону провода доносятся всхлипывания, — приезжай, котенка похитили.

— Что значит, похитили? — прижимаю трубку к уху до боли.

— Я вышла с ним на детскую площадку, кто-то подошел сзади, и больше ничего не помню, когда проснулась, котенка не было и никто ничего не видел. Ром, нужно в полицию обращаться…

— Не нужно в полицию, Лиз. Я приеду, — швыряю телефон на пассажирское кресло, не дослушивая девушку. — Добро пожаловать в персональный ад, Рома, добро пожаловать.

Подъезжая к дому, сразу замечаю сгорбленную фигурку Лизы, которая сидит на лавке возле подъезда, обняв себя руками. Увидев мою машину, девушка сразу подскакивает и бросается ко мне. Я успеваю только выйти из авто, как она набрасывается на меня чуть ли не с кулаками.

— Они забрали его! Это всё из-за тебя! Это всё ты виноват! — Лиза начинает рыдать и прижимается ко мне. — Я не поняла, как это произошло. Мы играли на детской площадке, а потом темнота.

Она похожа на испуганного котенка, который нуждается в защите. Такая же маленькая и беспомощная.

— Сейчас как себя чувствуешь? — осторожно спрашиваю, разглядывая ее. Синяков и других повреждений нет. Скорее всего, усыпили. — Ничего не болит?

— Душа болит. Ром, поехали в полицию. Напишем заявление, — она жалобно смотрит на меня, ожидая, что я соглашусь.

— Нет. В полицию нельзя. Я сам разберусь со всем, — приобнимаю ее здоровой рукой и веду в квартиру.

Проходя на кухню, отмечаю приготовленный ужин и разбросанные игрушки сына. Поднимаю с кухонного уголка модельку полицейской машинки и убираю ее в карман. Это любимая игрушка сына. Он везде с ней ходит, странно, что оставил дома, а не взял на улицу.

— Что ты будешь делать? — Лиза не может найти себе места, и я её понимаю. Мне тоже нелегко.

— Ждать, — выдавливаю из себя.

— Ждать?! Чего?! — возмущенно восклицает, с ужасом смотря на меня.

— Пока со мной свяжутся, — мне сложно обсуждать с ней свои действия и ещё труднее сказать, что ей нужно уехать. Но договорить придется, — сегодня ночью за тобой приедут. Ты уедешь к себе домой.

— Что значит, уеду к себе домой? — растерянно бормочет девушка.

— Ты всё правильно услышала. Потом я тебе позвоню. Оставаться в городе тебе опасно.

— Я не уеду, — утвердительно произносит Лиза, бросая мне вызов.

— Уедешь. Или я насильно тебя вывезу. Я решу свои проблемы и свяжусь с тобой.

— Проблемы?! Твой сын неизвестно где и ты так спокойно говоришь! — ее прорывает. — Ты не человек, Ром! Ты монстр! Как ты можешь быть таким спокойным, когда речь идет о котенке?!

— Ты предлагаешь мне рыдать рядом с тобой? Я сказал, ты уезжаешь, я сам решу этот вопрос.

В этот момент у меня звонит телефон. Мы оба замираем. Номер мне неизвестен. Беру трубку, ожидая новостей.

— Ника? — удивляюсь, слыша голос Люцика. — Ты плачешь? Я приеду, жди.

Кладу трубку, попадая в плен злобного взгляда. В васильковых глазах плещутся обида, ненависть и ревность.

— Ника? — она начинает хватать ртом воздух. — Сейчас приеду? То есть вместо того, чтобы искать сына, ты поедешь к своей шлюхе?

— Угомонись, — цежу угрожающе. Я не позволю, чтобы Люцика кто-то так называл.

— Я не угомонюсь. Может, это твоя тварь украла его? Специально, чтобы отомстить? Или вы вдвоем это придумали, чтобы отобрать у меня мальчика?

— Ты в своем уме, женщина? — возмущаюсь, повышая голос.

— Я в своем. А ты нет, если едешь к ней в такой ситуации! Я говорила, что не позволю этой мрази отобрать его!

— Успокойся, Лиза. Не зли меня.

— Это всё она. Я всё поняла! Как я раньше не догадалась? Как только она появилась, сразу появились эти люди, вынюхивающие про нас, и потом котенка украли! Точно… Это всё она… Ника… — глаза девушки загораются безумным огнем, и она начинает ходить кругами по кухне.

— Ты бредишь, — качаю осуждающе головой. Мне не нравится ее выводы, не хватает еще, чтобы она что-то натворила в порыве эмоций.

— Нет… Я не брежу. Дай мне телефон, я из нее душу вытрясу. Отдай телефон, — она протягивает руку, — давай аппарат.

— Мы закончили. Ты сегодня уезжаешь, — отрезаю, собираясь выходить.

— Я не уеду. Я хочу поговорить с твоей шлюхой! — рявкает в отчаянии Лиза.

— Еще раз назовешь ее шлюхой, я за себя не ручаюсь, — тихо говорю, сжимая руки в кулаки.

— Шлюха. Я уничтожу твою шмару. Сделаю так, что она будет страдать, а ты будешь видеть всё это и знать, что это вам за ребенка, — девушка продолжает меня злить, и я поддаюсь на провокацию. Подхожу к ней вплотную, хватая пальцами за лицо. Лизе больно, но мне плевать, ей следует прийти в себя.

— Еще раз назови ее шлюхой, и я отправлю тебя на панель. Ты будешь работать с самой извращенной аудиторией и радоваться, если число клиентов в совокупности за один сеанс — только двое.

— Твоя Ника — шлюха, и я ее уничтожу, — шипит девушка, не понимая, что я тоже на грани.

Я не бью женщин, но сейчас не сдерживаюсь. Лиза с визгом отлетает к раковине, хватаясь за лицо. Я только оскаливаюсь, увидев на ее губах кровь. Я бы язык ей вырвал, но это уже другая статья, а у меня их и так целая коллекция.

— Сегодня ты уезжаешь. Если приблизишься к Нике, я сказал, что с тобой будет.