(не) Мой Боно

Глава 97

— Нам долго еще ехать? — я нервно кусала губы, пока Руслан вез меня к сыну. Волков ехать отказался, сообщив, что у него есть какое-то важное дело, а я не настаивала. Только удивилась, когда увидела, сколько людей ждало нас на улице. Удивительно, что он зашел один в дом.

— Я не рискую своими детьми. Ему был нужен я, — пояснил Назар на мой немой вопрос.

По дороге Руслан мне рассказал, что ребенок, которого привезли вместо Игоря — это сын Кирилла, который похитил моего мальчика.

— А что будет с Лизой? — этот вопрос я решила задать для приличия. Видела, как на нее тоже надевали наручники.

— Посидит, научится шить, — ответил Котик, потирая грудь. Он сморщился, но не жаловался. Вел себя спокойно, как обычно. Удивительное самообладание.

— А Рому надолго посадят? — спрашиваю после незначительной паузы и с надеждой смотрю на Руса, но его ответ меня не обнадежил.

— Надолго, Пташка. Боно работал на другую сторону и должен за это ответить.

— Ничего нельзя сделать?

— Например? Чтобы все люди, с которыми от сотрудничал, пришли и дали показания, что такого не было? Не смеши меня.

— Он правда работал?

Котик ничего не стал отвечать, сравнивая сообщение в телефоне с местом, куда мы приехали.

— Вроде бы здесь. Черный «Дженезис». Как и говорили, — сравнивает Руслан и отвечает на звонок, который ему поступил на телефон.

У меня сил ждать нет. Я выскакиваю из машины, и не чувствуя ног бегу к черной иномарке. Мысль, что я сейчас прижму к себе своего мальчика, придает мне сил и больше ни о чем думать не могу.

За пару метров до цели я увидела, как из авто вышел парень лет 26-ти. Весь в черном и кепке. Он кивнул мне головой и открыл заднюю дверцу, откуда ко мне навстречу выскочил Игорь.

— Мама, мы с Ильей всех монстлов на каникулах посмотлели. Ты что так долго? — как ни в чем не бывало встретил меня сын. В отличие от нас, он даже представить не может, что мы пережили за время его отсутствия. И слава богу, что не знает.

— Маленький мой. Родной. Прости. Я так соскучилась, — шепчу, поднимая его на руки. Мне не верится, что он рядом и всё позади. Больше никто у меня его не отнимет. Теперь мы всегда будем рядом. Все злодеи наказаны и нашей мирной жизни ничего не угрожает. Жаль, что Боно это еще не скоро сумеет почувствовать. Но я буду его ждать. Мы будем ждать.

Обезумев от радости от встречи с сыном, я совершенно забыла о парне, который его привез. Вспомнив о незнакомце, виновато улыбаюсь и искренне говорю:

— Спасибо тебе. Ты представить не можешь, что ты для меня сделал…

— Не теряйтесь, — он подмигивает и собирается уйти к машине, но замирает под окликом Руслана.

— Стоять! — я оборачиваюсь на крик и вижу, как Рус вскидывает пистолет, но замирает, потому что Илья его опередил.

— Плохая затея, — качает головой парень, — я быстрее. Бросай пушку и поднимай руки вверх, — Доминика. У него в машине по любому есть еще ствол. Иди в авто и когда он сядет в салон, заблокируй двери. Я не хочу стрелять.

Понимающе киваю головой и ухожу с Игорем к машине. Сын наблюдает за происходящим открыв рот, словно стал свидетелем съемок боевика.

— Мам, они сейчас что, поналошку или плавда? — тихо шепчет он мне, когда мы садимся в машину.

— Они играют, котенок, — поясняю, ища пистолет. Он нашелся под водительским креслом.

— Они же взлослые. Надо нашей воспитательнице сказать, что даже дядя Луслан иногда балуется, а то она мне иногда говолит, что я взлослый уже, а веду себя, как маленький, — заметив, что я ищу, куда спрятать пистолет, сын с подозрением уточняет, — А зачем ты волуешь чужие вещи?

— Чтобы Руслан не поругался с Ильей.

— Так они же уже полугались, а сейчас еще и с тобой полугается.

— Мы потом помиримся.

— Мама! Лисковая ты женщина! — выдает сын и я не могу сдержать улыбку. Как же мне не хватало его выпадов.

— Игорь, я так тебя люблю. И папа велел передать что любит, — шепчу, поворачиваясь к нему и глажу по русой макушке.

— А почему он сам мне не сказал?

Я не знаю, как ответить и меня прерывает Руслан, который садится в «Пежо» и тянется за пистолетом, но замечает его в моих руках и злобно смотрит на меня и на свое оружие.

— Ты знаешь кто это был? — возмущенно восклицает он, кивая головой в сторону уезжающей иномарки.

— Кто? — искренне интересуюсь человеком, который вернул мне ребенка.

— Ильяс Сафаров. Я за ним гонялся несколько лет. Ника! — Котик зарычал в гневе и ударил ладонью по рулевому колесу.

— Я же говорил полугаетесь — вставил Игорь и Рус покосился на него.

— Он вернул мне сына, — пытаюсь оправдать свое поведение.

— Ты знаешь, сколько людей он перед этим завалил? Ты представить не можешь, кого мы упустили! Пташка…, — он обреченно откинулся на спинку кресла и проследил за скрывающейся машиной, — Ладно. Я отвезу вас домой. Потом с тобой поговорим на эту тему.

Молчу. Понимаю, что у Боно странные знакомые, но благодаря им у меня сейчас сын и я жива. Плевать, что за этим стоит. Главное, что сейчас мой ребенок со мной. Я вообще дочь главного криминального авторитета страны — что еще можно было от меня ожидать?

Следующие дни проходили в постоянном ожидании новостей от Боно. Мне никто и ничего не говорил, свиданий нам не давали, Котик категорически отказывался комментировать происходящее. Видимо, я его настолько задолбала своими постоянными звонками, что он просто пустил меня в игнор. Иначе не могу объяснить тот факт, что трубки Руслан от меня не брал и не появлялся в зоне видимости.

Волков на протяжении всего этого времени жил у меня. Я была очень удивлена, когда вечером он появился на пороге моей квартиры и попросился переночевать. Уверена, ему было где остановиться, просто он хотел провести больше времени со мной. Нам многое нужно было обсудить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍На этот раз он не стал убегать от разговора про мою маму.

— Ты — точная копия своей матери, — заявил Назар, с интересом разглядывая меня своими изумрудными глазами. Смотря в них, в голове постоянно мелькала мысль: как я раньше не увидела в нем свое отражение? Зачем прицепилась к этому Хмурому?

— Я и на тебя похожа, получается, — заявляю, отпивая зеленый чай с молоком.

— Принципиальностью-то и привычкой вгонять людей в ступор? — усмехнулся отец. — Я не знаю, хорошо это, или плохо, но сочувствую Боно.

— Почему это?

— Я не могу радоваться человеку, чьим тестем являюсь я. Ты понимаешь, о чем я, Доминика? — он подмигивает мне и криво усмехается, в своем привычном стиле из-за паралича, — но если возвращаться к твоей матери, то я хотел разводиться. Я сильно любил Еву и все годы помнил о ней.

— А почему не попытался вернуть?

— Она сказала, что ждет ребенка от Вани и я ей не нужен. Навязываться из-за своей гордости не мог. Да и заставлять женщину быть со мной насильно — тоже так себе идея. Так мы и разошлись.

— То есть, ты тогда не знал, что я твоя дочь? Когда увидел меня в первый раз.

— Не знал. Я не знал, что Игорь, это твой сын. Боно имеет привычку — недоговаривать. Только потом, когда ты сказала, что кулон подарил твой отец, понял.

Точно. Кулон. Вспомнив, что мне сказал Хмурый, достаю из-под футболки медальон и снимаю его с шеи, протягивая Волкову.

— Мне Хмурый сказал, что он открывается. Покажи, как.

Назар взял кулон, вертя его в руках. Задумчиво разглядывал, будто погружаясь в свое прошлое, но быстро вернулся в реальность и взял себя в руки. Слишком торопливо раскрыл медальон и протянул его мне.

— Еве от волчонка? — растерянно смотрю и не могу скрыть улыбку.

— Я тогда был очень молод и твоя мать меня так называла, — недовольно пробурчал Назар, — я бы не хотел заострять на этом внимание.

Волков пытался меня уговорить на разговор с отчимом. Я отказывалась, но слушать меня никто не собирался. Пора уже привыкать, что Назар Волков ставит перед фактом, а не спрашивает разрешение или мнение. В один из дней раздался звонок в дверь и на пороге стоял он — Михаил Фрязин. Человек, который разлучил меня с сыном.

— Привет, — бурчу, злобно осматривая когда-то бывшего родным мужчину.

— Привет, — неуверенно протягивает отчим, — можно пройти?

— Проходи, я как раз только чайник поставила, — пропускаю его внутрь, про себя радуясь, что Игорь в садике, — только у меня очень мало времени. Мне нужно в очередной раз сходить в отделение и попытать удачи в свидании с отцом своего сына, — Я намеренно выделила слово «своего сына», чтобы показать, что всё знаю и вряд ли прощу.

— Я не займу много времени, — отчим сел на стул на кухне, пряча от меня глаза, — Назар мне звонил и рассказал всё. Я так виноват перед тобой, дочка.

— Это не имеет никакого значения. Ты поступил, как последний… — не могу подобрать слов и отворачиваюсь от него к чайнику, нервно разливая кипяток по стаканам. Мне сложно держать себя в руках, чтобы не высказать всё, что думаю об этом человеке.

— Знаю, — согласился Фрязин, — как последний мудак. Я тогда, действительно, поступил, как тварь. Это я заплатил врачам, чтобы они сказали, что ребенок умер. Мне не хотелось, чтобы ты воспитывала сына одна от подонка, который тебя бросил, — он вздрогнул, когда я с грохотом поставила чай рядом с ним и пододвинула тарелку с пряниками, — Ника, дочка. Я пытался исправить! Двое суток не мог найти себе места, а потом пошел обратно в родильный дом, но мне сказали…

— Что ребенка усыновили, — заканчиваю я, — мне это уже известно. Это всё не имеет никакого значения. Ты видел, как я четыре года хожу на кладбище и молчал. Ты отнял у меня самое дорогое. Ты права не имел со мной так поступать. Я верила тебе, а ты…, — я махнула рукой.

— Мне бы хотелось продолжить с тобой общаться. Знаю, сложно простить, — пробормотал отчим, — возможно, не сразу, но ты сможешь. Я приехал просто попросить прощения.

С этими словами мужчина упал передо мной на колени, подползая ближе и обнял руками мои ноги. Я растерялась.

— Ника, дочка. Прости! Если есть хотя бы один шанс, чтобы ты меня простила, я воспользуюсь им. Каждый день я смотрел в твои глаза и собирался силами, чтобы признаться, но боялся, что ты меня отвергнешь. Каждый день откладывал этот момент, хотя точка невозврата уже давно пройдена. Прости. Я сильно раскаиваюсь и не было ни дня, чтобы я не думал о внуке.

— Встань с колен, я не люблю это. Знаешь же, — отстраняюсь от мужчины, — твоего внука зовут Игорь. В честь деда. Он очень замечательный, жизнерадостный ребенок. Очень похож на меня и на своего отца. Жаль, что благодаря тебе, я пропустила все трогательные моменты: как он сделал первый шаг, сказал первое слово. Но уверена, что смогу заполнить пробелы, ведь больше нас никто не разлучит.

— Я понимаю твою боль и злость, — отчим отстранился от меня и встал с колен, — но я надеюсь, что ты мне когда-нибудь позвонишь.

— Позвоню, но пока я не готова с тобой общаться, — признаюсь и киваю на чай, — пей, а то остынет.

— Да, я пожалуй, пойду, дочка, — грустно улыбнулся мне мужчина, — ты знаешь мой адрес и телефон. Пашка с радостью с тобой пообщается. Приезжай. Наш дом всегда открыт для тебя и Игоря. И твоего Боно. Уверен, мы с ним когда-нибудь познакомимся.

Отчим ушел, а я еще долго сидела на кухне, прежде чем разрыдаться и смахнула со стола два стакана с остывшим чаем. Напиток расплескался по скатерти и кафелю, но я не реагировала. Больно, но пока я не могу простить Фрязина. Пока у меня болит, шанса на прощение у него нет. Мне нужно это пережить.

Встаю, чтобы привести кухню в порядок, но мне это сделать не дает звонок в дверь. Решив, что это отчим вернулся, чтобы добавить что-то еще, иду в коридор и не смотря в глазок, открываю дверь, готовясь высказать всё, что думаю.

— Что-то забыл? — грубо заявляю и отшатываюсь назад, когда вижу растерявшегося от такого «теплого» приема Боно. В его руках букет с кремовыми розами, моими любимыми.

— Моя оригинальность вышла покурить, — усмехнулся он, — я ожидал немного другого приветствия, но ладно. И так сойдет, — протягивая мне букет, Рома нагло протискивается в квартиру и прислушивается, — Игорь в садике?

— Угу, — хлопаю пушистыми ресницами, не веря своим глазам. Мне кажется, что это всё мне снится и сейчас я проснусь и Боно испарится вместе с этими восхитительными цветами, — а как тебя отпустили? Руслан же сказал, что у тебя нет шансов…

— Твой Котик сожрал, наверное, всю свою папку с бумажками на обед, когда узнал, что меня выпускают. Сложно посадить того, кто чист, — подмигнул Рома.

— Ты не работал на Волкова и других?

— Я работаю в рамках программы, в которой четко прописаны мои действия. Но обсуждать это с тобой не намерен, — Боно шагнул ко мне, заключая в объятия, — я безумно соскучился, Люцифер. Давай ты хотя бы сейчас не будешь мне задавать +100500 своих вопросов, а просто помолчишь. Ок? — не дав ответить, затыкает меня поцелуем и поднимает на руки. Ловлю в сером омуте похотливых бесят и раскрываю свои губы, обвивая его шею руками. В конце концов, я тоже чертовски по нему соскучилась и все вопросы можно оставить на потом

Сейчас есть дела поважнее.