Не обмани меня

Глава 9. Разрыв

«The hurt doesn't show; but the pain still grows

It's no stranger to you or me…»

Боль не видно, но она всё сильнее и сильнее,

И эта боль не чужда ни тебе, ни мне…

(Phil Collins — «In the Air Tonight»)

Выхожу на лоджию чужой квартиры и глубоко вдыхаю свежий весенний воздух. Лёгкий ветерок мягко вплетается в кроны деревьев, шелестит молодыми листьями. Внизу раскинулся частный жилой сектор, открывая завораживающий вид на огни ночного города-миллионника.

«Лишь многотрудный день рассеялся в пыли,

Спустились бархатные сумерки на двор»,* — ласкает слух доносящийся из комнаты глубокий тягучий голос Маши, аккомпанирующей себе на акустической гитаре.

Тоскливые нотки точно попадают в такт моему настроению, которое не в силах изменить ни душевная компания, ни бокал красного полусухого Каберне Совиньон.

Предложенная подругой идея выбить клин клином, окунувшись с головой в новые отношения, потерпела полное фиаско. Хороший знакомый Марии, с которым она уговорила меня познакомиться, оказался очень симпатичным высоким крепким блондином с серьёзным взглядом голубых глаз.

— Он сейчас не в отношениях. Ему двадцать восемь, постарше, всё как тебе нравится. Он обожает путешествовать, с ним очень интересно. Он тебе такие места покажет! А ты как раз полностью в его вкусе. Я прям рада, что ты разбежалась со своим! — воодушевлению подруги не было предела, когда она уговаривала меня составить ей компанию в гостях у Кирилла — так звали хозяина квартиры.

Но поддаться на уговоры оказалось проще, чем поддерживать дружескую беседу и проявлять интерес в кругу новых знакомых, когда мысли упорно возвращаются к тому дню, случившемуся больше месяца назад.

Тогда я всё же не выдержала, мне казалось, ещё немного — и я исчезну, потеряю себя, стану тенью любимого мужчины. И я ушла. Точнее сказать, трусливо сбежала, потому что иначе он бы меня не отпустил.

Накануне вечером мы с Андреем сильно поссорились, и я проплакала почти всю ночь. Такие отвратительные ссоры на почве ревности стали происходить между нами всё чаще, особенно если у Стогова не получалось забрать меня после занятий, а я позволяла себе погулять с подругами и вернуться позже обычного.

В конце концов, я стала ловить себя на мысли, что стараюсь свести общение с противоположным полом к дежурному приветствию и боюсь отвечать на комплименты и улыбки. Я предупреждала Андрея обо всех своих передвижениях или задержках. Естественно, после того случая с моей неудачной ночёвкой не могло быть и речи о том, чтобы появиться в общежитии без него.

И всё же он давал так много того, что мне было необходимо! Я могла рассказать ему обо всём, что меня волновало и беспокоило, и он всегда выслушивал, ободрял и советовал. Он заставлял меня задумываться о том, чего я хочу добиться в жизни, учил меня общаться на равных, а не с позиции ребёнка. Мне нравились его верность друзьям, его принципиальность в профессии, заражала его потребность узнавать что-то новое, а он щедро открывал передо мной целый огромный мир.

В такие моменты мне казалось, что некоторое ограничение моей свободы не такая уж и большая цена за то, чтобы быть с ним. Пока не разгоралась следующая ссора.

В тот день у Светки был день рождения. Я заранее предупредила Андрея, что после занятий мы идём праздновать в кафе. Дальше последовал ряд случайностей, которые и привели к той самой последней капле. Сначала позвонил Андрей и предупредил, что задерживается и не сможет меня забрать. Потом я решила сэкономить на такси и добираться на автобусе, который попал в многокилометровую пробку. Когда стало ясно, что движение полностью остановилось и единственный выход добраться домой — идти пешком, я обнаружила, что телефон у меня полностью разрядился, и я даже не могу предупредить об этом Андрея.

Краска стыда от испытанного унижения до сих пор приливает к щекам, когда я вспоминаю о том, что случилось дальше.

Немногим больше месяца назад:

Андрей встречает меня с хмурым лицом и со скрещенными на груди руками.

— Ну и? — требует, едва захожу в квартиру.

— Андрюш, извини, — начинаю с виноватой улыбкой. — Такая жуткая пробка. Стояли час, а потом водитель нас высадил. Пришлось идти пешком, еле добралась. Устала, просто с ног валюсь.

— Я звонил тебе.

— Да, у меня телефон разрядился. А девчонкам в общагу в другую сторону, ты же знаешь. Прости, пожалуйста, — я понимаю, что Андрей беспокоился, на улице уже темно. Но ведь ничего страшного не произошло, и всё можно объяснить.

— Давай сюда, — требует мужчина после моих оправданий.

— В смысле? — хлопаю глазами, глядя на его протянутую руку.

— Телефон свой давай сюда, — раздраженно уточняет Стогов.

— Зачем?

— Посмотрю, как он у тебя разрядился, — его лицо кривится в злой усмешке.

— Андрей, не надо. Это унизительно. Разве мы не должны доверять друг другу? — от растерянности говорю почти шёпотом. Да, мы ссорились, но он раньше никогда не опускался до обысков.

— И почему я должен тебе доверять? — Стогов многозначительно поднимает бровь.

Мне всё становится понятно без слов. Это напоминание о нашей первой ночи. Тогда, после нашей первой серьёзной размолвки, он забрал меня к себе, но так и не поверил. Закрыл глаза на мой якобы обман. И потом раз за разом подозревал меня в новых.

— Хорошо, смотри, — достаю из сумки мобильник и протягиваю ему. Чувствую, как от унижения пылают щёки и уши. Пока Андрей пытается его включить, сажусь на пуф и начинаю обувать туфли, которые уже успела снять.

— Далеко собралась? — ехидно звучит над головой.

— К себе в общежитие. Переночую сегодня там, — стараюсь говорить спокойно, и мне это удаётся.

Стогов перегораживает собой входную дверь:

— Ты, правда, думаешь, я отпущу тебя ночью одну?

— Можешь меня отвезти, — предлагаю с сарказмом.

— Останешься здесь, это не обсуждается, — категоричность, с которой мужчина произносит эти слова, исключает любые возражения с моей стороны.

Да я ведь и сама понимаю, что не отпустит. Но на волне эмоций выражаю протест вот таким глупым способом.

— Хорошо, — разворачиваюсь и иду в гостиную, где с размаху сажусь на диван, скрестив руки.

Андрей заходит следом и протягивает мне телефон.

— Ну, допустим, он у тебя разрядился. Откуда мне знать, где ты была?

Я тяжело вздыхаю. Понимает ли Стогов, как сильно задевает меня его недоверие? Как мне обидно, что он считает меня девушкой, способной проводить время с другими мужчинами, будучи в отношениях с ним?

— Позвони Светке, она подтвердит, мы вместе уезжали с остановки, — всё ещё пытаюсь оправдаться.

— Я звонил в общежитие. Она давно дома. А вот где ты была всё это время?

Я понимаю, что все мои оправдания перед ним бесполезны. Что на любой мой довод у него найдётся контраргумент, что наш спор, в общем-то, не имеет смысла, потому что каждый всё равно останется при своём. Нервы всё же сдают, и я начинаю откровенно язвить:

— Что ты хочешь от меня, Андрей? Скажи мне, я на всё соглашусь. Да, я попросила Светку подтвердить, что она была со мной, а сама поехала к любовнику и там весь вечер изменяла тебе с ним. Хочешь, чтобы я в этом призналась? Вот, признаюсь, доволен? Если надо в чём-то ещё — скажи, я признаюсь!

— Понятно, — Стогов не поддаётся на мою провокацию, бросает на меня испепеляющий взгляд и уходит в кухню.

Я остаюсь сидеть на диване и искать ответ на вопрос: как я дошла до такого унижения? Возможно, Андрей, и правда, для меня слишком взрослый. А я в свои девятнадцать не понимаю, как правильно строить отношения со взрослым мужчиной. Но одно я знаю точно: так не должно быть.

— Есть будешь? — прерывает мои размышления Стогов.

— Не хочу, — упрямлюсь, хотя успела изрядно проголодаться.

— Ну, значит, накормили, не голодная, — цинично звучит в ответ. — Ты там долго сидеть собираешься? Пошли спать.

Не дождавшись от меня какой-либо реакции, Стогов выходит из себя:

— Ульяна, я тебе не мальчик, и твои детские капризы терпеть не буду. Или ты идёшь сама, или я тебе помогу.

— Мне надо умыться, — поднимаюсь и иду сначала в ванную комнату, затем в спальню. Стогов всё это время следует за мной и с хмурым видом наблюдает за моими действиями. Переодеваюсь ко сну, забираюсь на кровать и отворачиваюсь к стене. Предательские слёзы всё же набегают на глаза, и я незаметно вытираю их ладонью. Только они набегают снова и снова. Андрей гасит свет и ложится рядом, повернувшись ко мне спиной. Я не могу понять, спит он или нет, но не хочу, чтобы он знал, что я плачу.

Я не боюсь его, а Стогов не успел узнать одну мою особенность. Я никогда не лезу на рожон в безвыходной ситуации, не пробиваю стены головой. Просто делаю вид, что смирилась, а как только представляется подходящий случай — бегу.

И сейчас, беззвучно топя в слезах подушку, я горько жалею, что у нас с ним всё сложилось именно так. Потому что тот, другой Андрей, которого я встретила в кафе — это воплощённая мечта любой женщины. Потому что в него такого невозможно не влюбиться. Но когда на его место приходит патологический ревнивец, это становится невыносимым.

Просыпаюсь утром оттого, что Андрей легонько теребит меня за плечо.

— Ульяна, слышишь меня?

Опухшие от слёз глаза всё никак не хотят открываться, и я прижимаю их ладонями.

— Я сейчас уезжаю в командировку, вернусь завтра утром. Дождись меня, хорошо? Прости за вчерашнее. Вашу пробку сегодня обсуждают по всем местным каналам.

Андрей гладит меня по голове.

— Мне пора. Я закрою сам, а ты поспи ещё пару часов.

Стогов уходит, и вскоре я слышу стук захлопывающейся входной двери.

Поднимаюсь и сажусь на кровать. Ещё несколько минут, чтобы проснуться окончательно — и начинаю действовать. Достаю сумку и методично укладываю в неё свои вещи.

Сейчас, когда прошло больше месяца с момента нашего разрыва, я снова и снова прокручиваю события тех дней и осознаю, что мысль о расставании с Андреем приходила мне в голову после каждой нашей ссоры. Но окончательно решение уйти от него созрело именно той ночью.

И хотя утром он объявил мне, что моя версия подтвердилась, это уже ничего не меняло. Я прекрасно понимала, что очередная ссора ждёт нас уже через несколько дней.

Я не думала о последствиях, о том, как буду жить дальше без него. Я просто хотела почувствовать себя свободной, не скованной больше негласно установленными правилами и ограничениями. Но не могла сказать ему об этом, глядя в глаза: он бы не отпустил, зашептал, уговорил, как делал это всегда. Поэтому просто написала записку:

«Андрей, прости меня. Я ухожу. Мы слишком разные. Ты слишком взрослый для меня. Я не могу так больше. Пожалуйста, отпусти меня. Ульяна».

Оставила тетрадный лист на кухонном столе. На него положила ключи от квартиры. Взяла сумку, захлопнула за собой дверь и ушла.

–——–

* «Пекин Роу-Роу» — «Радио «Маяк».

Немногим больше месяца назад

В семь утра заспанная Оксана открывает мне дверь нашей комнаты в общежитии. При виде доверху забитой одеждой и книгами сумки её брови медленно ползут вверх.

— Тебя что, выставили с вещами?

— Нет, я сама ушла.

— Да? — недоверчиво хмыкает соседка. — А твой Андрей об этом знает?

— Ещё нет.

— Ну-ну, — на лице Оксаны появляется ироничная ухмылка. — А почему ушла? Изменил?

— Нет. Замучил своей ревностью. Не могу так больше.

— Странно. Такой мужик шикарный. Кто бы мог подумать! — она зевает и тихо шуршит босыми ногами по паласу обратно к кровати.

Я бросаю сумку у двери и иду мыть руки. Возвращаюсь в комнату и открываю холодильник.

— Оксан, можно возьму сыр и колбасу? Есть хочу.

Когда я постоянно жила в общежитии, все продукты у нас были общими. Но теперь мне неудобно взять самой то, что покупала соседка.

— Ой, да бери — не спрашивай, — Оксана всегда легко относилась к бытовым вопросам.

Устроившись в постели, она подпирает голову локтем и с любопытством смотрит на меня.

— Ну и как тебе в роли свободной женщины?

— Погано, — делаю себе большой бутерброд и начинаю жевать. Потом вытираю руки, выключаю звук у телефона, переодеваюсь в пижаму и ныряю под одеяло. Не пойду сегодня в универ. Буду весь день спать. Как известно, это лучшее решение в любой стрессовой ситуации.

Проспав до обеда, разбираю вещи, спускаюсь в продуктовый магазин, затем делаю себе чай и сажусь за перевод текста с немецкого языка к завтрашнему занятию. Под ложечкой неприятно ноет от беспокойства: я всё-таки опасаюсь реакции Андрея на моё внезапное бегство. И когда раздаётся громкий настойчивый стук в дверь, вздрагиваю и подпрыгиваю на стуле.

— Ульяна, открывай, я знаю, что ты дома! — требовательно звучит голос Светки.

Едва этот светловолосый ураган врывается в комнату, как у меня тут же начинает звенеть в ушах от её отповеди:

— На пары не пришла! Я тебе звоню-звоню, пишу-пишу! Ты не отвечаешь! Думала уже, твой Отелло придушил тебя. Потом встретила Оксанку. Ты что, правда, от него сбежала? И что теперь будет?

Из всей этой тирады я выхватываю главную мысль: я не включила звук у телефона!

Смотрю на экран: двенадцать пропущенных от Андрея! И сообщения:

«Ульяна, как дела? Занятия закончились?»

«Ульяна, возьми трубку».

«Пожалуйста, ответь на звонок!»

«Я понимаю, ты обижена. Мы поговорим, когда я вернусь. Напиши, что у тебя всё хорошо».

Последнее сообщение пятнадцать минут назад:

«Если ты сейчас не напишешь, что у тебя всё хорошо, я немедленно еду обратно».

Бросаю на Светку встревоженный взгляд.

— Он? — интересуется подруга.

— Да.

— Чего хочет?

— Убедиться, что у меня всё хорошо, — бурчу, набирая ответ: «У меня всё в порядке».

Знаю, что разговора с Андреем не избежать, но не хочу выяснять с ним отношения сегодня, да ещё на ночь глядя.

— Заботливый какой! — с сарказмом тянет подруга и с сомнением добавляет: — Думаешь, он тебя так просто отпустит?

— Думаю, должен отпустить. Не потащит же он меня к себе силой, — размышляю вслух, пока экран мобильного оповещает о входящем вызове от Стогова.

— Не ответишь? — язвит Светка.

— Нет.

Экран ненадолго гаснет.

«Дождись меня завтра утром, мы поговорим», — приходит от Андрея.

На его сообщение я тоже не отвечаю. Завтра утром его ждёт моя записка.

— Уля, а ты уверена, что у тебя с ним всё? Что не помиритесь? Ты же умирала за ним, — голос Светки полон сомнения.

— Я и сейчас умираю, — признаюсь подруге. — Но больше так не могу.

Следующим утром у входа в здание факультета меня за запястье перехватывает крепкая мужская рука.

— Ульяна, пойдём, поговорим, — голос Стогова, как всегда, безукоризненно спокоен, но уже знакомые мне колючие стальные иголочки в серых глазах выдают его истинные эмоции.

Я колеблюсь. Конечно, уходя таким образом из квартиры мужчины, я понимала, что он не оставит мой трусливый побег без последствий и потребует объяснений. Мысленно я готовилась к этой встрече. И всё же сейчас, когда Андрей приехал за мной, мне немного не по себе.

— Пойдёшь с ним? — Светка, которая в курсе происходящего между нами, настроена воинственно.

— Устроим здесь сцену? — ехидно интересуется мужчина.

— Не надо. Света, всё в порядке. Не ждите меня. Мы поговорим, и я приду.

— Уверена? — подруга смотрит с сомнением, в то время как Стогов хмуро усмехается.

— Да, уверена. Идите, — разворачиваюсь и направляюсь в сторону небольшого сквера.

Андрей следует за мной.

— Поговорим в машине, здесь холодно, — заявляет он.

— Я не пойду в машину, поговорим здесь, — возражаю и сажусь на лавочку. — Я тебя слушаю.

— Это я тебя слушаю, — Андрей подходит почти вплотную, достаёт из кармана пиджака мою записку и кидает мне на колени. — Что это за пассаж?

— Это не пассаж. Это обдуманное решение. Так не может больше продолжаться! Из-за тебя я стала параноиком, боюсь поздороваться, боюсь заговорить со своими знакомыми! Это ненормально! — запальчиво выдаю ему всё, что накопилось в душе.

— То есть, я во всём виноват? — замечает с сарказмом.

— Да, виноват! Виноват! Я ничего такого не сделала, чтобы терпеть твоё недоверие!

Андрей молчит. Наконец, предлагает примирительным тоном:

— Давай не будем горячиться. Поедем домой, успокоимся и там уже всё обсудим.

— Ничего не поменяется, — отрицательно качаю головой. — Мы уже пытались. До следующего раза.

Андрей взъерошивает волосы, садится рядом и продолжает уговаривать:

— Послушай, ты обижена на меня, я понимаю. Я перегнул. Я должен был сделать скидку на твой возраст, учесть твои потребности. Теперь всё будет по-другому. Поедем домой! Спокойно обсудим всё, что тебя не устраивает.

Стогов всегда хорошо убеждает. Это его профессия. Он умеет добиваться своего. Я это знаю. Как и то, что мне сложно, почти невозможно ему противостоять, когда он такой.

Мужчина быстро чувствует мою слабость и незамедлительно этим пользуется. Включает своё обаяние на полную мощность. Накрывает мою руку своей большой тёплой ладонью.

— Ульяна, ну что ты… Что ты придумала, девочка моя… Иди ко мне, — придвигается ближе, обнимает меня, ищет мои губы. И я снова плыву, как каждый раз. Растворяюсь. Умираю от желания быть с ним.

А что потом? Сколько на этот раз продлится идиллия? Три дня? Пять? Может быть, продержимся без отвратительных сцен целую неделю? Эта безумная ревность! Хватит! Не в этот раз! Не хочу больше! Нет! Хватит! — понимаю, что кричу вслух, когда замечаю, что на нас оглядываются прохожие, а Стогов примирительно поднимает руки:

— Тише, тише. Всё, я не трогаю тебя, видишь? Успокойся. Всё хорошо.

Вскакиваю с лавки и пищу умоляющим голосом:

— Отпусти меня, Андрей! Я не могу так больше! Я задыхаюсь! Мне плохо рядом с тобой!

— Нет! — резкий окрик заставляет вздрогнуть, а мужчина поднимается вслед за мной.

— Ну, если я такая легкомысленная, как ты считаешь, зачем я тебе?

— Мне всё равно, какая ты. Все девушки в твоём возрасте легкомысленные. Повзрослеешь и перерастёшь, я подожду.

— Ты хоть сам себя слышишь? Я не останусь с тобой! Меня достал твой контроль!

Руки Стогова медленно сжимаются в кулаки. Устремлённые на меня сузившиеся глаза наполняются гневом.

— Андрей, пойми, — пытаюсь его убедить, — мы разные. Ты взрослый мужчина. А мне всего девятнадцать. Мне хочется иногда погулять с подругами, посидеть в компании однокурсников.

— Да я понял уже, что наши отношения для тебя не так важны, как твои друзья.

— Это бесполезно, мы не поймём друг друга, — бессильно качаю головой. — Если я останусь с тобой, в конце концов, просто возненавижу тебя.

Я потеряла счет времени, не знаю, сколько уже длится этот утомительный разговор. Стогов убеждает, уговаривает, очаровывает снова и снова. Возникает ощущение какого-то бега по кругу. Несколько раз я порываюсь уйти, но мужчина каждый раз удерживает меня.

Наконец, Андрей берёт мою руку в свои ладони и смотрит мне в глаза. В его голосе я с изумлением улавливаю просительные нотки:

— Не отказывайся от меня, Ульяна. Не отказывайся от нас. Это такая редкость — встретить своего, родного человека, с которым хочешь провести всю жизнь. Останься со мной!

Его слова как удар под дых, от которого спазм в груди и невозможно вздохнуть.

— Это нечестно, нечестно, — шепчу, освобождая свою ладонь из его рук, в то время как непрошенные слёзы застилают глаза, прокладывают по щекам мокрые дорожки. — Как ты хочешь провести со мной всю жизнь? Постоянно контролировать каждый мой шаг и устраивать мне сцены ревности?

— Я ведь сказал уже, я перегнул. Не плачь, пожалуйста. Вернись, давай попробуем по-другому, — он пальцами стирает влагу с моего лица.

Бью его по руке, отталкивая в сторону.

— Я не хочу больше пробовать! Я хочу уйти! — взвизгиваю на грани истерики.

— Ульяна…

— Нет!

Сквозь пелену слёз вижу его долгий опустошённый взгляд.

— Иди, — звучит бесцветным голосом.

Вскидываю на него глаза, но он не произносит больше ни слова. Засунув руки в карманы, отворачивается и смотрит в сторону. Действительно, отпускает? Я ведь этого и добивалась. Только где-то глубоко в душе гложет червячок сомнения, что сейчас я совершаю свою самую большую в жизни ошибку. Появляется непреодолимое желание остаться, попросить забыть и мою записку, и мой уход, и наш разговор, как будто ничего такого не было. Поехать с ним, заблудиться в его ласках.

И оставить всё как есть? Потерять себя? Раствориться в нём, стать параноиком, отгородиться от всех друзей и знакомых? Каждый раз пытаться угадать его настроение, гадать, не показалось ему что-то опять? Нет, так не должно быть. Я безжалостно давлю в себе ненужный порыв, разворачиваюсь и быстрым шагом иду в здание факультета.