Не обмани меня

Глава 7. Осознание

«You turned my whole world upside down».

Ты перевернула мой мир

(Eric Clapton — «Layla»)

Вот уже три часа, как я сижу за столом перед раскрытым учебником, подперев подбородок руками, и безуспешно пытаюсь вникнуть в материал. Завтра экзамен по современному русскому языку, и я планировала сегодня весь день усиленно готовиться. Только мысли упорно перескакивают со способов артикуляции гласных и согласных звуков на то, что случилось этим утром между мной и Андреем. То и дело поглядываю на лежащий рядом телефон, словно и правда надеюсь, что Стогов мне позвонит или пришлёт сообщение.

Мне повезло, что Оксаны не оказалось дома, когда я вернулась к себе. Я закрылась на ключ, свернулась на кровати, обняла подушку и погрузилась в меланхолию. Перед глазами стояло равнодушное, отстраненное лицо Андрея. В голове снова и снова звучало презрительное: «Сколько их у тебя было, кроме меня?» Периодически раздавался стук в дверь: кто-то из студентов, как обычно во время сессии, приходил просить лекции или учебник. Но я никого не хотела видеть.

И всё же привитый с детства синдром отличницы и необходимость отчитываться перед родителями вынудили взять себя в руки и сесть за книгу. Нужно сдать сессию без задолженностей, да и стипендию глупо терять из-за своих эмоций.

Мои страдания над учебником продолжаются допоздна, пока я не решаю, что ночное бдение вряд ли поможет мне на завтрашнем мероприятии и что нужно поспать хотя бы несколько часов. Укладываюсь прямо в одежде и при свете настольной лампы тут же проваливаюсь в сон.

Зашедшая за мной утром Светка не скупится на язвительные комментарии:

— Выглядишь отвратно. Ты что, не спала всю ночь? Что за круги под глазами? Я вообще думала, ты у своего ночуешь. Что случилось-то?

— Свет, давай не сейчас. Поехали!

Проснувшись, я отправила ей сообщение, что едем на факультет вместе. Но объяснять причину того, что я здесь, а не у Андрея, нет никакого желания.

Ответ на экзамене еле вытягиваю на «хорошо», и это мне ещё повезло, что попался билет с вопросами, которые я успела подготовить. Следующие экзамены проходят примерно так же, а бледность и усталость на моем лице становятся всё более заметными.

Андрей не дает о себе знать, отчего я постепенно впадаю в апатию. Стараюсь сосредоточиться на учебном материале, но всё время возвращаюсь к тому, что произошло между нами в последнюю встречу. Ночами долго не могу уснуть, пытаюсь понять. Вскоре моя растерянность сменяется обидой на Стогова. Я всё острее ощущаю, что меня выкинули, будто нашкодившего котёнка.

В голове крутятся, словно заезженная пластинка, жалящие слова Лики: «Ни одна рядом с ним не задержалась! Думаешь, ты особенная?.. Ни одна… Ни одна не задержалась…»

— «У русалки чарующий взгляд,

У русалки печальные очи», * — голос Оксаны мягко вклинивается в мои мысли.

— Что? — спрашиваю рассеянно.

— Ты мне скажи: что? Что с тобой происходит? Ты, кстати, уже полчаса тупо пялишься в одну страницу. Чай будешь? Я наливаю! — соседка ставит на стол две чашки и кладет два чайных пакетика.

Я недоуменно смотрю на лежащий у меня на коленях учебник.

— Оксан, а бывает так, что первый раз с мужчиной — и нет никаких следов?

— Вообще, бывает иногда, — пожимает плечами.

— А мужчины об этом знают?

— Теоретически, знают, конечно. Но на практике вряд ли кто-то из них поверит в таком случае, что он первый.

Я грустно вздыхаю. Оксана окидывает меня внимательным взглядом и едва заметно сощуривается, поглаживая костяшками пальцев подбородок:

— Слушай, твой Андрей — он не из тех, кто связывается с девственницами. Я вообще удивилась, что он стал с тобой встречаться. Так что, возможно, ты у него первая такая. И если всё так, как ты говоришь — я думаю, он не поверит, извини.

— Нужно было не говорить ему, — бормочу удрученно. — Если бы знать заранее!

— Ну, бывает, — замечает философски соседка. — Не у всех первый опыт удачный. Иди за стол.

— Бывает… — снова вздыхаю, сползаю с кровати и присоединяюсь к ней.

— Вы что, разбежались? Из-за этого? — догадывается Оксана. — Да и забей! С такой разницей в возрасте вряд ли бы у вас что-то вышло. Просто опыт. Встретишь нормального парня. Тем более, ты теперь женщина искушённая, — поддевает с ухмылкой.

Но «забить» не получается. День за днем прокручиваю в голове то злосчастное утро. Пытаюсь понять поведение Андрея, мучаюсь вопросами, на которые не нахожу ответа.

Почему мой первый мужчина, первый, кому я по-настоящему доверилась, кто несколько месяцев терпеливо добивался близости со мной, решил так просто отказаться от меня?

Потому что я его интересовала только как девственница, а доказательств этому он не получил? Или потому, что он считает меня обманщицей? Восьмой круг Дантова ада, вспоминаю я. Предпоследний из смертных грехов. Но у меня не было других мужчин. Почему он этого не понял? Или понял, а это просто повод от меня избавиться? Но я же видела тепло, восхищение в его глазах! Его поступки говорили, что я ему небезразлична. Тогда почему? Неужели всё должно на этом закончиться?

В конце концов, окончательно измучив себя мыслями о случившемся, я решаю, что мне нужно с ним поговорить. Если между нами всё — пусть объяснит и скажет прямо, чтобы поставить точку. Мне нужно это услышать от него, чтобы я больше ничего не ждала и ни на что не надеялась.

На следующий день я несколько раз безуспешно пытаюсь ему дозвониться. В обед Андрей перезванивает сам.

— Ульяна, у меня твои пропущенные вызовы, — слышу его бархатный голос, и моё дыхание сбивается, глупое сердечко ускоряет ритм, а рука с мобильником начинает предательски подрагивать.

— Привет, — выдаю сдавленно.

— Привет, — пауза. Он ждёт.

Собираюсь с мыслями:

— Мне нужно поговорить с тобой. Ты не мог бы подъехать сегодня к общежитию?

Новая пауза, хотя и длится всего несколько секунд, наотмашь бьёт по натянутым нервам. «А вдруг он сейчас откажет?» — проносится в голове.

— Я подъеду, — соглашается Стогов. — В восемь вечера нормально?

— Да, в восемь. Спасибо.

Всё оставшееся до встречи время я как на иголках. Пытаюсь подобрать слова, думаю, что я ему скажу. Смотрю в зеркало на своё бледное лицо. Не хочу, чтобы он видел меня такой, чтобы понял, насколько меня задело его отношение и как тяжело для меня прошли эти дни без него. Замазываю тональным кремом темные круги под глазами, подвожу стрелки и подкрашиваю ресницы, даже накладываю немного румян.

Вечером накидываю куртку и с бьющимся сердцем спускаюсь во двор. Нахожу глазами припаркованную серую тойоту со знакомыми номерами и направляюсь к ней. Тело охватывает лёгкая дрожь то ли от пробирающего мороза, то ли от осознания того, что, возможно, это наша с Андреем последняя встреча.

Сажусь к нему в машину, и меня тут же мягко окутывает будоражащий аромат его туалетной воды, смешанный с его родным запахом. Смотрю на моего первого мужчину и понимаю, что влюблена в него по уши, что до боли хочу оказаться в его тёплых объятиях и что если сейчас конец, то это ударит по мне гораздо сильнее, чем я себе представляла.

— Поедем в кафе? — предлагает Стогов. По его бесстрастному выражению лица невозможно понять, о чём он думает.

— Нет, не надо. Давай здесь. Я не задержу надолго, — отвожу глаза и опускаю вниз, на свои сцепленные в крепкий замок пальцы рук.

Всё, что я репетировала про себя, что и как я ему скажу, вылетает у меня из головы, и я начинаю сбивчиво объяснять, зачем его позвала.

— Мы тогда так расстались с тобой… и ты больше не звонил и не приезжал… Я просто хочу понять… Ну… то есть… если это всё, между нами… всё закончилось… то я бы хотела услышать это от тебя прямо, — договариваю уже увереннее и поворачиваю голову, чтобы взглянуть на него. И замираю. Потому что он смотрит на меня, смотрит с усталой улыбкой и с такой щемящей нежностью.

— Ничего между нами не закончилось, — мягко произносит мужчина, — Я был не прав. Я не должен был так оставлять тебя.

— Но ты же пропал, не звонил, — возражаю с обидой. — Я подумала, что ты решил отказаться от меня. Из — за того, что…

— Это неважно, — тихо прерывает меня Андрей. — Всё, что было у тебя до меня — всё это неважно. Важно только то, что между нами сейчас. И что ты сейчас со мной. Понимаешь?

— Да, — шепчу внезапно пересохшими губами.

— Иди ко мне, — он притягивает меня к себе, обнимает, целует в висок. И словно железная цепь, все эти дни сковывающая и мешающая свободно дышать, вдруг лопается и позволяет мне вздохнуть полной грудью, легко и свободно. Наконец-то я там, где мне так необходимо было оказаться. Я утыкаюсь в его шею, и мне так хорошо, и спокойно, и правильно.

Андрей зарывается ладонью в мои волосы.

— Ты знаешь, — произносит задумчиво, — я же всё время думаю о тебе, всё время.

Признание мужчины звучит так, словно он и сам поражён сказанным. Его слова согревают меня, растекаются теплом по венам.

Стогов отстраняется и смотрит мне в глаза.

— Завтра у меня суд в другом городе. Я хотел приехать к тебе в субботу. Но раз ты здесь, поедем ко мне сейчас?

Я соглашаюсь. Мне так его не хватало! Мне важно, чтобы он знал, что он первый, и я всё же надеюсь, что, в конце концов, он это поймет. Но всё это потом. Сейчас я просто хочу быть с ним. Я изголодалась по нему. Поразительно! Когда я успела так увязнуть в нём?

Андрей.

Рабочие будни после новогодних праздников выдались у него насыщенными и суматошными. Первый день он провёл в судебном заседании, а вечером уже летел в Питер. Там на таможне застрял груз фирмы, которая находилась у Андрея на адвокатском обслуживании. Задержка груза стоимостью в несколько десятков миллионов рублей грозила срывами контрактов и выплатой большой неустойки. Чтобы разобраться с таможенниками, пришлось провозиться в северной столице почти две недели.

Единственным приятным моментом от этой длительной командировки стала встреча на выходных с его однокурсником Павлом Литвиновым, старшим братом Влада, за которым присматривал Андрей. Павел прижился в городе белых ночей, женился, взял квартиру в ипотеку, завёл двоих детей и имел довольно успешную адвокатскую практику.

Пропустив в баре по рюмочке коньяка, они с другом вспомнили студенческие годы и душевно поговорили «за жизнь», а после тот настоял, чтобы Стогов заехал к нему.

Дома у Литвиновых Андрея встретила немного растрёпанная и усталая жена Павла и оглушающий детский визг с хохотом и топотом маленьких ног — женщина загоняла детей купаться и спать. Несмотря на некоторый беспорядок и разбросанные по квартире игрушки, супруги выглядели счастливыми. Павел нежно обнял жену, когда она, уложив малышей, пришла к ним в кухню и присоединилась к чаепитию.

И всё же Стогов ловил себя на мысли, что семья отнимает очень много сил и ресурсов и что его друг добился бы гораздо большего, не будь он обременен детьми.

Из Питера он вернулся поздно ночью, а на утро у него снова было назначено судебное заседание. В этот день ему позвонила Ульяна. Андрей думал о ней всё то время, пока был в Петербурге, и с удивлением признавал, что она успела стать нужной ему.

В далекой юности он испытал сильное разочарование и не то чтобы озлобился, но утратил интерес к серьёзным доверительным отношениям с женщиной. Его вполне устраивали нечастые случайные связи, в то время как он упорно пробивал себе дорогу в жизнь и отвоёвывал у судьбы своё место под солнцем. Женщин он всегда выбирал взрослых, опытных и не рассчитывающих больше, чем на одну приятную ночь с ним. И вежливо сводил на нет все многочисленные попытки друзей, матери и сестры познакомить его с подходящей для создания семьи кандидатурой.

Ульяна не была похожа на тех девушек, с которыми он привык иметь дело: уверенных в себе, знающих, чего хотят, умеющих за себя постоять. Во многом наивная, она вместе с тем была такой открытой и смотрела на мир восхищёнными глазами. Ему же хотелось показать ей весь этот мир, чтобы смотреть на него вместе с ней.

И всё же он ждал. Он давал время не только Ульяне, как он сказал ей. Его тоже одолевали сомнения. Не слишком ли он взрослый для такой молодой и неискушённой девушки? Захочет ли она остаться с ним или со временем станет тяготиться их отношениями и выберет кого-то, кто ближе ей по возрасту? Андрей видел, что она была увлечена им, что ей нравились их свидания, лестно его внимание к ней как взрослого состоявшегося мужчины. Она была такой отзывчивой в его руках, так искренне реагировала на каждую его ласку. Но кем он был для неё: мужчиной для серьезных отношений или для первого опыта?

Тогда, после их первой настоящей близости, Андрей едва сумел взять под контроль охватившее его чувство разочарования. В силу профессии он неплохо разбирался в людях и умел распознавать ложь. Он и сам, представляя интересы доверителей, случалось, не раскрывал все известные ему обстоятельства и интерпретировал факты в выгодном для доверителя свете. Профессия же возвела его недоверчивость в ранг личного кредо.

Но в Ульяне он не почувствовал притворства. И потому не мог понять её ложь. То, что у неё было мало мужчин, он не сомневался. Вряд ли она смогла бы так сыграть свою неопытность и девичью застенчивость. Но Андрей был уверен, что кто-то у неё был до него. Не исключено, что всего один раз, слишком неумелой она была в постели. Возможно, с ним связаны неприятные воспоминания. Может быть, её первый раз был глупой случайностью, поэтому она так отчаянно настаивала, что именно Андрей у неё первый, вычеркнув случившееся из жизни.

Тем утром он повёл себя неправильно. Нужно было поговорить с ней, он же просто отвез её к общежитию и уехал.

Он решил, что со временем, когда Ульяна будет к этому готова и будет ему полностью доверять, он узнает, что случилось с ней в прошлом. И что в субботу он заберет её к себе. Но Ульяна спутала все его планы, неожиданно позвонив сама.

Утром он снова ехал в суд, на этот раз в соседний небольшой город.

Андрей представлял интересы потерпевшего — отца, у которого в драке убили сына. Четверо против одного. Среди нападавших оказался сын местного чиновника, который в итоге фигурировал в деле свидетелем, как и двое его подельников. Обвинение было предъявлено только одному из нападавших, причём за убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны. Стогов взялся за это дело по большой просьбе хороших знакомых, которым не хотел отказывать.

Выносить горе родителей, потерявших единственного ребёнка, было морально тяжело. За годы работы адвокатом Андрей не утратил способность сочувствовать и сопереживать, как многие его коллеги. Ещё сложнее было объяснить, что в условиях действующей системы привлечь всех виновных к ответственности будет практически невозможно.

— Тогда сделайте всё, чтобы им их безнаказанность досталась как можно дороже. Нам терять уже нечего, — заявил ему отец погибшего.

И Андрей делал. Они вместе писали жалобы в прокуратуру, подключили прессу, присутствовали на каждом судебном заседании и готовились подавать апелляцию на приговор. Дело тянулось уже полгода, и каждый раз он возвращался домой измотанным и опустошённым.

Но сегодняшний день не казался ему таким безнадёжным, и причиной этому была мысль, что дома его ждёт Ульяна. Он редко кого пускал в свою квартиру, только близких и проверенных друзей и никогда — случайных женщин. Она же ощущалась им как… своя, родная. Родная — да, именно так. Андрей понял, что нашёл нужное слово.

Ульяна

После того, как Андрей забрал меня к себе, между нами всё вроде бы наладилось. Мы не вспоминали то утро, ставшее причиной нашего серьёзного разлада, не обсуждали случившееся. Как будто каждый принял свою правду и оставил её в прошлом.

Андрей по-прежнему был со мной ласковым и заботливым. Я всё чаще оставалась у него ночевать, когда он забирал меня из университета. Но иногда, когда он уезжал к матери в станицу или когда задерживался в офисе допоздна, я ночевала у себя в общежитии.

Нашим излюбленным местом по вечерам стал его кабинет. Андрей работал с бумагами или на компьютере. Я забиралась в кресло с ногами, удобно устраивалась с учебником и готовилась к занятиям. Нередко он рассказывал мне случаи из своей адвокатской практики, которые я слушала, открыв рот: это было интересно, а порой даже забавно.

По выходным мы ездили в супермаркет или на местный рынок покупать продукты, из которых потом вместе готовили обед. Оказалось, Стогов знает множество способов приготовления жаркого. Наблюдать за тем, как он хозяйничает на кухне, как своими крепкими руками нарезает и маринует мясо, шинкует лук, стало для меня особым удовольствием. Как и нетерпеливое ожидание момента, когда можно будет попробовать готовое блюдо, дымящееся аппетитными ароматами. В такие моменты мне становились, как никогда, понятны мечтательные вздохи моих подруг о предмете их обожания: «Он ещё и готовит!»

Стараниями Андрея я обзавелась в его квартире помимо зубной щётки, которую он мне предоставил ещё в первый вечер, своим шампунем, гелем для душа, мягкими тапочками, коротким шёлковым халатом на запахе и шёлковой ночной сорочкой. Он выделил мне полку в ванной для моих баночек и тюбиков и место в шкафу в спальне для моих вещей. Часть моих учебников прочно обосновалась у него в кабинете.

Ночами неторопливые чувственные ласки моего любовника дарили упоительное наслаждение. Терпеливо, как и раньше, он шаг за шагом преодолевал оставшуюся во мне стеснительность и увлекал всё дальше в новый для меня мир страсти и плотских утех. Я чувствовала себя в его руках развратницей, но его порочные прикосновения и вкрадчивый шёпот пьянили и подчиняли меня, заставляли соглашаться на любые его желания и фантазии и каждый раз с предвкушением ждать новой ночи с ним.

В общем, возникало ощущение, что я прочно интегрируюсь в его жизненное пространство. А я… я забыла обо всём, кроме нас с Андреем. Я восхищалась своим мужчиной, хотела принадлежать ему, проводить с ним как можно больше времени. Я была влюблена и счастлива.

Однако новая проблема в наших отношениях дала о себе знать неожиданным образом.