Не обмани меня

Глава 5. Первый раз у него дома

«I can't do everything but I'd do anything for you»

Я не могу всего, но для тебя я бы сделал всё, что угодно.

(«Romeo And Juliet» — «Dire Straits»)

— Проходи! — приглашает Андрей, заходит следом и щёлкает выключателем. Мягкий рассеянный свет потолочной люстры освещает небольшую прихожую, оформленную в серых тонах. Справа от двери черно-белый шкаф-купе. Слева над тумбой для обуви широкое прямоугольное зеркало, в котором ловлю своё отражение. Длинный день не проходит бесследно: утомление сказывается на лице чуть припухшими веками и, пусть едва заметными, темными кругами под глазами.

— Давай курточку, — Стогов помогает мне раздеться и вешает верхнюю одежду в шкаф, пока я, присев на пуф, расшнуровываю и снимаю ботильоны.

— Устала? — мужчина ласково проводит ладонью по моей щеке.

— Немного, — признаюсь я.

— Пойдем, — Андрей провожает меня в гостиную.

— Устраивайся, я сейчас, — кладёт руки мне на плечи и мягко подталкивает в сторону дивана. — Будешь шампанское или вино?

— Лучше чаю, — вспоминаю, на какие глупости толкают меня игристые пузырьки. Пожалуй, хватит с меня на сегодня спиртного.

Андрей усмехается:

— Будет тебе чай.

С интересом оглядываю просторную комнату. Серый тон преобладает и здесь. Минимализм и функциональность, ничего лишнего. Напротив дивана-трансформера, где я удобно устраиваюсь в ожидании хозяина квартиры, большой на всю стену встроенный шкаф с широкой плазмой. Рядом квадратный журнальный столик. На тумбе музыкальный центр и проигрыватель под пластинки. Широкое окно занавешено белым тюлем без рисунка и в тон обоям плотными шторами. На стенах несколько картин с изображением городских пейзажей. Всё строго и лаконично.

— Ну что, освоилась? — Андрей возвращается, открывает дверцу шкафа и достает виниловую пластинку. Через минуту гостиная наполняется звуками лирической мелодии.

— Что это играет?

— «Dire Straits». Английская группа. Не слышала?

— Нет, — качаю головой. — Красивая музыка.

— Да, красивая, — соглашается Стогов, при этом смотрит на меня так, что перехватывает дыхание. Никто и никогда раньше так на меня не смотрел. С такой откровенной страстью и желанием. И сейчас я как никогда остро чувствую, что я наедине со взрослым мужчиной на его территории. С мужчиной, который в полной мере осознает, чего хочет и зачем мы здесь. Я сама на это согласилась, когда поехала с ним.

Пульс грохочет в ушах, когда Андрей, не сводя с меня глаз, подходит ко мне и второй раз за сегодняшний вечер протягивает мне руку в приглашающем жесте:

— Потанцуй со мной.

Едва дышу, когда, немного робея, вкладываю в его ладонь свою.

Мой идеальный мужчина привлекает меня к себе, обнимает за талию и плавно ведёт в такт музыке. Его тёплые губы едва касаются моих, но, как только получают желанный отклик, становятся всё настойчивее. Крепкие руки уверенно скользят по моей спине, пробуждают сладостную дрожь во всём теле. Взгляд наливается тяжестью, заставляет подчиниться, сдаться, потеряться в нём безвозвратно. Ведь я здесь именно для этого.

Я не выдерживаю напряжения и сама со стоном обхватываю ладонями его лицо, возвращаю ему поцелуй, жадно впиваюсь в его рот. Но Андрей осторожно отстраняется, сжимает ладонями мои плечи и заставляет посмотреть в глаза.

— Останови меня, если я зайду далеко, хорошо? — говорит слегка охрипшим голосом и ждёт моего ответа.

Сглотнув, согласно киваю. Я не могу позволить ему сейчас остановиться, мне нужно, чтобы он продолжал.

Стогов больше не медлит. Его руки тянут вниз по спине застежку платья, и оно безвольно опадает к моим ногам.

— Моя красавица, — его страстный шёпот и горячие мужские ладони на моем обнажённом теле окончательно отключают всё разумное, оставляя только инстинкты. Тянусь к пуговицам его рубашки и начинаю расстёгивать подрагивающими то ли от волнения, то ли от возбуждения пальцами, жадно разглядываю его обнажающуюся кожу. Попроси меня сейчас Андрей о чём угодно — я соглашусь на всё.

Я не помню, как оказываюсь лежащей на диване, оставшись в одних кружевных трусиках. Гляжу в блестящие в полумраке приглушенного света глаза моего чуткого любовника. Упиваюсь крепостью его обнаженных плеч под моими ладонями, в то время как его пальцы ласково играют с моей грудью, а затем спускаются ниже и медленно гладят поверх ставшего неприлично мокрым единственного оставшегося на мне предмета одежды. Отодвигают тонкое кружево и пробираются внутрь.

И это внезапно возвращает меня в реальность. В голове загорается красная лампочка и подвывает сирена, перекрывая негромкое звучание музыки. Слишком откровенно, слишком интимно, запретно, недопустимо! Как потом смотреть в глаза родителям? Я напрягаюсь и сжимаю бедра. Возникший во время нашего танца порыв согласиться на всё бесследно исчезает, и теперь меня охватывает единственное желание — немедленно прекратить, одеться, вернуться к исходной точке.

Андрей тут же останавливается. Его горячая ладонь возвращается и накрывает мой живот.

— Это всего лишь ласка, — тихо шепчет он. — Разве девушки так себя не ласкают? Я просто хочу, чтобы тебе было хорошо.

Он терпеливо ждёт. Лёгкими, успокаивающими касаниями проходится по моему телу, пока я медленно расслабляюсь — и да, позволяю ему ласкать меня там. Первый раз в жизни я захожу так далеко. Первый раз я безумно этого хочу. И всё же чувствую себя уязвимо.

Но Андрей ободряюще улыбается и вовлекает меня в долгий упоительный поцелуй, пока его пальцы дарят мне интимное наслаждение. Неизведанные ранее ощущения переполняют меня, побуждают забыть обо всём, кроме того, что происходит здесь и сейчас. Весь мир для меня сейчас сосредоточен только в этих умелых неторопливых руках, в мягких губах, в искрящихся серых омутах, в самом красивом и желанном для меня мужчине.

— А-а-а-ах!

Мои пальцы впиваются в его плечи, тело выгибается в судорогах, сладкие волны одна за другой накрывают меня с головой, срывают с губ долгие протяжные стоны, и, откатившись, оставляют парить в невесомости.

— Вот так… да… умница… — слышу сквозь морок тихий ласковый голос моего любовника. В его глазах столько довольства, словно он только что выиграл крупный приз. Сквозь брюки, которые он так и не снял, я чувствую, насколько он возбуждён. Но мужчина, переждав мою агонию, укладывается на спину и просто прижимает меня к себе, лениво гладит по плечам.

— Андрей, — шёпотом зову я. Отголоски наслаждения всё ещё бродят в моей крови. И мне очень хочется подарить ему в ответ не меньше, хочется, чтобы он тоже вот так, до умопомрачения.

— Ммммм? — его глаза закрыты, а сам он словно поглощён звучащей из проигрывателя мелодией.

— Можно я тоже тебя поласкаю? Только я раньше никогда… — смущенно осекаюсь.

Стогов открывает глаза, приподнимает голову и внимательно смотрит.

— Никогда не была с мужчиной? — тихо продолжает за меня.

— Да. Покажи мне, как.

Он берет мою руку в свою, прижимает ладонью к своей щеке, целует, потом кладет себе на грудь и медленно ведёт вниз. Расстегивает и приспускает брюки вместе с боксерами, накрывает моей ладонью твёрдую плоть. Так я получаю свой первый урок искусства любви. Любопытство смешивается с упоением, когда я ловлю рваное дыхание, вглядываюсь в напряженное лицо Андрея. Его голова запрокинута, глаза снова закрыты, бёдра слегка приподнимаются и опускаются в такт моим движениям, руки беспорядочно бродят по моему телу. Вдруг он подминает меня под себя, и я ощущаю, как сильно сокращаются его мышцы, а мужчина, шумно и прерывисто дыша, упирается лбом в мой.

— Моя сладкая девочка, — шепчет он. В приглушенном свете вижу лихорадочный блеск его глаз. Касаюсь ладонью его лица, зарываюсь пальцами в его волосы, глажу по плечам, по спине. Нежусь под его ответными ласками. Лёгкая эйфория охватывает при мысли, что я тоже смогла доставить ему такое удовольствие, видела его таким открытым и уязвимым.

— Полежи так, не двигайся, — тыльной стороной ладони мужчина гладит меня по щеке, поднимается и уходит в другую комнату, а вскоре возвращается с полотенцем и футболкой. Садится рядом и аккуратно вытирает моё тело.

— Идём пить чай. Надень мою футболку, тебе будет удобно.

Спустя примерно час я, раскрасневшаяся после горячего душа, благоухающая мужским шампунем для волос, в серой футболке с надписью «Reebok», доходящей мне до середины бедра, и тапочках сорок третьего размера зависаю перед книжными шкафами в кабинете Андрея. Сколько же здесь всего! Полное собрание сочинений Чехова, Тургенева, Достоевского, Набокова… Зарубежные классики: Хемингуэй, О'Генри, Ремарк, Оскар Уальд… Историки в подарочных изданиях: Победоносцев, Соловьев, Ключевский… Эрих Фром, Франц Кафка, Джеймс Джойс — о таких я даже не слышала! Всегда мечтала иметь такую библиотеку. Думала, выучусь, устроюсь на работу и начну собирать. И чтобы обязательно вот такие красивые обложки.

— Ульяна! — зовет меня Андрей. — Подарок будем смотреть?

— А? Да! — выныриваю из своих мыслей и подхожу к столу.

Я сама предложила Стогову, пока мы пили чай с мятой. Хотелось увидеть его реакцию.

— Иди сюда! — удобно устроившись в кресле у письменного стола, Андрей сажает меня к себе на колени. За время наших свиданий я успела заметить, что он не упускает любую возможности прикоснуться ко мне. Но я и сама кинестетик, и эти прикосновения мне тоже необходимы. Они будто наполняют меня энергией и вместе с тем дарят ощущение спокойствия и уверенности, словно мужчина берет меня под свою защиту.

Я немного волнуюсь, пока Стогов разрезает и разворачивает цветную обёртку. Мне очень хочется, чтобы подарок понравился.

— Плевако? — его брови слегка приподнимаются вверх, а губы расползаются в лёгкой улыбке. Он раскрывает книгу, смотрит содержание, пролистывает, задерживается на иллюстрациях.

Этот подарок я долго выбирала в книжном магазине. Консультант сказал, что это точно понравится. Подарочное издание речей выдающегося российского адвоката Федора Никифоровича Плевако, очень приличное, хоть и не в кожаном переплете. Я даже успела немного почитать перед тем, как отдать на упаковку.

— Здесь есть его знаменитая речь про белого горностая, вот, смотри.

Забираю книгу, открываю на нужной странице и читаю вслух:

«В далекой Сибири, в дремучей тайге водится зверек, которого судьба наградила белой, как снег, шубкой. Это горностай. Когда он спасается от врага, готового его растерзать, а на пути встречается грязная лужа, которую нет времени миновать, он предпочитает отдаться врагу, чем замарать свою белоснежную шубку. И мне понятно, почему потерпевшая выскочила в окно».

— Здорово, да? — поворачиваю голову и бросаю восторженный взгляд на Стогова.

— Да, здорово… — он смотрит на меня задумчиво.

— Тебе не нравится?

«Может, надо было что — то другое придумать? Может, шахматы, нарды, деловой блокнот или ручку», — проносятся в голове варианты, отвергнутые мной в пользу книги.

— Нравится, очень. Спасибо, — отвечает мужчина с теплотой в голосе и целует в висок. — Выбирала с любовью, да? — припоминает мне мои же слова.

Я смущенно прячу лицо у него на груди. Андрей проводит ладонью по моим волосам:

— Идём спать?

Пока я принимала душ, Стогов успел расстелить кровать и сменить белье. И теперь, стоя рядом с ним в небольшой спальне, интимно освещенной настенным светильником над прикроватной тумбочкой, я переминаюсь с ноги на ногу. Несмотря на то, что уже было сегодня между мной и Андреем, меня охватывает чувство неловкости и стеснения. А ещё снова остро ощущается нарушение родительских запретов. Я ночую в квартире у взрослого мужчины, в одной постели с ним. Передо мной всплывает осуждающее лицо мамы. Что будет, если об этом узнает отец, мне даже думать страшно.

— Эй, ну ты чего! — мягко ободряет Стогов. — Ложись, отдыхай, я пока приму душ.

Он легко касается пальцами моей щеки.

— Я могу уйти в гостиную на диван, если тебе так будет комфортнее. Или после всего, что между нами было, ты можешь довериться мне, и мы просто будем спать вместе. Решай.

Оставшееся до Нового года время пролетает незаметно. Каждая встреча с Андреем теперь заканчивается в его квартире, где я остаюсь ночевать. Мне нравится просыпаться в его объятиях, нравится вместе готовить завтрак. Удивительно, но по утрам мой мужчина предпочитает обычную кашу, гречневую или овсяную. Когда я наотрез отказалась даже пробовать ненавистную мне с детства еду, он стал готовить для меня омлет и забил холодильник всевозможными йогуртами и творожками. Моим вкладом в общий завтрак становятся сырники или оладьи, которые Стогов каждый раз просит меня испечь, заявляя, что вкуснее их никогда не пробовал.

С ним интересно. У него большая фонотека самых разных жанров: от классической музыки до русских и иностранных рок-групп. Нашей забавой стала импровизированная игра в «Угадай мелодию»: Андрей ставит композиции и предлагает назвать песню и исполнителя. Многие из них мне известны благодаря общению с соседкой по комнате. Если же какая-то группа оказывается для меня незнакомой, Стогов с удовольствием берет на себя роль учителя.

Мы часто говорим о литературе. Я каждый раз убеждаюсь в том, о чем догадывалась ещё когда впервые позвала его к себе в гости — что он гораздо более начитан, чем я. Только вот восприятие героев произведений мною и им не совпадает, и мы громко спорим, пока, смеясь, он не хватает меня, разгоряченную в пылу спора, в охапку и не опрокидывает на диван, закрывает рот поцелуем и жадно ласкает.

Вечера мы нередко проводим за просмотрами фильмов. Обычно Андрей выбирает эротику. С ним я впервые смотрю «Девять с половиной недель», «Дикая орхидея», «Шалунья», «Щепка». Для меня это целое откровение. Смущение при просмотре этих фильмов смешивается с возбуждением и желанием, которое умело подогревается провокационными ласками. Но пока мы так и не переступили черту. Я понимаю, что Андрей желает большего, но не давит, терпеливо, шаг за шагом преодолевает мою зажатость и раскрепощает меня.

Когда до Нового года остается неделя, Стогов предлагает встречать его вместе. Я ждала от него этого предложения, и мне очень бы этого хотелось. Но также я знала, что мне придётся отказаться.

— Я не смогу, — говорю с нескрываемым сожалением, — Меня дома будут ждать родители. Я не смогу им объяснить, почему не приехала.

Пригласить его к себе тоже не могу. Я не знаю пока, как признаться, что встречаюсь с мужчиной на шестнадцать лет старше меня.

Андрей не настаивает. А мои мысли приобретают другое направление.

— А ты? С кем ты будешь встречать? — ревность сворачивается в груди змеиным клубком, стоит только представить, что он будет в компании друзей без меня, может, снова с этой Ликой или ещё с кем-то, и мало ли чем этот праздник закончится.

— Думал с тобой, — усмехается. — Поеду к матери с сестрой.

Через несколько дней он отвозит меня на вокзал, и мы расстаёмся почти на две недели.