Не обмани меня

Глава 15

«I don't ask much,

I just want you»

Я не прошу много,

Я просто хочу тебя

(«I Just Want You» — Ozzy Osbourne)

— С Василием, мужем моим, они плохо ладили. Я когда за него замуж-то вышла, он меня в город к себе увёз, а Андрюша с матерью моей здесь, в этом доме, жить остались. А как в школу пошёл, мы его к себе забрали. Родня мужа не одобряла, что он взял женщину с ребёнком. Особенно его сестра Клавдия Андрюшу не любила, считала довеском и лишним ртом. А недавно сама же к нему прибежала, как с соседями межу делить начали. Андрей ей отказывать не стал, помог и денег с неё не взял. Вот, совсем я тебя заболтала, да? — добродушно улыбается сидящая напротив меня женщина, и от уголков её глаз, так похожих на глаза Стогова, щедро разбегаются морщинки-лучики.

— Что вы, Раиса Матвеевна, я готова слушать вас хоть весь день! — заверяю её со всей искренностью и удобнее усаживаюсь на диване, поглаживая ладонями поясницу.

— На-ка вот, возьми подушку, подложи под спину. Да Тишку сбрось с коленей, пригрелся, негодник, — ворчит на кота моя собеседница.

Мама Андрея оказалась приятной женщиной невысокого роста. Небольшая полнота ничуть её не портила, а мягкие черты лица располагали к себе. Её некогда длинные тёмно-русые волосы, которые она заплетала в тяжёлую косу, напоминали о себе только на старых фотографиях, а сейчас были обрезаны до плеч, завиты крупными прядями и окрашены в пшеничный блонд. Десять лет назад она овдовела, но другого мужчину не приняла и сама справлялась с домом и огородом, при этом ещё работала продавцом в станичном продуктовом магазине.

Раиса Матвеевна сразу приняла меня как родную и радостно заохала, когда узнала, что скоро ещё раз станет бабушкой.

— Я уж и не надеялась! — довольно сообщила она и добавила, обеспокоенно качая головой: — Какая же ты молоденькая!

С тех пор мы часто на выходных приезжали в станицу. Андрей считал, что прогулки за городом на свежем воздухе полезны для моего здоровья, а его мама всегда была рада гостям в нашем лице. К тому же, к нам часто присоединялись его сестра с мужем и их десятилетней дочерью.

С Раисой Матвеевной мы быстро нашли общую тему для разговора. Она могла бесконечно рассказывать о сыне, а я бесконечно и жадно её слушать, пока Стогов выполнял по дому или в огороде накопившуюся мужскую работу.

— Расскажите ещё что-нибудь об Андрее, — прошу женщину, принимая у неё подушку, чтобы подложить под спину. Поясница, и правда, сегодня немного тянет.

Потревоженный кот недовольно сверкает хитрыми янтарными глазами, жмурится и мурлычет ещё громче, когда я чешу его за ухом.

— Не наговорились ещё? Мама, я забираю жену на прогулку, — появившийся на пороге гостиной Андрей ласкает меня взглядом, от которого я сама готова урчать не хуже вальяжно развалившегося на моих коленях Тихона.

Да, вот уже три месяца, как я по паспорту Ульяна Стогова, а мой безымянный палец украшает изящное обручальное кольцо с бриллиантовыми вставками. Мы поженились в конце августа, как раз перед началом занятий в университете, которые я до сих пор прилежно посещаю.

Мы с Андреем оба не хотели пышной свадьбы, и я говорила «да» в присутствии наших самых близких и родных. С моей стороны были родители, Соня и моя Светка, которая специально для этого вернулась в город пораньше. Со стороны Андрея — его мама и сестра с семьёй и, конечно, супруги Новицкие. Лара же помогла мне выбрать свадебное платье. Выдержанное в греческом стиле, оно свободно ниспадало от талии вниз и скрывало мой едва наметившийся живот. А потом мы все вместе в тесном кругу отметили это событие в том же кафе, где Андрей почти год назад праздновал свой юбилей.

К моим родителям, кстати, мы поехали сразу же после того, как подали заявление в загс. Конечно, ни мама, ни отец не были рады, что я так рано выхожу замуж, да ещё «по залёту» и за мужчину, намного старше меня. Но у них не осталось другого выбора, как только принять случившееся. Правда, мама не преминула напомнить Андрею его обещание, что наши отношения не помешают мне получить образование, и была твёрдо убеждена, что наш брак и моя беременность в этом плане ничего не меняют.

Вообще-то мои родители приняли нас хорошо, хотя не обошлось и без небольшого курьёза. Стогов был очень удивлён тому, что его разместили не вместе со мной, а в отдельной комнате для гостей. Но стойко желал мне спокойной ночи и отправлялся к себе каждый вечер вплоть до нашего отъезда. Ч и т а й на К н и г о е д. н е т

— У себя как хотите, а в этом доме, пока вы не женаты, будете спать отдельно, — заявил отец на мои робкие возражения. — Вот поженитесь, тогда и будем селить вас вместе в одной комнате.

Соне Стогов понравился. Они разговорились, и мужчина пригласил её к нам в гости.

— Знаешь, я заметила, он так на тебя смотрит, когда ты этого не видишь! — делилась сестра, когда заглянула ко мне перед сном. — Как будто ты для него весь мир! Надеюсь, однажды я тоже встречу мужчину, который будет так на меня смотреть.

Сейчас, когда мы с мужем возвращаемся на его тойоте из станицы в город, я вспоминаю эти Сонины слова, пока сама украдкой любуюсь чертами его лица. Мне тоже нравится на него смотреть, когда он этого не замечает.

Кладу одну руку на свой заметно округлившийся живот, вторую завожу за спину и глажу поясницу. С утра сегодня чувствую какой-то дискомфорт.

Андрей тут же реагирует:

— Что случилось? — смотрит на меня встревожено.

— Всё нормально, — ёрзаю на месте, — завтра покажусь Римме Михайловне.

Но уже через полчаса моё самочувствие резко ухудшается. Опоясывающая боль становится всё ощутимее, и игнорировать её больше не получается. Проходит ещё немного времени, и я чувствую, как рот наполняется слюной, и удушающая тошнота подкатывает к горлу.

— Останови! Мне плохо! Быстрее! — отрывисто прошу Андрея, пока мои непослушные ослабевшие руки сначала безуспешно пытаются открыть окно, затем неуклюже дёргают из замка лямку ремня безопасности.

Едва Стогов съезжает на обочину и помогает мне отстегнуться, я выкатываюсь из машины и успеваю отбежать на несколько шагов в сторону, прежде чем скрутиться в безудержных рвотных спазмах.

— Не ходи сюда, — сдавлено выкрикиваю направляющемуся ко мне Андрею.

— Не говори глупостей, — строго обрывает он и протягивает бумажные салфетки, затем откручивает крышку от бутылки с водой, придерживает, пока я полощу рот и делаю несколько глотков.

— Как ты? — звучит его взволнованный голос.

— Болит! — я больше не пытаюсь сдерживать стоны. Слёзы безостановочным потоком катятся по щекам.

Муж помогает мне вернуться в машину и осторожно устраивает на заднем сиденье.

— Тебе здесь будет удобнее, — помогает расстегнуть пуховик, затем снимает и подкладывает мне под голову свою зимнюю куртку. — Потерпи немного, мы почти в городе.

Когда машина трогается с места, Стогов на ходу достаёт мобильный телефон.

— Римма Михайловна, добрый вечер! — звонит врачу, которая ведёт мою беременность. — Извините, что в воскресенье. Ульяне плохо. Сильные боли внизу живота, тошнота и рвота… Не получится, мы в дороге… Потеряем время… Да, хорошо, спасибо.

Через салонное зеркало кидает на меня обеспокоенные взгляды.

Боль усиливается и становится уже просто невыносимой. Я поднимаюсь и сажусь, прислонившись лбом к кожаной спинке переднего сиденья. Держусь ладонью за правую сторону поясницы.

Вскоре раздаётся звонок на мобильный Стогова.

— Перинатальный, да, я понял. Какой там адрес? Документы у неё всегда с собой. Спасибо, Римма Михайловна, я ваш должник.

Андрей отбивает вызов и встречается со мной глазами опять через зеркало, одновременно следя за дорогой:

— Потерпи ещё немного, малыш, скоро будем на месте.

Балансируя между скоростью и осторожностью, Стогов, наконец, останавливает тойоту у большого белого комплекса, обнесенного забором.

— Посиди здесь, — бросает мне, а сам выходит из машины и направляется к маленькому зданию с надписью «контрольно-пропускной пункт». Вскоре возвращается и въезжает в открывшиеся для нас ворота. Паркуется у ступеней, ведущих к двери с надписью «приёмное отделение» и помогает мне выйти из машины. Мне кажется, от боли я не могу сделать ни шага. К счастью, навстречу нам выходят два медбрата с каталкой. Андрею позволяют проводить меня внутрь и остаться со мной, пока меня оформляют.

— Всё, папаша, дальше вам нельзя, — безапелляционно заявляет медсестра. — Не волнуйтесь, ей окажут всю необходимую помощь. Завтра утром можете поговорить с лечащим врачом.

То, что происходит потом, сознание выхватывает урывками. Белый коридор. Лифт. Снова длинный тускло освещённый коридор. Медицинский кабинет. Осматривающий меня мужчина-врач, по виду ровесник Стогова, и я бы обязательно смутилась, если бы могла чувствовать что-то ещё, кроме рвущей меня на части боли. Небольшой бокс на три кровати. Одна из них свободна, она для меня. Мне помогают раздеться и устроиться на ней.

Успокаивающий голос медсестры:

— Тише, деточка, сейчас сделаем тебе укольчик, и станет легче.

Укол в вену. Капельница. Боль постепенно отпускает, уступает место усталости. Наконец-то… Я закрываю глаза и медленно засыпаю…

Андрей.

Он возвращался домой по опустевшим улицам ночного города. В памяти то и дело всплывали наполненные болью заплаканные глаза любимой девушки. Дежурный врач, встречи с которым он дожидался в приёмной долгих сорок минут, заверил его, что в данный момент угрозы преждевременных родов нет, с ребёнком всё в порядке, а его маме оказывается вся необходимая помощь. Андрей оставил свою визитку и попросил звонить в любое время, если что-то понадобится или что-то пойдёт не так.

Он съездил домой, собрал и отвёз в больницу сумку с личными вещами Ульяны и договорился на кпп*, чтобы её сразу отнесли к ней в палату.

И сейчас ему оставалось только ждать. Это было самое сложное. Он то молился, чтобы с Ульяной всё было хорошо, то беспокоился, что врач ошибся, и ситуация выйдет из-под контроля. То перебирал в голове, всё ли он сделал, чтобы помочь своей девочке.

Погруженный в свои мысли, он едва успел затормозить на мигавшем жёлтым глазом светофоре прямо перед переходящими дорогу запозднившимися девицами. Они испуганно отпрянули назад и поглядели на него, как на ненормального.

— Придурок, смотри, куда прёшь! — зло выкрикнула одна из них, а вторая покрутила ему пальцем у виска.

Андрей устало потёр ладонью лицо. Пропустил девушек, проехал вперед и свернул с проспекта на соседнюю улицу, где припарковался у бордюра. Нужно было сосредоточиться и взять себя в руки.

Всё обойдётся, говорил он себе. Перинатальный центр, куда по просьбе Риммы Михайловны поместили Ульяну, на сегодняшний день был оснащен современным медицинским оборудованием и считался лучшим в области медицинским учреждением для беременных.

Вернувшись домой, Андрей, как обычно, поставил машину у подъезда, но подниматься в квартиру не стал. Находиться там сейчас одному и не иметь возможности что-то сделать показалось ему невыносимым.

Он застегнул кожаную куртку и отправился бродить по окрестным переулкам. Сырая погода, редкий моросящий дождь и пронизывающий ноябрьский ветер добавляли мрачности его настроению.

Часы показывали начало пятого, когда он, наконец, вернулся в квартиру. Без Ульяны она показалась ему пустой и неуютной. Мобильный молчал, но Стогов считал это хорошим знаком. Если бы что-то пошло не так, ему бы уже сообщили. Он скинул с себя ботинки и куртку, прошёл в спальню, на ходу стаскивая через голову пуловер. Лёг на кровать прямо в одежде, зажав в руке телефон, и забылся беспокойным сном.

В спальне было ещё темно, когда его разбудил телефонный звонок. На экране высветилось дорогое ему имя.

Он сел, опустив ноги на пол, и принял входящий вызов.

— Андрюша, доброе утро. Не разбудила? — раздался в трубке нежный девичий голос.

— Малышка, как ты? Как себя чувствуешь? — спросил он, тревожно сжимая пальцы в кулак.

— Всё нормально, не волнуйся. Главное, что с ребёнком всё хорошо. Мне сказали, что у меня почки не выдержали нагрузку, и это была почечная колика. Но сейчас уже не болит, только ноет немного и ужасная слабость. Врач сказал, это пи-е-ло-нефрит, — произнесла она по слогам, старательно выговаривая непонятный термин. — Сейчас приходила медсестра, взяла кровь на анализы. А скоро должен прийти лечащий врач. Мне принесли от тебя сумку. Наверное, ещё ночью, но я спала и не слышала. Ты сам хоть поспал немного? Напугала я тебя вчера, да?

Голос любимой девушки, сумевшей найти путь к его сердцу и ставшей его женой, лился, как самая приятная мелодия. Андрею казалось, будто с него, наконец, упала бетонная плита, легшая ему вчера на плечи тяжелым грузом. Не отнимая мобильник от уха, он поднялся с кровати, свободной рукой вытащил и расстегнул помятую ото сна и наполовину выбившуюся из брюк рубашку и подошёл к окну, где уже занимался рассвет.

В городе шёл первый снег. Торжественно и плавно кружили в свете ещё не погасших фонарей крупные хлопья снежинок и укрывали серую землю белоснежным полотном.

Он вдруг осознал с особенной ясностью, что всё у них с Ульяной теперь будет хорошо. Впереди ждал новый день, полный своих забот. Нужно было съездить переговорить с лечащим врачом. После обеда у него были назначены несколько встреч с доверителями. А вечером обещали подойти мастера, посмотреть фронт работ: пора было переделывать кабинет в детскую. Он уже присмотрел в центре новый офис с дополнительной комнатой, куда планировал перевезти часть своей библиотеки. Когда Ульяна поправится, они вместе выберут для детской обои и мебель.

Андрей улыбнулся новому дню.

«Он начинался, чтоб зажечь сердца

Своим сияньем вдохновенно зыбким,

И мир встречал его открытою улыбкой

К восходу солнца обращенного лица»,** — сами собой всплыли в памяти строчки.

— Я тоже люблю тебя, Ульяна, — произнёс он в трубку в ответ на признание девушки и почувствовал, как в душе воцаряются умиротворение и счастье.

______________

*кпп — контрольно-пропускной пункт

**К. Никольский «Прошедший день».