(Не)пара

Глава 17. Запреты

Алиса

Он не понимает меня. Нет, серьезно. Он абсолютно меня не понимает. Не знаю, в чем дело, но есть ощущение, что он все это делает специально. Я говорю ему, что мне не нравится этот фильм, а он все равно включает со словами «да ладно тебе, он правда классный». Покупает эти чёртовы чипсы, хотя я прошу их не брать, потому что они вонючие. Кормит меня конфетами, наплевав на то, что я слежу за фигурой, а ещё кусает меня за ребра, хотя я ненавижу, когда трогают мои ребра! Он очень громко сопит, а ещё постоянно стягивает с меня одеяло. А потом просыпается среди ночи, видит, что я раскрытая, прижимает к себе так, что дышать не даёт. Я просыпаюсь, говорю, что мне жарко, а он фыркает и думает, что я не хочу с ним обниматься.

Душ принять вместе вообще пытка, потому что он купается в ледяной воде, а я люблю горячую, но никто из нас двоих уступать не хочет. Пьет по пять кружек кофе, не понимая, что это вредно, а ещё слушает эту свою идиотскую музыку. Он часто пропадает на тренировках, мы видимся очень мало, хотя по началу казалось, что Колосов находится рядом каждую секунду жизни. А когда я скучаю, он приходит и торчит в душе, потом на кухне, а потом его клонит в сон, потому что он уставший, и все. Толком не видимся, потому что остаётся он у меня только когда родителей дома нет, а если остаётся, то опять начинается ночь с пытками в виде сопения и всего остального.

Егор зовёт меня на хоккей, на игру, я не хочу идти одна, а он, как маленький, обижается. Что я сделаю? Лиза ни в какую туда не соглашается, а мне что, одной там быть на полной трибуне чужих людей?

Я абсолютно запуталась в наших отношениях, мы не так долго вместе, а меня уже очень многое в нем раздражает. И я люблю его, правда люблю, но я так не привыкла к таким, пусть и мелким, но сложностям в отношениях, что банально не понимаю, что делать и как себя вести.

Позавчера у Егора был день рождения, и всё прошло замечательно, пока не ушли гости. Потому что Колосову показалось, что какой-то парень из команды как-то не так на меня смотрел. Его ревность сводит с ума, он ревнует меня к каждому столбу, да даже к Лизе! Это какой-то взрыв мозга, серьезно. С каждым днём с ним только сложнее, и я не понимаю, как на все это реагировать. Уже не понимаю.

Кто-то скажет, что это надуманные глупости и я просто сошла с ума. Возможно. Но для меня это очень важные глупости. В отношениях я хочу чувствовать себя комфортно и свободно, но… Но этого ощущения рядом с Егором нет. Пока нет.

Сегодня мы едем за Лизой в тишине, потому что так и не начали разговаривать со дня рождения. Мы покричали друг на друга прилично, и это была первая серьезная ссора. Вчера вообще не виделись, и я правда не думала, что Егор за мной приедет сегодня, но, когда вышла из подъезда, заметила, что уже ставший родным белый «Мерседес» ожидает меня вместе с хозяином.

Лиза бросает на нас косые взгляды, знаю, что ей не нравится, когда мы с Егором ссоримся. Мне тоже не нравится, но почему-то в последнее время все как будто бы зашло в какой-то тупик. Может, мы неправильно начали? Толком не знакомы, на резкой симпатии… Наверное, стоило немного пообщаться, прежде чем начинать отношения.

Подъезжаем к универу, Лиза выходит, а меня Егор хватает за руку, останавливая. Он всю дорогу ехал хмурый и явно о чем-то думал, видимо, надумал, и решил посвятить и меня.

— Неженка, — говорит он, а у меня сердце сжимается от этого прозвища. Не понимаю свои эмоции, просто сижу и смотрю в лобовое, — ты меня любишь?

— Что за вопросы? — хмурюсь. Странно он разговор начинает.

— Обычные вопросы, ответь. Любишь?

Киваю. Не хочу разговаривать. Он опять почему-то меня раздражает. Вопросы глупые… Может, это какая-то стадия отношений? Кризис? Просто вряд ли так скоро он и правда может быть. Скорее всего, мы банально не подходим друг другу.

— Любишь, хорошо, — говорит после моего кивка. Он немного злой, озадаченный и грустный. Мне не нравится такой Егор. А таким он становится все чаще и чаще. — И я тебя люблю. А если мы любим друг друга, то почему ни черта не выходит, а?

Фыркаю. Колосов… Простой как три копейки.

— Одной любви мало, Егор, для крепких отношений, — говорю, а посмотреть на него все никак не решаюсь. Так и сверлю взглядом лобовое, как будто там фильм показывают.

— Все в порядке было с самого начала, а сейчас тебе ничего не нравится. Что мне сделать, Неженка?

— Ничего не надо. Просто мы, видимо, разные с тобой, вот и всё.

— А, ну круто! — он злой, он очень-очень злой, я таким его никогда не видела. Егор — это всегда улыбка до ушей, а тут он так стискивает челюсти, что даже немного страшно. — Так и оставим? Тебе что-то не нравится, я не понимаю что, но делать ничего не будем, да?

— Я не понимаю, чего ты на меня кричишь.

— Да потому что люблю тебя, Неженка, а ты нос воротишь! — он стучит по рулю и поворачивается боком, оказываясь ко мне лицом. — Что не так, объясни?

— Да все не так! — взрываюсь. Поворачиваюсь и наконец-то заглядываю в глаза парня. Мне грустно и обидно, я теряюсь и путаюсь, не понимаю, что делать и как дальше быть. — Я не знаю, Егор, понимаешь? Мне тяжело. Такое ощущение, что мы поторопились. Все было сладко и ванильно в первые дни, а сейчас я вижу, что мы очень разные. Я не знаю… Я не привыкла вот так в отношениях, понимаешь? Чтобы что-то просить изменить, потому что меня не устраивает. Для меня это странно, мне… Неудобно?

— Неудобно? — с недоверием переспрашивает Егор. — Серьезно? Неудобно тебе? А с бывшим, видимо, удобно было? Раз ты так, как у нас, не привыкла. С ним классно было?

Он смотрит на меня слишком зло, а ещё говорит те слова, которые говорить лучше бы не стоило. Потому что я тоже не железная, и, если меня вывести, отвечу так, как никому не понравится.

Болезненно улыбаюсь и шумно выдыхаю: как мы дошли до этого? От сладких поцелуев и крышесносного секса до ссор в машине с грязными словами. Мерзко. Нам, видимо, и правда не по пути.

— Если хочешь знать — да! — чувствую, как яд чуть ли не капает с нижней губы, пропитывая всю мою речь. — С ним были мои единственные отношения, и мне давалось все очень легко, поэтому мы и встречались так много времени. Меня понимали с полуслова, мне не приходилось ничего просить или ломать свои привычки ради отношений. У меня не было другого примера, только этот, и сейчас мне тяжело, потому что мы с тобой как в разных Вселенных!

— Как хорошо, что твой мудак бывший был с тобой в одной Вселенной, Неженка! — кривится со злостью Егор. — Странно, что другую трахнул, правда? Но это ничего. Главное, что ты не ломала себя и что тебе удобно было. А то, что я люблю тебя как умалишённый, это хуйня, конечно. У нас Вселенные разные, не то что с твоим бывшим. Простишь его, может? А чего? Раз так удобно было. Ну, подумаешь, не ценил тебя, не уважал, смог изменить с лёгкостью после стольких лет отношений. Удобно же блядь, было тебе, да?

Колосов вылетает из салона, хлопая дверью так громко, что меня оглушает на секунду, и пинает ногой почти растаявший сугроб у машины, рассыпая по капоту снег.

А мне становится так противно от себя самой, что хочется плакать и лежать на кровати, свернувшись калачиком.

Кто из нас идиот? Я не знаю. Мне просто плохо.

Выхожу из машины и иду в сторону автобусной остановки, краем глаза замечая, что Егор смотрит мне вслед, а Лиза целуется с Савой на крыльце, ей не до меня.

И славно.

На пары сегодня я не пойду.

Хочу… Я не знаю, чего хочу. Наверное, побыть одной. Может, я зря это всё? Не знаю, пока не могу осознать, что чувствую. Мне просто плохо и очень противно, как будто бы отмыться хочется.

Пишу Лизе смс-ку, чтобы не ждала меня сегодня, и сажусь в первый попавшийся автобус, даже не посмотрев на номер. Все равно. Мне просто дико хочется куда-нибудь уехать, чтобы разложить в голове кашу по тарелочкам и хоть немного отсортировать мысли.

* * *

Лиза

Этот день официально можно записывать в раздел самых странных дней и обводить его в календаре каким-нибудь серым, а может, даже фиолетовым цветом. Сначала молчаливые Колосовы, потом целующий меня Савельев, потом Антон, который чересчур приветливо мне улыбнулся и даже поздоровался, а потом новость о том, что Егор с Лисой очень сильно поссорились, и её смс-ки с просьбой не звонить, пока она сама не решится поговорить.

Ну супер.

Пары без неё обычно проходят до ужаса скучно, но сегодня, мне кажется, нам было необходимо побыть на расстоянии. Она решала свои проблемы, я пыталась понять саму себя. Этот утренний поцелуй… Он выбил почву из-под ног и заставил упасть на дно океана и захлебнуться пониманием того, что я натворила.

На что я надеялась? Чем думала?

Сотни фильмов смотрела, книжки читала, да и жизненных примеров было дофига, чтобы, конечно же, все это мигом забыть и прыгнуть в постель к Савельеву. Ну какой секс по дружбе? Без каких обязательств, когда у меня после каждого раза с ним желание хоть когда-нибудь попробовать с другими отпадало напрочь.

Дура, наивная дура! Он красивый, горячий, молодой, спортивный, с чувством юмора. Ещё и заботливый, черт его дери. Не влюбиться не было шансов.

Хотя один был, если честно.

Но для этого нужно было обрубить с ним все связи, ещё когда он решил оплатить мои лекарства в аптеке.

Секс по дружбе… Даже смешно. По какой дружбе? Просто я влюбилась, как дура, а Савельев радовался очередной доступной девицей в своей постели. Зачем искать кого-то нового и уламывать, если Лиза сама прибежит, да?

Настроение почти до слез дерьмовое, мне хочется, впервые за долгое время хочется обниматься и нежиться, с кем-нибудь целоваться и обо всем на свете болтать.

С кем-нибудь, ага.

После пар Савельев забирает меня на тренировку, и я послушно иду за ним в машину. Сопротивляться нет сил, да и… Да и не хочется уже ему сопротивляться. Вот по голове себе надавать очень хочется, а сопротивляться — нет.

Через полчаса мы уже вовсю тренируемся, и я сама для себя отмечаю, что за месяц в зале достигла неплохих успехов и в форме, и в самочувствии.

— Гаврюш, давай ноги чуть шире и колени в стороны.

Приседания — это моя отдельная боль. Во-первых, у меня дерьмово с техникой. Во-вторых, Артем всегда стоит сзади почти вплотную. В-третьих, он сейчас присел позади и трогает мои ноги, помогая встать в правильное положение.

Я никогда не думала, что буду такой влюбленной идиоткой, как в женских романах, но… Буду. Потому что без шуток мурашки, когда он касается, и мозг работать отказывается. Стою, воздух губами хватаю, как на берег выброшенная селёдка, и пялюсь в зеркало на нас, наверняка идиотским взглядом. Если бы с меня рисовали эмодзи, я была бы тем самым, у которого слюни текут и сердечки из глаз выпадают.

Докатилась, блин.

— Лиза, ау, — трясу головой и почти пугаюсь: Савельев уже стоит передо мной и щелкает пальцами перед лицом. Надо прекращать так уходить в мысли, а то он меня в психушку отвезёт. — Ты в порядке?

— Нормально.

Хмурюсь. Блин… Почему он не может быть придурком? Раньше у него отлично получалось, что сейчас мешает?

— Тогда давай, десять приседаний, потом отдыхаешь. Я страхую.

И он снова становится сзади, а я снова пытаюсь удержаться на плаву в реальности, чтобы не сойти с ума от близости. Уже сама себя раздражаю этими эмоциями, но пока совладать с ними очень тяжело. Надеюсь, что со временем это пройдет. Наверное, мне просто нужно смириться, что я влипла, и тогда перестану вот так реагировать на Савельева.

Я же перестану, да?

Надеюсь.

Иначе проще закрыться дома и вообще никуда не выходить. Потому что, куда бы я ни пошла, Артем там присутствует, а видеться с ним и дальше пускать слюни совсем не вариант.

Приседания в задумчивости проходят как никогда просто: я так отвлекаюсь, что даже не чувствую боли в мышцах. Тема хвалит меня, говорит, что я умница, а мне за эти слова его прибить хочется.

Савельев, пожалуйста, будь козлом и мудаком, очень надо! Мне будет проще тебя разлюбить, если будешь придурком, а пока ты говоришь, что я умница, шансы на это равны нулю.

— Эй, коротышка, давай с тобой сегодня новое упражнение попробуем. Я пять блинов по десять килограмм не положу, спине больно будет, а твои сорок и один блинчик как раз сверху идеально лягут. Давай? Я в планку, ты сверху на меня, и в руки один блин.

— Во мне пятьдесят, без него обойдёмся.

Что я там говорила про странный день? Вот нужно его не фиолетовым цветом в календаре, а черным. Как знак того, что Лиза Гаврилова похоронила свою адекватность и здравый смысл. Потому что в моем состоянии бежать от таких предложений надо, а я киваю как дура набитая и укладываюсь на спину к нему, ещё и руками обнимаю, чтобы якобы не упасть. Ага. Упадешь тут, как же. Когда он в плечах шире меня в четыре раза. Лежу, как в Титанике, вместо двери Савельев, вместо океана… Тоже океан, только другой немного.

Артем точно издевается. Не знаю, что на него нашло, но почему-то именно сегодня он решил, что утяжелители — это для слабаков, а для настоящих мужиков есть Лиза, которая повиснет обезьянкой, обнимая руками и ногами за торс, пока он подтягивается, и посидит на шее, пока он будет делать выпады.

Почему сегодня? Раньше ему такие идеи никогда в голову не приходили, а сегодня, когда я рядом с ним стою и дышу с трудом, он решил, что это будет здорово.

Не будет!

— Лиз, ты точно в порядке? — спрашивает, когда мы наконец-то заканчиваем тренировку и идём в сторону раздевалок. Полчаса на душ и собраться, и, как только выйдем на улицу, Тёма снова станет Тёмой. Это я давно выучила, что в зале он настоящий собранный тренер, но стоит нам только закончить тренировку, язва и засранец внутри Савельева включаются на всю мощность, в первые полчаса компенсируя время, потраченное на сосредоточенность за тренировку.

— Да нормально я, — отмахиваюсь и почти сбегаю в раздевалку. В голове набатом стучит фраза «не нормально», а сердце упорно рвется обратно к Артёму, пробивая рёбра.

Мне точно конец. Я умру от сердечного приступа, честное слово. Противно от самой себя, что не сдержалась и втрескалась, а теперь как дура себя веду, не в силах контролировать эмоции. Хорошо хоть тело мне ещё подчиняется, а то висела бы на Артёме и всё.

Всегда, когда я выхожу из зала, Тёма уже ждёт меня на улице. Иногда он курит, потому что до конца ещё не бросил, иногда просто дышит воздухом, усевшись на капот машины. Сегодня, когда я выхожу из зала… Тёмы нет. Машина на парковке, а не на подъездной дорожке, как обычно, а Артема вообще след простыл. Может, случилось что, и он ушел? Так вряд ли без машины бы… Или в тачку и ушел, чтобы подъехать сейчас.

Открываю телефон, проверяя, не писала ли мне Лиска, но все мессенджеры молчат, заставляя нервничать. Ладно. Потерплю до вечера, выведу её на разговор. И сама послушаю, и ей все расскажу. Скрывать, что влюбилась, точно не собираюсь. Кто меня отговорит от этого, если не она?

Смотрю по сторонам, убирая телефон обратно, Тёмы всё ещё нет, и мне перестает это нра…

— Гаврилова! — громкой голос позади заставляет подпрыгнуть и закричать от неожиданности, а ещё чуть не свалиться, несмотря на то, что льда под ногами уже, слава Богу, нет. Спасибо Савельеву за отменную реакцию, он успевает схватить меня за руку, но за то, что так пугает, я убить его готова.

— Ты совсем, что ли?! — стучу ладошками ему в грудь, надеясь, что сделаю хоть немного больно. Это у меня броня из куртки и свитера, а он на футболку парку носит и даже не застёгивает. Ненормальный. — Зачем так пугать, Тём? Я чуть не родила от страха.

— Ты сегодня странная, решил тебя растормошить.

— Очень действенный способ, спасибо огромное, — бурчу и хмурюсь, отодвигаясь от Артёма. Не так уж я сильно и влюбилась, если хорошо подумать…

— Не нравится этот, могу предложить ещё два, — прыскает Тёма, отходя в сторону машины. Плетусь за ним, потому что ноги после тренировки слабые, переться пешком из-за каких-то мнимых обид я точно не готова.

— Какой второй, если секс первый? — на миллион процентов уверена, что один из двух — это секс. Потому что это Савельев. Я его предпочтения уже лучше своих знаю.

— Жрать фастфуд.

— Отлично, беру фастфуд.

— Опять месячные? — мельком смотрит на меня, когда садимся в машину.

— Нет, просто… — сажусь на пассажирское и почему-то тушуюсь. Мне нужно сказать Тёме, что нам необходимо прекратить заниматься сексом. Потому что нам правда необходимо. Но колени трясутся, ладошки потеют, и в целом состояние очень волнительное. Такое ощущение, что я жениха бросаю. Ужас. Перевожу дыхание и выпаливаю за пару секунд. — Короче, Тём, нам надо перестать трахаться.

Наверное, время выбрала неправильное, да и выпалила это так неожиданно, что выглядит глупо, но мне все равно. Я не могу больше терпеть, нужно по максимуму оборвать все связи с ним, по крайней мере постельные.

— Оу, — он сводит брови к переносице и молчит несколько секунд. — А что случилось? У тебя появился кто-то? Или секс не устраивает?

— Что бы ты хотел услышать? — зачем ему вообще это знать? Договорились же, что прекратим, когда нужно будет. Вот, мне нужно. Какая разница, из-за чего?

— Наверное, то, что у тебя кто-то появился. Не выдержу, если ты скажешь, что я плохо трахаюсь! Потому что я честно старался как мог, Гаврюш. Так что парень реально лучше.

— Лучше…

И правда. То, что у меня мог бы появиться парень, это не так страшно, как если бы Тёме сказали, что он дерьмово трахается.

Червь обиды и грусти умоляет сказать, что и трахается он на самом деле дерьмово, но вот только Тёма наверняка не поверит, и я буду выглядеть глупо.

Мне обидно, хотя умом понимаю, что Артем не сказал ничего страшного. Он не клялся мне в вечной любви, более того, мы вместе устанавливали рамки взаимоотношений и того, кому что позволено, а кому нет. Но боже! Почему так больно? Там, за ребрами, колет так, что впору бежать к кардиологу.

Полное ощущение того, что мне разбили сердце, потому что глубоко в душе я надеялась на взаимность, я же девочка. Девочка, которая хочет быть той, кого любят, а не просто трахают по мнимой дружбе, пока не придет пора прекращать.

Печаль накатывает волнами, и желание поскорее избавиться от Артёма растет в геометрической прогрессии вместе с желанием обнять его и вообще не отпускать никогда. Сегодня я и правда веду себя очень странно: говорю невпопад, путаю мысли, прыгаю с темы на тему. Но не могу иначе, потому что в душе такой же бардак, как и в мыслях.

Замечаю, что Тёма сворачивает в бургерную и понимаю, что не хочу целый час сидеть напротив него и смотреть как он своими пальцами невыносимыми с уголка губы сырный соус стирает. Это же пытка, точно каторга, правда.

— Тём, давай, наверное, без фастфуда сегодня, — выпаливаю быстро, понимая, что действовать нужно очень срочно, пока меня силой не затащили туда.

— Нет, с тобой точно что-то не так, — Савельев снова хмурится. — Когда ты отказывалась от картошки фри?

— Никогда, но сегодня просто странный день какой-то, — срочно нужно перевести мысль и сделать что-то, что отвлечет Артёма от моего отказа. И в голову ничего лучше не приходит, кроме… — Поехали к тренеру? Мы месяц тренируемся, ты месяц не пьешь. Думаю, самое время, чего тянуть?

Я просто хочу найти повод закончить наши тренировки. Потому что теперь точно не смогу.

— Блин, Лиз… — он сжимает руками руль сильнее положенного, знаю, что эта тема его изводит.

— Тём, нельзя отнекиваться до конца жизни, ты сам говорил, что нужно вернуться. Так давай.

— Сейчас? — он нервничает, дышит тяжело, но я не собираюсь отступать. Давать заднюю сейчас нельзя ни мне, ни ему.

— Нет, через восемнадцать лет, когда ты станешь старым и пузатым.

— Мне будет всего сорок, я буду так же прекрасен, как и сейчас!

— Если вернёшься в команду — будешь.

Бью в самую важную точку, задевая нужные нервные окончания. Тёма почти рычит на меня, но сдается, по глазам вижу, что принимает поражение.

Кивает, а я ликую, что смогла его уговорить. Главное теперь, чтобы его назад приняли, а не выгнали с позором, иначе плохо будет всем, точно знаю. Никогда не забуду, каким злым он был, когда его выгнали. Не хочу такого снова, он пугает меня.

Подъезжаем к спорткомплексу, но Тёма выходить не спешит. Смотрит в окно, собирается с мыслями, стучит ладонями по коленям, нервничая. Всегда такой деловой и всемогущий, а сейчас настоящий, открытый, живой. Не постоянно улыбающийся робот, а мужчина с переживаниями, с сердцем. Тот Тёма, в которого я прямо сейчас влюбляюсь ещё сильнее, даже несмотря на то, что тот, другой, который вечно в маске, двадцать минут назад разбил мне сердце.

— Эй, — поворачиваюсь к Артёму и кладу свои руки на его огромные, чуть сжимая. Его некому подбодрить, кроме меня, и я считаю своим долгом сделать это. В хоккее вся его жизнь. И сейчас он может этой жизни навсегда лишиться. Потому что точно знаю, что если выпрут — не пойдет никуда больше. — Соберись, ладно? Ты молодец, ты много работал, реабилитировался, тебя обязательно возьмут обратно. А если вдруг нет — это не последняя команда в мире. Они ещё локти будут кусать, что потеряли тебя. Я с тобой, слышишь? Не волнуйся, просто пойди и сделай то, что должен.

Артем поднимает голову и смотрит мне в глаза так пристально, что мурашки табунами по спине и затылку. Кажется, что на эмоциях он меня сейчас поцелует, поэтому я быстро улыбаюсь и сажусь ровно, не дав этому поцелую случиться. Он не нужен нам. Мне особенно.

Артем улыбается с благодарностью, и слов никаких не нужно, чтобы понять, что моя речь его действительно немного взбодрила. Выходит из машины, по пару изо рта вижу, как сильно выдыхает, ещё раз собираясь духом, и заходит в помещение, оставляя меня наедине с ворохом мыслей.

А в голове полный раздрай. Меня тошнит от потока разных мыслей, чувств и эмоций, разрывает на части от понимания, насколько разные ощущения сконцентрировались в такой крохотной мне.

Мне тяжело, правда тяжело, я не была готова ко всему этому. Я хотела развлечься, заняться собой, жить весело и беззаботно, дружить, заниматься сексом, в конце концов, ходить в универ и в зал, рисовать заказы дома и спать ночами спокойно.

На деле я… Я крупно влипла. Очень крупно, по самую макушку, ещё даже сверху присыпало.

Мне обязательно нужно переспать со всем тем, что на меня навалилось, потому что влюбиться в человека и в тот же день получить от него молотком по сердцу — тяжело. Ещё тяжелее то, что отвращения к нему не появилось, как бывает у девочек, которых отвергают. Наоборот, мне хочется переживать за него и поддерживать.

И переживаю я на самом деле сильно. Тёмы нет двадцать минут, и я осознанно покидаю теплый салон бесконечно удобной бэхи, выходя на улицу. Свежий и все ещё очень холодный воздух немного освежает и помогает прийти в себя.

Смотрю на двери комплекса как заворожённая, и, когда оттуда выходит Тёма, забываю дышать. Он не слишком радостный, но стены не бьёт по пути — уже плюс. Вижу сильную задумчивость на лице и сама хмурюсь, отзеркаливая.

— Ну?! — не выдерживаю и выкрикиваю, когда между нами остаётся не больше двух метров.

Он качает головой в разные стороны, и у меня внутри все холодеет. Они не приняли его… Не приняли обратно.

Подбираю в голове сотню разных утешительных фраз, но придумать что-то адекватное совершенно не получается. Какая-то чушь вертится на языке, но сказать ничего не могу.

Самое странное, что Тёма, кажется, абсолютно спокоен, и в моей поддержке не нуждается. По крайней мере, выглядит именно так.

— Тренер… — наконец-то начинает Тёма и я снова задерживаю дыхание, — короче, он сказал, что сейчас просто никак не может меня взять, потому что они взяли нового игрока и окно трансферов закрыто на пару месяцев, но вроде как не отказался взять, когда будет возможность.

— Так это же здорово! Это же здорово?

— Да, это круто, просто… Короче, он мне работу предложил. У нас тренер детский уволился, который всех до самой взрослой команды ведёт, если русским языком тебе объяснять, от трёх до шестнадцати. Предлагает мелких мне вести, Лиз. Ответ завтра надо дать. Что мне делать?