Не подавай виду

Глава 5

2022 г.

— А вы ведь так и не рассказали, откуда у вас такое необычное имя, Сония, — заметил финн, когда они соприкоснулись бокалами и пригубили. — Мне казалось, что по-русски оно звучит иначе.

— О, это совсем другое имя и давняя история, она началась еще когда я училась в старших классах, в одном из спальных районов Питера, — улыбнулась хозяйка. — Детство у меня выдалось мрачным, я много хулиганила и даже попадала в милицию. Но когда подросла, мы вместе с подружками нашли отдушину в индийской культуре. Покупали пиратские кассеты с фильмами за копейки, но сюжет нас особо не интересовал: мы по ним шили наряды и учились танцевать, чтобы потом на этом заработать. Так постепенно и выдумали себе псевдонимы по именам героинь — Сония, Сита, Джанита. Потом вместе пошли в институт, где встретили Риту. Я себе выбрала имя героини одного эротического триллера: это была очень красивая женщина с золотыми, как у кошки, глазами, живущая в роскошном доме с колокольчиками. А до того, как я посмотрела этот фильм, я была просто Светкой, дочерью продавщицы и без вести пропавшего героя-полярника.

— Героя-полярника? — удивленно переспросил мужчина. Улыбнувшись его наивности, Сония пояснила:

— Так у нас называют отцов, исчезающих с горизонта еще до рождения ребенка. Кстати, у вас есть дети?

— Да, у меня один сын, он учится в школе.

«А кольца-то нет, — подметила Сония. — Все с этим папашей ясно, сына растит какая-нибудь финская клуша, пока он странствует, творит и ищет новых муз. Может, и не разведен даже, и искренне считает себя неплохим мужем. Ну да ладно, тем лучше, значит фертильный и для нашего дела сгодится».

— А я не тороплюсь заводить семью, — сказала она. — Хочу вернуть себе все яркое и интересное, чего недобрала в детстве, и поэтому ничем себя не связываю. Вы замечали, что маленькие дети живут вне морали, не признают плохого и хорошего, а только желанное и нежеланное? И ведь они умеют быть счастливыми, в отличие от взрослых!

— Интересная точка зрения, — сказал финн. — Вы умеете заинтриговать, Сония, расскажите мне что-нибудь из «желанного»!

— Меня всегда тянуло к культуре южных цивилизаций. Началось с увлечения Индией, а потом мы с подругами действительно превратили его в бизнес — сами придумывали костюмы и шили на заказ для маскарадов и мелких театров, открыли интернет-магазин и студию танцев. Поначалу никто в нас не верил, но я нашла ту самую изюминку, в которой состоит очарование Индии, Африки, Карибских островов, Бразилии. И знаете, что это? Свобода и красота, не стиснутая никакими догмами.

— О да, мне это очень знакомо! В юности я не раз бывал в деревне Паукарлахти и там, можно сказать, нашел духовных учителей. Летом в ней собирались художники, поэты и музыканты, прятали подальше мобильные телефоны и просто веселились, без алкоголя и прочих дурманов. Ели все вместе, потом делились творческими тайнами, а вечерами разжигали костры — как раз был Юханнус...

— Что, простите?

— По-вашему это называется Иванов день, а наши языческие предки звали его «Укон Юхла», день Бога огня и самая маленькая ночь в Суоми. Признаюсь вам, что именно в этом краю я впервые постиг науку любви — впрочем, разве могло быть иначе, когда окружали полностью обнаженные девушки, жаждущие удовольствий. Там люди вообще забывали о прошлом и условностях, что женатые, что холостые, что солидные клерки, что нищие студенты. И главным было не имя и статус той, с которой уснешь у потухающего костра, и даже не ее красота, а только искренность.

Беседа вдруг увлекла Сонию: его своеобразная речь текла безмятежно и вкусно, и ее почему-то все больше тянуло смотреть на него, слушать его голос, а не спешить с интимом. Время от времени он как бы невзначай соприкасался с ней пальцами на столешнице и это отзывалось внутри уколами щекочущего тепла. Даже шампанского уже не хотелось, и Сония решила сварить кофе и угостить его пирожными. Они тоже были южными, из горького шоколада с каплей рома, щиплющего язык, и нежным ароматом тропических плодов. Сонии показалось, что она нащупала слабое место этого перезрелого романтика-бродяги, — он успел пресытиться легкомыслием и заскучать по домашнему уюту, но как истинный подросток, не признается в этом даже себе самому.

— Ваша юность была несравненно красочнее, чем моя, — вздохнула Сония. — Я думаю, жители жарких стран счастливее нас, несмотря на бедность, потому что не выдумывают себе несуразных правил. Ведь если бы они чего-то стоили, человечество не меняло бы их каждое столетие.

— Вы очень мудро говорите, Сония. Беседовать с вами одно удовольствие, хотя вы наверняка и так купаетесь в комплиментах и вряд ли я вас чем-либо удивлю.

— Знаете, вы меня уже удивили. Вы первый мужчина за долгое время, который смотрит мне в лицо, а не в декольте, — призналась Сония.

Но тут, как назло, в столовую неожиданно вошла одна из ее подруг и компаньонок — Джанита, получившая прозвище в честь героини фильма «Танцуй, танцуй», у которой были такие же зеленые глаза и бледное кукольное лицо. Бросив настороженный взгляд на мужчину, она сказала Сонии:

— Я никак не могу уснуть. Поделишься своими таблетками?

— Да, конечно, подожди минуту, — сухо отозвалась хозяйка и встала. Финн тоже поднялся и сказал:

— Пожалуй, я пока не стану вам мешать, но мне очень понравилось наше общение, Сония. Завтра, надеюсь, мы вернемся к нему?

Пожелав обеим доброго сна, он удалился наверх, в гостевую комнату, и Джанита в упор посмотрела на подругу.

— Сония, по-моему ты нечестно поступаешь. У нас всегда была договоренность: кто увидел, тот и взял, а этого красавчика я нашла первой! И тут ты устраиваешь ужины при свечах и выкладываешь на стол свои аргументы, — она кивнула на полупрозрачный топ Сонии.

— Ну, про честность, сладкая моя, нам с тобой вообще странно говорить. А чтобы первой увидеть, особого ума не надо. Попробуй ему понравиться, тогда никакие мои аргументы вас не разлучат, Джанита! Не так ли? — пропела Сония и коснулась пальцем кончика носа девушки. — Ты, кажется, за таблетками шла? Пожалуйста!

На прощание она одарила подругу покровительственной улыбкой и поднялась по ступеням деревянной лестницы. Ее спальня была недалеко от комнаты гостя, и от этой мысли по обнаженной спине Сонии пробегали мурашки. Может быть, он все-таки понял ее намеки и наконец явится к ней, когда все уснут?

Скинув топ и юбку, Сония приняла душ в прилегающем к спальне санузле, а затем села напротив зеркала, обернутая в полотенце. Она заколола волосы, нанесла на ладони любимое масло и растерла его по плечам и рукам, затем сняла заколку и черные пряди простерлись блестящими змеями по стройной шее. Сгустившийся аромат окутал ее тело и она невольно прикрыла глаза, представив, как мужчина коснется губами ее кожи, вдохнет запах эссенций, влекущих кайф, истому и отравление. Нет, он наверняка придет, иначе и быть не может! И она получит самые редкие и желанные трофеи — мысли, чувства, привязанности, нервные клетки, былые достижения. В ее объятиях он забудет, что был художником, путешественником, отцом, свободным человеком, и станет лишь пылким и покорным любовником, уязвимым как быстро угасающее пламя, улетучивающийся эфир, таящее мороженое, заходящее солнце...

Укутавшись в пушистый плед, женщина почти задремала, когда до ее слуха донесся собачий вой, и на миг мороз продрал по коже, будто за окном скулил какой-то призрак из страшных сказок. Но тут же ее затянуло пеленой забытья, теплой, будто воды летнего озера, отражающие пламя костра. Казалось, что ее обнаженное тело укрывают легкие волны вместо покрывала, а у ног колышутся цепкие водоросли. Пахло хвоей, мхом, болотом, перезрелыми плодами, размокшей листвой . Откуда-то слышался звонкий лукавый смех невидимых ночных купальщиц, плескавшихся в омуте, пляшущих на травяных коврах и поджидающих нового желанного гостя.

2011 г.

Дача, где собралась молодежь, оказалась большой, но совершенно лишенной уюта. Стены, выкрашенные в темно-шоколадный цвет, походили на крепость, зато внутри все выглядело так лаконично и тускло, будто никто здесь и не жил. Компания устроилась в большом зале, стол заменяла барная стойка, за которой приглашенный мастер ловко орудовал бутылками, а также здесь возвышались круглые столики с закусками. Впрочем, Илье эта разрозненность пришлась по вкусу: так он легче мог отстраниться от любопытных и настороженных взглядов. Девушки откровенно на него глазели и старались завязать разговор, а их приятели все больше напрягались.

После того, как Илье пришлось отбиваться от назойливых предложений выпить, его оставили в покое. Лена сразу сказала, что не будет пить за компанию с ним, и вообще постоянно держалась рядом, хоть другие парни и пробовали ее отвлечь. Особенно Илье не понравился один из них, высокий, плечистый, с гладко зачесанными черными волосами и выбритыми висками. Когда Илья из вежливости пожал его руку, откуда-то потянуло аммиачным духом, как в подворотне, кишащей кошками, и одновременно заломило в висках.

— А что тебя дергает-то, чухонь? — вдруг ощерился парень. — Брезгуешь нами? Ты же и не финн, так, одно название. Но для уровня Ленки в самый раз: она всегда носит дешевые подделки.

— Я тоже рад с тобой познакомиться, — ответил Илья, смерив его спокойным, хоть и слегка пренебрежительным взглядом. Тот неожиданно стушевался и Лена с удовлетворением предложила Илье немного подышать воздухом. Они накинули верхнюю одежду и прошлись по большому двору. Летом, вероятно, он выглядел живописно, но сейчас комья снега облепили садовые украшения, пруд все еще был затянут грязным льдом, а дорожки превратились в черную жидковатую массу.

— Все-таки добрый ты парень, Илья, — вдруг сказала Лена. — Другой бы не знаю что сказал! Но ты не обращай внимания, я просто отшила этого идиота, вот он и бесится до сих пор. Такая уж тут компания, за половину родители платят! А я сама учусь, у меня есть стипендия, хоть и крохи, и английский я знаю лучше всех в группе, но свысока почему-то смотрят на меня. И нормального парня тут просто не найти! Мне иногда кажется, что они на спор пытаются раскрутить меня на свидание: кому я скорее отдамся за ужин в ресторане и какую-нибудь побрякушку? А потом посмеяться и кинуть как дурочку с переулочка.

— О, я не добрый, я просто скрытный, — спокойно ответил Илья. — Но к тебе я действительно хорошо отношусь, Лена. И зря ты подстраиваешься под такую публику. А от этого парня вообще держись подальше, он явно занимается чем-то сомнительным. Лучше попробуй в семье отношения наладить, с племянниками пообщайся, бабушке доброе слово скажи — вдруг она тоже оттает.

Тут Лена от души рассмеялась:

— Ну нет, с бабкой это не пройдет! По-моему, она всегда была недовольна, что мать еще раз родила. В детстве она со мной кое-как ладила, а потом вообще с катушек сорвалась. Теперь у нас все разговоры сводятся только к моему аморальному образу жизни!

— Твоя мама говорила, будто ты по клубам после занятий пропадаешь, — заметил Илья.

— Клубы вообще-то разные бывают, не только для пьянок и секса в туалете. Есть и что-то вроде старого «Сайгона», и просто забавные места, где можно пообщаться с творческими людьми, живую музыку послушать, фильмы посмотреть, которые в широкий прокат не выходят. Когда еще это делать, если не в молодости? Я же не виновата, что другие слово «клуб» понимают только в меру своей испорченности!

— А что ты любила в детстве?

— Да много чего, танцевать любила, по улицам болтаться, новые наряды для Барби мастерить, из оберток, гирлянд, фольги, всяких пестрых обрывков. Однажды насмотрелась картинок в журналах и решила смастерить богемную дамочку — обрезала у куклы волосы, намазала ей лицо белым мелком, обмотала голову золотой тесемкой, воткнула пару перышек. Потом накрутила колье из проволоки и обернула ее в обрезок старой бабушкиной шали. У нее цвет такой красивый был, лиловый с черным. А в руку ей вставила кусок зубочистки, типа это сигарета с мундштуком.

— Авангард, значит? — улыбнулся Илья. — Так может быть, в этом и есть твое призвание?

— Ну уж точно мне это интереснее, чем юриспруденция, но учебу придется добить, а там видно будет. Вообще-то я актрисой мечтала стать: некоторое время подрабатывала натурщицей в «Мухе», позировала во всяких маскарадных нарядах и чувствовала себя прямо как на сцене.

— А я и не знал, что ты уже пробовала работать.

— Ну, это больше чтобы не скучать, но все-таки, — призналась Лена. — А ты сам давно работаешь?

— По-серьезному — с шестнадцати, а отцу уже лет в двенадцать помогал. Но у нас были непростые времена, требовалось подспорье.

— Ну что же, респект. А что у тебя в детстве еще было интересного?

— Я больше всего любил читать, хотя домашняя библиотека у нас была довольно скромная. Поэтому много ходил в районную, потом стал скачивать книги. А еще вместе с папой занимался коллекционированием нашего фольклора — легенды, поговорки, руны. Он говорил, что меня назвал в честь Элиаса Леннрота, собирателя финской культуры, который составил и записал текст эпоса «Калевала». Слышала, наверное?

— Представь себе, я его даже прочитала, когда с тобой познакомилась, — призналась Лена.

— О, это лестно! И как, понравилось?

— Да сложно сказать, не для слабонервных точно. Во всяком случае оказалось, что по сути я ничего про Финляндию не знаю.

— Понятно, что туристам такое не рассказывают. Вот однажды зимой, когда мне было лет семь и я начитался страшных сказок, случилась одна история. К родителям пришли гости, дверь забыли запереть, и пока они были заняты, я сбежал из дому на залив — захотелось посмотреть, не там ли живет ижорский змей, который когда-то требовал с жителей Ингрии кровавые жертвы. Ну, побродил я там, никаких следов змея, конечно, не нашел, а родители тем временем спохватились. К счастью, папа кое-что сопоставил и сообразил, где меня надо искать.

— Ты их, скорее всего, жутко напугал, — заметила Лена.

— Наверняка, хотя они у меня тоже скрытные. Конечно, меня тогда наказали, оставили на неделю без сладкого, — другие методы у нас не практиковались. Но самое странное мне потом рассказала мама, я этого даже не помню. Когда они с отцом меня нашли, я без рукавиц играл с толстыми кусками льда: тогда была очень студеная зима. Мама сразу подумала, что я обморозил руки, бросилась ко мне, стала отнимать эти ледышки, — а руки у меня оказались в порядке, даже не покраснели...

— Ух ты, — сказала Лена, которую явно впечатлила эта история. — И что было дальше?

— Ну, пока я больше не пускался в такие поиски, — улыбнулся Илья. — Но думаю, что со змеем еще встречусь.

— Не знаю, странные у тебя мечты! Слушай, спасибо за компанию, тут с тобой гораздо приятнее, чем с ними. Может, выйдем за территорию?

Илья охотно согласился и они пошли исследовать поселок. Тот пребывал в обычном зимнем затишье, но ребятам неожиданно стало весело. Они принялись бегать по снегу, пару раз навернулись там, где под ним скрывался лед, но не расшиблись и это лишь добавило им куража. Потом они добрались до мелкого круглосуточного магазина, купили и сразу опустошили пакет чипсов, съели два шоколадных батончика с ядреным чаем из пластиковых чашек.

— Здесь так несет каким-то парфюмом, что можно включить фантазию и представить, что мы пьем глинтвейн, — весело сказала Лена.

— Верно, — философски заметил Илья. — По-моему, все, что называется красивой жизнью, на деле и есть сплошная приятная интимная фантазия.

— Ну не знаю, были бы деньги и живи красиво сколько хочешь! Где-то же и теплое море есть, и мягкий песок, и апельсиновые деревья прямо на улицах, и всякие древние храмы. Представляешь, как круто? Днем бродить по развалинам, заплывать в какие-нибудь потайные бухты, смотреть на народ, нырять, пить ледяную кока-колу, а вечером гулять по набережной и сидеть в красивом кафе. Вот почему все это так далеко?

— А поближе ничего нет? По Неве гулять ничуть не хуже, а летом, когда в холодное озеро окунешься и закусишь пиво рыбешкой, которую сам поймал и закоптил, — вообще кайф. К югу у меня душа не лежит, потому что я даже здесь умудряюсь обгорать, если припекает под тридцать. А вот заповедные места хотелось бы увидеть, например, на Байкал давно мечтаю выбраться.

— Слушай, не по возрасту у тебя интересы — пиво, рыбешка, тенек... Не хватает тебе страсти к жизни, Илья, — усмехнулась Лена.

— С чего бы? Просто у меня страсть другая, и интересного вполне хватает, — возразил Илья. — Уж всяко побольше, чем у этих твоих знакомых.

— Да, это уж точно.

Утолив аппетит, они долго сидели на скамейке и слушали музыку на смартфоне. Наконец, когда стало темнеть, Лена спохватилась:

— Смотри, пора возвращаться! Заглянем в дом, посмотрим, что там творится, а потом будем собираться в город.

Илья согласился и уже во дворе сказал:

— Ты иди, я пару минут покурю и догоню тебя.

Оставшись один, он поймал себя на том, что ему все больше нравится и это странное недружелюбное место, и заинтересованность Лены, и двусмысленная ситуация с их выдуманным романом и злословием других парней. И пока совсем не хотелось никуда уезжать, по крайней мере без нее. «А вообще, как далеко я мог бы зайти?» — вдруг подумал Илья, и тут уже стало не по себе. Он невольно расстегнул воротник куртки и пару пуговиц на рубашке, чтобы впустить отрезвляющий холодный воздух.

Зайдя в прихожую, он сразу услышал какие-то вибрирующие звуки, и Лена пояснила:

— Скорее всего они пошли в кальянную, есть тут такое местечко. Сидят кругом, дымят и слушают эту хрень. Не понимаю, в чем тут кайф?

Молодые люди поднялись по деревянной лестнице на второй этаж, прошли по темному коридору и заглянули в полуоткрытую дверь одной из комнат. Большая часть компании действительно устроилась здесь — комната была освещена ярко-алым, из динамиков доносилась дикая смесь горлового пения и цифровых семплов. Все передавали друг другу пахнущий перебродившими фруктами кальян, от которого, как показалось Илье, шел жуткий черный дымок.

— Да, весело тут у вас, — тихо сказал он.

— Вот и я о том, — отозвалась Лена. Тут из-за соседней, закрытой двери, послышались громкие голоса — мужской и женский, ругательства и хлесткий звук удара.

— А это еще что? — шепотом спросил Илья.

— Есть тут у нас такая сладкая парочка, они, по-моему, дня не могут провести без скандалов и «селфхарма». У них, видимо, после этого особенно бурный секс!

За дверью раздался еще один удар, посильнее, и за ним последовало падение чего-то тяжелого.

— Вмешаться не надо?

— Нет, нет, — заверила девушка. — Ребята уже пробовали вмешиваться, потом только виноватыми остаются. Пойдем лучше вниз, только сначала на кухню, мне что-то пить захотелось.

На первом этаже свет горел только в зале, где кто-то еще сидел на разбросанных по полу подушках и смаковал оставшуюся выпивку. Ребята прошли в кухню, которая имела несколько более уютный вид, чем весь дом, — здесь была деревянная мебель, камин с искусственным пламенем и внушительный холодильник. Лена собиралась зажечь свет, когда со второго этажа послышалось сразу несколько громких, испуганных, сердитых голосов, а также приглушенные рыдания.

Тут Илья почему-то рефлекторно схватил Лену за руку и потянул ее в дальний угол кухни, между холодильником и стеной. Окно здесь было только одно, но его целиком закрывала соломенная штора, и единственным источником света оставался коридор, соединенный с залом.

— Сейчас там все рассосется, — ободряюще шепнула Лена и чуть сильнее сжала его руку. Он неожиданно погладил пальцами ее кисть, и они встретились взглядом.

— Не понимаю, как так можно, — неожиданно сказал Илья и будто сам растерялся, не знал, как закончить мысль, чтобы Лена уловила главное.

Однако девушка вдруг хитро посмотрела на него и спросила:

— А как?

Он не успел ответить — она поцеловала его в губы, быстро, почти небрежно, однако Илью от этого поцелуя моментально прошиб пот.

Лена вызывающе взглянула на парня и прошептала:

— Еще хочешь?

Ему не хватило пары секунд, чтобы осадить ее. Что-то вперед слов и рассудка толкнуло его в затылок и впечатало в ее губы безнадежно, жадно и болезненно. От них пахло чем-то неуловимо весенним и свежим — ванилью, грушей, полевыми цветами. Он властно, чуть грубо смял их своими губами, ровно настолько, чтобы цветочные лепестки взопрели, плоды перебродили и начали таять сахаристым соком. Весна, еще не успевшая наступить за окном, чуть коснулась их дуновением озорного ветерка и сменилась хмельным обжигающим летом.

Лена судорожно сглатывала, до боли вцеплялась в его плечи и спину, прижималась гибким телом, забрасывала согнутую в колене ногу ему на бедро. От поцелуев становилось горячо, их бесстыдные сладкие звуки смущали, как в детстве, когда на экране попадалась латиноамериканская любовная сказка, и дико возбуждали. Илья бесцеремонно провел по ее груди, потрогал живот под блузкой, затем развернул девушку спиной к себе и запустил руку под ее стильные узкие брюки.

Она ничего не сказала, даже не дернулась, и Илья решился расстегнуть пуговицу, причем ему почему-то казалось, что им движет любопытство, а не похоть. Хотя, казалось бы, ничего нового он уже не мог открыть. Но даже когда еще мог, несколько лет назад, у него не дрожали руки, не пересыхало во рту, не хотелось зажмуриться от необъяснимого страха и блаженства так, как сейчас, в чужом и холодном доме, который будто отрезал пути ко всему привычному, уютному, казавшемуся незыблемым.

Илья осторожно погладил низ живота девушки сквозь тонкую ткань белья, убедился в ее спокойствии и тихо спросил:

— Можно?

— Можно, только не делай мне больно, — проговорила Лена, не оборачиваясь.

Тут Илья немного растерялся: ему очень хотелось «попасть в цель» и в то же время он боялся переступать черту, за которой уже станет все равно, больно ей или нет. Но Лене вроде бы все нравилось, и ее беззащитность, и его наглость, что вполне соответствовало загадочной женской натуре. Наконец Илья оттянул край трусиков и провел подушечками пальцев по нежной коже. Тут Лена всхлипнула и прижалась к нему так, будто хотела совсем раствориться в его тепле, пахнущем хвоей, снегом и недавно выпитым горьким чаем.

Он поцеловал пухлую мочку ее уха и сказал:

— О, Лена, да ты совсем поплыла.

— А ты нет? — шепнула она.

— Нет, я еще держусь, а вот у тебя уже ноги подгибаются, — усмехнулся Илья. — Так что придется мне быстро соображать, куда нам дальше податься, а ты просто положись на меня. Договорились?

Лена послушно кивнула и кое-как привела себя в порядок, а Илья быстро заглянул в пару приложений на телефоне и сказал:

— Вот, теперь все нормально, через десять минут поедем.

Девушка вдруг отвернулась, втянула голову в плечи и тихо сказала:

— Какой ужас, Илья, что мы делаем...

— Да почему ужас-то? — удивился Илья. — Что тебе не нравится?

— Ты не понял, мне все очень нравится. Я бы не возражала, если бы ты и здесь меня трахнул, а в институте уже через два дня трепались о том, что я раздвигаю ноги перед нерусскими парнями. Мне это нравится, но я не уверена, что это нормально. Такой вот шедевр женской логики...

— Ах вот что, — ласково промолвил Илья. — Лена, успокойся, я все возьму на себя.

«А ведь она не притворяется, ей в самом деле стыдно», — подумал он и бережно ее обнял, поглаживая волосы, щеки и плечи, чувствуя, что именно сейчас перешел черту по-настоящему, переступил и предал все что мог.