Неизбежный

ГЛАВА 16

ЭВА

— ЭТО МЕСТО ПРОСТО ПОТРЯСАЮЩЕ!

Улыбка растягивается на моих губах.

— Спасибо. Я так взволнована сегодняшним вечером.

Диана поднимает свой бокал с шампанским и кружится вокруг.

— За мою талантливую, удивительную и крутую подругу!

Мама чокается своим бокалом с бокалом Дианы.

— Выпьем за это!

Мы все делаем по глотку, а потом машу руками.

— Ладно, давай уберем все это барахло. Некоторые из детей, которые придут сюда сегодня вечером — наркоманы, и им не нужно находиться рядом с алкоголем.

— Хорошая мысль. — Диана убегает, и я замечаю, как она подносит бутылку ко рту, прежде чем исчезнуть в задней комнате.

— Как ты? — спрашивает мама.

Глубоко вдыхаю и опускаю плечи на выдохе.

— Неплохо. Я не могу поверить, что все сложилось таким образом. Только надеюсь, что люди появятся, и все будет в порядке.

— Этого не случится. — Мама сжимает мои плечи. — Ты поможешь изменить так много жизней. Так усердно трудилась ради этого момента.

Мне повезло, когда я нашла свою двухкомнатную квартиру в Сохо (прим.: район на Манхэттене). Внизу освободилось помещение, которое также можно было сдать в аренду, и домовладелец предложил мне за него отличную цену, поскольку буду жить прямо над ним.

Мама и Диана потратили так много времени, помогая мне отремонтировать помещение, и в итоге превратили его в художественную студию моей мечты. Я многим им обязана. Сегодня вечером торжественное открытие, и, хотя они рядом со мной, все еще чувствую пустоту в груди.

Место, которое принадлежит Грэму.

— Ты связывалась с ним? — мягко спрашивает мама, зная, куда часто уходят мои мысли.

— Не знаю, что бы сказала.

— Тебе не обязательно все это выяснять, прежде чем звонить ему. Просто начни с простого «привет». Пусть все идет своим чередом.

После всего, через что мы прошли, после всего прошедшего времени, я не уверена, что сказать «привет» было бы так просто.

Когда я оглядываю свою студию, грусть сжимает мои внутренности, глубоко внутри, где заперла все свои чувства к Грэму. Часть меня хочет, чтобы он был здесь и разделил со мной этот момент сегодня вечером. В конце концов, это была его идея: художественная студия для подростков из группы риска и людей, страдающих депрессией.

Диана с важным видом возвращается к нам.

— Видели сегодня кого-нибудь из соседей?

— Нет. Всю неделю было довольно тихо.

— И ты отправила ему приглашение на сегодняшнее открытие, верно?

— Или она — ведь соседка могла бы быть ею. И да, я сделала это.

Диана убеждена, что арендатор по соседству с моей художественной студией — мужчина. Некоторое время это помещение пустовало, но всего два месяца назад сквозь стену, которую мы разделяем, донесся звук электрической дрели. Заиндевевшие окна не позволяют Диане заглянуть внутрь, а дверь всегда заперта. В окне висит одинокая вывеска, наша единственная подсказка: скоро откроется студия по кикбоксингу.

— Дай мне еще раз взглянуть на записку.

Мои глаза закатываются прежде, чем слова слетают с губ.

— Ди, ты читала записку достаточно много раз. Стоило уже запомнить это наизусть.

Мама сдерживает смех.

— Я думаю, она сделала это только что.

Диана игнорирует нас обоих и рывком открывает ящик за моим столом, вытаскивая хрустящую белую бумагу.

— Увы, но почерк не женский.

— Потому что Ди теперь детектив, — бормочу я маме.

— И женщина определенно не стала бы обращаться к другой женщине, начиная с «Привет, соседка». Диана держит письмо перед моим лицом, как будто, взглянув на него в миллионный раз, я вдруг передумаю.

Я выхватываю его у нее и смотрю на маленькие аккуратные буквы, нацарапанные на бумаге:

ПРИВЕТ, СОСЕДКА,

Надеюсь, я не сильно шумел. Спасибо за приглашение на твое торжественное открытие. С нетерпением жду встречи с тобой там.

— Видишь? — Диана тычет в бумагу указательным пальцем. — Это точно парень.

— Ты этого не знаешь.

Диана приподнимает бровь.

— Поспорим? Держу пари, владелец этого спортзала — горячий, накачанный, восхитительно сексуальный мужчина. Даже могу зайти дальше и скажу, что он высокий, темноволосый и красивый. Ему где-то за двадцать. Холост.

— Хочешь также угадать его знак зодиака? — спрашивает мама.

Я хихикаю.

— Держу пари, владелица бизнеса по соседству — женщина лет сорока. Разведена и имеет двоих детей. Представляю себе блондинку с хорошими формами. — Мы пожимаем друг другу руки.

— На что спорим?

Диана перекидывает волосы через плечо.

— Когда я окажусь права, тебе придется пойти с ним на свидание.

Усмехаюсь.

— Ни за что. Никакого спора.

— Ты, кажется, так уверена, что владелец — не мужчина. — Она пожимает плечами. — Тебе не о чем беспокоиться.

— Ладно. А если права я? Тебе придется убирать здесь неделю.

— Договорились. — Диана хлопает в ладоши от восторга, как будто она уже выиграла.

Подруга приставала ко мне по поводу свиданий. Я думаю, это лучше, чем первые шесть месяцев, когда она докучала из-за звонка Грэму.

Возвращаю ей письмо и вытираю ладони о джинсы.

— Я точно хорошо выгляжу?

Мама обнимает меня за плечи.

— Ты выглядишь идеально. Копия Ева.

Диана кивает.

— Это не какая-нибудь модная галерея на Верхнем Ист-Сайде. Этим детям нужно увидеть тебя настоящую.

Стук в дверь отвлекает меня от тревожных мыслей. По другую сторону стекла стоит мужчина в кепке с надписью 1-800-ЦВЕТЫ. У него в руках красочный букет смешанных цветов.

— У меня посылка для мисс Эванджелины Монтальбано, — говорит он.

— Это я. — Беру у него цветы и оставлю свою подпись на бумаге в его блокноте. — Благодарю.

— Это от твоего симпатичного соседа? — Диана наблюдает, как я открываю открытку, нависая над моим плечом.

— Откуда соседу знать мое имя, дурочка? — Я вскрываю конверт, достаю открытку и читаю ее вслух. — Моей прекрасной дочери, так горжусь тобой и всеми твоими достижениями. Не могу дождаться, когда увижу студию после своего возвращения из поездки. С любовью, твой папа.

Отношения между моим отцом и мной идут на поправку. Я все еще злюсь на него, но работаю над этим со своим психотерапевтом. Она предложила мне пригласить его на мое открытие в качестве оливковой ветви для нового старта, но он находится за границей в важной рабочей поездке. Обычно это выводило меня из себя, но последние несколько месяцев он действительно прилагал усилия, чтобы поставить меня на первое место вместо работы.

Я не испытываю ненависти к своему отцу. Не виню его в смерти брата. Но по-настоящему обижаюсь на него за то, что он не отдал мне письмо Эрика, за то, что не сказал мне правду о произошедшем. Избавиться от этого было трудно, но со временем стало легче.

— Уже семь, — говорит мама. — Готова?

Такое чувство, словно сотни пчел жужжат у меня в венах. Мышцы напряжены, желудок сжимается в предвкушении.

Я киваю один раз и переворачиваю табличку на двери на «мы открыты».

— Давай сделаем это.

НА ОТКРЫТИЕ ПРИШЛИ ДЕСЯТКИ РАЗНЫХ СЕМЕЙ.

Это на десять больше, чем я ожидала. Они даже записывают своих детей на мой первый урок рисования в понедельник. Все наслаждаются прохладительными напитками и комментируют произведения искусства, которые я развесила по стенам.

Работы Эрика.

Вместо того чтобы прятать их в его старой комнате у папы, я решила поделиться его талантом со всем миром. Они полны эмоций и красок, и несколько человек даже спросили меня, продаются ли они. Не уверена, что смогла бы расстаться с ними. По крайней мере, пока.

Была одна молодая особа, которая стояла перед картиной, нарисованной Эриком во время одного из наших посещений Центрального парка. Портрет пожилой женщины, сидящей на скамейке с пакетом птичьего корма, вокруг нее на земле разбросаны голуби. Он прекрасно уловил выражение ее лица, легкий изгиб губ, меланхоличный блеск в глазах, исходящую от нее смесь одиночества и удовлетворенности.

Я бочком подхожу к девушке, разглядывая мазки кисти Эрика.

— Это прекрасная работа, — говорит она тихо.

— Спасибо. Его нарисовал мой брат. Мы часто гуляли в Центральном парке, и он подружился со всеми героями своих картин.

— Правда? — Она поворачивает голову и переводит взгляд своих голубых глаз на меня.

Я киваю и засовываю руки в задние карманы.

— Он покончил с собой два года назад.

Девушка прикусывает нижнюю губу.

— Сердитесь на него? — спрашивает она. Я делаю паузу, прежде чем ответить.

— Никто никогда не спрашивал меня об этом раньше.

— Извините. — Она опускает глаза в пол.

— Нет, не стоит. Мне нравится, что ты достаточно храбра, чтобы задать такой вопрос. Честно говоря, я не держу на него зла. Знаю, ему, должно быть, было невыносимо больно делать то, что он сделал. Я не могу сердиться на него за это. Это была не его вина.

Она снова поднимает на меня взгляд.

— Мне нравится ваша студия.

На моем лице расплывается улыбка.

— Спасибо, что пришла. Уверена, тебе было нелегко.

Она закатывает рукав и выставляет передо мной запястье. Длинный чистый шрам тянется вдоль ее предплечья, и мое сердце сжимается при виде этого.

Не в силах сдерживаться, я обнимаю ее за плечи и притягиваю к себе. Ее руки обхватывают меня за спиной, обнимая в ответ. Вспоминая, что я чувствовала в тот день, когда Грэм с непоколебимым терпением обнимал меня, я делаю то же самое для этой молодой девушки так долго, как она мне позволит.

Нам всем нужно напоминание, что мы не одиноки.

— Я здесь, чтобы помочь тебе, если тебе кто-то понадобится, — шепчу я. Ее тело вздрагивает рядом с моим.

— Спасибо.

Затем настает моя очередь пожимать руку.

Входная дверь открывается, маленький серебряный колокольчик звенит о стекло, и входит самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела. Длинные ноги, обтянутые джинсами, подчеркивают тонкую талию. Обтягивающая черная футболка облегает каждый изгиб и вырез его широкой, мускулистой верхней части тела. Линия его подбородка идеально, обрамлена щетиной и подчеркивает его полные губы, приподнятые в неуверенной ухмылке. Его шоколадно-каштановые волосы растрепаны на голове, слегка влажные на кончиках, как будто он только что принял душ перед тем, как прийти сюда. Полный комплект, потрясающе красив, невероятно сексуален, но это не то, что привлекает мое внимание.

Его глаза прикрыты солнцезащитными очками-авиаторами, но я чувствую, как они прожигают во мне дыру через всю комнату. Когда он снимает их и засовывает за вырез рубашки, комната, полная болтающих людей, отходит на задний план. Меня вталкивают в туннель, и все, на чем могу сосредоточиться, — это ослепительный свет в конце его два изумрудных маяка, указывающих мне путь.

Девушка, которую обнимала, отступает назад и опускает руки по бокам.

— Я бы хотела записаться на одно из ваших занятий.

Отрываю взгляд от мужчины, стоящего менее чем в ста футах от меня, и прочищаю горло.

— Разумеется. Можешь взять расписание у моей мамы. Она была бы счастлива, если бы ты записалась.

— Спасибо. — Она улыбается и направляется к моей маме, сидящей за столом.

И вот я стою одна — девушка с дырой в груди, вырезанной мужчиной, стоящим перед ней и держащим в руках ее кровоточащее сердце.

Мои ноги — бетонные блоки, и я рада этому, потому что не знаю, что бы делала, если бы могла пошевелиться. Он начинает приближаться ко мне, мой пульс ускоряется с каждым его шагом. Он движется медленно, как будто приближается к бродячей собаке в переулке, боясь, что та бросится в противоположном направлении.

Она могла это сделать.

К тому времени, как он добирается до меня, мои колени превращаются в желе, а дыхание становится прерывистым. Его знакомый запах проникает в мои ноздри, опьяняя и делая бесполезной.

Пожалуйста, не теряй сознания. Пожалуйста, не теряй сознания. Пожалуйста, не теряй сознания.

Словно для меня хуже уже быть не могло, он улыбается.

Дверь в клетку, в которой я заперла свои эмоции, распахивается, полностью срываясь с петель, ее содержимое затопляет мои чувства.

— Привет.

Его голос эхом отдается во мне. Я пытаюсь сглотнуть, но в горле словно камень застрял. Когда я говорю, вместо этого раздается легкий писк.

Мои щеки горят. Он улыбается еще шире.

Грэм.

— Ты здесь.

Он кивает.

— Я бы ни за что на свете не пропустил это. Ты выглядишь…

— Святая Матерь Мария!

Вздрагиваю, когда я слышу визгливый голос Дианы.

Она бросается к Грэму.

— Какого черта ты здесь делаешь, телохранитель? Хотя, наверное, я больше не могу тебя так называть. Это печально, потому что в слове «частный детектив» слишком много слогов.

От мягкого смеха Грэма у меня по коже бегут мурашки.

— Привет, Ди.

— Что ты здесь делаешь? — Голова Дианы поворачивается ко мне. — Ты его пригласила? Почему мне не сказала?

Качаю головой, все еще пытаясь обрести дар речи.

— Я не делала этого.

Грэм ухмыляется, потирая затылок.

— Вообще-то, ты пригласила меня.

Мои брови сходятся на переносице.

— Нет, это не так.

Я думала об этом. Но точно этого не делала.

Он лезет в задний карман и достает мой флаер на торжественное открытие.

— Ты приклеила это скотчем к окну соседней двери.

— Получается, ты украл его?

Он склоняет голову, но ничего не говорит.

— О… Боже… Господи! — Диана зажимает рот рукой, голубые глаза широко раскрыты.

— Что?

Грэм сдерживает смех.

— Дай ей секунду, Ди. Она поймет.

Глядя в глаза Дианы, я прокручиваю в голове слова Грэма.

Вообще-то ты пригласила меня. Я пригласила его?

Ты приклеила это скотчем к окну соседней двери.

Соседней двери? Вспоминаю письмо от владельца спортзала. С нетерпением жду встречи с тобой там.

У меня отвисает челюсть.

— Да! — Диана вскидывает кулаки в воздух. — Я победила! Выиграла пари! Теперь ты должна пойти с ним на свидание!

— Вы заключили пари, что владельцем спортзала был я? — спрашивает Грэм.

Диана тычет большим пальцем в мою сторону.

— Она думала, что владелец женщина. Я сказала ей, что это был мужчина. Горячий, накачанный, восхитительно сексуальный мужчина, если быть точной. И что ж, — она машет рукой вверх и вниз по телу Грэм, — вот он, собственный персоной. Я победила!

Грэм — мой сосед.

Грэм собственник помещения по соседству.

Грэм стоит прямо передо мной.

Грэм здесь.

— Может, мы сможем поговорить после закрытия. — Он быстро добавляет:

— Если хочешь.

Мне до сих пор не хватает связных слов, поэтому я киваю, как инвалид.

Мама подходит к нам, держа в руках блюдо с разнообразными сырами и крекерами.

— Грэм, здравствуй. Приятно тебя видеть. — Это действительно так.

— Взаимно.

— Грэм — владелец спортзала! — выпаливает Дианна. — Он — тот самый горячий сосед!

Мамины глаза расширяются, когда встречаются с моими.

— Оу. Какой интересный поворот событий.

Это действительно так.

Почувствовав, что мне нужна помощь, мама тянет меня за локоть.

— Одна семья интересуется твоим мастер-классом по рисованию. Уверена, вы с Грэмом сможете встретиться позже.

Грэм кивает.

— Иди. Наслаждайтесь своей вечеринкой. Я буду здесь, когда ты закончишь.

Он будет здесь.

Остаток часа я брожу как в тумане. Слышу бесконечные разговоры, я наблюдаю, как заполняются места на мои занятия, и я в приподнятом настроении. Но все, на чем могу сосредоточиться, — это на том факте, что Грэм здесь.

Чего он хочет?

Зачем он пришел?

Было ли это случайностью, что он оказался по соседству?

Чем он занимался в течение последнего года?

Он с кем-то?

Нет, я не имею права думать об этом. Оттолкнула его. Я та, кто отгородился от него. Не могу позволить себе предположить, что он здесь по какой-то другой причине, кроме как поздравить меня с моей студией. Не могу ожидать, что он все еще влюблен в меня. Правда?

После того как уходит последний гость, мама надевает куртку.

— Я ухожу. — Она смотрит на Грэм через всю комнату. — С тобой все будет в порядке?

Пожимаю плечами и тяжело вздыхаю.

— Не знаю.

Мама крепко сжимает мои плечи.

— Ты дала себе достаточно времени. И положила начало новой главы в своей жизни. Не переусердствуй с этим. Просто позволь случиться тому, что должно случиться. Выслушай то, что он хочет, и действуй по ситуации.

Поднимаю взгляд на одну из картин Эрика. «Не живи в страхе», — сказал бы он мне.

Крепко обнимаю маму и благодарю за всю ее помощь. Диана подмигивает из-за двери, выходя вслед за мамой.

Мы с Грэмом встречаемся посреди комнаты, вокруг нас витает нервная, неуверенная атмосфера.

— Это место выглядит потрясающе.

Улыбаюсь и позволяю своему взгляду блуждать по открытому пространству: кирпичной кладке, высокому потолку, абстрактным светильникам.

— Спасибо. Не могу поверить, что пришло так много людей.

Не могу поверить, что ты пришел.

— У тебя все будет здесь отлично. Я так горжусь тобой, Эва.

Моя кожа гудит от звука моего имени на его губах.

— Значит, тренажерный зал. Прекрасная идея.

— Ты вдохновила меня.

Склоняю голову набок.

— Каким образом?

— Во мне нет ни капли артистизма. В отличии от тебя. Но знаю, как бороться. Я могу научить людей защищаться, помочь им стать сильнее. Поэтому решил открыть тренажерный зал для обездоленных людей. Например, таким людям, как моя сестра, подвергшиеся нападению, или людям, вроде Эрика, которым нужно найти в себе силы сразиться со своими демонами. — Он пожимает плечами, будто то, что он сказал, не имеет большого значения.

— Хочу помогать людям.

Мои брови взлетают вверх.

— Я могла бы отправить тебе клиентов из своей студии!

Он улыбается.

— Здорово!

— Это… вау. Невероятная идея, Грэм.

Его взгляд на мгновение опускается в пол, прежде чем возвращает обратно ко мне. — У меня есть кое-что для тебя. Для студии. Он невероятно огромен, и не хотел входить с ним внутрь. Не против, подняться ко мне домой?

Я сглатываю.

— К тебе домой?

— Моя квартира находится над спортзалом. Наверху, как у тебя.

— Конечно. Тебе не нужно было ничего мне дарить.

Он ухмыляется и протягивает мне руку. Смотрю на него, заставляя себя взять ее или нет, борясь с собой за то, что я должна сделать. Просто позволь случиться тому, что должно случиться.

Вкладываю свою руку в его, и плечи Грэма заметно расслабляются.

Мы направляемся в его затемненный тренажерный зал и поднимаемся по боковой лестнице в его квартиру. Обстановка схожа с моей, за исключением того, что коробки сложены у стен, а кровать и крошечный кухонный стол — единственная собранная мебель.

— Прости за беспорядок, — говорит он.

— Ничего страшного. Когда ты сюда переехал?

— Два месяца назад. Занимался подготовкой спортзала. Я скромный. Все, что мне здесь действительно нужно, — это место, где можно поспать и поесть.

— Как я, — бормочу.

— Помню это.

Все еще сжимая мою руку, он подводит меня к большому тонкому предмету прямоугольной формы, прислоненному к стене. Он завернут в коричневую упаковочную бумагу.

— Я заказал это для тебя после того вечера, когда ты показала мне свои наброски. Представлял, как подарю его тебе перед открытием твоей художественной студии. — Его глаза впились в мои. — Я всегда верил в тебя.

— Ты сохранил это после всего? После всего этого времени?

Он кивает.

— Я ждал и верил, Эва.

Я тоже.

Мои руки дрожат, когда я наклоняюсь и разрываю бумагу. Слезы застилают глаза, когда вижу улыбающееся лицо Эрика, смотрящего на меня в ответ, его ноги свисают над городскими огнями внизу, в ночь перед его смертью.

Грэм превратил мой незаконченный набросок в большую фотографию на холсте.

— Помню, ты говорила, что она не закончена, — продолжает он, — но это мой любимый набросок из всех. Я подумал, что это может послужить напоминанием о том, что твоя история никогда не будет закончена. Всегда есть что-то еще, что ты можешь добавить к этому, и твоя жизнь могла бы повернуться совершенно по-другому. — Он замолкает. — Тебе нравится?

Я встаю и вытираю слезы со своих щек.

— Это так мило. Я в восторге. Спасибо.

Мы смотрим друг на друга, невысказанные мысли и чувства зависли между нами в тишине, в воздухе потрескивает электричество.

— Я скучал по тебе, — говорит он вдруг.

— Я тоже скучала. — Слова срываются с моих губ, и не жалею о них. Никогда не жалела о своих чувствах к Грэму. То, что я все еще чувствую.

Его темные брови вздрагивают при моих словах, глаза загораются, как от чирка спички. Так всегда было между нами — взрыв эмоций фейерверком, гулкий и обжигающий, освещающий даже самые темные ночи.

— У меня есть кое-что, что я хотел бы сказать. — Он придвигается ближе ко мне. — Я знаю, что разрушил твое доверие ко мне. Знаю, что разрушил то, что у нас было. Я солгал тебе, действовал за твоей спиной и подверг тебя опасности. Не знаю, что бы сделал, если бы с тобой что-то случилось той ночью, если бы мой отец…

Он крепко зажмуривается и трясет головой, как будто хочет выбросить эту мысль из головы. Когда он снова открывает их, то фокусирует на мне, и чувствую каждое его слово в своей душе.

— Ты прекрасна и совершенна как внутри, так и снаружи. У тебя большое сердце, чем я когда-либо знал в существовании, и ты заслуживаешь всего самого прекрасного в этом мире. Я никогда не прощу себя за то, что причинил тебе боль. Не проходит и дня, чтобы я не думал о совершенных мною ошибках, и каждую ночь я представляю себе все способы, которыми я мог бы поступить по-другому. Во снах снова и снова повторяют твое имя, умоляя вернуться.

— Ты сказала мне, что тебе нужно время, и я тебя услышал. Я уважал твое желание. Я отпустил тебя, даже несмотря на то, что это выпотрошило меня, несмотря на то что хотел побежать за тобой и убедить тебя остаться. Наблюдал за тобой издалека в течение последнего года, наблюдал, как ты растешь, расцветаешь и борешься за то, чтобы преодолеть всю душевную боль в своей жизни.

Он делает еще один шаг ближе и протягивает руку, чтобы погладить мое лицо, его пальцы обводят изгиб моей скулы.

— Ты поражаешь меня, Эва. Никто не сравнится с тобой. Ты изменила меня, заставляешь меня хотеть быть лучше. Но это ни хрена не значит, если не со мной. Правда в том, что я не хочу жить своей жизнью без тебя. Пожалуйста, Эва. Дай мне еще один шанс. На этот раз я все сделаю правильно. Я не был готов к встрече с тобой, когда мы встретились, и все было так неправильно, но обещаю тебе, я отдам тебе все, что во мне есть, если ты скажешь, что будешь моей.

Еще больше слез катятся по щекам, моя нижняя губа дрожит, когда я пытаюсь держать себя в руках.

— Ты следил за мной?

Его гигантское плечо поднимается и опускается.

— Я должен был убедиться, что с тобой все в порядке.

У меня вырывается тихий смешок.

— У тебя всегда хорошо получалось выслеживать меня.

Один уголок его рта приподнимается.

— Я люблю тебя, Эва. Я твой, если ты хочешь меня. — Его голос срывается, и он сжимает мое лицо в своих огромных ладонях. — Пожалуйста, избавь меня от этих страданий и скажи, что ты тоже все еще любишь меня. Скажи мне, что мы можем начать все сначала.

Страсть в его глазах, правдивость его слов, эмоции в его голосе… это поглощает меня.

— Я не был уверен, удастся ли простить тебя, — говорю я. — Мне потребовалось много времени, чтобы перестать злиться, осмыслить то, что ты сделал. Предательство причинило боль, и это исказило все мои любимые моменты, которые мы провели вместе. Мне казалось, что у меня не было ни одного настоящего момента, за который можно было бы уцепиться. Я чувствовала себя использованной.

Лицо Грэма вытягивается, он готовится к тому, что, по его мнению, я собираюсь сказать дальше.

— Но в конце концов я кое-что поняла. Ты нашел письма Эрика и принес их мне. Знал, что это разоблачит тебя, что все изменится в ту секунду, когда передашь мне этот конверт, и все же ты рискнул всем этим, чтобы я могла получить последнюю частичку моего брата. Знал, что это значило для меня, и ставил это превыше всего остального. Ты пожертвовал собой ради меня.

Приподнимаюсь на цыпочки и позволяю своим рукам скользить вверх по его рукам, плечам, по знакомому рельефу его тела, останавливаясь на затылке. Я касаюсь его губ своими, и его тело вздрагивает.

— Я все еще люблю тебя, Здоровяк. И никогда не переставала. Пришлось сшивать каждый кусочек собственного чертова сердца, и оно изрезано и в синяках, но оно принадлежит тебе. Только тебе.

Долгий выдох срывается с его приоткрытых губ, затем его руки обнимают меня, окутывая своим знакомым теплом. Облегчение обрушивается на нас, окутывая комфортом и ободрением.

Он здесь.

Он вернулся.

Он мой.

— Останься со мной сегодня вечером, — шепчет он. — Мы можем не торопиться. Можем двигаться медленно, если ты этого хочешь. Но мне нужно обнять тебя, нужно, чтобы ты спала рядом со мной этой ночью.

— Жизнь слишком коротка, и мы потратили впустую слишком много времени. — Вздергиваю подбородок, чтобы убедиться, что он видит настойчивость в моих глазах. — Я прощаю тебя, Грэм. Все, что произошло, привело нас сюда, именно к этому моменту, и этот момент абсолютно идеален. Я бы прошла через все это снова, если бы знала, что в конце концов мы будем стоять прямо здесь, вот так.

— То есть…

— Я не хочу медлить.

Он завладевает моим ртом, мои слова — шанс для нашего нового начала. Опустошает меня, его губы горячие и отчаянные. Это мощно, ошеломляюще и неконтролируемо. Мы вкладываем все друг в друга, наши тела и души сливаются воедино, прошлое уступает место нашему будущему.

Я хватаюсь за его рубашку, и он снимает одним рывком над головой, прежде чем сделать то же самое с моей. Мы лихорадочно срываем с себя одежду, наши рты снова сливаются после того, как каждая вещь падает на пол, пока мы не оказываемся обжигающе горячими, кожа к коже.

Грэм поднимает меня, и мои ноги обвиваются вокруг его талии, когда он несет меня к своей кровати большими быстрыми шагами. Мы падаем на кровать, одеяло надувается вокруг нас, как облако, на котором мы плывем. Мир исчезает, и я отпускаю все на самотек. Сдаюсь.

Рамки стерты.

Это что-то новое.

Грэм стонет, когда его язык скользит глубоко в мой рот в поисках моего, от вибрации у меня мурашки пробегают по пальцам ног. Мы лижем, сосем и кусаем, пожирая друг друга до тех пор, пока не перестаем дышать.

— Ты нужна мне, — выдыхает он.

— Я здесь. Возьми меня.

Он прижимается ко мне бедрами, скользя по моей влажности. Его веки закрываются, и он впивается зубами в мою губу.

— Презерватив, — ворчит он.

— Я принимаю таблетки.

Ну же, Здоровяк. Перестань сдерживаться.

— Ты уверена? Мы не двигаемся слишком быстро?

— Давай, Грэм. Сделай это, больше никаких ожиданий.

Он протягивает руку между нами и проникает внутрь меня. Его мышцы дрожат, когда он полностью выходит и вталкивается обратно. Я извиваюсь под ним, вращая бедрами, запуская пальцы в его густые волосы и хватая их в кулак.

Он снова входит в меня, глубже, но по-прежнему медленно и контролируемо.

— Посмотри на меня, Грэм.

Смотрит на меня своими прекрасными зелеными глазами, и я прижимаю его лицо к своему.

— Отдай мне все. Я хочу всего этого. Хочу тебя.

Его последние остатки сдержанности рассеиваются, и он в ярости захватывает мой рот, вколачиваясь в меня без остатка. Одной сильной рукой он опирается рядом со мной на матрас, чтобы приподняться, другая скользит вниз по моему телу, его пальцы впиваются в мое бедро, сжимая его, пока он входит и выходит, входит и выходит. Его наказывающий ритм жесткий, быстрый и грубый, и именно такой, какой мне нужен.

— Грэм… — Стону его имя, снова и снова, по одному за каждый день, что мы не были вместе, за каждый раз, когда думала о нем, за каждый удар моего сердца в его отсутствие.

— Я чертовски сильно люблю тебя, Эва. Очень. Блядь. Сильно.

Агония, благоговение и потребность кружатся в его глазах, когда он смотрит на меня сверху вниз. Он задыхается, кожа блестит от пота, мышцы подрагивают и сокращаются. Самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела.

Он подтягивает мои ноги к груди, погружаясь так глубоко, как только может, и я кричу, умоляя о большем, умоляя его, умоляя о вечности.

— Всегда, — обещает он. — Ты моя. Мы больше никогда не расстанемся.

И когда я кончаю, Грэм падает за край вместе со мной, мы оба взываем друг к другу, мое естество сжимается вокруг него, когда он наполняет меня своим освобождением.

Он прижимает меня к себе и укачивает в своих объятиях, лаская мою кожу, целуя лоб, мои щеки, нос и губы. Мы наслаждаемся тишиной, прикасаясь друг к другу, наслаждаясь ощущением того, что находимся именно там, где нужно.

Усталость постепенно берет верх, и мы засыпаем, вплетенные друг в друга, полностью насытившиеся и довольные.

Я вздрагиваю, когда луч солнца пробивается сквозь высокие здания в городе, освещая квартиру Грэма. Его ровное дыхание касается моего затылка, когда он спит позади меня; одной рукой он обвивает мою талию, прижимая меня к себе, наши ноги переплетены друг с другом. Я отодвигаюсь еще дальше, наслаждаясь ощущением того, что меня поглощает его тело.

— Если ты продолжишь так извиваться, я тебя трахну, — говорит он, его глубокий голос хриплый и сонный.

Ухмыляюсь и еще немного потираюсь об него задницей.

С его губ срывается низкое рычание, и он прикусывает зубами мое плечо.

— Я хочу этого каждое утро.

— Секс?

— Тебя. В своей постели. Чтобы ты просыпалась со мной каждый день.

— Я тоже этого хочу.

Его рука скользит по моему бедру, вниз и снова вверх.

— Так давай сделаем это.

Я выгибаю спину и стону на выдохе, когда его ладонь поднимается вверх по моему животу и обхватывает грудь.

— Это значит «да»? — спрашивает он, обводя большим пальцем мой приподнятый сосок.

Я беру его руку и провожу ею вниз между своих ног, скользя пальцами по моей влажности.

— Да, — выдыхаю я.

— Переезжай ко мне, Эва. Позволь готовить тебе ужин каждый вечер и заниматься с тобой любовью каждое утро. Давай строить нашу жизнь вместе.

— Да.

Он скользит своей растущей эрекцией внутрь меня, пока я покачиваюсь под его пальцами.

— Мне все равно, где мы будем, — шепчет он мне на ухо. — Главное, чтобы ты была здесь, со мной.

— Да, — повторяю я.

Его поглаживания сзади медленные и глубокие, а пальцы двигаются томными кругами, дразня меня, поклоняясь моему телу.

Он не торопится.

Мы никуда не спешим.

Мы в начале вечности, и ничто и никто нас не сдерживает нас.

Больше нет.

Никогда.

КОНЕЦ