Неизбежный

ГЛАВА 6

ЭВА

— ПРОСТИ ЗА ВЧЕРАШНЕЕ.

Диана отмахивается от меня.

— Не стоит. Все в порядке.

— Нет, Ди. Это не нормально. Мне не следовало так на тебя огрызаться. Ты мой лучший друг, и просто пыталась помочь.

Она кивает.

— Это правда. Мне больно видеть тебя расстроенной.

— Знаю. — Я протираю глаза, а затем провожу пальцами по волосам, тяжело выдыхая. — Впрочем, ты прав. Если расстраиваюсь, то с концами.

— Уже почти время ужина, а ты проработала весь обед. Я никогда раньше не видела тебя такой.

Смотрю вниз на все карточки с местами, разбросанные вокруг.

— Мы только наполовину закончили с рассадкой гостей. Я просто хочу покончить с этим, чтобы уже не думать об этом.

— Мы опережаем график. Не загоняйся.

Я бросаю взгляд в противоположную сторону комнаты, где находится Грэм.

— Наверное, просто пытаюсь чем-то себя занять. Мыслями о том факте, когда Грэм признался, что хотел меня прошлой ночью.

За этим следует тот факт, что он стыдится этого.

Он считает себя недостойным, чем я заслуживаю, словно я хочу такого же роскошного образа жизни, в котором родилась. Но для счастья мне не нужны деньги. Мой мир и так наполнен дорогими вещами, но я существую, будто пустая оболочка самой себя, мертвая внутри. Ничто здесь не заставляет меня чувствовать себя живой.

Не так, как Грэм заставлял меня чувствовать себя на прошлой неделе.

Диана приподнимает свои идеально выщипанные брови.

— И это имеет какое-нибудь отношение к стоящему вон там куску человеческого мяса ростом шесть футов четыре дюйма?

Я закрываю лицо руками.

— Если скажу «да», ты будешь кричать?

— О… Боже мой, — визжит она шепотом, отрывая мои руки от лица. — Так и знала!

— П-ф-ф. Ты ничего не знала.

— Пожалуйста. Напряжение в этой комнате ощутимо. И он продолжает бросать эти тоскующие взгляды в твою сторону всякий раз, когда ты не смотришь. Чувак выглядит так, будто кто-то пнул его щенка.

Я скрещиваю руки на груди.

— Ты можешь все это сказать, даже если на нем солнечные очки?

Она пожимает плечами.

— Это моя сверхспособность.

— Он работает на моего отца, Ди. Ему платят за то, чтобы он был со мной. Если бы папа уволил его сегодня, он бы ушел.

— Не используй это как оправдание. Если ты что-то чувствуешь к нему, тогда сделай шаг. Действуй. И если он попытается уйти, не позволяй ему это сделать.

— Мы говорим метафорически, или ты предлагаешь мне надрать задницу Кэти Бейтс, если он попытается меня бросить?

Диана хихикает и толкает меня в плечо.

— Знаешь, что я имею в виду. Добивайся того, чего хочешь. Ты заслуживаешь быть счастливой.

Я это знаю, правда? И Эрик тоже.

Возможно, я смогу попытаться стать счастливой за нас обоих, младший братик.

Диана поднимает меня на ноги.

— А теперь ступай. С рассадкой разберемся завтра.

Я обнимаю ее за плечи и притягиваю в объятия.

— Люблю тебя, Ди-Кэш.

— Я тоже люблю тебя, Эва-распутница.

Набрасываю на плечи свою кожаную куртку и направляюсь к Грэму.

— Пошли, Здоровяк. Я умираю с голоду.

Он поднимает с пола коричневый бумажный пакет и протягивает его мне. Внутри буррито, завернутое в фольгу, из магазина тако, расположенного дальше по улице.

Когда поднимаю на него взгляд, он пожимает плечами, как будто в этом нет ничего особенного.

— Я так и думал, что ты проголодаешься.

Когда в последний раз кто-то делал для меня что-то не из чувства долга? Грэму платят за то, что он мой телохранитель, но ему платят не за то, чтобы он приносил мне латте и буррито.

Это совсем другое. Сердце бешено колотится в груди. Добивайся того, чего хочешь.

— Хочешь прокатиться со мной?

— Разве не устала? — спрашивает он. — Ты сегодня вкалывала как проклятая.

— Я высплюсь, когда умру. Ну же. Знаю идеальное место.

Я ПРИКУСЫВАЮ НИЖНЮЮ ГУБУ, ЧТОБЫ СДЕРЖАТЬ РВУЩИЙСЯ НАРУЖУ СМЕХ.

— Если ты будешь смеяться, я не буду этого делать.

Грэм смотрит на меня сверху вниз, что в данный момент внушает примерно столько же страха, сколько котенок.

На нем мой запасной мотоциклетный шлем, который я купила для Дианы, чтобы она надевала его всякий раз, когда ездит со мной.

Он ярко-розовый с фиолетовыми наклейками в виде гибискуса по бокам.

— Думаю, розовый действительно подчеркивает цвет твоих глаз, — говорю я.

— Просто садись на этот чертов мотоцикл и поехали.

Перекидываю ногу через байк.

— Ты когда-нибудь раньше ездил пассажиром?

— А ты когда-нибудь раньше ездила с таким тяжелым пассажиром вроде меня?

— Не волнуйся. Знаю, как справиться с таким большим парнем, как ты. — Подмигиваю и похлопываю по сиденью за своей спиной.

Все это весело и кокетливо, пока он не садится верхом на сиденье позади, прижимаясь вплотную к моей спине, его выпуклость прижимается к моей заднице.

— Ты уверена в этом, принцесса?

От низкого рокота его голоса у меня в ухе по коже бегут мурашки. Огромные руки обхватывают мой живот, и я изо всех сил стараюсь дышать ровно, молясь, чтобы Грэм не почувствовал мой учащенный пульс. Его огромное присутствие окружает, и я не могу скрыть реакцию своего тела на то, каково это — быть так близко к нему.

Поворачиваю ключ и завожу двигатель. Когда на горизонте становится чисто, вливаюсь в поток машин и петляю по оживленным улицам. Мы пролетаем через туннель, ведущий из города, и как только оказываемся на другой его стороне, я врезаюсь в него.

Есть что-то успокаивающее в езде на полной скорости, рассекая воздух и оставляя мир позади себя.

Иногда думаю о том, чтобы уехать и никогда не возвращаться.

Манхэттен — единственное место, где я когда-либо жила. Не знаю, куда бы еще я пошла и что бы делала, когда добралась туда. Но я бы с этим разобралась. Это мысль манила.

Добравшись до места назначения, сбавляю скорость и съезжаю с дороги, чтобы припарковаться.

Мы встаем и потягиваемся, вешая шлемы на каждую ручку.

Грэм осматривает местность.

— Итак, где мы?

— Нигде. — Я хватаю пакет с буррито и ступаю в заросшую траву. — Следуй за мной.

Мы исчезаем в густом лесу. Я знаю, что уже рядом, когда слышу звук льющейся воды. Деревья впереди расступаются, и становится виден берег реки.

— Никогда бы не подумал, что ты любительница природы.

— Я же говорила тебе, что полна сюрпризов.

Опускаюсь перед рекой до тех пор, пока задницей не касаюсь земли.

Грэм занимает место рядом со мной, упираясь локтями в колени.

— Как ты нашла это место?

— После смерти Эрика моя мама съехала. Это было так неожиданно. Она просто собрала вещи и ушла. В одну секунду у меня была семья, а в следующую… Все потеряла. Не меня неожиданно навалилось все разом. Я не могла с этим смириться. Таким образом, уехала из города и продолжала ехать, притворяясь, что могу оставить эту жизнь позади и начать новую. Однажды мельком увидела реку сквозь деревья. Здесь было так тихо, все отличалось от бетонных джунглей, в которых мы живем, — я пожимаю плечами. — Здесь чертовски спокойно.

— Куда сбежала твоя мама?

— Не знаю, мне все равно.

— Черт, — бормочет он. — Это отстой.

— Иногда я ей завидую. Она свободна. Ходит, куда ей заблагорассудится.

— Это не значит, что она счастлива.

Он прав.

Никогда не думала об этом с такой точки зрения. Я представляла ее довольной и беззаботной, живущей лучшей жизнью без нас. До сих пор до меня не доходило, что ее демоны могли последовать за ней.

Выдавливаю из себя смешок.

— Брат умер, мама бросила. У меня довольно много багажа, да?

— У меня тоже есть багаж. У всех он есть. — Он ложится на спину на траву, закидывает руки за голову и устремляет взгляд в небо. — Не стыдись делиться этим перед кем-то.

Я лежала на боку, лицом к нему, наслаждаясь открытым видом его прекрасного лица.

— Если бы ты мог делать что угодно, быть кем угодно, что бы ты выбрал?

Грэм молчит. Я даю ему время подумать, радуясь, что он не выдал стандартный ответ.

— Всегда думал, что стану бойцом.

Мои брови приподнимаются.

— Типо боксера?

— Боец ММА. У меня были спонсоры в очереди и все такое.

— Что случилось?

— У моей мамы обнаружили опухоль головного мозга. Она не хотела идти на химиотерапию, поэтому врач сказал, что жить ей осталось меньше шести месяцев. Я проводил с ней все свое время, желая впитать в себя как можно больше этого. Был слишком напуган, чтобы оставить ее даже на час, потому что не знал, увижу ли ее еще раз. Итак, я перестал бороться. Сдался.

У меня болит грудь в том же самом пустом месте, которое оставил Эрик после своей смерти. Грэм понимает горе так же хорошо, как и я. Протягиваю руку и осторожно поворачиваю его лицо, чтобы он посмотрел на меня.

— Ты не сдался. Ты поставил свою мать на первое место, а это то, что должна делать семья.

Его блестящие глаза отражают мои.

— После того, как она умерла, я не смог заставить себя снова сражаться. Во мне не было того огня. Потерял искру. Ничто не имело значения, если ее там не было, чтобы увидеть это.

— Теперь ты можешь найти то, что важно для тебя. Твоя мама хотела бы, чтобы ты

это сделал.

— Как и твой брат.

Снова в точку.

Открыться Грэму не трудно. Чем больше мы делимся, тем глубже я хочу узнать о нём. Он проникал в меня, как дерево; его корни опутывают и извиваются вокруг моего сердца. И это опасно.

— Ладно, хватит этого кашеобразного дерьма. — Я поднимаюсь и отряхиваю грязь и траву с себя.

Он приподнимается на локтях.

— Что ты задумала?

— Хочу немного повеселиться.

Сбрасывая ботинки, я расстегиваю пуговицу на джинсах и стягиваю их вниз.

Грэм не сводит с меня своих широко раскрытых глаз. Должна отдать ему должное, у него есть выдержка. Если бы ситуация была обратной, я бы трахала глазами каждый обнаженный дюйм его идеального телосложения. Даже когда стягиваю рубашку через голову, его взгляд ни на секунду не отрывается.

Разворачиваюсь и расстегиваю лифчик, позволяя ему соскользнуть по моим рукам на землю.

Затем с важным видом направляюсь к реке, одетая только в черные кружевные стринги с улыбку на губах.

Прежде чем опускаю палец ноги в воду, Грэм оказывается позади меня. Мои мышцы напрягаются, напряжение скручивает живот. Он так близко, но не прикасается ко мне.

— Кажется, вода холодная.

Его глубокий голос разжигает огонь внутри меня, горячее дыхание на моей коже заставляет волосы на шее вставать дыбом.

— Не волнуйся, Здоровяк. Я знаю, что из-за холода кожа стягивается и становится морщинистой. Не буду судить.

Грэм усмехается.

— О, морщины меня не волнуют.

Он проносится мимо меня, открывая самый великолепный вид на его гладкую, широкую спину и круглую, мускулистую задницу. Затем парень ныряет в воду.

После того, как я отрываю челюсть от земли, прыгаю вслед за ним и радуюсь прохладной воде вокруг. Мы пытаемся удержаться на плаву, стараясь изо всех сил двигать ногами.

— Ты со всеми своими клиентами купаешься нагишом? — Брызгаю водой ему в лицо.

— Только, если она заноза в заднице.

— Значит, только со мной.

Он ухмыляется.

— Да, получается.

Я кружу вокруг него, как акула.

— Мог ли ты однажды научить меня драться?

Его голова склоняется набок.

— Ты это серьезно?

— Почему нет? Тебя не всегда будет рядом, чтобы защитить меня.

Почему эта мысль так сильно ранит?

— Хорошо. Могу научить тебя нескольким приемам. — Спина Грэма выпрямляется, как шомпол. — Э-э, Эва…?

— Что такое?

— Пожалуйста, скажи, что это твоя нога только что задела мою.

Мой желудок сжимается, и я качаю головой.

— Какие существа обитают в этой реке?

— Не знаю, но однажды видела кое-что в Planet Earth (прим. пер.: Планета Земля (англ. Planet Earth) — документальный сериал производства телеканала BBC) о… черт! Что-то снова коснулось меня.

Затем что-то скользит по моей ноге, и я кричу.

— Меня это тоже только что тронуло!

— Черт, а что, если это аллигатор?

— Не говори так! — Я бросаюсь к нему и ныряю в его объятия, обхватывая ногами его талию и цепляясь за него изо всех сил. — Что нам делать?

Грэм запрокидывает голову и смеется. Этот ублюдок смеется.

— Это из-за нервозности? Почему ты смеешься, когда нас вот-вот съест аллигатор?

Его глаза плотно закрываются, и теперь он смеется еще громче.

— Я просто прикалывался над тобой. Ничто не касалось моей ноги.

Рычу и бью его по груди.

— Ты идиот! Ты напугал меня до чертиков!

Но его глубокий смех заставляет меня хихикать, и вскоре я смеюсь вместе с ним.

И какое это зрелище — видеть, как Грэм смеется от души. Это трогает что-то внутри меня, и появляется сильная потребность заставлять его смеяться вот так почаще.

Я приняла решение: смеющийся Грэм гораздо сексуальнее, чем его хмурая версия.

Когда наш смех стихает, наступает осознание нашей полной наготы. Его сильные руки обхватывают меня за талию, мои груди прижимаются к его обнаженной груди, наши самые чувствительные места всего в пару дюймах друг от друга.

Внезапно мысль о возможной опасности, исходящей от аллигатора, вылетает из головы.

Сердце Грэма бьется о мою кожу в том же ритме, что и мое. Провожу кончиком пальца по пульсирующей вене на его шее, и его глаза закрываются, когда он позволяет моим рукам продолжать исследовать верхнюю часть его тела.

Прижимаюсь губами к его правому плечу, оставляя дорожку поцелуев на его груди, и прикусываю его левое плечо, когда добираюсь туда.

Он вздрагивает, и хватка на моих бедрах усиливается.

Чувствуя внутри смелость, желая подтолкнуть его еще больше, я провожу языком по его шее и посасываю мочку уха, наслаждаясь низким рычанием, которое раздается в нем.

— Я хочу тебя, Грэм, — шепчу. — И ты хочешь меня.

Он прерывисто выдыхает, и его челюсть сжимается.

— Да…

— Тогда возьми меня.

Мои глаза выражают безмолвную мольбу, умоляя его взять меня, поцеловать и прикоснуться ко мне.

Поглотить меня.

— Не могу.

Он отпускает меня.

— Почему? — Я пытаюсь убрать с лица выражение неприязни. — Что останавливает?

Грэм смотрит на меня через плечо, когда начинает плыть обратно к берегу, в его глазах читаются боль и сомнение.

Однако он не отвечает.

Ничего не говорит.

Ни единого слова за всю обратную дорогу в город.