Нескромное предложение

Глава 30

Завершая последний круг по залу, Филип спросил:

— Теперь ты поверила, что дедушка поправляется?

На этот раз искренняя и очень светлая улыбка озарила ее лицо.

— О да, Филип. Но его почерк не так разборчив, как раньше. Это немного пугает меня.

— Все будет в порядке, вот увидишь!

Музыка смолкла, и Филип, притянув к себе Сабрину, коснулся губами ее губ.

— Молодец! Ну вот и все.

Он снова поцеловал жену под смех и аплодисменты собравшихся, все еще не привыкнув к ее маленькому росту: макушка едва доходила до его плеча. И он принял на себя ответственность за это крохотное непредсказуемое создание.

Будущую мать его детей. Да, при этой мысли любому мужчине станет не по себе!

Стоя рядом, супруги принимали прощальные пожелания и поздравления гостей. Очень немногие были при этом чистосердечны, большинство оставались холодно-вежливыми. Некоторые джентльмены исподтишка бросали на невесту взгляды, крайне не понравившиеся бы Филипу, если бы он их заметил. Но в основном приличия были соблюдены.

Одной из последних ушла леди Берсфорд.

— Ты довольно умело все это проделала, племянница, — заметила она, — и сумела добиться своего. Повезло тебе, что виконт оказался благородным человеком.

— Совершенно верно. Благодарю вас, тетя, — едва шевеля губами, выговорила Сабрина. Взгляд ее не отрывался от зеркала, сверкавшего как раз над правым плечом тетки.

Леди Берсфорд кивнула виконту:

— Доброй ночи, милорд. Оставляю вас с вашей стыдливой новобрачной.

Филип взял руку Сабрины, поднес к губам и поцеловал пальцы.

— Сабрина слишком устала, чтобы думать о стыде и тому подобных вещах, хотя я уверен, что она невольно краснела, выслушивая омерзительные замечания, которые позволяли себе некоторые дамы.

— Ничего не поделаешь, — презрительно фыркнула леди Берсфорд, величественно выпрямляясь.

Сабрина с облегчением увидела, что дворецкий Грейбар маячит возле тетки с горностаевой накидкой, перекинутой через руку.

— Спасибо, Грейбар. Ее сиятельство уже уходит. Доброй ночи, тетя.

Леди Берсфорд пронзила племянницу уничтожающим взглядом и позволила Грейбару накинуть на нее роскошный мех.

— Что ж, племянница, как постелешь, так и поспишь. Прекрасный выпад, и прямо в цель!

Но Сабрина лишь безразлично посмотрела на нее, склонив голову набок.

— Мужчины всегда высоко ценили невинность, — добавила леди Берсфорд и прошествовала вон из комнаты.

— Забудь. Не обращай внимания, Сабрина, — посоветовал Филип. — Все они не стоят твоего мизинца. Ну что, пора спать?

Сабрина нерешительно замялась.

— Ни о чем не волнуйся, — велел он, — и верь мне.

Он не какой-то похотливый мальчишка, не владеющий собой! Не хватало еще насмерть перепугать ее! Нет, он даст ей возможность опомниться, оглядеться, получше узнать его. Да и ему самому нужно время привыкнуть к мысли о том, что теперь он женатый человек. Совершенно невозможно представить, какие изменения придется вносить в свою доселе столь приятную жизнь.

— Грейбар сообщил, что эта ужасная особа Хиклс собрала вещи и ушла. Он считает, что Дорис прекрасно тебе подойдет. Я ее пришлю.

Филип погладил жену по руке и отвернулся.

— Никогда не видела ангела с такими изумительными рыжими волосами, миледи, — восхитилась Дорис. — Даже на картинках в книжке все ангелы — прелестные маленькие девочки со светлыми волосами и огромными голубыми глазами. Но, думаю, красноволосый ангел — тоже очень мило.

«Только уж слишком он бледный и безжизненный, этот ангел», — подумала про себя горничная, надевая на Сабрину вышитую батистовую сорочку. Она представила себя в объятиях его сиятельства и едва не лишилась сознания. Да, такой джентльмен — мечта любой леди! Очарователен, просто очарователен, и глаза сводят тебя с ума, а против манер невозможно устоять! Правда, на Дорис он никогда не обращал внимания. Жаль, что виконтессой стала эта малышка, которая ведет себя, как испуганный кролик на прицеле охотника! Она совсем не похожа на распутную особу, подарившую виконту свою невинность и сумевшую поймать его на удочку. Если бы не густые волосы и не эти странные глаза, за которые в древние времена ее, вероятно, сожгли бы на костре, как ведьму, она казалась бы жалким потерянным ребенком. Непонятно, как виконту удалось заставить ее задрать юбки!

Сабрина рассеянно кивнула, и Дорис улыбнулась про себя. Неужели найдется такая женщина, которая сможет остаться равнодушной к виконту в постели?! Даже это бледное создание вряд ли сможет устоять.

Она отложила щетку и отступила.

— Что еще будет угодно, миледи?

— Ничего, Дорис. Спасибо.

Горничная присела и торопливо удалилась, бесшумно прикрыв за собой дверь. Сабрина медленно отвернулась от зеркала и оглядела большую спальню. Типично мужское убежище со строгой обстановкой, совершенно не отражавшей характер хозяина. Над всем царила огромная кровать из резного дуба, стоявшая на возвышении. Ни занавесей, ни балдахина, чтобы смягчить впечатление.

Она подняла канделябр и, подойдя к кровати, поставила его на тумбочку. Филип пообещал, что завтра же рабочие начнут переделывать смежные покои, принадлежавшие его матери. Он искренне сожалел, что не хватило времени все подготовить к свадьбе, так что придется сегодня Сабрине провести ночь здесь.

С ним.

Сабрина никогда раньше не спала с мужчиной. То есть спала, но тогда у нее был жар. Филип прижимал ее к себе, и все казалось нереальным, призрачным, а она оставалась безвольной молчаливой участницей происходившего.

И вот теперь Сабрина замужем. И даже предложила Филипу себя как часть сделки. Что-то он не проявил особого энтузиазма!

Сабрина поскорее улеглась, натянула одеяло до подбородка и уставилась в потемневшие потолочные балки. И стала напряженно прислушиваться, пытаясь уловить шаги мужа. Тонкая ткань рубашки сбилась до талии, когда девушка подтянула колени к подбородку.

Филип будет добр и нежен. Нет причин бояться, что он станет унижать ее, причинять боль, как Тревор. Он просил доверять ему, и она согласилась.

Комната была такой пустой и молчаливой… просто невыносимо!

Сабрина тихо запела и пела до тех пор, пока не заболело горло.

Он не пришел.

К счастью, она в отличие от других девушек имела возможность неплохо узнать будущего мужа. Он ухаживал за ней, купал, пек хлеб, рассказывал о своих приключениях. В ту ужасную ночь она пыталась сбежать от него, но проклятая лошадь не тронулась с места. А еще одна неприятность… месячные… он даже знал о подобных вещах! И помог ей. Сабрина зажмурилась что было сил. Да, она знала Филипа, или, лучше сказать, он знал ее. Часы на камине громко пробили один раз. Возможно, он вообще не придет. Но где же Филип будет спать? Она заняла его постель. Если бы он не хотел этого, так и сказал бы. А что, если он занял комнату для гостей?

Сабрина решительно вскочила. Несправедливо, что она выгнала Филипа из собственной спальни! Это его дом, его кровать!

Она зажгла свечу, накинула пеньюар и босиком направилась к двери. В коридоре была тишина. Она медленно двинулась вперед, открывая по пути каждую дверь. Пусто. Ни единой живой души. Где же он?

Девушка спустилась вниз, бережно прикрывая рукой колеблющийся огонек. Наконец она заметила свет, пробивающийся в щель под дверью комнаты в глубине дома. Кажется, нашла!

Сабрина подняла было руку, чтобы постучать, но тут же передумала и приложилась ухом к двери. Ни звука. Она осторожно повернула ручку. Дверь бесшумно приоткрылась. Похоже на мужской кабинет, обставленный кожаной мебелью и обшитый панелями. Перед камином, в котором почти угас огонь, возвышалось большое мягкое кресло. Она двинулась было к креслу, но Филип неожиданно встал и повернулся лицом к жене. Он так и не снял фрака, только ослабил галстук. Волосы растрепаны, в руке бокал с бренди.

— Сабрина? — Он шагнул было к ней, но тут же замер. — Что-то случилось? Тебе плохо? Приснился кошмар?

— О нет! Прости, что побеспокоила тебя, Филип, но ты не пришел в спальню. Это несправедливо, так что я решила найти тебя и попросить прийти.

Филип ошеломленно потряс головой, словно не веря собственным ушам.

— Несколько странное предложение, — пробормотал он, — особенно для девушки, предпочитающей скорее увидеть любого мужчину в цепях, чем позволить ему ее коснуться. Давай сначала все выясним. Хочешь, чтобы я пришел в свою спальню?

— Да, разумеется. Это твой дом.

— Но теперь и твой тоже! Повторим все еще раз. Ты просишь меня прийти в спальню? И сама там будешь?

— Конечно. Но если предпочитаешь, чтобы я спала в другом месте, так и скажи. Меня это не оскорбит. Мы ведь друзья, чтобы обращать внимание на такие пустяки.

Как ни странно, но в эту минуту он готов был поклясться, что в ее голосе прозвучала обида.

Филип откашлялся и нетерпеливо запустил пальцы в волосы, чем еще больше их растрепал.

— Ты меня не так поняла, Сабрина. Я хотел поговорить с тобой о супружеских обязанностях… Нет, это слишком прямолинейное понятие. Я собирался побеседовать с тобой об отношениях между мужем и женой, но решил сделать это завтра. Ты очень устала и сегодня должна отдохнуть и выспаться. Не стоит бродить по дому в час ночи в этой вышитой штуке, которая, если сказать правду, делает тебя неотразимо соблазнительной. Ну, что скажешь?

Сабрина опустила глаза. Хорошо, что она стоит на толстом ковре. Деревянный паркет, должно быть, очень холодный.

— Что я скажу? Послушай, Филип, чего ты хочешь от меня?

— Хочу, чтобы ты шла спать, а завтра, когда черные круги под твоими глазами исчезнут, я постараюсь очень осторожно разъяснить тебе, что происходит в постели между супругами. Но сейчас очень поздно и ты… отчего-то совсем не так бледна, как раньше. — Он чертыхнулся и внимательно вгляделся в лицо Сабрины.

— Я хотела узнать, придешь ли ты, Филип, — терпеливо повторила она. — Ты сам сказал, что уже поздно. Тебе тоже нужно отдохнуть: ты столько сделал за эту неделю! И так старался ради меня!

— Хорошо, — кивнул Филип и шагнул к ней. Она отступила. Филип протянул руку, но она вручила ему канделябр.

Филип улыбнулся мягко, снисходительно, словно отец — капризному ребенку.

— Ты очень отважна, Сабрина, — заметил он, отдавая обратно канделябр, и потрепал ее по щеке. — Иди спать. Завтра один из нас сможет поселиться в другой спальне.

— Ты поговоришь со мной, о чем хотел?

— Обязательно.

Филип подождал, пока не услышал, как закрылась дверь кабинета. Он представлял, как она поднимается по лестнице и подол широкой сорочки вьется вокруг щиколоток. Но даже если бы вожделение захлестывало его, Филип не дотронулся бы до этого невинного прелестного создания. И она выбрала его, открыто предлагала себя!

Он ощутил прилив неудержимого сладострастия и справедливого гнева к себе. Он не осквернит ее своими ласками, не отпугнет, не оскорбит. Защитит и убережет от своих же притязаний. И немедленно покинет этот дом.

Филип вышел и тут же наткнулся на сияющего дворецкого.

— Великолепный праздник, милорд.

— Да, Грейбар, — рассеянно кивнул виконт, все еще думая о Сабрине. — Поблагодарите слуг за меня.

— Позвольте мне и всей челяди пожелать счастья вам и виконтессе.

Грейбар надеялся, что хозяин поймет намек, но опасался, что надежды напрасны. Его сиятельство, очевидно, исполнен самых твердых намерений и успел осушить не один бокал бренди. Почему он уезжает? В свою брачную ночь!

Дворецкий сокрушенно поглядел вслед виконтессе, одиноко бредущей по лестнице. И тут его осенило. Его сиятельство — настоящий благородный рыцарь. Даже последней судомойке известны обстоятельства, предшествовавшие поспешной женитьбе виконта.

— Бедная мышка, — вздыхала экономка миссис Холи, тряся седыми локонами, которыми необычайно гордилась, — после свадьбы она будет в безопасности среди нас.

В этот момент Грейбар боготворил господина. Виконт сумел подняться над собой и выказал необычайную галантность. Не поддался, не уступил плотским инстинктам. Нет, как истинный джентльмен, он обрушит эти самые инстинкты на другую, которую они не оскорбят, и оставит в покое испуганную девочку, лежавшую сейчас наверху, в девственно-белом одеянии. Конечно, не пристало новобрачному посещать любовницу в брачную ночь, но в этом случае подобный поступок вполне оправдан. Хозяин молод и пылок и, не желая терзать жену, даст волю своей страсти в другом месте.

Дворецкий помог хозяину надеть пальто и вручил цилиндр и перчатки.

— Вы, разумеется, знаете, что новой хозяйке пришлось пройти через нелегкие испытания, — пояснил Филип. — Но теперь все позади. Она совсем юна и неопытна и не искушена в тонкостях светской жизни. Сначала я хотел поселить ее в Динвитти-Мэнор, но потом передумал. Она должна многому научиться в Лондоне, и надеюсь, вы ей в этом поможете. Думаю, неплохо бы начать со званого ужина на следующей неделе.

— О да, милорд, вы совершенно правы. Осмелюсь предположить, недели вполне достаточно, чтобы вернуть румянец на щечки ее сиятельства и, возможно, нарастить немного мяса на ее косточках. Какая превосходная мысль.

Ровно два часа спустя, во второй раз бесстыдно оповестив громким криком о неземном блаженстве, Филип отодвинулся от Мартины, лег на спину и, подложив руки под голову, привычно уставился в заново оштукатуренный потолок. Слава Богу, теперь можно думать о Сабрине спокойно, благожелательно, не терзаясь от назойливого вожделения, воспламенявшегося, едва он представлял ее в своей большой кровати, нежную, мягкую, мирно спящую.

— Знаешь, Мартина, — пробормотал он, вполне довольный ею и собой, — мои друзья были просто великолепны. И сотворили чудо, успев все подготовить за четыре дня! А ты вернула мои мысли в привычное русло и погасила зов плоти. Теперь я сумею помочь Сабрине восстановить силу духа и забыть о прошлом, и, уж конечно, мне в голову не придет целовать и ласкать ее. При одном взгляде на бедняжку я сгораю от желания, а она так пугается меня, что, кажется, вот-вот лишится сознания и упадет в обморок прямо у моих ног. Нет, отныне она для меня — неопытная, но старательная ученица, которая рада свято следовать советам своего наставника. Правда, она должна завоевать свое место в обществе. Думаю, Грейбар прав, как только она чуть пополнеет, будет выглядеть намного лучше. Но главное — дать ей время навсегда забыть об этом ублюдке Треворе. И когда это произойдет, я смогу посвятить ее в тайны супружеских отношений. Не знаю, правда, как это будет происходить на практике. На следующей неделе мы даем званый ужин. Я уже сообщил об этом дворецкому. Ты же знаешь, как Грейбар любит принимать гостей…

Рядом послышалось тихое сопение. Мартина крепко спала, свернувшись под одеялом. Филип, ухмыляясь, оделся и отправился домой.

Он долго ворочался на слишком короткой кровати в комнате для гостей и задремал, лишь когда небо за окном окрасилось в светло-розовый цвет. Последняя мысль была о Сабрине. Чистая и целомудренная мысль. Идеальное происхождение, безупречное воспитание… из нее выйдет превосходная жена. Да, все складывается как нельзя лучше.

Он и во сне продолжал самодовольно улыбаться.