Нескромное предложение

Глава 43

Сабрина сознавала, что в подобной ситуации ей следовало бы смутиться. Посторонние люди преспокойно слушают интимный разговор между ней и мужем и при этом жуют!

Но, как ни странно, ей было совершенно все равно. Гораздо важнее было понять, что творится в голове Филипа. Она беспомощно взглянула на него и развела руками.

— Конечно, я люблю тебя и способна твердить об этом каждому, кто захочет слушать. Но ведь не я страдаю от отсутствия любовниц!

— Намекаешь, что не прочь бы взять любовника? Никогда! Забудь об этом! Ни за что!

— Все мои любовники — только игра твоего воображения! Сколько раз говорить, что постельные утехи омерзительны и ни одна женщина не может искренне ими наслаждаться. Это неприятно, это…

Она недоговорила. Филип побагровел и отвел глаза. Роэн поперхнулся яблочной шарлоткой. Сюзанна принялась усердно колотить его по спине. Наконец Роэн с трудом отдышался и выпалил:

— Филип?! Не верю своим ушам! Ты? Ты не сумел ублажить жену? Так опозорился, что она не желает иметь с тобой ничего общего? Господи, такого я не ожидал! Это невероятно! Теперь даже не представляю, как сумею убедить Сабрину вернуться к тебе! Так с приличными дамами не поступают!

— Прошу, успокойся и вспомни, как было у нас! Я была совершенно того же мнения, что и Сабрина, Роэн, — с пугающим чистосердечием вставила Сюзанна. — Хорошо, что Шарлотта… нет, не яблочная шарлотка, а моя свекровь, непрерывно твердила, что ее бесценный сыночек способен даже жабу заставить рыдать от наслаждения, если захочет, разумеется, и на деле применит искусство обольщения, которому обучил его собственный папаша, не пожалев для этого своих любовниц. Должна заметить также, что отпрыску в то время было всего четырнадцать лет, так что он многое успел изведать.

— Довольно, Сюзанна. Главное, что ты довольно быстро сумела отрешиться от глупых заблуждений. Для этого потребовалось провести совсем немного времени в нашей постели.

— И потом все стало хорошо? — не поверила Сабрина. — Вам действительно понравилось?

— Даю слово. Очень понравилось.

— Но Филип сделал это со мной три раза за одну ночь, и это оказалось ужасно неприятно, но я терпела, потому что любила его. По-моему, только истинно любящая женщина готова вынести такое.

— Совершенно верно, — подтвердил Филип.

— Дружище, да что же с тобой стряслось? Виконт сокрушенно взглянул на друга детских лет и честно признался:

— Я был последним идиотом. Мне следовало бы знать, что дело совсем не в искусстве любви, вернее, не только в нем. Но с тех пор я поумнел.

Краска отхлынула от его лица. Филип осмелился сделать несколько шагов к тому месту, где сидела жена.

— Нет, не убегай от меня, Сабрина. Клянешься перед свидетелями, что любишь меня?

— Клянусь.

— Прекрасно. Ну а теперь я, в свою очередь, даю обет любить тебя до конца дней моих. Прости, что не понял своих чувств сразу. Моя любовь к тебе потихоньку закипала, как вода в закрытом котле, пока крышка не взлетела на воздух. Я просто слишком поздно сообразил, что со мной происходит. Но теперь мои чувства подобны ровно горящему пламени, которое никогда не погаснет.

— Какая чушь! Этого просто не может быть! Хочешь сказать, что кипишь и до самой смерти ни выкипишь?

— До самой смерти. Я также обещаю, что после того, как приличия позволят нам покинуть гостей и удалиться на покой, нас ждет неземное наслаждение. Тебя и меня. Ты веришь мне?

Сабрина, нахмурившись, молчала.

— Попробуйте довериться ему, — посоветовала Сюзанна. — Он не лжет. Мужчина и женщина вместе… это поистине прекрасно. Жизнь так ненадежна, а порой и жестока, что, когда человек находит свою половинку, случается чудо. Но так бывает крайне редко, и отыскать свою истинную любовь удается не каждому. И тогда все беды и несчастья словно исчезают, а все тяготы, свалившиеся на плечи, кажутся ничтожными.

— Если вы согласитесь забыть о прошлом, Сабрина, и дать Филипу еще один шанс, тогда я вручу ему подарок, который мы с Сюзанной привезли из Маунтвейл-Холла. От вашего решения зависит все. Только если вы протянете ему руку, я сочту Филипа достойным этого дара. Это докажет, что он способен быть преданным и верным, переменился и познал ценность постоянства.

— Бог мой, — вздохнула Сабрина, — все это слишком сложно для моего понимания. Филип, ты пригласил сюда Роэна и Сюзанну, опасаясь, что иначе я не захочу тебя выслушать?

— Я считал, что нуждаюсь в свидетелях, которым известны мои душевные побуждения, — тихо признался Филип.

— Так вы вручите ему свою судьбу, Сабрина? — настаивала Сюзанна, сгорая от нетерпения.

— Пожалуй, — протянула Сабрина, — мне стоит разыскать Шарлотту. Пусть немедленно даст мне первый урок… как лучше сразить мужчину наповал… глазами…

— Твоя мать, Роэн, когда-нибудь сведет меня в могилу, — простонал Филип.

— Считай ее главным свидетелем по твоему делу, — засмеялся Роэн и, откусив пирожное с шелковицей в форме кошки, подмигнул жене и закатил глаза от удовольствия.

Его губы прижимались к ее животу, смакуя вкус кожи, как кусочек знаменитого лимонного торта со специями, язык скользил по гладкой поверхности. Сабрине стало щекотно, и она тихо засмеялась. Неловкость и волнение потихоньку улеглись, когда Филип поднял голову и широко улыбнулся:

— Изумительный звук. Греет меня до самых… э… не важно. Главное, успокойся, Сабрина. Помни, ты обещала довериться мне.

— Да, — согласилась она, и Филип продолжил.

Он изводил ее ласками, терзал мучительным ожиданием, временами отстраняясь, замедляя ритм, и улыбался, слыша ее учащенное дыхание и тихие стоны.

— Сейчас… сейчас, — пробормотал он и очень медленно, очень осторожно вошел в нее. Сабрина приподняла бедра; тонкие руки судорожно скользили по его спине.

— О да, мне нравится, — шепнула она, кусая его в плечо. — Я рада, что Шарлотта послала меня к тебе. О Господи, Филип, что за непонятные ощущения! Такое просто представить невозможно! Сможем мы еще раз проделать это?

— Конечно, — вздохнул он пять минут спустя, когда вновь обрел способность говорить. — Дай мне несколько минут.

— Свет слишком тусклый, — пожаловалась она между поцелуями, — чтобы я могла показать, чему меня научила Шарлотта.

— Поверь мне, Сабрина, ты не нуждаешься ни в каких уроках.

Ее рука вновь скользнула по его спине.

— А теперь, — объявил он, усаживая ее на себя, — что скажешь, жена? Не хочешь для разнообразия взять дело в свои руки?

— Как это? Не понимаю.

Он подробно объяснил, и Сабрина все поняла. Ее ужасно возбудила столь необычная идея. Наконец она, задыхаясь, обмякла и уткнулась лицом в его шею.

— Я оказалась хорошей наездницей?

— Превосходной! Еще мне нравится, как ты меня покусываешь. Почти совсем как моя добродушная старая кобыла. Цапнет меня за плечо, а потом улыбается.

— Какой вздор! Чтобы кобыла улыбалась!

— Да, я нашел ее коротающей унылые дни в одной из шотландских конюшен, когда был там вместе с Розном и Сюзанной. Она тихонько заржала и улыбнулась мне. Я пообещал, что пришлю за ней, и сдержал слово. Теперь эта кобыла живет у меня в конюшне, и стоит мне пройти мимо, как она радостно ржет.

— Я видела ее, но по-моему, я ей не понравилась. Во всяком случае, мне она не улыбалась.

— Попытаюсь уговорить ее принять тебя.

— Филип, я рада, что послушалась Шарлотту. Это действительно прекрасно.

— Хочешь научиться дарить мне такое же наслаждение? Сабрина приподнялась, и густые пряди великолепных волос почти заслонили ее лицо.

— Да, пожалуйста, скорее! Что нужно делать? — обрадованно воскликнула она.

— Завтра. А сегодня, поскольку я исполнил свой долг и дважды ублаготворил тебя, думаю, что имею право сказать: если ты хотя бы еще раз попытаешься сбежать от меня, я пущусь в погоню, придушу тебя, а тело брошу в реку Ледлоу, грязную вонючую канаву, ибо лучшего ты не будешь заслуживать. Даешь слово, что больше не покинешь меня?

— Клянусь. Может, заодно пообещать, что отныне не стану швырять в тебя разнообразными предметами?

Обдумав предложение, Филип предпочел отказаться.

— Нет, пожалуй, придется отныне проворнее уворачиваться. Постараюсь держать ухо востро, иначе получу порцию лимонного торта прямо в физиономию.

И, неожиданно став серьезным, Филип уложил жену на спину и склонился над ней.

— Ты прекрасна, Сабрина. И с сегодняшнего вечера будешь слышать эти слова каждый день. Ты — та женщина, которую Бог создал специально для меня. Самое мое главное сокровище. Ты значишь для меня больше, чем зубчатая башня, которую мы построим вместе. Я люблю тебя и буду любить до конца дней моих. Ты согласна быть со мной до самого смертного часа?

Сабрина подняла голову и коснулась щеки мужа.

— Я каждую ночь буду благодарить Бога за то, что он привел в этот мир Тревора.

— Тревора? При чем тут он?

— Не будь его, я не повстречала бы тебя. И даже если бы мы увиделись в Лондоне, сомневаюсь, чтобы ты обратил на меня внимание.

Филип в душе не согласился с ней, но промолчал, улыбнулся и снова поцеловал.

— В таком случае мы завтра выпьем за Тревора. Можно мне снова поколотить ублюдка?

— Как-нибудь обязательно. Но сделаем это вдвоем.

Вдвоем? Он никогда раньше не чувствовал себя так связанным с другим человеком. Какое новое и приятное состояние!

Они заснули, прижавшись друг к другу. Но среди ночи Филип внезапно вздрогнул и открыл глаза. Стояла непроглядная тьма.

— Филип? Что случилось? Тебе плохо? Или… может быть, ты хочешь опять… О, мне бы очень этого хотелось!

— Да и мне тоже, но сейчас я вспомнил о подарке, обещанном Роэном. Он сказал, что отдаст его, как только я тебя ублаготворю.

— Но сейчас глубокая ночь.

— Да, но Роэн заслуживает, чтобы его подняли с постели. Ему следовало бы безоговорочно вручить мне подарок. По дружбе. Ведь он прекрасно знает: я свое слово держу, а тем более в отношении тебя.

Филип встал и поежился от холода: пол оказался ледяным. Он натянул халат и туго подпоясался.

— В какой комнате спят Кэррингтоны?

— В голубой. Филип, подожди меня!

Несколько минут спустя мирно спящий Роэн проснулся от оглушительного стука в дверь и, встрепенувшись, открыл глаза, но тут же зажмурился от яркого света. О Боже, что стряслось? Что происходит? Да это Филип, а рядом с ним Сабрина! Какого черта?

— Филип, что здесь творится? Что вы делаете в нашей спальне, среди ночи? Сюзанна, любимая, успокойся, ничего страшного. Это всего лишь Филип с Сабриной. Сейчас они объяснят, что привело их сюда в такое время.

— Желаю получить свой подарок, Роэн.

— А, это… — пробормотал Роэн, зевая. Потом лениво потянулся и почесал затылок. — Сюзанна, Филипу срочно понадобился его подарок. Как по-твоему, отдать?

Сюзанна перевела взгляд с виконта на Сабрину:

— Сабрина, он доказал тебе свою любовь?

— О да, пожалуйста, исполните его просьбу!

— Если я не придавил ее, — озабоченно буркнул Роэн. — Где она?

— Значит, это правда! — заорал Филип, бросившись к кровати. — Ты привез мне бегового котенка! Я давно уже мечтаю о нем! Но братья Харкер считали, что я недостаточно предан делу, что истинный знаток и любитель бегов обязан всего себя посвятить нелегким обязанностям, трудиться без устали, и при этом превозносили тебя до небес, Роэн, и даже отдали тебе сына Джилли. Теперь и у меня есть собственная кошка! — Он быстро поставил свечу на столик, подхватил Сабрину и закружил: — Беговая кошка, Сабрина! Наконец-то!

— Сейчас найду, Филип. А, вот она!

Сюзанна вытащила из-под одеяла крошечного, мирно спящего котенка.

— Ей всего девять недель. Братья Харкер сказали, что можно начинать тренировки. Они прислали подробные инструкции. Я все старательно записала. Только клянись держать все в секрете. Ты ведь знаешь, как строги Харкеры. Возьми.

Филип почтительно принял на протянутые ладони крошечное существо, черное с белыми пятнами, мягкое и пушистое. Котенок чихнул и уставился на нового хозяина немигающими золотистыми глазами. Филип почесал его за ушком.

— Какое чудо! Нужно подобрать ей имя.

Сабрина перехватила кошечку и прижала к груди.

— Только ничего сентиментального, иначе ее не станут принимать всерьез. Дадим ей величественное имя, предвещающее великие победы. Олимпия!

— Именно! — обрадовался Филип, забирая у нее котенка. Он пригладил топорщившиеся усы и поцеловал крохотную мордочку.

— Олимпия! Как звучит! Я уже мечтаю об этих самых великих победах! Через пару недель мы поедем навестить твоего дедушку и возьмем Олимпию с собой. Граф заинтересовался беговыми кошками. Он даже знает о тренерах Маунтвейла и бегах на треке Макколтри.

И с этими словами Филип подхватил жену под руку, и все трое покинули голубую комнату. Филип тихо насвистывал колыбельную котенку. В дверях Сабрина обернулась. И Роэн, и Сюзанна дружески улыбались вслед.

— Спасибо вам обоим. Вы осчастливили его.

— Это не мы, — покачал головой Роэн. — Сейчас вы — центр его существования. Нет, мы тут ни при чем.

— Значит, он станет носить меня на руках и насвистывать песенки?

И Сабрина вышла, оставив смеющихся супругов. Жизнь была чудесна. Просто чудесна.

Когда они мирно устроились в своей кровати, Филип мечтательно объявил:

— Теперь у меня есть все: жена и беговой котенок, который обязательно станет лучшим в Англии. Сомневаюсь, что даже дюжина зубчатых башен способна заменить мне эту радость.

— Интересно, — улыбнулась Сабрина, глядя на мужа, — кого ты больше любишь, меня или Олимпию?

— Странное сравнение! Кстати… а ты умеешь быстро бегать? Это я так, на всякий случай.

Сабрина уснула с ощущением огромного счастья. Голова покоилась на плече Филипа, нос почти касался маленькой вытянутой лапки Олимпии, устроившейся на его груди.