Неверный. (не) твои дети

60

– Мама, мы не пойдем в садик. Скажи Вике!

– Да, скажи, мы не идем!

Дети с криками врываются в комнату, прерывая мой сон.

В царство Морфея мне удалось отправиться лишь под утро, и с таким резким пробуждением ни о каких хотя бы шести часах здорового сна не идет речи.

– Почему не идете? – спрашиваю, пытаясь осознать, что вообще происходит.

– Ты уйдешь, – коротко отвечают двойняшки.

– Они боятся, что повторится вчерашнее, – поясняет Вика, заглядывая в комнату из дверного проема. – Извините, что разбудили, не смогла их сдержать, еще немного и они устроили бы истерику.

Ах да, вчерашнее. Оно мне не приснилось, а жаль.

– Ничего страшного, Вика, я понимаю, все нормально. Ты, наверное, иди по своим делам, я оплату за форс–мажор переведу на карту. А сегодня я сама с ними дома побуду.

– Я могу остаться, у меня ничего важного не намечено, – уверяет девушка, и это очень заманчиво воспользоваться ее предложением, чтобы хотя бы вздремнуть еще часок, но я отказываюсь.

– Нет–нет, я справлюсь, ты иди.

Я хочу остаться с детьми наедине, пообниматься с ними вдоволь и убедить и себя, и их, что случившееся никак не скажется на нас. Мы справимся, а Ивановы исчезнут из нашей жизни.

Осталось еще самой в это поверить.

Вика уходит, а я нахожу успокоение в домашней рутине. Варю детям кашу, потом делаю творожный десерт, ставлю запекаться котлетки в духовку. Такого праздника желудка не было у нас давно. Только в обед я вспоминаю, что телефон так и не включила.

Едва смартфон запускается, как тут же поступает звонок.

– Катя, какого лешего, – произносит злой Вадим, я бы даже сказала, очень злой, – ты решила довести меня до ручки? Или это твой способ вытащить меня из командировки? Не смог прилететь, так вынудишь?

– Ты в своем уме?

Если сначала меня мучила совесть от того, что забыла про телефон и не позвонила Вадиму, то теперь я тоже злюсь. Возомнил себя центром моей Вселенной.

– Я–то да, а вот ты неизвестно. Зачем ты вчера с матерью разговаривала, если она такая опасная личность? К детям надо было спешить, а ее послать!

– Ты так поступаешь, когда родственники достанут, да? – холодно произношу. – Что ж, не осуждаю, но я так не делаю. И до вчерашнего инцидента она ничего подобного не вытворяла.

– Этот инцидент может откликнуться тебе кучей проблем! Твой Владик все–таки обратился в суд ради установления отцовства. Уверен, дальше он захочет лишить тебя родительских прав!

– Он такой же мой, как и твой.

Я пытаюсь убедить себя, что Вадим просто переживает за нас, от того и выражается резче, чем следовало бы. Но ничего не выходит. В груди расползается тупая обида.

– Но это у тебя с ним общие дети, – парирует он.

– Да. И что?! Ты будешь меня этим постоянно попрекать? Я этого факта не отменю. И не выдергивала я тебя с твоей командировки! Пожалуйста, работай, сколько нужно. Помог с адвокатом, спасибо большое. Вычти с меня. Но не нужно со мной так разговаривать!

– Вычти? Ты сейчас сказала, вычти?! Да за кого ты меня принимаешь?! – Вадим возмущается еще сильнее.

– За хорошего начальника? Тебе ведь нужно будет заплатить своему сотруднику за срочный вызов, в этом нет ничего такого.

Вопреки логике мне становится стыдно.

– И что я за мужчина, если не в состоянии любимой женщине оплатить адвоката?

Вадим тоже сбавляет обороты, и тон нашего разговора наконец–то меняется.

– Любимой? Это сейчас было сказано ради красочного эпитета? – спрашиваю осторожно.

– Это ты у нас писатель, не я. Значит, пользоваться эпитетами тоже твоя прерогатива. Я, как юрист, должен всегда опираться на факты, – произносит Вадим рассудительно.

– Логично, – мой голос теплеет, а на губах расцветает улыбка. – Тогда, возможно, мой любимый сможет простить мне выключенный телефон? Я не со зла. Просто настроение не располагало про него вспоминать. И если что, я очень–очень извиняюсь. Правда–правда.

– Да куда я денусь. Но чтобы больше такого не было! На шею себе телефон повесь и беспроводную зарядку в сумку сунь. Я сейчас абсолютно серьезно! Черте–что творится, стоило мне уехать, не заставляй лишний раз нервничать.

– Не заставлю, – произношу вконец оттаявшим голосом.