Неверный. (не) твои дети

65

Полуспрашиваю, нажимая на кнопку вызова, словно не сама его подписывала обидным словом.

С этими странными делами с моей матерью, я вытащила номер Влада из черного списка. Хотела знать, что ему надо, если он вдруг перестанет прятаться за спины родителей.

– Что тебе нужно?

– Катя, здравствуй, – звучит в трубке, а потом повисает молчание.

– Ну и, дальше что? – тороплю Иванова, я не собираюсь сидеть всю ночь в ожидании его слов. – Зачем звонишь? Рассказать, какую следующую гадость устроишь, если по–быстрому не переметнусь на сторону вашей семьи и не принесу вам двойняшек в корзиночке с праздничной ленточкой?

– Сложно с тобой. С вами, женщинами, постоянно так сложно. Что с бывшей, что с матерью моей, теперь еще и ты. Вы все вроде бы разные, а в итоге такие одинаковые, что аж тошно, – звучит ответ.

Нормально. Он позвонил рассказать мне о наболевшем? Бесплатного психолога нашел? Или…

– Ты что сегодня пил вечером? Звучишь очень подозрительно. Я, наверное, отключусь, а ты ложись спать, – произношу это, но почему–то не выполняю озвученное обещание.

А если он проговорится о чем–нибудь? Это ж можно записать на телефон. Собственно, я сразу запись включила, она, правда, оповестила об этом нас обоих, но вдруг Влад не обратил внимание на механический голос.

– Кофе я пил. Очень много кофе, – следует недовольный ответ. – И почему нельзя сделать по–человечески, а? Почему, Катя? Какого нужно устраивать бедлам?! Одна не могла отцу рассказать, что любит другого, ты не могла прийти рассказать о беременности.

– Подожди, я вообще–то приходила. Твоя мать с отцом всучили мне деньги на аборт, говорили, что тебе не нужны осложнения! – справедливо возмущаюсь.

– И мать моя, она тоже не могла поступить по совести, да. А теперь мы все оказались в не очень хорошей ситуации.

– Это вы в ней оказались, не я. Собачитесь до сих пор с семьей твоей драгоценной Ники. Видела вчера в новостной ленте статью про вас. Зачем–то полезли ко мне. Нет у тебя, Влад, детей, нет! И внуков у твоих родителей тоже нет. Валите к себе и не отсвечивайте рядом с нами, – заканчиваю грубыми словами.

– Вот как ты заговорила, да? Нашла себе постоянного хахаля и вперед! Думаешь, он тебе всегда будет помогать? Может, думаешь, он еще и детей твоих усыновит только для того, чтобы я не смог на них претендовать в суде? И женится еще сверху, чтобы уж совсем ты была в шоколаде. Ан нет! Не будет такого. Никому ты, Катенька, с двумя прицепами не нужна! Детей можно повесить только на биологических отцов.

– Какая тупая проникновенная речь, – вяло комментирую выпад Иванова. – Что–нибудь по делу будет, или мне все же бросать трубку?

– Будет! Предлагаю тебе одуматься. Добровольно запишем меня в свидетельства рождения детей, моя мама будет их воспитывать, а тебе мы будем отчислять алименты. Сможете видеться раз в месяц, думаю, чаще ни к чему. Тем более, что скоро ты станешь недобросовестным родителем, уже ступила на скользкую дорожку.

– Ты намекаешь на участие моей матери? Тот фарс со специями? Я тебя умоляю, не смеши. И знаешь что, иди–ка ты далеко и подальше со всей своей семьей. Желательно туда, куда вы меня так жаждете отправить.

– Что ж, ты свой выбор сделала, – говорит Влад и первый отключается.