Невеста на одно место

Глава 6 Жребий брошен

Помощница свахи

Блин, снова придётся почти весь рабочий день просидеть в душном шифоньере, выслушивая приевшиеся односторонние беседы Фоннарии Грымзовны с невестушками. Слава всем известным богам, что кандидаток осталось всего-то три штуки, иначе бы моя нервная система сдохла раньше окончания этого этапа треклятого конкурса!..

— Пшеничкина, не спи! — получив ощутимый тычок под рёбра, гневно сверкнула глазами на шефа, но огрызаться благоразумно не стала — не хватало ещё очередную свару на пустом месте затеять. — Так, сегодня у нас по плану всего три девушки. Затем будут объявлены результаты, и оставшиеся участницы счастливо переползут во второй раунд!

— Не вижу смысла объявлять об уходе пролетевших кандидаток, — сладко зевнув, уселась на один их двух стульев (искренне надеюсь, что один из них непременно предназначен мне), предусмотрительно принесённых Уинклессом в наблюдательный пост.

— Наше дело соблюсти формальности, а за остальное не уплачено, — отбрил начальник, отлепляясь от «смотровой» щели.

Только я хотела возмутиться, как была быстро заткнута своеобразным кляпом из яблока, а Бернардо напару с Эриком приставили указательный палец к губам и грозно зашипели, мол, хоть один посторонний звук и в шкафу появится неопознанный, но свеженький труп. Справедливо рассудив, что два обозлённых мужика, получивших распространённую прививку под названием «здоровое любопытство» способны если не на всё, то на очень многое, смиренно замолкла, громко хрустя зелёным яблоком и костеря Фоннарию Грымзовну на чём свет стоит.

Представляете, эта жаба пупырчатая умудрилась всего за одну ночь организовать тотализатор[12], в который были втянуты практически все жители Сердечкино, в коих нашлась хоть капля здорового азарта. Стоило только вякнуть, мол, это аморально, противозаконно и вообще, почему со мной, как с организатором, никто не только не посоветовался, но даже не поделился выручкой, как перед моим курносым носиком нарисовалась внушительная фига, украшенная кольцом с брюликом. Оценив размер камушка, и прикинув, как именно будет выглядеть моё вполне симпатичное лицо после знакомства с сим атрибутом моложавой кокетки, быстро умолкла, мысленно расчленив старую мегеру на составные части и закопав под ближайшим кустом.

«Ничего, я ещё подпорчу тебе ставки, Грымзовна!» — согласовав план мести с жадными до золотых таракашками, злорадно потёрла руки. — «Вы, уважаемая лже-бабушка, не только локти кусать будете, а вообще руку по плечо откусите!»

— …экспонат? — до моего чуткого слуха донёсся удивлённый возглас Фоннарии Грымзовны, которая, согласно утверждённому списку, сейчас допраш… То есть, пардон, опрашивала Анастасию Давкину. — И где же я вам, милочка, достану младенца сейчас?

— О чём это они? — Выплюнув огрызок яблока, подёргала за руку младшего де Лаберо, замершего испуганным истуканчиком рядом со мной.

— Кандидатка сообщила, что отлично ладит с детьми и вообще является чуть ли не профессиональной нянькой с многолетним стажем, — парень нервно вздрогнул, но послушно ответил на поставленный вопрос, прекрасно осознавая, что с меня станется и к пыткам перейти. — На замечание «бабушки», мол, в наше время никому на слово верить нельзя, Анастасия предложила пройти проверку настоящей лялечкой, — предобморочный хрип клиента сдал его с потрохами: молодой человек до дрожи в коленях боится в скором времени примерить на себя такую замечательную роль, как «папаша обыкновенный».

Пока мы с Бернардо решали насущный вопрос женского вероломства, помноженного на любопытство, с той стороны дверцы шифоньера повисла напряжённо-гнетущая тишина. Уинклесс от нетерпения себе все ногти практически под корень сгрыз, а у меня же неприятно ёкнуло сердце, ехидно оповещая хозяйку о том, что на горизонте обозначились крупногабаритные проблемы. И точно, стоило только состыковаться с сигнальными признаками организма, как властный голос Фоннарии Грымзовны радостно «осчастливил»:

— Хм, есть у меня одна кандидатка на роль замечательного пупса, правда дитятке уже под тридцать привалило, но, думаю, это не составит основной проблемы.

— Но я так не могу, — истерично возвестило высокое сопрано, явно принадлежащее Давкиной. — Мне нужен младенец, а не великовозрастная кретинка, пускающая слюни и неспособная связать даже двух элементарных слов!

— Зря вы, милочка, такие гадости говорите, — даже мне, не видящей сейчас «бабушку», показалось, что престарелая женщина предвкушающее улыбалась. — Моя девочка не только нормально разговаривает, ходит и довольно-таки неплохо разбирается в финансовых вопросах, особенно, если они непосредственно касаются её родного кармана, но ещё и является организатором кастинга и по совместительству помощником свахи, к которому, собственно, и обратился мой внучок.

— Вы х-хот-тите сказать, что лялькой б-будет Майя Пшеничкина? — дрогнувший голос девушки выдал её вполне обоснованные страхи с головой.

Правильно, так меня сначала помоями облить, а потом довольно глупо надеяться на посильную помощь? Нет, дорогая, я тебе не просто палки в колёса вставлю, а специально арматуру потолще подкину! Так, минуточку… Что значит «лялькой будет Майя Пшеничкина»?! Я совершенно не согласна с таким решением!..

Стоило только мысленно возмутиться, как дверца шифоньера с натужным и каким-то зловещим скрипом отворилась, явив нашей «святой» троице упитанную рожу Фоннарии Грымзовны. Нервно икнув, поспешно скрылась за спиной непосредственного начальства, свято веря в мифическое мужское благородство и врождённую лень Эрика. А тут к гадалке не ходи: после моего актёрского дебюта Уинклессу сто процентов придётся искать нового помощника, ибо старого можно будет смело отправлять на ПМЖ в жёлтый дом[13]. Правда, как показала печальная практика, благородство у шефа скончалось ещё в зачаточном состоянии, а о такой бяке, как поиск новых кадров, сваха благополучно не подумал или вообще не знал.

— Майечка, не стесняйся, — пинком отфутболив меня в сторону «бабушки», мужская часть нашей гоп-компании довольно пожала друг другу руки, явив завидную сплочённость коллектива. — Прояви себя с лучшей стороны, дорогая, — ехидно ухмыльнулся блондин, прежде чем захлопнуть дверцы шкафа прямо перед моим офонаревшим носом. Только я хотела пнуть створку, как из недр многоместной «домовины» раздался тихий, но от этого не менее ужасающий шипящий звук. — Это тебе, зараза, за то, что якобы забыла предупредить меня об участии Милады Топоркиной в конкурсе!

Каюсь, было такое грешное дело… Но я и правда забыла за всеми хлопотами и треволнениями поставить в известность Уинклесса! Тем более что именно сваха заверял список невест, отобранных нами с Бернардо, поэтому мог бы и сам прочитать скудные данные по претенденткам на тугой кошелёк семьи де Лаберо. А он как всегда красовался перед небольшим настольным зеркалом, так и эдак накладывая пудру и румяна на скулы!..

— Но… — несчастная Анастасия всё ещё надеялась отделаться лёгким испугом, хотя теперь данный вариант не входил непосредственно в мои планы. — Я не смогу полностью раскрыться перед взрослым человеком, для полноты картины мне нужен ребёнок!

— Будет тебе kinder[14], - злобно прошипела взбешённая я, резко поворачиваясь лицом ко вмиг побледневшей конкурсантке. — Фоннария Грымзовна, искренне надеюсь, что в вашем доме найдутся такие вещи как большой платок пёстрой расцветки — за слюнявчик идеально сойдёт, так же нужны литровая бутылка «Грушевого сока» — вместо бутылочки с детской смесью будет, и погремушка.

— Нужно посмотреть, — сообразив, что меня сейчас лучше не злить, старая мегера поспешно засеменила в сторону выхода, попутно блея какие-то маловразумительные пояснения. — Кажется, где-то должны валяться старые детские вещички.

— Будьте столь любезны, одолжить нам реквизиты на некоторое время, — ослепительно оскалившись, глазами показала «бабушке», чтобы без вышеобозначенных вещей не смела даже показываться в комнате, и перенаправила своё монаршее внимание на замершую каменным столбом Давкину. — Ну-с, уважаемая кандидатка, что вам ещё может понадобиться для полноты картины?

— Детское питание, подгузники и полотенце, — заметив, как мои брови встали в форму вопроса, конкурсантка поспешно пояснила. — Самое важное при обращении с ребёнком это накормить его, искупать и сменить подгузники, когда малыш сделал свои делишки.

— Хорошо, — скрипнув зубами, внесла контрпредложение. — Отменяем водные процедуры и своеобразный горшок, а вместо этого стопроцентная гарантия прохождения в следующий раунд. Устроит?

— Но… — Анастасия никак не хотела сдаваться без боя, поэтому снова попыталась качать птичьи права, зля неуравновешенную меня ещё больше.

— Либо «да», либо «нет», третьего просто-напросто не дано! — моё поистине ангельское терпение лопнуло с траурным звоном. — Ваш ответ?

— Согласна, — создавалось стойкое впечатление, что девушка мне огромное одолжение делает, причём исключительно по своей доброте душевной.

«Ну, погоди, засранка!» — в пух и прах растоптанное чувство справедливости кое-как подняло голову и злобно погрозило кулаком будущей невесте. — «Покажу я тебе ещё небо в алмазах — сама с конкурса сбежишь на спринтерской скорости!»

Ворвавшаяся в комнату Фоннария Грымзовна немного разрядила наэлектризованную обстановку, но стоило мне только увидеть цветастый платок и махровый плед, как настроение упало до уровня канализации. Радостно захлопав в ладоши, Давкина сцапала тёмно-синее одеяло и, плотоядно оскалившись, двинулась в мою сторону. Испуганно шарахнувшись от неадекватной девушки, умудрилась поднырнуть ей под руку и, в два прыжка достигнув дверцы шифоньера, попыталась их открыть. Но куда там — с той стороны держали крепко, злобным шепотом советуя не «палить» столь замечательное укрытие, иначе стопроцентно оставят без заслуженной премии. Услышав заветные слова о лишнем десятке золотых, моментально отклеилась от пресловутого шкафа, и уже приготовилась задать здорового драпака, как неожиданно оказалась в кольце противников, которое постепенно сужалось — к охоте за Майей Пшеничкиной подключилась ещё и «бабушка».

— Фоннария Грымзовна, а чем это вы занимаетесь? — нехорошо прищурив глаза, попыталась оценить бедственность своего шаткого положения.

— Очередную кандидатку в невесты своего внучка проверяю, — довольно искренно заявили мне в ответ, хотя глаза говорили совершенно о другом, мол, тебе, зараза такая, жизнь усиленно и вполне успешно порчу. — Майечка, ну, не упрямься, нам же всё равно нужно узнать на практике насколько хороша Давкина!

— А давайте ей на слово поверим? — внесла очередную бредовую идею, искренне надеясь отделаться малой кровью.

— Нет, так совершенно не интересно! — проинформировал нас шкаф голосом младшего де Лаберо, а на заднем фоне слышалось согласное мычание паразита Эрика.

— Тогда предлагаю поменяться со мной местами! — Не осталась в долгу, пропуская решающий момент, когда Анастасия умудрилась-таки накинуть на извивающуюся меня плед и начать профессионально пеленать. — Отпустите меня немедленно… Иначе я буду кричать!

— Да на здоровье, — радостно возвестила «бабушка», помогая девушке в её нелёгком деле. — Дети только тем и занимаются, что денно и нощно глотки дерут.

— Насил!.. — набрав в лёгкие побольше воздуха, уже морально приготовилась осчастливить всех присутствующих своими вокальными данным, как мой рот в очередной раз за день профессионально заткнули кляпом, наскоро сгоношенным из полуторалитровой бутылки, на половину заполненной водой.

— Тише, детонька, не кричи, — довольно мило проворковала Настя, завязывая уголки цветастого платка под моим подбородком. — Мама с папой уже совсем скоро домой придут!

— Уму-у-у-ув-в-ву-у-уха-а-а-а! — прокомментировала последнее высказывание, страшно вращая глазами.

— Да-да, моя маленькая, и я тебя очень сильно люблю! — казалось, будто Давкина даже не услышала угрожающую нотку в моём истеричном мычании.

— Анастасия, я бы на вашем месте быстрее нужные манипуляции совершала, — довольно метко и опасливо заметала Фоннария Грымзовна, вовремя приметившая и правильно распознавшая мои зверские рожи местного маньяка-уголовника.

— Не говорите под руку! — Строго прикрикнула нянька на «бабушку», отчего та чуть не села мимо кресла — как же, видать, уже давно никто слова против сказать не смел. — С детьми нужно обращаться бережно, — мой согласный кивок, — осторожно, — моя довольная лыба на половину морды лица, — и, в случае острой нужды, строго, даже не гнушаться лёгкого подзатыльника и шлепка по заднице! — На мои вытаращенные в немом протесте глаза никто особого внимания не обратил. — Итак, начнём с первого пункта нашего милого мини-плана: смена подгузника.

— А почему именно с него? — по-жабьи выпучила глаза старая мегера, нервно заламывая руки и откровенно нервничая.

— У-у-у-ум-м-м-м… М-м-м-муфсм-м-м! — в унисон с «бабушкой» выдала моя прифигевшая от неожиданности светлость, испугано дёрнувшись в своих путах, но так и не добившись долгожданной свободы.

— Ну, как же, — пододвинув спеленатый «конверт» к себе, девушка смешно сморщила носик. — Чтобы ребёнок чувствовал себя комфортно, был энергичным и жизнерадостным, нужно проверить пелёночки на предмет какашек или…

— Короче, детской неожиданности! — сумничала Фоннария Грымзовна, медленно, но верно пунцовея.

— Именно! — Радостно согласилась очередная кандидатка в невесты и по совместительству суицидница, подворачивая свободные полы пледа до уровня моего пояса, оголяя ноги и давая полный доступ «нянечке» к пуговичкам на брюках великовозрастной дитяти.

Матерно хрюкнув, стоило только сообразить, что именно намерена делать противная Анастасия, как моментально запунцовела, вспомнив какие именно труселя сегодня надела. Вот так всегда: если дело касалось внепланового переодевания в моём скромном исполнении, то непременно дома обнаруживались старенькие… Ладно, откровенно допотопные ситцевые трусы в цветной горошек, сшитые в стиле «чтобы нигде не продувало». А такие эротично-сексуальные бикини и танго валялись в бачке с грязным бельём, смиренно ожидая, когда же я запихну их в автоматическую прачку. Помнится, цветастую часть нижнего белья мне ещё бабушка купила, довольно приговаривая:

— Вот теперь ты, Майечка, точно не простудишься, и никакие противные женские болячки тебе будут не страшны!

На мой скромный вопрос, мол, что за таинственный зверь эти страшные женские болячки, последовал довольно пространный ответ, который сводился к банальной до неприличия фразе: дай боги, ты, внученька, никогда этого не узнаешь!

Ну, да ладно, эти все воспоминания довольно милые и весёлые, но сейчас как-то не совсем подходящее время, чтобы можно было смело унестись на трехмачтовом белом паруснике памяти в далёкое прошлое. Вон, быстрорукая Давкина уже «собачку» молнии вниз опустила, и теперь намерена стянуть чёрные элегантные брючки к моим ногам. Знаете, я всегда свято верила в то, что в экстремальных условиях человек способен творить чудеса, вот и сейчас так: стоило только оголиться моему животу, как «лялечка» изловчившись, метко выплюнула полуторалитровую «бутылочку» аккурат в лоб противной Насти! Тихонечко ойкнув, девушка осоловело свела глазки в кучку и практично осела на дорогой ковёр, но при этом «забыв» отцепить свои цепкие пальчики от широкого пояса брюк. Издав довольно неприличное завывание, почувствовав резкий и, что самое обидное, непредвиденный рывок вниз, и через секунду послушно припечатала Давкину сверху ещё и своей туго спеленатой тушкой.

— Настенька, ты как, живая? — неожиданно распахнувшаяся дверь платяного шифоньера, гулко стукнулась о стык деревянных стенок и, естественно, пружинисто отскочила в обратную сторону, проходя ту же траекторию движения, что и секунду назад до этого. — Ой-ё… Больно, Аид побери! — Смачный «бум» и последовавшие за ним вопли Уинклесса возвестили всех присутствующих о том, что цель-таки была благополучно найдена.

Нервно хрюкнув, попыталась сдержать рвущийся наружу истеричный смех, но всё же немного подленькое и паскудное: «Хи-хи… Так тебе и надо, изверг!» не смогло надолго задержаться за стиснутыми зубами. Проигнорировав ехидные комментарии подчинённой, Эрик в очередной раз приоткрыл дверцу многострадального шифоньера, но делал это настолько медленно, что у довольно энергичного и нетерпеливого Бернардо банально сдали нервы. Посопев немного для порядка над ухом свахи, младший де Лаберо попытался аккуратно протиснуться в щель между Уинклессом и деревянным косяком. Но, видимо не совсем правильно сопоставив свои габариты и промежуток свободного пространства, зацепил-таки несчастного Уинклесса, который, издав надутое бульканье в очередной раз впечатался многострадальным лбом в дверцу.

Никогда бы не подумала, что могу до такой степени неприлично ржать, даже похрюкивать из-за испытанного морального удовольствия. Если бы была такая возможность, то и рукой по полу бы постучала, показывая наивысшую степень своей возбуждённости, но, увы и ах, подобного рода действие было сейчас для меня недоступно из-за матерчатого плена треклятого тёмно-синего пледа. Уткнувшись лбом в плечо Давкиной, и мелко подрагивая из-за неудержимого хохота, пропустила момент, когда к нашей живописно валяющейся на ковре группе подлетел встревоженный Бернардо.

— Артемида, — раздавшийся над головой голос клиента чуть не довёл меня до заикания, но последовавшие за этим слова однозначно не прибавили моей искренней любви к этому нагло-болтливому юноше, — как же с тобой, Пшеничкина, тяжело! Вот всегда ты, дурья башка, найдёшь на жо… Пардон, на неадекватную голову приключения: то драку на кастинге невест устроишь, то пьяный дебош на свадьбе организуешь. Всемогущий Зевс, и как только я с тобой умудряюсь столь благополучно и без эксцессов уживаться?

— А вы что, живёте вместе? — осоловело захлопала нагуталинеными ресницами Анастасия, так не вовремя возвращаясь из жарких объятий астрала на грешную землю.

— Нет! — Естественно, это был мой истеричный выкрик и неудачная попытка лягнуть разошедшегося не на шутку языкастого де Лаберо в голень, пока он не сболтнул ещё чего-нибудь лишнего.

— Да, причём уже пять дней! — Как и ожидалось, Бернардо оправдал мои опасения и недвусмысленно подтвердил крылатое выражение: «У мужиков однозначно язык без костей». — А что, девушка, вас это не устраивает?

— Ну, как бы нет, — довольно честно ответила Давкина, совершенно не предпринимая попыток стряхнуть с себя «лялечку» и продолжить конкурс дальше. — И, позвольте узнать, какие же отношения вас связывают?

— Чисто деловые, — прошипела, искренне расстраиваясь из-за того, что не могу стукнуть по голове замершего каменным истуканом болтливого молодого человека. — Бернардо, отомри — помоги мне подняться!

Почувствовав, как довольно сильные мужские руки обхватили меня за талию и осторожно придали вертикальное положение, довольно улыбнулась, благосклонно кивая на заискивающий взгляд парня, мол, всё ли я правильно сделал. Расслабившись, сделала очередной выдох, благополучно забыв о том, что брючки больше не фиксируются на моей талии пуговичками и молнией, и, как итог, основательно оконфузилась, когда уже частично приспущенные штаны полностью упали к моим ногам.

— Вот это кадр! Ух, ты… Ножки-то кривоваты немного будут! Девушка, ответьте на пару вопросов! — Стоило только Грымзовне нервно ахнуть, как в окошко буквально полезли разнокалиберные папарацци, словно тараканы изо всех щелей тёмной ночью. — Это же помощница свахи…

«О, Афродита!» — мысленно застонав, попыталась одним метким прыжком запрыгнуть обратно в столь гостеприимно распахнутые дверцы шифоньера, но, запутавшись в собственных штанах, чуть не вспахала носом ковёр. — «Теперь мои портреты в столь „выгодном“ ракурсе с труселями а-ля колени в тепле многотысячным тиражом разойдутся по всему Сердечкину!» — Паника истерично заскрежетала зубами в бессильной ярости, зато здравый смысл был, как всегда, начеку и бил, что называется, не в бровь, а в глаз. — «Если не по всей Илеардии! Блин, как потом в глаза родителям смотреть, и какую лапшу им на уши вешать, чтобы однозначно поверили?»

Заметивший мой опасный крен Бернардо соорентировался на удивление быстро: он не только успел поддержать нерадивого помощника свахи, но даже сподобился закрыть меня от объективов многочисленных портретографов, коими опасно ощетинились журналисты, жуть как охочие до очередной практически голой сенсации.

Тесно прижавшись к своему нежданному защитнику, уткнулась лбом ему в шею и шумно выдохнула сквозь плотно сжатые зубы — ещё не дай боги начну ругаться похуже портового грузчика, а это может сильно ранить неженку Эрика. Совершенно не предпринимая никаких попыток по возвращению строптивых штанов на их законное место, просто безучастно слушала истеричные вопли пронырливых журналюг и грозные рыки Фоннарии Грымзовны, безуспешно пытающейся вытолкать всю «честную» братию обратно за окно. Правда, пока действия старой мегеры не увенчались особым успехом.

— Пшеничка, чтоб тебя, приди, наконец, в себя! — Разозлившийся не на шутку графский отпрыск хорошенько меня встряхнул, что бармен в запале коктейль в шейкере. — Немедленно возьми себя в руки и придумай выход из этой неприятной ситуации!

— Например? — Почувствовав, как у меня неистово зачесался кончик носа, потёрлась им о ключицу парня, отчего глазастые папарацци чуть чужие портретографы не проглотили, стараясь первыми запечатлеть сей романтичный момент. — Снимки уже сегодня попадут на первые полосы «жёлтых» газет, да ещё под такой «шапкой», что впору будет самой удавиться, не дожидаясь гневной отповеди от родителей.

— У тебя что, настолько суровые предки? — пока я с каким-то садистским удовольствием предавалась упаднеческому настроению, умничка Бернардо споро развязал треклятый плед и… Снова замотал меня им, что в кокон, умело отвлекая разговорами от своих наглых действий. — Не ори, — строго прикрикнул, заметив как я уже воздух в лёгкие набрала, и рот открыла, — плед прикрывает твои ноги, поэтому журналисты больше ничего компрометирующего заснять не смогут!

Справедливо рассудив, что молодой человек поступил в высшей степени благоразумно, дальновидно и по-джентельменски, довольно улыбнулась, кивком головы поблагодарив клиента за оказанную доброту, заботу и расторопность. Всё также прячась за широкой спиной младшего де Лаберо, аккуратно высвободила руки из плена мягкой ткани, потуже затянула цветастый платок, символизирующий собой шёлковую ленту, коей необходимо перетягивать «конверт» с лялькой, и нехорошо, можно даже сказать паскудно улыбнулась.

— Майя, что ты задумала? — Парень небезосновательно напрягся, просто на «отлично» почувствовав моё скверное настроение. — Пшеничкина, не глупи — опозоришься ведь пуще прежнего!

— Отвали! — рыкнула взбешённая я, чувствуя, как перед глазами встала красная пелена бешенства, а в голове настойчиво звучит всего одна фразы, неосторожно брошенная наглым журналистом: «Ножки-то кривоваты немного будут!». — Вот отвечу на пару вопросов наших «замечательных и тактичных» борзописцев, так сразу и приступлю к выполнению своих непосредственных обязанностей помощника свахи.

— Это каких же? — полюбопытствовал Эрик, помогая подняться растерянной Давкиной, и уж больно нагло прижимаясь к девушке.

— Уинклесс, не беси меня, — довольно дружелюбно рыкнула в ответ, недвусмысленно хмыкнув, и окинув новоявленную парочку, ну, очень проникновенным взглядом. — Помоги лучше Анастасии прийти в себя, и пусть «бабушка» вызывает следующую кандидатку — нечего зря время терять.

— А ты куда? — хором со свахой вопросил растерявшийся Бернардо, предусмотрительно вцепившись мне в талию мёртвой хваткой — клиент явно опасался, что сейчас на его глазах свершится зверское смертоубийство.

— С одним «знакомым» поговорю и сразу же вернусь, — невинно хлопнув ресничками, состроила самую обаятельную мордашку, на какую только была способна.

— Пшеничкина, не глупи, — строго одёрнул помощницу Эрик, подталкивая ничего не понимающую будущую нянечку в детском садике по направлению к выходу. — У нас ещё по плану две кандидатки намечены, а заканчивать глубоко за полночь ни мне, ни многоуважаемой Фоннарии Грымзовне, ни несчастному Бернардо совершенно не улыбается! Поэтому, хватит дурью маяться, и давай продолжать конкурсный отбор дальше! — К концу своей проникновенной речи Уинклесс уже буквально орал на меня, чем чуть не довёл несчастную и морально неподготовленную Давкину до нервного срыва. Истерично всхлипнув, Анастасия, даже забыв попрощаться, пулей вылетела в коридор, откуда практически моментально послышался громкий стук закрываемой входной двери. — Настенька, куда же ты? — дурниной провыл Эрик, а затем злобно уставился на меня.

— Что? — недоумённо вылупившись на начальство, еле сдержалась, чтобы не начать хрюкать и гыкать из-за неконтролируемого ехидства и язвительности, так и рвущихся на волю. — Сам девушку напугал, теперь нечего злобно на всех остальных коситься!

— Ах, я напугал!.. — нехорошо прищурив глаза, блондин двинулся в мою сторону. — Ах, значит, я сам виноват!.. — злобный блеск зелёных глаз заставил меня небезосновательно напрячься и шустро шмыгнуть за спину Бернардо.

— Эрик, не психуй понапрасну… — задумавшись, ровно на секунду, привела самый, на мой взгляд, убедительный довод. — Иначе тональник потрескается, пудра комьями осыплется, а глаза «съедут» на щёки.

— Плевать! — истерично провыл начальник, уже начав тянуться загребущими руками к моей хрупкой и ничем не защищённой шейке. — А если я Настеньку больше никогда в жизни не увижу?!

— Она вам так понравилась? — раздался довольно заинтересованный и вмеру участливый вопрос со стороны окна, где наблюдалась противная бородатая рожа наглого папарацци, уцепившегося подтяжками за архитектурные выступы рамы.

— Да, — гавкнул мужчина и сразу же осёкся, сообразив, что нарушил самое главное правило нашего брачного агентства: ни при каких обстоятельствах не влюбляться в клиентов. — Ведь я для наших дорогих и многоуважаемых кандидаток, словно отец родной! — попытался выкрутиться Уинклесс из поистине щекотливой ситуации, но услышав наш сплочённый ехидный возглас: «Угу, ври больше…», моментально взорвался. — Вы, что, изверги, мне не верите?!

— Почему же, верю, — довольно мелодично пропела вошедшая в комнату девушка, испуганно трясясь, что осиновый листок на промозглом ветру. — Только не кричите, пожалуйста… Я и так волнуюсь!

— Ой, пардон… — растерянно моргнул сваха, быстро пунцовея и маленькими шажками отступая по направлению к шифоньеру. — Вас как звать, милочка?

— Ирина Забейворота, — довольно любезно, но в тоже время и испуганно последовало в ответ.

— Очень приятно, — разулыбался Эрик, всё ближе и ближе приближаясь к месту нашего укрытия. — А это Фоннария Грымзовна, которая и продолжит этот увлекательный разговор, — высказавшись, шеф с молниеносной скоростью запрыгнул в шкаф, и быстро захлопнул тяжёлые дверцы изнутри. Правда, стоит справедливо заметить, что меня и Бернардо начальник всё уже успел прихватить «по пути».

— И-извините, пожалуйста, — пришлось напрячь слух, чтобы разобрать невнятное блеяние Ирины, да и плотные стенки шкафа не добавляли громкости голосам «извне». — А что, сваха, его помощник и жених всё время будут сидеть в шифоньере?

— Да, а вас что-то не устраивает? — моментально набычилась «бабушка», воинственно выпячивая грудь немаленького размера вперёд.

— Тогда я вынуждена отказаться от участия в конкурсе! — последовало шокирующее признание, отчего мы втроём выпали в глубокий и продолжительный осадок.

— Извините, а могу я поинтересоваться, чем вызвана подобная реакция? — сто против одного Грымзовна надменно-недоумённо выгнула аккуратно выщипанную и подкрашенную бровь.

— Можете, но не факт, что я отвечу, — справившись, наконец, с волнением, промурлыкала красавица Ирина, видимо, почувствовав себя в родной стихии.

Уж что-что, а неприкрытую, а главное настоящую красоту конкурсантки было видно даже мне — девушке! Белокурые волосы, собранные в высокий конский хвост, выгодно оттеняли смолянисто-чёрные брови и тёмно-карие глаза-плошки, настолько они были большими и выразительными. Вздёрнутый носик смотрелся довольно мило и гармонично с тонкими губками, профессионально поведёнными нежно-розовым блеском, да и многочисленные веснушки, рассыпанные по умильной мордочке милашки, вызывали какой-то трепет, что ли, и желание приголубить и уберечь Забейворота. Строгие чёрные брючки в сочетании с белой блузой и элегантными туфлями-лодочками довершали образ этакой пай-девочки… Или же «роковой секретарши», как метко подметил шеф, вытирая обильную слюну, стекающую по подбородку и практически моментально забывая про свою новоявленную любовь — Анастасию Давкину, чтобы ей бутылочки с детскими смесями и использованные подгузники в кошмаре приснились!

— Вы что себе позволяете, милочка? — мигом ощетинилась «бабушка», почувствовав, что ей начинают необоснованно грубить, а не закономерно бояться. — Не забывайте, что я не только старше вас, но и ещё ближайшая родственница моего милого мальчика Бернардо! — О боги, как же патетично и надменно-наигранно сие прозвучало.

— Да Гера упаси! — моментально открестился от предлагаемой бабушки молодой человек, быстро делая замысловатый знак рукой, который, если верить людской молве, отлично отводил как порчу, так и сглазы.

— Не смей перебирать харчами! — Моментально окрысился Эрик, у которого до сих пор сохранились дружественные отношения с его девяностовосьмилетней бабулей. Кстати, довольно бойкая женщина, стоит признать: сама колесницей управляет, нянчится с двумя оболтусами правнуками, да ещё недавно к Уинклессу подъехала с вопросом-приказом, мол, внучёк, не хочешь ли ты найти для бабушки жениха?

— Вот сам с ней и роднись, — выплюнул сквозь плотно сжатые зубы младший де Лаберо, опасливо косясь в щелочку между створками шифоньера.

Ой, что-то мне не нравится его параллельно-отрешённая реакция на такую-то красотку, как Ирина Забейворота! Да сто против одного, что любой нормальный мужик, увидев свою ожившую мечту, слюной давиться начнёт и, распушив перья, что легендарная жар-птица, непременно попытается соблазнить объект плотских воздыханий — и тому живое доказательство мой непосредственный начальник, который уже себе весь бесцветный лак на ногтях сгрыз от переизбытка тестостерона. Да вот только противный клиент снова нос свой графский воротит, зараза такая! Не дай боги, уже влюбиться успел в какую-нибудь пробегающую мимо лохудру, что мы тогда с Эриком делать будет? Ну, ей-афродита, не бегать же по всему Сердечкину, а потом и по всей Илеардии в поисках будущей невесты для младшего графа де Лаберо!..

— И всё-таки девушка, — Фоннария Грымзовна никогда так легко не отпустит жертву, попавшую к ней в руки, — почему вы хотите добровольно, — это слово старая мегера даже голосом выделила, — покинуть конкурс по отбору невест?

— Мне претит даже сама мысль, связанная с подобным подходам к построению личной жизни! — высокопарно каркнула Ирина, высоко задрав хорошенькую головку. — Девушка — это, позвольте заметить, не товар на рынке, а такой же полноценный член общества, как и тугодумный мужик!

— Тогда зачем вообще нужно было приходить на кастинг с такими-то жизненными устоями? — удивлённо моргнула «бабушка», а наша «святая» троица в молчаливом согласии затрясла головами.

— Чтобы доказать гордячкам-подружкам, что являюсь в первую очередь личностью, а уже потом хорошенькой, но безмозглой куколкой! — Да-м, видимо, у девушки тяжело детство было — игрушки, прибитые к полу, и постоянный наистрожайший контроль со стороны родителей, бедненькая.

— Доказала? — Нехорошо прищурилась молодящаяся пенсионерка, получая согласный кивок от девушки. — А теперь проваливай вон, вертихвостка малолетняя! Ишь, чего удумала: доказать всем… Да сопля ты зелёная, а не личность!

Разобидевшаяся на справедливые слова Грымзовны Ирина, вымученно надула губки, шмыгнула носиком и, не сказав более ни слова, чинно выплыла из комнаты. Нет, это надо же, смолчала! Да я бы после подобного оскорбления здесь камня на камне не оставила, да и саму «бабушку» до нервного срыва довела, чтобы в следующий раз думала, прежде чем говорить. А всё-таки обидно, что такая куколка выбыла из конкурса — из них бы с красавцем Бернардо отличная пара получилась!

— Слышь, де Лаберо, — кажется, наши с Эриком мысли текли в одном направлении, — а ты не жалеешь, что такая фифочка мимо кассы проплыла?

— Нет, — огорошил всех присутствующих парень кристально-честным ответом, — она определённо мне не пара!

— Это ещё почему? — теперь в занимательный диалог вступила и Фоннария Грымзовна, решившая на время «скосить» от прямых обязанностей. — Эх, всё-таки до чего эта соплячка похожа на меня в молодости — можно сказать мы с ней просто родственные души!

— Ну, да, как крокодил и анаконда, — саркастически хмыкнул Уинклесс, и толкнул локтём молодого человека, мол, не спи, благодатная публика желает услышать, какую именно лапшу ты им на уши повесишь.

— Понимаете, — принялся каяться несчастный клиент, нервно комкая край спортивной футболки, — у меня уже раньше была невеста — красавица ещё та, да и с хорошим приданным. Только дошли до алтаря, как у этой Копейкиной мозги включились, и она громогласно потребовала, чтобы я масочку-то снял. Видимо, опасалась, что будущий муженёк урод, каких свет не видывал. — Нервно вздохнув, горе-жених продолжил дальше изливать нам душу. — Естественно, она меня бросила, зарядив по морде свадебным букетом, поэтому как-то больше не тянет натыкаться на одни и те же грабли.

— Бедненький… — искренне посочувствовала парню, и, честно говоря, сама от себя такого не ожидала, крепко обняла его, прижавшись лбом к мужскому плечу. — Не расстраивайся, солнышко! — Немного подумав, всё-таки закончила ехидное предложение, поглаживая клиента по спине. — Хочешь, я тебе мягонькую подушечку подарю? Привяжешь её к держаку, и тогда не так больно ударяться об лоб будет!

— Издеваешься? — гадюкой прошипел парень, и, словно в отместку, посильнее сжал руки, по какой-то таинственной причине покоящиеся на моей талии.

— Нет, что ты, — посмотрев на озверевшего Бернардо кристально честными глазами, растянула рот в улыбке, — просто поддержать тебя хочу.

— Вот и хоти дальше, — рявкнул разобиженный клиента, несильно отпихивая меня от себя. — Фоннария Грымзовна, может, хватит прохлаждаться? Вызывайте, наконец, последнюю кандидатку, и закончим на этом!

Недовольно шмыгнув, «бабушка» неспешно отошла от нашего наблюдательного пункта и, по привычке высунувшись в окошко, зычно рявкнула:

— Дарья Покупайкина!

Несколько минут никого не наблюдалось в поле зрения нашей «святой» троицы, поэтому Эрик довольно едко, но метко промурлыкал:

— А девушка-то сама пунктуальность!

— Может, она растерялась или носик там пудрит, чтобы сразить будущего жениха наповал всего одним взмахом ресниц? — вполне закономерно предложила я, старательно пытаясь отодвинуть противного Бернардо от щелочки, через которую была видна комната. — Де Лаберо, не борзей! — всё же вскипела, что чайник, моя негодующая натура.

— Не называй меня по фамилии, — пока довольно миролюбиво протянул молодой человек, совершенно не желая отлипать от завоёванной позиции.

— А как к тебе прикажешь обращаться? — В притворном недоумении даже глаза сподобилась округлить, но мои актёрские таланты никто не оценил: Уинклесс достал из внутреннего кармана пиджака небольшое зеркальце и теперь усиленно поправлял лёгкий макияж, извлекая, словно из воздуха, косметические средства, ну, а клиент так и вообще антифасадом ко мне был повёрнут. — Может, стоит применять слово «граф»?

— А может, перейдём на «котик», «рыбка», «солнышко» и иже с ними? — наконец-то соизволили повернуться в мою сторону. — И мне приятнее, да и у тебя, Майя, хоть какое-никакое, но доброе слово проскочит!

— А морду вареньем не намазать? — моментально окрысилась гордая я, не желающая разводить розовые сопли перед клиентом. — Знаешь ли, дружок, мне никто не доплачивает за доброту, поэтому…

— Десять золотых в день, если будешь ко мне ласково обращаться и проявлять заботу, — моментально сыграл хитрый Бернардо на моей меркантильности.

— Зайчик мой хороший, не устал ли ты раком загибаться? — моментально пересмотрела свою точку зрения, заслышав баснословную цифру, в два раза превышающую мою скромную зарплату за месяц. — Может, выпрямишься — осанка-то ещё, не дай боги, пострадает!

— Майя! — мученически закатил глаза паренёк, всем своим видом показывая, что недоволен моим нахальным поведением.

— Что? — в очередной раз невинно округлив глаза, лишь довольно оскалилась. — За ехидный тон и подколы речи не было, поэтому придётся их терпеть, да и помнится мне, что некто с проклятием на челе не вызывает особого кредитного доверия, — ну, не смогла я удержаться от вполне справедливой шпильки.

— Да верну я тебе эти пресловутые золотые, — моментально окрысился разобидевшийся на весь белый свет клиент. — Пшеничкина, ну, не будь злюкой — улыбаться тоже хоть изредка, но надо.

— А ну, тихо там! — неожиданно прикрикнул начальник, роняя на пол обёртку от мятной конфеты, думая, будто чистюля в моём лице не видит.

И точно, стоило мне и Бернардо замолчать, как в комнате снова раздался зычный вопль Фоннарии Грымзовны:

— Покупайкина, либо вы соизволите подойти ко мне, либо будете немедленно дисквалифицированы!

Стоило только прозвучать довольно реальной угрозе (я почему-то даже не сомневаюсь, что милая «бабушка» сдержала бы данное слово), как по паркетному полу звонко зацокали очередные каблучки, вызывая у меня неконтролируемый нервный тик. Блин, какие же мы, бабы, всё-таки дуры непроходимые! Пытаемся корчить из себя этаких стерв со стажем, покупаем дорогую одежду от ультрамодных портных, накладываем неизменный мейкап, накручиваем на голове шикарные причёски и, как венец идиотизма, цепляем на наши несчастные ноги туфли на десятисантиметровых каблуках, и всё ради чего? Ради мимолётного заинтересованного взгляда представителя озабоченной мужской братии, который только и способен, что думать о постельном режиме знакомства, а уж про букетно-конфетный период и вспоминать нечего — такого понятия в деградировавшем мозгу мужиков просто-напросто не существует. Так может, стоит проявить хотя бы чуточку уважения к себе самой и не вестись на все эти «Девушка должны выглядеть королевой даже в застиранном домашнем платье», и жить ради себя, любимой, одеваясь так, как хочется и с удовольствием хомяча после полуночи бутерброды и шоколадки?

Пока я мысленно сетовала на весь бабский род, в комнату чинно вплыла эдакая рыжеволосая бестия с кукольным личиком и как минимум шестым размером выдающегося бюста. Нервные всхлипы Бернардо и Эрика давали ясно понять, что Дарья пройдёт не только во второй, третий и последующие туры конкурса, но и имеет вполне хорошие шансы в скором будущем приобрести новую фамилию и социальный статус. Вот только девушке придётся выбирать между «госпожа Уинклесс» и «графиня де Лаберо». Думаю, у Покупайкиной даже сомнений не вызовет будущее решение.

— Какая девушка! — смачно причмокнул губами Эрик, и из-за растерянности нарисовал себе чёрную полосу на щеке карандашом для подводки глаз.

— Слюни вытри, — довольно некультурно и в меру ущемлено прошипела я, с недовольством косясь на свой второй размер, помноженный на паролоновые вставки, — у тебя же вроде Анастасия Давкина в фаворитках ходила.

— Настенька для души, а Дашенька для те… — наткнувшись на недовольный и какой-то осуждающий взгляд младшего де Лаберо, начальник быстро смутился и уже куда менее уверено пролепетал. — Для морального наслаждения!

— Ну, да, ну, да, — ладно, сделаю вид, будто поверила. — Бернардо, а ты что скажешь насчёт будущей невесты?

— Не знаю даже, — окинув задумчивым взглядом надменно-отстранённую рожицу очередной претендентки, парень неконфликтно пожал плечами. — Я её немного побаиваюсь!

— Ясно, — с радостью выхватив из кармана серебряное блюдечко и наливное яблочко, быстро настрочила сообщение: «Не наша клиентка, поэтому закрываем лавочку!». Отправив послание «бабушке», уже хотела было выйти из душного шифоньера, как была схвачена за плечо расторопным клиентом. — Чего надо?

— Подожди, там что-то странное происходит, — правильно расценил хрюкающие звуки навязываемой родственницы парень.

Недоумённо прислушавшись, с сожалением поняла, что графский отпрыск несомненно прав. Плавный разговор Фоннарии Грымзовны и Дарьи неожиданно прервался звонкой трелью серебряного блюдечка, но не заметившая этого (или профессионально притворившись глухой) будущая невеста продолжила вещать дальше невинным голоском:

— Семья Покупайкиных славится не только своими корнями, уходящими к прекрасным графам Великозубко, но и имеет вполне приличный капитал, который непременно будет подарен мне на свадьбу!

— И что вы от меня в таком случае хотите? — Недоумённо вскинув бровь, старая мегера быстро прочитала сообщение, отчего её наигранная радость от встречи с Дарьей резко пошла на убыль. — Могу налоговую к вам прислать, ведь, как известно, честным путём такую прорву золотых нереально заработать.

— Я хочу с вами договориться, — проникновенно прочирикала рыжеволосая бестия.

— Каким образом? — вот теперь удивление «бабушки» было искренним, она даже позабыла нахмуриться, всем своим видом неумело изображая мыслительную деятельность.

Хитроумная Покупайкина ласково улыбнулась пенсионерке, словно пятилетнему несмышленому ребёнку, и, недолго думая, отколола от полупрозрачной шёлковой блузы с эполетами огромную брошку, сверкнувшую в солнечном свете тысячей цветных бликов, буквально отскочивших от многочисленных мелких камушков, в изобилии рассыпанных по ней. Теперь пришла моя очередь недоумённо хмурить брови и изображать бурную активность серого вещества в черепной коробке, в то врем как Бернардо и Эрик синхронно, а Уинклесс так ещё и с придыханием, промямлили:

— Ого, настоящие брюлики!

— Да ладно!? — я как всегда проявила здоровый скептицизм, с осуждением и недоверием смотря на две мужские головы, согласно покивавшие мне, мол, мы лучше знаем, что говорим.

Пока наша «святая» троица усердно спорила в шкафу, но старалась делать это тихо, чтобы не привлекать излишнего внимания к наблюдательному посту, умненькая старая мегера поспешно подошла к окну и провела брошкой по стеклу. Раздался неприятный зубодробительный звук, от которого мои волосы чуть дыбом не встали, но даже с такого большого расстояния была отчётливо видна глубокая борозда, оставшаяся на стекле после его соприкосновения с камушками, украшающими оригинальный, и судя по всему, жутко дорогой аксессуар.

— Ну, так как, я прохожу во второй раунд? — довольно надула губки Дарья, прекрасно зная ответ.

— Конечно, милочка, — моментально расплылась в улыбке «бабушка», послав брошке воздушный поцелуй. — Надеюсь, что в скором времени мы станем родственниками!

— Спасибо большое, — мило оскал… То есть, улыбнулась девушка, грациозно поднимаясь из кресла, где до этого момента сидела. — Тогда не смею вас более задерживать, — проворковала эта нахалка и, сексуально покачивая бёдрами, обтянутыми чёрными брючками, удалилась из комнаты.

— Фоннария Грымзовна, что это было? — моментально выкатилась я из глубин шифоньера, пылая праведным негодованием.

— Жизнь, деточка, — патетично взвыла старая мегера, не отрывая влюблённого взгляда от брошки. — Всё равно ваш конкурс по отбору невесты содержит в себе несколько раундов, поэтому нет никакой трагедии в том, на каком именно этапе вылетит Покупайкина.

С этим справедливым высказыванием, конечно, было сложно поспорить, но вот лично мне хотелось бы обойтись без всяких «барашков в бумажках», да и без подобного рода корыстных подарков. Но, естественно, свои мысли оставила при себе, логично рассудив, что не я же всё-таки ищу спутницу жизни, а наш любимый и немного скромный Бернардо, поэтому ему и карты в руки — захочет, найдёт способ исключить рыжеволосую нахалку. И, обещаю, помощница свахи ему в этом случае обязательно поможет!

— Хорошо, что вы тогда можете сказать о претендентках? — быстро переключилась на другую тему, наблюдая, как Эрик уселся в кресло, а младший де Лаберо опасливо подошёл к окну, проведя тонкими пальцами по борозде.

— Все девочки, кроме Чайкиной и Забейворота, очень положительно себя охарактеризовали, проявили прекрасные манеры, умение вести светские беседы, и задавать необходимый тон при наличии неприятной ситуации.

— Ага, особенно это применимо к Петрике Скрипчан, — ехидно прокомментировал графский отпрыск, почему-то смотря на меня.

— Моё дело прокукарекать, а там хоть не рассветай, — поджала губы «бабушка».

— Ладно, ваше мнение мне понятно, — взял в свои руки ситуацию Уинклесс, довольно жмурясь. — Поздравляю всех с удачным прохождение первого тура нашего конкурса, кстати, сколько у нас осталось претенденток на руку и сердце Бернардо?

— Пятеро, включая Скрипчан, — весело улыбнулась, прекрасно видя, как перекосилось породистое лицо клиента.

— Вот и ладушки, — потёр руки шеф. — Майка, вывеси сегодня на дверях нашего брачного агентства список прошедших конкурсанток, и начинай готовиться ко второму раунду конкурса!

— А что делать с любопытными папарацци и тотализатором, организованным Фоннарией Грымзовной? — сладко зевнув, мысленно помахала лапкой долгому и крепкому сну.

— Этих хлопчиков беру на себя, — щедро махнул рукой начальник, а я только радостно кивнула: хоть одной проблемой меньше будет.

Вот так и закончился наш первый конкурс, поделённый на два нескончаемо долгих этапа. Естественно, девушки были счастливы, прочитав свои имена с припиской: «Прошла в следующий раунд», чего, правда, нельзя было сказать ни обо мне, ни о вымотанном Бернардо. Я-то ладно — была банально уставшей и не выспавшейся, а вот почему младший де Лаберо ходил, словно в воду опущенный, было загадкой из загадок! Ну, ничего, вездесущая и энергичная (по крайней мере, хотелось бы так думать) Майя Пшеничкина непременно узнает страшную тайну клиента, и постарается избавить его от душевных недугов!